- Но я совершенно не представляю, с чего начать? - провозгласила она почти жалобно.
- Ну, вы ж журналист - разберетесь. С чего-то же начинались все ваши истории? И запомните, - Ейщаров облокотился на столешницу, чуть подавшись в сторону Шталь, и его лицо приняло предельно деловое выражение, - меня не интересуют истории о призраках, оживших мертвецах, родовых проклятиях и демонах, вселившихся в подъездную дверь или кухонный веник.
- Да как же я отделю одно от другого?! - панически воскликнула Эша. - Вы даже не представляете, сколько существует всяких суеверий и объяснений! И у меня нет никаких технических навыков!
- Разберетесь, - неумолимо повторил он. - Общайтесь с людьми. Общайтесь со специалистами. И помните то, что вы видели. Помните свои ощущения.
- Ощущения... - удрученно произнесла Эша. - Призраки, демоны... Олег Георгиевич, вы так говорите, будто уверены... По-вашему, они существуют?
Ейщаров вдруг поманил ее пальцем, и Эша заинтересованно нагнулась над столешницей. Он тоже потянулся вперед, загадочно блестя глазами, и в тот момент, когда они чуть не соприкоснулись лбами, простодушно сообщил:
- Понятия не имею.
Она сердито отдернулась обратно в кресло, и Ейщаров весело повторил:
- Они меня не интересуют. Вы ведь знаете, сколькими путями можно прийти к одной и той же цели. Разные люди могут сыграть одну и ту же мелодию, и звучать она может тоже по-разному. Чтобы осветить комнату, можно включить лампу, зажечь свечи, развести огонь в камине или просто обойтись фонариком. Человек может жить плохо, потому что он либо глуп, либо ленив, либо невезуч, либо ему мешают враги, либо над ним висит проклятие, либо есть что-то еще.
- Множество объяснений одному факту, - пробормотала Шталь. - Их можно придумать целую сотню!
- Ищите истинное объяснение.
- В таком случае, даже на одно истинное объяснение могут уйти годы!
- Если б я так считал, то не затевал бы этого. Но я считаю, что на это уйдет не так уж много времени. А по окончании этих поисков вы станете весьма состоятельной девушкой. Устроите свою жизнь и, если пожелаете, я найду для вас престижную работу, которая в полной мере раскроет ваши таланты.
- Слишком много сладкого, - недоверчиво произнесла она.
- Работа того стоит. И помните, - Олег Георгиевич поднял указательный палец, - вы уже согласились. Что ж, думаю, на сегодня можно закончить. Нина Владимировна выдаст вам некоторую сумму, купите все, что вам может понадобиться в дороге, а утром получите еще на дорожные расходы. Вы выезжаете завтра, сразу же после нашей встречи.
- Как завтра?! - изумилась Шталь. - Но куда?! Я ведь еще ничего...
- Первые материалы уже подготовлены, мне подходит этот случай. Их вы тоже получите утром, как и информацию о пункте назначения. Стартовать с чего-то конкретного всегда удобней, не так ли? Я дам вам свой телефон.
Ее рука приготовилась взять ожидаемую визитку, но Ейщаров протянул Эше через стол новенькую эбонитово-черную "нокию", давая свой телефон в прямом смысле этого слова, а следом вручил зарядное устройство.
- Нужные номера в телефонной книжке, - сообщил он - словно на тот случай, если Эша проявит предельное непонимание. - Ваш счет будет пополняться автоматически. Дорожные расходы не входят в оплату. Прочее оборудование получите завтра.
"Класс!" - машинально подумала Шталь и вслух спросила:
- Какое оборудование?
- Обычная техника для работы журналиста, - Олег Георгиевич ухмыльнулся. - Что такое, Эша, я вижу разочарование? Вы ожидали, что я вручу вам измеритель уровня эктоплазмы или магический кристалл?
- Было бы неплохо, - буркнула Эша, разглядывая телефончик. - Это просто телефон? Или особенный телефон со своими взглядами на жизнь?
- Совершенно обычный, как и все, что вы получите. Обращайтесь с ним хорошо.
- Мне его поцеловать? - язвительно спросила она. Ейщаров пожал плечами и встал, окончательно давая понять, что ее визит окончен.
