Глава восьмая.
Глава восьмая.
Хью оперся на лопату.
– Достаточно, Джо.
– Я еще почищу немного около ворот.
Они стояли у верхнего конца траншеи, там, где вода была запружена на случай жаркой погоды. А жара стояла сильнейшая. Лес стоял увядший, солнце палило невыносимо. Поэтому приходилось быть особенно осторожными с огнем. Зато о медведях теперь так беспокоиться, как раньше, не приходилось. Хотя обычно невооруженными никуда и не ходили, но Дьюк перебил столько плотоядных из рода медвежьих и кошачьих, что появление таковых стало редкостью.
Через запруду перетекал только небольшой ручеек, но в нем хватало воды и для полива и для хозяйственных нужд. Без этого водовода они попросту потеряли бы свой сад.
Раз в несколько дней водную систему необходимо было подправлять. Хью не сделал настоящего шлюза. Его остановил недостаток инструментов, металла, и полное отсутствие древесины. Вместо этого он кое-что придумал. В том месте, где вода из пруда вливалась в водовод, дно было выстлано кирпичом, а дно всей канавы – полукруглыми черепичными плитками. Чтобы усилить ток воды, покрытие сняли, углубили дно и вновь положили покрытие. Хотя все это и было довольно неудобно, но оно работало.
Дно канавы было выложено черепицей до самого дома и сада. Поэтому утечки воды практически не было. Печь для обжига работала день и ночь. Практически все их капитальное строительство было возможным благодаря глинистому берегу, расположенному ниже дома. Но в последнее время хорошей глины стало меньше.
Это не беспокоило Хью. У них было уже почти все необходимое.
Ванная комната теперь не была просто шуткой. Вода поступала в туалет с двумя отделениями, разгороженными оленьей шкурой. Канализационная труба из обожженной глины выходила в туннель и дальше в выгребную яму.
При изготовлении канализационной трубы Хью столкнулся с большими трудностями. После множества неудач он выстрогал цилиндрическую основу, состоящую из трех частей – из частей, потому что глину приходилось намазывать на нее, а затем немного подсушивать, чтобы основу можно было вынуть по частям, до того, как пересохшая глина начнет трескаться.
Со временем он стал настоящим мастером формовки и ему удалось довести уровень брака до 25 процентов при формовке и 25 процентов при обжиге.
Поврежденный бак для воды, он, с зубовным скрежетом распилил вдоль и сделал две ванны – одну в доме и одну снаружи, под открытым небом. Чтобы не было утечки, он обтянул их изнутри выбритыми шкурами и ванны действительно не текли.
Один угол ванной-кухни занимал кирпичный очаг печь. Его пока не использовали, так как дни стояли длинные и жаркие. Пищу готовили на улице и ели под аккомпанемент рычания голодных медведей – но печь в доме была готова в преддверии периода дождей.
Теперь их дом был двухэтажным. Хью справедливо рассудил, что надстройка, могущая выдержать приступ диких медведей или нашествие змей, должна быть каменной и с прочной крышей. Это они еще способны были сделать – но вот как насчет окон и дверей? Может быть, ему и удастся когда-нибудь сварить стекло, если будет решена проблема соды и извести. Но не так скоро. Крепкая дверь и плотные ставни он мог бы сделать, но такая постройка будет слишком душной.
Поэтому они построили на крыше нечто вроде сарайчика с травяной крышей. Теперь, при поднятой лестнице, медведь, пришедший померяться с ними силами встретил бы на своем пути двенадцатифутовую стену. Не будучи вполне уверен, что стена отпугнет абсолютно всех визитеров, Хью устроил нечто вроде сигнализации вдоль края крыши, так что если ее задевали, падал кислородный баллон. И в первую же неделю сигнализация сработала, отпугнув непрошенного гостя. Причем Хью утверждал, что тот был напуган сверх всякой меры.
Все, что не должно было испортиться под открытым небом, было вынесено наружу, а центральная комната переоборудована в женскую спальню и детские ясли.
