– Я имею право зачать ребенка только от сильного самца. Таков закон. Женщина ловит дикаря, выставляет его на арену, если он хорош, пускает его к себе.
– А потом?
– Ты поможешь мне, я попробую помочь тебе. Ты же хочешь выбраться с нашего острова?
– Наверное.
«Меня еще и на остров угораздило попасть? И где тут море?»
– Я знаю, как это сделать.
– Так давай прямо сейчас этим и займемся.
– Ты у меня первый пленник. Думаешь, легко изловить дикаря? У нас четыре из пяти охотниц ни с чем возвращаются, а каждая восьмая вообще внизу остается. Не отпущу! – Она топнула ногой для убедительности.
– А почему ты решила, что я продержусь три боя?
– Мне же не удалось тебя убить, когда приняла за лорда, значит, и им не под силу. Главное – выиграть первую схватку.
По дороге в деревню амазонок она успела порассказать немало. Царьков узнал, что статус любой женщины тут определялся количеством ее дочерей. Чтобы их родить, требовалось поймать самца, причем не абы какого. Старики и дети в счет не шли, больные – тем более. Для отбора достойных существовала арена. Три выигрыша – и победитель получал вторую юбку и благосклонность хозяйки.
У Ортианы шансов повысить свой статус практически не было. Ее мать погибла еще до взросления дочери, сестер Наднебесный не дал, так что охотиться на самцов она могла лишь в одиночку, а о походах на большую землю не могло быть и речи. Выследить, поймать и главное – поднять наверх добычу одной не под силу. Помогать не станет никто, ведь даже родственники не всегда могут договориться, кому достанется «улов». Вот она и ходила по краю острова сразу после грозы, когда он опускался на высоту самых огромных деревьев – по ним изредка наверх забирались самые отчаянные дикари.
Слушая рассказ аборигенки, Леониду казалось, что он не все правильно понимает. Смесь слов из двух недавно освоенных языков в переводе затруднений не вызывала, но острова, которые, опускаясь, касаются верхушек деревьев…
– Что такое этот ваш остров? Что значит, опускается? Тонет, что ли?
– Эй, а ты точно не больной? – с опаской посмотрела на него Ортиана.
Пришлось тему закрыть. Тем более где-то вдали загрохотало. Царьков посмотрел на небо. Ни единой тучки. Но откуда тогда гром? Или тут что-то другое?
– Гроза?
– Конечно.
– А почему туч не видно?
– Раб, ты сколько времени провалялся в мозговерте? Совсем память потерял? Здесь, в Долине Гроз, громыхает по нескольку раз на дню. А тучи там, – она указала в сторону леса. – Просто за деревьями их не видно.
На краю деревни их встретили совсем молоденькие девчонки. Они с восхищением глядели на охотницу и ее добычу. Ортиана сразу приосанилась и теперь шла, расправив плечи. Но стоило поравняться с первыми шалашами, появились совсем другие зрители.
– Ты гляди, кто идет! Никак наша пигалица кого-то изловила? Да быть того не может! Ортиана, сознайся, небось дикаря измором взяла? Так за тобой бежал, что умаялся, сердечный. Ой, какой бледненький!
Дорогу им перегородили три барышни. Их одежда выглядела чуть ярче, особенно топы, которые были сделаны из менее грубой ткани. Самая низкорослая оказалась на голову выше Ортианы.
– Посторонись, Игриада, зашибу ненароком.
– Ой, какие мы грозные! Только непонятно, почему самец у тебя такой хилый? Прямо задохлик.
– Мой задохлик твоего вчерашнего громилу за один присест слопает.
– Такой сильный, что даже юбку у тебя забрал?
– Не отобрал, а заработал.
Одна из товарок Игриады потянула руку к «юбке» Царькова.
– Мое! – рявкнул тот, взглянув на женщину исподлобья.
– Ой, девочки, я его боюсь.
– И правильно делаешь, – сказала коротышка. – Пошли, Звереныш.
«Надо было еще кличку с ней оговорить, – поморщился Царьков. – Несолидно мужику за сорок так называться».
Парочка продефилировала через полдеревни, добравшись до центральной площади. Чего только не услышал про себя Леонид! Отзывы были в основном нелестными. И ростом он не вышел и статью, опять же бледность у многих вызывала опасения, не болен ли самец. В душе Царькова росла тревога. Он теперь уже не считал, что сумеет победить. Утешало одно – бои велись не до смерти. Главное было трижды повалить соперника на землю.