- Да как хотите. Только на людях постарайтесь не делать этого слишком часто. После того, как поговорите с секретаршей, мой шофер покажет вам машину. До завтра.
Эша спрятала телефон в сумочку и с неохотой выбралась из мягких кресельных объятий, по пути воровато сметя со стола бумажку с замечательными цифрами. Ощущение, что ее самым бесстыдным образом разыгрывают, то достигало критической отметки, то стремительно падало к нулю, и она никак не могла понять, действительно ли деньги были виной тому, что она согласилась участвовать в такой нелепости? Ладно, в конце концов, главное - это получить их! Ейщаров остался стоять - разумеется, он не собирался провожать ее до двери.
- До свидания, - хмуро сказала Эша замечательным синим глазам, и он в ответ чуть наклонил голову. Ей показалось, что теперь ему не терпится ее выпроводить. Отвернувшись, Шталь медленно пошла к двери, крепко сжимая в кулаке бумажку, но, уже прикоснувшись к дверной ручке, порывисто обернулась. Ейщаров все так же стоял за столом, глядя совершенно равнодушно.
- Олег Георгиевич, и все-таки скажите... вы считаете, что это... в общем... Это магия?!
- А если я скажу, что так, вам станет лучше? - поинтересовался он насмешливо.
- Гораздо хуже, - искренне ответила Эша и вышла прочь, оставив хозяина кабинета наедине с его вещами.
* * *
Первая сумма, полученная от строгой цепкоглазой секретарши Ейщарова, привела Шталь в настолько благодушное состояние, что она, не удержавшись, скорчила рожу вертлявой расфуфыренной девице в приемной и на этот раз не стала возражать, когда в вестибюле один из охранников вновь попросил ее открыть сумочку, в кою и заглянул с чрезвычайно умным видом. Не найдя там ничего опасного или похищенного, он милостиво кивнул.
- Всего доброго.
- А вы не будете меня обыскивать? - осведомилась Эша. - Может, я чего в лифчике спрятала?
- Всего доброго, - повторил охранник с иной интонацией, и ожидающе стоявший рядом с ней ейщаровский шофер хихикнул. Как она уже успела заметить, шофер был довольно смешливым молодым человеком. Его кругловатое лицо было усыпано веснушками, светлые волосы торчали во все стороны, а глаза смотрели с местечковым простодушием. Если он и приходился Олегу Георгиевичу дальним родственником, то ни капли не был похож на него. Как и на личного и единственного телохранителя тоже.
Выйдя на улицу, Эша обернулась. Огромные окна ейщаровского офиса нарядно сияли под утренним солнцем. Симпатичное новенькое здание, без капли мрачности, свойственной большинству шайских кирпичных домов - яркое, с маленькими островерхими декоративными башенками и фигурными карнизами - чем-то оно было сродни мальчишеским смешинкам в глазах Ейщарова, когда тот улыбался. Когда Шталь уезжала, здесь стояли две частные развалюхи с закопченными гарью провалами окон, которые только-только начали сносить, а вокруг были лишь мусор, травяные заросли и две кривые полузасохшие липы, росшие на последнем издыхании. А теперь новый дом, аккуратная площадка, стоянка, низенькая фигурная оградка, сирень и множество рябиновых деревьев - не таких уж и молоденьких и довольно развесистых, но, судя по всему, великолепно прижившихся. Удивительная скорость! Заглядевшись, Эша чуть не наступила на хвост млевшему на весеннем солнце пухлому коту, тот с мяуканьем вывернулся и презрительно удалился в заросли сирени. Шофер снова хихикнул. Это, определенно, был очень веселый шофер. Его звали Мишей, и он страшно обиделся, когда Шталь сделала попытку назвать его Михаилом.
- Я Миша - и все! - заявил он и махнул рукой. - А вон и машинка!
Машинка, притулившаяся с самого края стоянки, оказалась "фабией-хэтчбэком" густого синего цвета. Новенькая и блестящая, она выглядела, как игрушка - маленькая, несерьезная, но очень симпатичная, весело подмигивающая лакированными боками и чистенькими окнами. По гладкому капоту прыгали солнечные зайчики и тени от шевелящихся рябиновых ветвей, и в такт им у Эши запрыгало сердце - радостно, как у ребенка, которому подгадали с подарком, и в то же время испуганно - как на такой куда-то ехать?! Она же испачкается, поцарапается, а то и сломается - не дай бог что?! Шталь ожидала подержанную машину, выводить же на трассу эту было просто жалко.