Хью смотрел вниз по течению ручья, а Джо тем временем заканчивал свою подчистку. Отсюда была видна крыша хижины. Вполне нормально, думал он. Все их хозяйство было в прекрасном состоянии, а на будущий год будет еще лучше. Настолько лучше, что у них появится возможность заняться разведкой. Даже Дьюк до сих пор не бывал далее чем в двадцати милях отсюда. Пока же для путешествий у них не было ничего, кроме ног, да и слишком тяжело еще им было справляться с бесконечным множеством разнообразных дел…
А следующий год уже не за горами.
"Человек не должен останавливаться на достигнутом, иначе для чего же жить?" Когда они начинали, у них не было ни горшка, ни окошка. В этом году – горшок… А в следующем… Значит – окошко? Не следует торопиться… Пока все идет прекрасно. Даже Грейс, как будто, поуспокоилась. Он был просто уверен, что она возьмет себя в руки и в конце концов станет счастливой бабушкой. Грейс всегда любила детей. Грейс всегда умела ухаживать за ними… По крайней мере, насколько он помнил.
Теперь ужен скоро. Малышка Карен правда точно не знала срока, но предполагала, что знаменательный день настанет примерно через две недели, и ее состояние подтверждало ее слова, насколько он мог судить.
Чем скорей, тем лучше! Хью изучил в своей библиотеке все книги, касающиеся беременности и родов; он приготовился как только мог. Обе его пациентки как будто пребывали в отличном здравии, у обеих обмеры талии давали прекрасные результаты, обе, вроде бы, избавились от страхов и поддерживали друг друга дружеским подшучиванием, заодно способствующим сохранению нормального веса. Если Барбара будет поддерживать Карен, если Карен будет поддерживать Барбару, если обе они будут опираться на опыт материнства Грейс, то им поистине нечего бояться.
Прекрасно все же будет иметь в доме детей.
И в этот момент радостного опьянения Хью Фарнхэм понял, что он еще никогда в жизни не бывал так счастлив, как сейчас.
***
– По-моему, нормально, Хью. А эти лишние плитки захватим домой.
– Хорошо. Возьми ружье, а я понесу инструменты.
– Сдается мне, – сказал Джо, – что мы должны…
Его слова заглушил выстрел. Они замерли. За первым последовали еще два.
Они побежали.
Барбара стояла на пороге. Она подняла ружье и помахала им. Когда они подбежали к дому, она вышла навстречу, осторожно ступая босыми ногами и двигаясь медленно и осторожно, чтобы не упасть. Теперь ее беременность была хорошо заметна. Большой живот покоился в просторных шортах, сделанных из старых джинсов Дьюка. На ней была мужская рубашка, перешитая так, чтобы поддерживать увеличившиеся груди. Ружья в ее руках уже не было.
Джо подбежал к ней раньше Хью.
– Карен? – быстро спросил он.
– Да. У нее началось.
Джо поспешно вошел в дом. Подбежал Хью и спросил, задыхаясь:
– Ну, что?
– У нее отошли воды. Затем начались схватки. Тогда я выстрелила.
– Но почему же ты… Впрочем, ладно, что еще?
– Грейс с ней. Но она хочет видеть тебя.
– Дай мне отдышаться, – Хью вытер пот и постарался успокоиться. Он сделал глубокий вдох, задержал воздух в легких, затем медленно выдохнул. Восстановив дыхание, он вошел в дом, за ним последовала Барбара.
Койки у двери были убраны. Проход загромождала кровать, но убранные полки обеспечили достаточно места для того, чтобы пробраться в комнату. Одна из коек теперь находилась в жилой комнате. На кровати лежал травяной матрац, застеленный медвежьей шкурой. На ней сидел пестрый кот.
Хью прошел мимо, почувствовав, как другой кот потерся о его лодыжку. Он прошел в следующее помещение. Здесь из коек была сооружена кровать, на которой лежала Карен. Грейс сидела около нее и обмахивала ее веером. Джо стоял тут же, с выражением молчаливого сочувствия на лице.
Хью улыбнулся дочери.
– Привет, толстушка! – он нагнулся и поцеловал ее. – Ну как ты? Больно?
– Да, сейчас больно. Но я рада, что ты здесь.
– Мы спешили изо всех сил.
Кот вскочил на постель и разлегся на Карен.
– Ах, ты! Черт бы тебя подрал, Красотка!
– Джо, – сказал Хью, – собери кошек и отправь их в изгнание.