– Пока ты будешь жить здесь. – Ортиана подвела раба к клеткам.
Разглядеть новое жилище Леонид не успел. Сзади раздались шаркающие шаги. Он обернулся.
– Привела? – Страшная худощавая старуха, улыбаясь беззубым ртом, рассматривала нового постояльца. – Где откопала?
– На закатной стороне.
– Не больной?
– Да здоров вроде.
– Сейчас глянем.
Бабка покопалась в мешочках, висевших на поясе. Набрала по щепотке измельченной высушенной травы и передала охотнице.
– Дай ему понюхать.
Царьков чихнул так, аж уши заложило.
– Здоров твой самец. Причем гораздо здоровее тех, кого другие вчера и сегодня приволокли.
– Он их победит? – с надеждой спросила Ортиана.
– Если ума хватит. Больше тебе надеяться не на что. Заводи в пятую клеть. Кормить надо? – буднично спросила смотрительница за рабами.
– А как лучше? Может, после боя?
– Жрать! – не выдержал Леонид, которого голод мучил еще до злопамятного приземления.
– А он точно с мозгами. Ладно, девка, ступай домой. Вечером увидишь раба в деле. Веревка ему зачем? – старуха указала на галстук.
– Красиво, – объяснила амазонка.
Мужчине развязали руки уже внутри домика и оставили одного.
«Вот и до клетки докатился, – поздравил себя Царьков, разглядывая одну из стен своего жилища. Она состояла из связанных крест-накрест тонкой бечевой деревянных прутьев типа бамбука толщиной в два пальца. – Так он должен быть легким! Я эту коробку, наверное, сам приподнять смогу…»
Осуществить задуманное не получилось – клетка в нескольких местах оказалась привязанной к вбитым в землю кольям. Замков на дверце пленник не заметил, она запиралась с помощью веревки, которой обматывали прутья калитки и домика.
«Почти первобытное общество. Тогда непонятно, откуда дамочки тряпки на одежду берут и металл для оружия».
Старуха принесла какое-то месиво на плоском металлическом листе с загнутыми по всему контуру краями.
«Это чтобы дикарь не порезался? – спросил он себя, сам же и ответил: – Ценят тут нашего брата!»
Еда выглядела неприглядно, запах аппетита не добавлял, но этого и не требовалось. Начав есть, Царьков не смог остановиться, пока не закончил. А когда проглотил последнюю пригоршню кашеобразной массы, увидел, что поднос отполирован до зеркального блеска.
«Странно. Бегают полуголые с ножами и копьями, а блюда у них изготовлены на автоматизированном производстве?»
Он перевернул поднос и ахнул. Такого собственного отражения он лет двадцать не видел. Даже потрогал рукой лоб, потерявший практически все морщины, и виски без единого седого волоска. Тут же вспомнил про ноги, желудок, ранее нывший после каждого приема пищи, а нынче даже не напомнивший о своем существовании. Объедки каши оставили след на лице, и Леонид попытался найти что-то взамен салфетки. Ладони он в итоге вытер об юбку, а для лба и губ использовал забытый на его шее галстук.
– А ты не так прост, Звереныш. – Голос старухи заставил Царькова вздрогнуть.
Пленник настолько увлекся новыми открытиями, что не заметил приближения смотрительницы. Да и она на этот раз подобралась без присущего шарканья.
– И речь нашу хорошо понимаешь, и говорить наверняка обучен. Кивни, если я права.
Он машинально выполнил просьбу и лишь потом подумал о содеянном.
– А ну глянь мне в глаза, – властно приказала старуха.
Царьков опять подчинился. Он увидел черные зрачки пожилой женщины и попытался определить, какого цвета у нее глаза. Сначала показалось, что радужка серая, уже в следующее мгновение – синяя, потом проявился цвет листвы. Еще чуть-чуть – и кроме глаз он уже ничего не видел.
– Хорошо, очень хорошо, Звереныш. – Ее голос выудил мужчину из омута какого-то нереального состояния.
Леонид вроде и не спал, но лавина образов, которая хлынула в сознание, устроила там жуткую мешанину. Были здесь и люди, и животные, и птицы. Ладно бы он еще знал кого-либо из них или видел ранее по телевизору. Мужчина испуганно отодвинулся от решетки.