- Разумеется, она застрахована, - сказал шофер, приветственно похлопав машинку по крыше, - так что не беспокойтесь. Ездили когда-нибудь на "шкоде"? - прежде, чем Шталь успела ответить, он продолжил: - В управлении проста - ребенок справится! Проворная, послушная, на повороты так и садится! Вы только с места резко не газуйте, а то автомат тормо... - тут у "Миши-и-все!" зазвонил телефон, и он, сунув Эше ключи с веселым: "Ну, осваивайтесь пока!" - отошел в сторону. Шталь внимательно посмотрела на "фабию", и та, казалось, тоже внимательно посмотрела на нее умытыми фарами, примеряясь и оценивая. Она была бесподобна, и хотя Эше много раз доводилось ездить в солидных дорогих автомобилях, сейчас ей казалось, что они не идут ни в какое сравнение с этой чудной синей конфеткой. Протянув руку, она коснулась нагретого солнцем капота. Машина не возражала. Ну конечно, с чего бы ей возражать - она просто машина, на какое-то время - ее собственная, сразу же легшая на сердце. Да уж, классический случай любви с первого взгляда. Шталь осторожно обошла машину, звякая ключами, и легко похлопала водительскую дверцу.
- Привет, - сказала она. - Ты мальчик или девочка? Наверное, девочка, - Эша огляделась, ругнувшись в адрес Ейщарова, и вздохнула. - Господи, какой идиотизм!
Открыв дверцу, она скользнула на светлое сиденье, и дверца за ней мягко защелкнулась. Положила ладони на черную баранку руля, и ладоням там понравилось. Дотронулась до серебристого рычага переключения скоростей, заглянула в пустой бардачок, посмотрела на себя в зеркало обзора, потом заглянула в макияжное в правом козырьке. И там, и там отразилась симпатичная девушка с каштановыми волосами, гладкими и блестящими, как рояльные клавиши, и глазами под цвет волос, темневшими до крепкокофейного к ободку радужки. Шталь не считала свою внешность идеальной, но была ею вполне довольна, подкрепленная дружным и давнишним общественным мнением, что если она и прозевала поворот к совершенной красоте, то лишь самую малость. Она тронула ногтем зеленый дисплей магнитолы, осмотрела приборную доску и откинулась на мягкую спинку сиденья, с трудом подавляя желание сидя запрыгать от восторга. В салоне пахло новизной и шоферским одеколоном. Шталь прикрыла глаза и вздрогнула, когда Миша, согнувшись, постучал согнутым пальцем в стекло пассажирской дверцы.
- Еще не заводили? - удивился он. - Ну давайте. А я вам пока расскажу...
"Пока" растянулось минут на десять, в течение которых он взахлеб расписывал все достоинства машины, и Эша подумала, что раньше Миша, вероятно, работал в автосалоне - он старался так, словно Эша была потенциальным покупателем, а не человеком, который в любом случае уедет на этой машине завтра утром. Он отрегулировал рулевую колонку и водительское сиденье, продемонстрировал работу всего, что должно было работать, заставил Шталь повторить все его действия и, в довершение, включил радио, по которому пели что-то по-русски, но совершенно непонятно. "Фабия" тихо урчала двигателем, словно сытый довольный котенок.
- Ну, начнем кататься, - наконец предложил Миша и, подметив ее недовольный взгляд, пояснил. - Нет, просто чтобы я убедился, что все в порядке. Олег Георгиевич велел проверить.
Эша дернула бровями и осторожно вывела машину со стоянки, выехала на объездную и совершила несколько почетных кругов вокруг здания офиса и рябинового скверика, на втором круге разогнав стаю толстых голубей, не нанеся им никакого урона, но получив большое удовольствие. Миша кивал и сделал ей замечание только один раз, когда она пропустила выезжавшую из "рукава" машину. Взгляд его был все таким же простодушным, но Эша чувствовала исходящую от шофера легкую настороженность - вероятно, он сидел в ожидании, что она вот-вот во что-нибудь врежется, чем Ейщаров, разумеется, будет очень недоволен.