Ход в туннель был заложен кирпичом, правда оставили вентиляционные отверстия и лаз для кошек, который можно было заложить. Коты были невысокого мнения об этом, но необходимость сделать это стала насущной после того, как Счастливчик пропал без вести и считался погибшим.
Карен попросила:
– Папа, я хочу, чтобы Красотка была со мной!
– Джо, к Красотке моя просьба не относится. Когда наступит самый ответственный момент, схвати ее и суй ко всем остальным.
– Ясно, Хью, – Джо вышел, столкнувшись в дверях с Барбарой.
Хью потрогал щеки Карен, пощупал пульс. Затем сказал жене:
– Ее побрили?
– Пока не было времени.
– Тогда вы с Барбарой побрейте ее и вымойте. Детка, когда же разверзлись хляби твои?
– Только что. Я сидела на горшке и тут-то все и началось. Сижу я себе, никого не трогаю… а потом вдруг – р-раз – и вот я уже Ниагарский водопад!
– Но схватки-то у тебя были?
– Еще какие!
– Это хорошо. Значит о схватках можно не беспокоиться, – он улыбнулся. – Вообще в принципе, беспокоиться не о чем. Думаю, что большую часть ночи ты проведешь за игрой в бридж. Дети, как и котята, имеют обыкновение появляться на свет под утро.
– Всю ночь? Хочу, чтобы этот сопляк родился побыстрее, и делу конец.
– Я тоже хотел бы, чтобы все кончилось поскорее, но у детей на этот счет свое мнение, – сказал он и добавил, – ладно, тебе предстоят кое-какие дела, и я тоже должен кое-что сделать. Я в грязи с головы до ног. – Он собрался уходить.
– Папа, подожди секундочку. А я обязательно должна оставаться здесь? Здесь очень жарко.
Нет, у двери светлее. Особенно если наш юный Тарзан соблаговолит появиться при свете дня. Барбара, откинь эту потертую медвежью шкуру – будет прохладнее. Возьми вот эту простыню, или, лучше, возьми чистую, если есть.
– Стерилизованную?
– Нет. Прокипяченную простыню не распаковывай до тех пор, пока не начнутся роды. – Хью похлопал пациентку по руке. – Дай бог тебе обойтись без боли до тех пор, пока я не вымоюсь.
– Папа, тебе нужно было стать врачом.
– А я и есть врач. Самый лучший в мире врач.
Выйдя из дома, он встретил Дьюка, задыхающегося после долгого бега.
– Я слышал три выстрела. Сестренка?
– Да. Не волнуйся, у нее только начались схватки. Я собираюсь принять ванну. Не желаешь присоединиться.
– Сначала я хочу повидаться с сестренкой.
– Тогда поторопись, сейчас ее будут купать. Заодно захвати Джо, он там размещает котов по камерам. Мужчины там сейчас – помеха.
– Может быть следует накипятить воды?
– Пожалуйста, займись, если это успокоит тебя. Дьюк, я давно уже заготовил все необходимое, по крайней мере то, что у нас имеется. Уже с месяц как заготовил. В том числе и шесть бидонов кипяченой воды на то и на се. Так что пойди поцелуй свою сестру и постарайся не показать ей, что ты обеспокоен.
– Ну и хладнокровен же ты, отец!
– Сынок, я сам не свой от страха. Я уже сейчас могу перечислить тринадцать возможных осложнений – и ни с одним из них мне не справиться. В основном я гожусь на то, чтобы похлопывать ее по руке и уверять, что все идет как надо… а ей именно это и необходимо. Я осматриваю ее, сохраняя каменное спокойствие, а сам и не знаю, на что обращать внимание. Я делаю это просто, чтобы она обрела спокойствие… я буду тебе очень признателен, если ты в этом мне поможешь.
– Вас понял, сэр. Буду поддерживать вашу игру, – участливо сказал Дьюк.
– Только не переигрывай. Просто постарайся убедить ее в том, что ты разделяешь ее уверенность в старом доке Фарнхэме.
– Я постараюсь.
– Если Джо слишком разволнуется, вытаскивай его оттуда. Он дергается больше всех. Грейс прекрасно справляется. Ладно, поспеши, а то они не пустят тебя.
