Глеб Егорович Исаев
Глава 1
- Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук, - выстукивают колеса ритм зачетной стрельбы.
"Два в корпус, один в голову, два в корпус, и в голову", - мчится сквозь ночь скорый поезд, звякают в казенных стаканах чайные ложки, звучит в голове ритм контрольного упражнения. Сергей повернулся на спину, гоня надоедливый рефрен. Увы, теперь навалились другие, куда менее приятные воспоминания о недавних событиях.
Москва встретила приезжего гомоном и суетой. Машина, на которой его везли, проскочила центр, вякнула странным, крякающим сигналом и, разрубив сплошной поток авто на проспекте, свернула в неприметную арку. Распахнулись кованые ворота. Качнувшись на тугих рессорах, "Волга" вползла во двор их ведомства.
- Пройдемте, - ожил человек в штатском, который встретил его в Шереметьево. Едва заметно растянул тонкие губы в официально вежливой улыбке и, ткнув кнопку центрального замка, двинулся вперед, не дожидаясь, когда пассажир выберется из тесного салона.
Если говорить откровенно, Сергей вовсе не рассчитывал на торжественный прием и ковровую дорожку. Одно дело - "сгоревший на холоде" резидент, которого сменяли на шкодливого дипломата, другое дело - простой командированый, застрявший в стране пребывания чуть дольше положенного срока...
А вышло все просто и обыденно. Рухнувшая на страну "Перестройка" напрочь рассорила бывший Союз братских и не очень республик с Ближневосточной сатрапией, где в самом конце восьмидесятых Сергею выпало организовывать " военное дело настоящим образом", пытаясь обучить согнанных в одно место аборигенов хотя бы азам "науки побеждать". Кому пришло в голову направить действующего офицера элитного подразделения в этот клоповник, Сергей так и не узнал. Однако платили неплохо, но лишь до тех пор, пока не начали "бить горшки". Уже через месяц после прекращения финансирования хозяева мгновенно разочаровались в идеалах социализма, расстроились и тут же изменили политический курс на сто восемьдесят градусов.
С негодованием разорвали всяческие отношения с, и без того задыхающейся от нашествия внутренних паразитов, империей Советов и тут же задружились с дядей Сэмом. А в качестве жеста доброй воли, отдали американцам весь штат военных советников. Его и еще пяток офицеров разного ранга.
Но, ежели остальных, непричастных к аббревиатуре Главного разведуправления, после некоторой волокиты, янки вернули на родину, то, занесенного в файлы специального ведомства, майора, естественно, потеряли.
- Пропал без вести, - сообщил, дрессированно улыбаясь, темнокожий дипломат Госдепа МИДовскому клерку.
- Как, пропал? - попытался изобразить негодование щекастый министр с ласковым именем Андрюша, но, вспомнив про своих заокеанских друзей, раздумал.
- Пропал, ну и пес с ним, - благодушно махнул рукой высокий начальник. - Будем считать, сбежал. Одним майором больше, одним меньше. Не ставить же из-за такой малости под угрозу судьбу очередного транша МВФ.
Получив отмашку, подчиненные другого министра с автомобильным прозвищем "Мерседес" мигом оформили офицера в потеряшки. А вот янки взялись всерьез. Улыбчивые лица, долгие беседы, неформальные сетования на злодейку судьбу, вынуждающую мотать коллеге нервы, менялись строгими, с угрожающими позами и жестами, уговорами подумать и не ломать свою жизнь. И вновь собеседования и, уже после, на контрасте, допросы с применением силы. Лазарет, вновь уговоры, опять допросы. К счастью, на средиземноморской базе ВМС США, где держали пленного, не оказалось нужной техники и химии. Поэтому сумел продержаться месяц. Однако, скорее всего, сломали бы. Но фишка легла так, что отделался легким испугом, месячным общением с сумасшедшим философом и шрамом. Повезло. Ушел внаглую, не прощаясь, срубив охранника в палате и парочку морпехов на воротах. Нырнул в провал портовой вольницы, и, как ни напрягали америкосы своих стукачей, отыскать уже не сумели. Спасибо пропойному морячку, что затащил на свое каботажное корыто и пристроил в трюме. Ну, а после, как в старой песне.