– Не бойся, не выдам. – Бабка расплылась в улыбке. – Однако за это придется отработать. Не волнуйся, тебе понравится. Договорились?
Он снова машинально кивнул.
Смотрительница развернулась и пошла, виляя задницей, словно на демонстрации мод. Про поднос она забыла, хотя приходила именно за ним.
«Ё-мейл ее послать на порносайт! А этой чего от меня надо? Она вообще в своем уме? Мне даже обновленного здоровья не хватит, чтобы столько выпить! Хотя чего я сразу о плохом? Может, ей просто огород вскопать надо или дров наколоть?»
Немного успокоившись, Леонид вернулся к прерванному занятию. Он прислонил зеркало к прутьям клетки, встал и продолжил осмотр.
«Ни себе чего! Неужели это я?! Точно сон. Или мне только так кажется? Что это, гипноз? Так меня он вроде не брал никогда. Или в кашу какой травки наложили? С них станется. Может, пилюли Варио так подействовали? Съел – и двадцать лет долой! А вместе с годами еще и мозгов поубавили. Иначе бы я на авантюру коротышки ни за что не согласился и со старухой в гляделки не играл».
Около минуты Царьков знакомился с обновленным телом, отмечая изменения. Нет, он не стал качком или мощным атлетом, но отсутствие живота и наличие мышц там, где еще недавно имелись лишь жалкие намеки, явно добавили новоиспеченному рабу настроения. Единственное, что укрылось от внимания бледнокожего пленника, это большой солнечный зайчик, который его зеркало остановило на другом узнике, поднявшемся через одну клетку за спиной. Крупный мужчина без следов волосяного покрова на лице жмурился от яркого света, но упрямо не сходил с места.
– Убью!!! – наконец не выдержал он, и Леонида передернуло от неожиданности.
«Мама, роди меня обратно!» – мысленно воскликнул он, враз поняв суть клички «Звереныш».
По сравнению с тем, кого он сейчас видел…
«Плечи с метр, не меньше, руки почти до колен достают, кулаки – прямо арбузы. И это человек?!»
У страха, конечно, глаза велики, и Царькову смуглый амбал казался крупнее, чем был на самом деле. Но все равно в сравнении с дикарем Леонид явно проигрывал. Как минимум раза в полтора по всем габаритам, кроме разве что роста. Здесь отличие было всего на голову.
«Это мне такого нужно одолеть? Да мой удар ему что комариный укус. Ну, Ортиана, ну удружила! Лучше бы копьем на тот свет отправила, не так больно».
– Убью!!! – снова заорал дикарь.
Леонид наконец понял причину его неистовства, солнце било в глаза громиле, а сам он не догадался отойти в сторону. Царьков положил зеркало на землю. Мужлан пару раз смерил шагами клетку и успокоился, усевшись возле ограды. Правда, глаз с обидчика теперь не спускал. Пришлось развернуться спиной, чтобы не видеть страшилище. Приблизительно в таком положении он и просидел до вечера. За это время еще дважды доносились звуки грома. Один раз с запада, второй с юга, но тучи на небе так и не показались.
Четыре амазонки и старуха появились ближе к закату. Под конвоем они повели пленника на так называемую арену. На самом деле это была яма диаметром метров двадцать и глубиной в человеческий рост, над которой полусферой возвышался сетчатый купол из бамбука. С двух сторон к сооружению под уклоном подходили прокопанные коридоры. Через один из них как раз выносили бесчувственное тело проигравшего. Носильщиками являлись те же дикари, только на каждом висело по три юбки.
«А бедняга-то почти такой же, как я. Чуть-чуть крупнее и с прической. Вот бы мне сейчас такой же попался».
Спускаясь в яму, Царьков никак не мог справиться с дрожью в коленях. Он смотрел только себе под ноги. Судя по утоптанной дорожке, ходили здесь часто, трава росла лишь по краям.
Уклон закончился, за спиной опустилась решетчатая перегородка, отрезав путь назад. Леонид оторвал взгляд от земли. Напротив стоял лысый дикарь, не такой громадный, как сосед по клетке, но достаточно здоровый, чтобы внушать страх. Из одежды на нем не было даже фигового листа.
«Прямо как на олимпиаде в Древней Греции, – подумал Царьков. – Ничего не должно помешать спортивным успехам».