Немного позже, искупавшийся и успокоившийся Хью, выбрался из воды раньше Джо и Дьюка и направился к дому, неся одежду в руках, чтобы ветерок высушил его кожу. Он задержался у дверей, чтобы натянуть шорты.
– Тук-тук!
– Нельзя, – отозвалась из-за двери Грейс. – Мы заняты.
– Тогда прикройте ее. Мне нужно кое-что сделать.
– Мама, перестань. Входи, папа.
Он вошел, пробрался мимо Барбары и Грейс и зашел в ванную. Там он очень коротко подстриг ногти, вымыл руки – сначала проточной водой, затем кипяченой, затем повторил процедуру еще раз. Затем он помахал ими в воздухе, чтобы они высохли и вернулся в комнату, стараясь ни до чего не дотрагиваться.
Карен лежала на кровати около двери, прикрытая половинкой изношенной простыни. На плечи ее была накинута серая рубашка, которая была на Хью в ночь нападения. Грейс и Барбара сидели на кровати, Дьюк стоял в дверях, а Джо печально сгорбился на скамейке позади кровати.
Хью улыбнулся дочери.
– Ну, как дела? Еще схватки были?
– Ни единой, черт бы их побрал. Хотя бы он родился до обеда.
– Обязательно родится. Потому что никакого обеда тебе не видать, как своих ушей.
– Чудовище. Мой отец просто чудовище.
– Доктор Чудовище, с вашего позволения, а теперь, друзья мои, попрошу вас очистить помещение. Мне нужно осмотреть пациентку. Все свободны, кроме Грейс. Барбара, пойди и приляг.
– Я не устала.
– Возможно нам придется всю ночь провести на ногах. Так что лучше вздремнуть заранее. Я не имею ни малейшего желания иметь дело с преждевременными родами.
Он откинул простыню, осмотрел Карен и ощупал ее живот.
– Ты чувствуешь толчки?
– Еще бы! Когда он родится, его непременно нужно записать в команду Грин Бей Пэкера. У меня такое впечатление, что на ногах у него бутсы.
– Ничуть не удивлюсь, если это так. Ты когда зачинала его, была обута?
– Что? Папа, что за гадости ты говоришь? Да.
– Предродовое влияние. В следующий раз перед этим обязательно разуйся.
В это время он напряженно пытался определить, в каком положении находится ребенок – головкой вниз или – Боже избави! – поперек. Но определить это он был не в состоянии. Поэтому он улыбнулся Карен и солгал:
– Прекрасно, бутсы нас не побеспокоят, поскольку он расположен головкой прямо вниз, именно так, как надо. Кажется, роды будут очень легкими.
– Откуда ты знаешь, папа?
– Положи руку вот сюда, где моя. Вот это его выпуклая головка, вниз которой он и нырнет. Чувствуешь?
– Кажется, да.
– Если бы ты знала столько, сколько я, ты бы не сомневалась. – Он попытался определить, начало ли расширяться влагалище. Имело место небольшое кровотечение и поэтому он не решился произвести обследование руками – во-первых, он все равно не знал, как должно все это быть наощупь, а во-вторых боялся занести инфекцию внутрь. Он знал, что кое-что ему может поведать ректальное обследование, но опять же не знал, что именно, поэтому не было никакого смысла подвергать Карен этой малоприятной процедуре.
Он поднял голову и встретился взглядом с женой. Сначала он хотел было посоветоваться с ней, но потом решил, что не стоит. Несмотря на то, что дети у Грейс были, о деторождении она знала не больше его самого, а дав понять Карен, что он не уверен в себе, он пошатнет ее уверенность в благополучном исходе.
Вместо этого, он взял свой "стетоскоп" (три последних чистых листа из энциклопедии, скатанные в трубку), и стал прослушивать сердцебиение плода. До этого он неоднократно слышал его. Но сейчас он слышал только множество различных шумов, которое он про себя определил как "бурчание в кишках".
– Тикает, как метроном, – возгласил он, откладывая трубку и снова укрывая дочь. – Твое дитя в отличном состоянии, девочка, и ты сама тоже. Грейс, ты кажется завела журнал, когда начались первые боли?
– Им занималась Барбара.
– Будь добра, сохрани его. А сейчас скажи Дьюку, чтобы он снял ремни со второй кровати и принес их сюда.