"И носило меня, как осенний листок. Помотало, одним словом. Первое время совсем худо было. Без документов, с корявым языком, без денег. Зато уж потом, вовсе край... - Сергей невесело рассмеялся, вспомнив ночлежку Марсельского муниципалитета. - Но, ничего, втянулся. Человек - скотина живучая. Пообтерся, перебрался в Италию, выправил левую "ксиву", по ней в Голландию, а уж после - дас Дойчланд. Там и спалился. Глупо, на улице".
"Ну не кричать же: - Позовите консула... Тем более, что уже проходили. Сразу после побега прибежал в Парижское отделение: - Ребята, я свой, советский, ага... - Толстый клерк с сонными глазами послал сразу. Далеко и без особых изысков, даже не заглянув в розыскные листы.
Военнослужащий? Ильин Сергей Анатольевич, шестьдесят пятого года рождения? Иди, проспись. Короче, гражданин, выход слева, просьба не задерживать очередь".
"Пятерку" за подделку документов "гансы" впаяли без особой волокиты. Хотели добавить за нелегальное пересечение границы, но не смогли определиться какой. Сергей припомнил спецкурс и настолько талантливо изобразил амнезию, вдобавок и наплел такого, что врач только развел руками. - По всему, бомжара - откровенный придурок. А вроде и нет. Решили, ни вашим, ни нашим. Сунули пятерку исправиловки и отстали.
Отсидка особых впечатлений не оставила. Хоть в нашей не сидел, бог миловал, но по всему - не тюрьма, детский сад.
Пробовал, стоит сказать, наехать здоровый, как экскаватор, зек с красноречивым прозвищем-погонялом "Турок". Но, после товарищеского спарринга на ринге, долго благодарил за сохраненное здоровье. Оголтелые бундесовские психологи додумались ввести в тюрьмах альтернативное решение конфликтов. Спорщики имеют право, уведомив администрацию, выйти на ринг и провести товарищеский бой. Все по правилам, в перчатках и с рефери. И даже со взвешиванием. Однако после первого же раунда турок бодро поплыл, а во втором Ильин, весело подмигнув, провел коронный в челюсть. Слава богу, сумел в последний момент сдержать удар, не взял на душу лишнего.
Однако раздробленную в семи местах челюсть янычара собирали в больничке при Боннском университете. Профессор так и не поверил, что этакое чудо сотворил обычный, человеческий, кулак. К тому же в перчатке. Ну, а мелочь, вроде сотрясения мозга и перелома ключицы, можно было вообще не считать. Тем более, что руку турок сломал сам, свалившись на стулья сидевших в первом ряду зрителей.
Так что сидел Сергей Анатольевич без особых проблем. Однако тюрьма, она и есть тюрьма... Хоть в Гамбурге, хоть в Сыктывкаре. Несвобода.
К слову сказать, кличка приклеилась к нему еще в учебке. Молодняк, сидя в красном уголке, сонно переживал обязаловку. Служу советскому союзу. Воскресный просмотр, который отравлял не сумевшим смотаться в увольнение курсантам самое лучшее время выходного дня. В одной из таких передач и показали флагман ВМС США, нахально рассекающий воды Средиземного моря.
- Во, пацаны, - не выдержал один из будущих офицеров-разведчиков. - Прет себе и на всех плевать хотел. Наглый и здоровый, как наш Серега, одно слово "Большой Ё".
Курсанты глянули на сидящего верхом на табурете приятеля. И грохнули в дружном хохоте.
Работа по штамповке номеров, которой на добровольных началах попытались увлечь исправляющегося нелегала, опротивела к концу первого полугодия.
Сергей спрятал комбинезон в рундук и занялся чтением. Но и это быстро прискучило. Сломался на Французских поэтах эпохи реформации, к тому же, встав на весы, при прохождении очередного медосмотра обнаружил, что вес вылетел далеко за сто двадцать. Конечно, для его ста девяноста восьми сантиметров роста - вполне приемлемо, однако, насторожил оттопыривающий футболку бугорок над ремнем. Тренировки начал с малых нагрузок, но уже через два месяца вышел на штатный режим. Ежедневное трехчасовое измывательство над организмом дало плоды. Вес стабилизировался на сотне и рос уже за счет мышц. Если с железом и спаррингами проблем не возникло, то протащить в камеру даже безобидную пневматику мавр, ведавший всей контрабандой, отказался наотрез. Пришлось искать альтернативу. Припомнив курсантские хитрости, он, не мудрствуя лукаво, подобрал килограммовую гантель и присобачил к ней лазерную указку. Фотоэлемент Аким приволок без вопросов. А отрабатывать интуитивную стрельбу можно и без выстрела. Достаточно того, что точка хитрого фонарика точно покажет, есть разброс или нет.