- Хорошо, - наконец сказал Миша, - а теперь давайте на трассу.
Эша, притормозив, кивнула на магнитолу.
- МР-3 поддерживает?
- Конечно! - тот опять обиделся. Шталь извлекла из сумочки диск и поставила его, пояснив:
- Личная дорожная подборка.
Миша снисходительно кивнул и тут же вздрогнул, когда из всех четырех динамиков в салон обрушились вступительные аккорды, потусторонний вопль, а следом - хрипловато-вибрирующе-простуженный голос солиста группы "Лорди". "Фабия" сорвалась с места и, покинув мирные пределы дворов, ловко ввинтилась в утренний поток машин, проскочила на завершение разрешающего сигнала светофора и весело полетела по шайским улицам - не с лихой бесшабашностью и презрением к правилам движения, но очень близко подобравшись к их грани, проскакивая туда, куда было можно проскочить, и никому не давая себя подрезать. Миша был прав - машинка и в самом деле оказалась очень послушной и маневренной. Шталь тихо улыбалась, глядя в лобовое стекло - уже давно она не получала от езды такого удовольствия, пусть скорость и была для нее невелика. Миша рядом, сидевший очень прямо, как-то жалобно сказал:
- Очень громко.
Улыбнувшись уголком рта, она переключила на следующую песню, и разумеется ею оказалась ее любимая "Смерти больше нет" "Крематория", ездить под которую было замечательно во все времена года и в любых городах. Ейщаровский водитель слегка расслабился и удовлетворенно вздохнул, и Эша, ехидно блеснув глазами, чуть сбросила скорость, теперь наслаждаясь не только ездой, но городом, разворачивавшимся вокруг, который так и не успела разглядеть за эти два дня, потраченные большей частью, на то, чтобы отоспаться. Шая, Шая, тихая скромница в кружеве сосновых лесов, с поблескивающей темно-зеленой лентой сонной старой реки, не ведавшей штормов и буйства весеннего половодья, как многие иные. Она никогда не любила ее той любовью, которую испытывают к родным городам, но была к ней привязана, она никогда не скучала по ней, но вернувшись, была рада встрече. Странный город, с отъездом безболезненно опускающийся в глубины памяти - такие далекие, что Эша даже не могла толком его описать и вспоминала лишь отдельные фрагменты. Шая была похожа на хорошую мачеху - милую и добрую по сути женщину, к которой ты успела привыкнуть, но так и не смогла полюбить. Ее нельзя было назвать красивой, но она была миловидна, хоть и одряхлела с годами, ее нельзя было назвать изысканной и утонченной, но она и не была надменной. Все здесь казалось пасторально-простодушным и немного заброшенным, девушки большей частью всегда были одеты так, будто в любую секунду собирались отправиться на дискотеку, дворовые скамейки всегда были битком забиты старушками, выгуливающими собак, кур и коз, жители любили поговорить - и при этом вовсе необязательно, что они вас знают, а если вы не местный и не поняли, как пройти туда, куда вам надо, вас непременно отведут, пренебрегая собственной занятостью - шайцы обожают показывать, где в их городе что находится, за исключением рыбных мест на Шае.
Но теперь одряхлевший город молодеет, приподнимает голову, он похорошел. Стройки и стройки, красивые дома, посадки, храм Воскресения щеголяет новенькими куполами, по улицам снуют обновленные трамваи и недавно закупленные желтенькие проворные автобусы, в изобилии возвращаются детские площадки, городской люд приобрел деловито-целеустремленный и вполне довольный вид. Олег Георгиевич, ну зачем вам призраки?
Когда "фабия", мягко прошуршав колесами, зарулила обратно на стоянку перед ейщаровским офисом, Шталь заглушила двигатель и, вручив Мише ключи, сладко спросила:
- Все в порядке? Я сдала экзамен?
- Да какой экзамен?! - вяло возмутился тот, успевший за время поездки одну за другой выкурить несколько сигарет. - Просто... А вы какие машины раньше водили?
- Ну, у меня машины никогда не было. Я иногда ездила на машине моего друга, по доверенности...- Эша неохотно покинула уютный салон и выбралась в весеннее утро. - Жуткая громадная развалюха, совершенно неухоженный "кадиллак" пятьдесят девятого года.