Соперник не проявлял агрессии, осматривая столпившихся за куполом по краю женщин. Наверное, присматривал себе по вкусу.
Царьков также взглянул наверх. Нашел глазами свою хозяйку. Она стояла с напряженным лицом, ухватившись обеими руками за копье.
«Волнуется, наверное, – подумал Леонид. – А тут у них прямо бой гладиаторов, только те имели оружие и сражались, как правило, до смерти. Здесь уничтожать ценный материал не спешат, ё-мейл их через вай-фай! Устроили селективный отбор, а заодно и зрелище. В левом углу ринга темнокожий боец по кличке Монстр, в правом – бледнолицый Звереныш. Делайте ваши ставки, господа. Я бы поставил на темную лошадку. Во-первых, она массивнее, а во-вторых, слишком уж спокойно себя ведет. А тут душа готова в любую минуту не то что в пятки – под землю зарыться».
Затишье закончилось быстро. Сквозь решетку просунули копья и принялись тыкать ими соперников. Бледнокожий раб просто отошел от амазонок на безопасную дистанцию, а с дикарем случился приступ бешенства. Ощутив боль, он увидел перед собой человека и посчитал его виновником страданий.
– Убью! – заорал темнокожий, ударив себя кулаком в грудь.
Царьков не был готов к столь разительным переменам. Он, правда, попытался достойно ответить на вызов, но из горла не вырвалось ни звука. Видимо, окостенели не только мышцы, но и голосовые связки.
Монстр, как окрестил его Звереныш, не стал ждать ответа и пошел на сближение. Отяжелевшие ноги все-таки нашли в себе силы сдвинуть раба Ортианы с места. Со скоростью черепахи он пятился назад, а противник шел, как лавина, бездумная и беспощадная. Налитые кровью глаза буквально впились в жертву, которая остановилась, упершись спиной в перегородку.
«Сейчас точно убьет!» – промелькнула мысль, она же взорвала панцирь оцепенения, сковавший тело Леонида.
Бледнокожий дернулся за миг до встречи с кулаком дикаря, затем отпрыгнул в сторону, уклоняясь от второго. Оказавшись сбоку от Монстра, Звереныш увидел странную картину. Амбал застрял в решетке обеими руками. Кулаки проскочили в ячейки бамбуковой перегородки, а обратно не выходили. Разожми он пальцы, и сразу получил бы свободу, однако все возрастающая ярость затуманила и без того скудные мозги. Монстр тянул к себе ловушку все сильнее и сильнее.
«И что теперь с ним делать?» – пришел в себя Царьков.
Мстя за недавний страх, он отвесил сопернику пенделя. Видимо, задница у дикаря оказалась чувствительным местом.
– Убью!!! – заорал он громче прежнего и дернул решетку так, что та не выдержала, выскочив из захватов.
Здоровяк оказался на земле, но долго валяться не собирался. Поднялся вместе с перегородкой, определил, где враг, и – вперед. Два шага – и он снова на земле. Упрямо встал и опять упал. Скованный по рукам решеткой, мускулистый дикарь выглядел со стороны беспомощным, но его глаза были наполнены яростью. Барахтаясь на земле, он никак не мог освободиться от коварной ловушки. Обида, злость и отчаяние нашли выход в душераздирающем вопле аборигена. Его тут же поддержали другие глотки со стороны деревни. Затем наступила мертвая тишина. Через секунду в ней отчетливо прозвучало негромкое «фьють». Одна из амазонок выстрелила дротиком в поверженного из духовой трубки. Скорее всего, чем-то успокаивающим. У того сразу разжались кулаки, и руки обрели свободу. Казалось бы, радуйся жизни, что все хорошо закончилось. Ан нет. Неожиданная свобода обеспечила новый прилив адреналина, вытеснив из крови снотворное. Амбал поднялся и яростно бросился на обидчика.
Однако теперь Царьков воспринимал соперника совсем иначе. Сковывающего страха как не бывало, наоборот, появился азарт преодоления первого по-настоящему серьезного испытания. Леонид сделал вид, что кинулся наутек, но стоило преследователю сократить дистанцию до минимума, Звереныш мгновенно присел на четвереньки и подал корпус навстречу надвигавшейся туше. Споткнувшись, гора мышц растянулась на земле.