На свободу вышел в девяносто восьмом. И без раздумий пошагал в посольство. Без особой, впрочем, надежды. Однако, в отличие от Парижских крючкотворов, здесь отнеслись с пониманием. А может, просто изменилось само время? Хотя, помогли и немцы. Они, со свойственной их нации скрупулезностью, снабдили сидельца полным комплектом сопроводительных документов. Всего месяц ожидания, запросов в военкоматы, и вот, через каких-то десять лет после убытия в служебную командировку, возвращался на историческую Родину.
Тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Попытался заснуть, в уши вновь вполз коварный ритм зачетной стрельбы. А из глубины памяти снова выползла змеящаяся, зеленая как сельва, ковровая дорожка в том здании, куда его доставили из аэропорта.
Клерк в полковничьих погонах на тужурке нового образца, туго обтягивающей кругленький восьмимесячный животик усатого гермафродита, отыскал грифованную папку с личным делом и бесстрастно воззрился на сидящего в неудобном офисном кресле посетителя.
- Документы ваши отыскались. Однако... - Длинная, символизирующая непонятно что пауза, и суровое резюме: - Факт задержания вас спецслужбами США не подтвердился. Поэтому, мы не имеем права считать ваше исчезновение с территории подразделения, где вы находились в командировке, правомочным.
- Да, я в курсе, что там проиcходили межэтнические столкновения. Однако этот факт вовсе не помешал остальным членам вашей группы прибыть в посольство. Вас же, простите, никто не видел. Имеются все объяснительные и официальный ответ посольства. - Так что, гражданин Ильин, формально, по всем законам, вы совершили акт дезертирства, - четко сформулировал полковник.
Сергей глубоко вздохнул и начал считать. "Проломить голову этому... не хитрость, вот только сидеть за сомнительное удовольствие придется куда дольше и в гораздо худших условиях", - поэтому честно досчитал до пятнадцати и поинтересовался: - Товарищ полковник, могу я вас называть товарищем? Или мне стоит переучиваться произносить - гражданин?
Полковник скривился, однако, в глазах мелькнуло нечто похожее на уважение.
- Майор, - чуть понизив голос, уже иным тоном произнес офицер. - Ты взрослый мужик, разведчик. Сам посуди, ну кто в таких обстоятельствах рискнет признать тебя?.. Ну ты понял. Не говоря о том, что это тянет за собой необходимость восстановления тебя в звании и, главное, выплату задолженности по зарплате. Прикинь, сколько это за десять лет? Вот то-то.
- Так, и что теперь? - Сергей уже просчитал варианты и понял: ведомство решило не гнать волну, а спустить на тормозах. Судить при таких раскладах - дело скользкое, но и орденом мужества награждать вряд ли станут. Вопрос теперь в деталях.
Полковник покрутил очки в дорогой оправе: - Руки у тебя есть, нервы крепкие. Не пропадешь. Короче. По вот этим бумагам уволили со службы тебя в девяносто первом. Документы отправили в главархив. Отпускное пособие пересчитают. Только имей в виду, деноминация, то да се. Не густо. Пока оформляют выписки, дадут направление в общежитие. А после, не обессудь, - он оборвал отрывистый монолог, порылся в документах. Крякнул, чуть смутившись, и закончил, глядя в угол на кривовато висящий портрет Верховного главнокомандующего: - Там, это, мать твоя умерла в девяносто пятом, попробуй квартиру отсудить... - одарил ценным советом умник.
Неделя в столице прошла в ожидании. Что-что, а ждать Сергей привык. Лежал на жесткой кровати в густонаселенной комнате общаги Минобороны и читал стихи. По памяти, на французском. Романтиков он домучил. Однако начал с мизантропичного Бодлера.
Соседи, сначала пытавшиеся разговорить непонятного здоровяка, быстро отстали и вовсе не обращали внимания на неподвижное тело.
Получив в бухгалтерии кадров стопку тысячных купюр, невесело усмехнулся: "В аккурат месячный заработок за штамповку номеров в Гамбурге". Однако сложил купюры в потертый, прошедший с ним все тюрьмы бумажник и навсегда покинул здание с лепными звездами на фасадах.
"А ля гер ком а ля гер. - Сергей искренне не понимал людей, считающих, что государство обязано кому-то помогать. - Не закопали и на том спасибо. А жизнь вообще несправедливая штука, хотя бы своей конечностью", - невесело усмехнулся разведчик.
И вот теперь, на исходе четвертых суток, он лежал на верхней полке плацкартного вагона скорого поезда, везущего состав в город детства. Захолустный сибирский городишко, возникший в конце прошлого века, благодаря судьбе и посредственному писателю, который по совместительству был неплохим инженером, превратился сперва в уездный, а после и в миллионный город, раскинувшийся по обоим берегам великой реки.
Следовать совету и отспаривать безвозвратно потерянное жилье Сергей, как здравомыслящий человек, даже и не собирался. Квартира давным-давно продана, и добросовестный правоприобретатель с дорогой душой пошлет новоявленного претендента. Потихоньку заснул.
Разбудила проводница: - Подъезжаем, сдаем белье, - со сна чуть гундосо повторяла она, заглядывая в отсеки.
- Эй, мужчина, - положившая глаз на молчаливого здоровяка хохлушка тронула могучее плечо спящего: - Вставай, через час станция.
- Спасибо, красавица, - приученный западным двуличием, оскалился тот, - спускаюсь.
- Ты не спеши. Успеешь, народу-то никого. - Как могла, обхаживала молодуха интересного своей загадочностью пассажира. Опыт не пропьешь, проводники тоже психологи. А дорога быстро раскрывает людей. Но вот этот, за все пять дней пути, так и остался загадкой. Она поправила уложенную специально для такого случая прическу. "Шрам вот только... - подумалось незамужней проводнице. - Да мужику с такой меткой вовсе не зазорно. Даже наоборот... " - она не стала додумывать и продолжила атаку: - Чайку не хочешь? - и, не дожидаясь ответа, закончила - Пойди, умойся, а я пока спроворю.
Сергей поблагодарил хозяйку и, сохраняя непроницаемое лицо, спрыгнул вниз. Аккуратно приземлился с детской высоты, захватил полотенце и отправился в конец вагона.
Маневры шустрой проводницы были ясны и понятны.
"А впрочем, в моем положении, выбирать не приходится. Хотя, начинать карьеру альфонса в тридцать с хвостиком поздновато. Да ладно, чай не под венец", - улыбнулся Сергей зеркалу. Сполоснул лицо и расчесал седоватый бобрик коротких волос: "Не Ален Делон, чего тут скрывать. Так с лица оно не воду пить".
Разговор, легкий и необязательный, завершился предсказуемо:
- Помочь? Да запросто. Багажа у меня всего ничего.
Договорились, что помощник встретит ее у ворот депо через час после прихода поезда.
Поезд миновал темные еще спальные районы, простучал по мосту, ставшему одним из символов города, и осторожно причалил к высокой платформе вокзала.
- Так, значит, в девять, - напомнила проводница.
- В девять, - согласился отставной военный. - А кому какое дело, что в документах стоит дата десятилетней давности? Выданы-то проездные от минобороны сейчас. Так что никакого вранья.
Приняв у раскрасневшейся от быстрого шага женщины пару тяжелых сумок, поинтересовался. - А не боязно, вдруг сбегу?
- Ты? - она глянула неожиданно серьезно. - В лоб закатать можешь, это точно. С твоими кувалдами и наган не нужен, а вот сбегать? Вряд ли, - она смущенно улыбнулась. - Да и про лоб - это я погорячилась. Мы, проводники, тоже психологи, людей всяких повидали.
Сергей согласно кивнул: - Тогда, пошли. Куда? - покрутил головой в поисках стоянки такси.
- Да тут рядом, - она кивнула на ведомственную стоянку. - Там ставлю. Нам со скидкой. - Прошла через турникет, и, уже спустя несколько минут, из ворот выехала серенькая, но вполне ухоженная, десятка.
- Грузи, - открыла багажник водительница, стрельнула искоса подведенными глазами.
- Ты, вот что, садись со мной. А то на восьмой этаж тащить ... - бесхитростно предложила Люся.
- Ну, куда же деваться? Помогать, так помогать. - Сергей отворил непривычно тугую дверку.
- А ты откуда сейчас?.. ну, в смысле, где служил? - поинтересовалась деловито рулящая собеседница у пассажира.