- Только не говорите мне, что сейчас мы срываемся с места и уходим. - Сказал я предполагая то, что меньше всего на свете желал.
- Ну, если ты не против чутка пожить, то именно так и надо поступать. Легко могу предположить, что местные ради того, чтобы выкурить нас, подожгут эту хибару даже без разрешения хозяина.
- И что дальше? - вставая, спросил я - Без лошадей, без припасов выбираться отсюда?
Ритки помолчал, потом повернулся к своим и сказал:
- Лошадей надо вернуть.
Я попытался остановить ошибку Ритки, и сказал:
- Но не сюда их гнать… а за поселок. Этим нужно только мясо, так что постреляют и вас и лошадей. Живые-то лошади им зачем? А мы второй группой выберемся и соединимся с вами. Ну, или можно занять оборону, но, сколько мы запертые выдержим? Кстати соберите всю еду, что найдете в доме. Фляги наполните.
Я был неправ насчет подготовки воинов священников. Они действовали очень быстро но, не делая никаких лишних телодвижений. Опустошили бадьи наполнив фляги, обыскали дом, набив заплечные мешки не многим съестным и многим найденным оружием и патронами. Дикий край. В каждом доме можно найти оружие. После разрешения Ритки многие бойцы взяли себе кое-что из одежды, чтобы переодеваться на привалах и стирках.
Мы были готовы уже минут через пятнадцать-двадцать. Я с сожалением расставался со своим чемоданом. Ну, согласитесь, если бы я побежал с ним, то стреляющие по мне со смеху сами передохли. А я еще желал и сам вдоволь настреляться по отморозкам захотевшим из меня жертву сделать.
- Ни в кого не стрелять, если по вам не стреляют. Ясно? - Словно угадывая мои мысли громко предупредил уходящий отряд Ритки. - Вы для них не угроза. И у них нет к вам претензий.
- А те… на улице об этом знают? - Съязвил я. И тоже обращаясь к бойцам, что стояли у выхода, сказал: - Вы нужны живыми и здоровыми для дальнейшего пути. Так что постарайтесь просто выжить. Будут стрелять, в ответ стреляйте, будут останавливать, прикладами вперед пройдете.
В окно мы наблюдали, как шестеро воинов с автоматическим оружием наперевес удалялись по заполненной толпой улице. Перед ними расступались без слов, чтобы сразу за ними сомкнуться вновь. Почти сразу я потерял их из виду.
Начались томительные минуты ожидания. Минуты словно кисель растянулись на десятки минут. А когда их скопилось на час, ожидание превратилось в муку.
- Ну, ничего себе запрятали лошадей, если до сих пор их не нашли и сигнала не подали. -Сказал один из бойцов.
Мы посмотрели на часы, оторвавшись от темноты освещенной несколькими факелами за окном. Но не это меня волновало. Я спросил негромко у Ритки:
- Они действительно так хотят мою шкуру, что могут пойти на штурм?
Ритки покачал головою.
- Наверное, нет. Иначе бы давно уже в дом бы вломились. Они могут ведь всерьез считать, что мы не станем защищать чужака и убивать своих.
- А вы будете? - сомнением спросил я.
- Конечно. Я же дал залог надо и остаток отдать. - Уверенно сказал с усмешкой смотрящий на улицу Ритки. - Потом… когда вернемся. И я никому не позволю забрать себе то, что принадлежит мне.
- Ага. - Согласно кивнул я. - Тогда я почти спокоен.
Я спиной чувствовал улыбки воинов от моих слов.
Но мое спокойствие улетучилось мгновенно, когда вместо ожидаемого сигнала мы услышали треск выстрелов. Находясь в доме, трудно было определить, насколько далеко стреляют. Но самого факта стрельбы хватило, чтобы Ритки меня оттолкнул от окна в угол, а сам замер между онами прикрытый стеной. Его воины присели, убираясь с линии обстрела, если начнут палить по окнам. Приближались, какие-то еле слышимые крики. На улице перед домом заметались факелы. Вот крики стали достаточно слышны, хотя так же не разборчивы. Мне пояснял по ходу действий Ритки, что осторожно наблюдал за окном:
- Молодой какой-то орет… лицо в крови. Все вокруг него собрались.
- А кто стреляет-то еще? - недоумевал я. - Это наши там круговую оборону заняли? Тогда от кого?
- Этот кричит, руками машет - продолжал Ритки - Что-то о лошадях… кажется наши молодцы, все-таки нашли лошадей и угнали.
- А почему сигнала нет?
Пожав плечами Ритки, поднял руку, чтобы все приготовились.
- К нам идет совет деревни. В полном составе. И наш хозяин дома тоже.
Я думал мы их пустим внутрь, где все и обсудим. Оказалось не все так просто. Снаружи послышался громкий и отчетливый голос незнакомого мне селянина.
- Ритки! Священник! Мы дали вам крышу над головой. Мы предложили вам наш хлеб. Мы пригласили вас на собрание всего села. Единственное что мы просили это отдать нам одного из тех по чьей вине Единый в гневе на нас обрушил свою кару. Но что мы получили в ответ? Коварное нападение на наши конюшни. Твои люди не просто похитили наших лошадей, они убили наших сторожей! Что ты ответишь нам священник!?
А отвечать было нужно. Хорошо, что понятия чести или чего у них там, не подразумевало отвечать, выйдя под прицелы на крыльцо или еще что-нибудь в таком же духе глупое. Открыв одной рукой окно, Ритки прокричал на всю комнату:
- Старейший. Но нет в твоих словах правды! Не вы дали нам крышу, а мы сами взяли по праву охраняющих землю. Мы вошли в дом, где было нам место без особого умещения хозяев. Ты сам знаешь, что именно староста несет ответственность за выполнение этого уложения. Отряд должен быть расквартирован на постой. - Ритки оглядел нас, показывая рукой, чтобы мы не высовывались. - Да и на счет хлеба ты пошутил старейший. Нам даже воды напиться не дали. Да и голод у вас в деревне. Сами видели, да люди говорили. Ты знаешь, кого требуешь на растерзание себе? Знаешь, и значит, ты уже грешен, ибо не держишь слова, данного отцами. Он послан Протом, дабы выяснить, что произошло и призвать помощь, а ты его казнить хочешь? Хочешь, чтобы вместо помощи в долину вошли колонны завоевателей? Хочешь, чтобы из-за одного человека вся планета ополчилась против нас?
- Это и есть испытание Веры в Единого! - Крикнул кто-то с улицы. Про себя, конечно, я сомневался, что из-за меня Прот или Инта пошлет армию возмездия. Но они могли, это я признаю.
- Это испытание глупостью! - Крикнул в ответ Ритки - А на счет лошадей, то у вас даже маленький ребенок знает, что вы своих сожрали и наших увели. Что же жалеть воров, которых пристрелили мои ребята, забирая свое!? Или ты старейший покровитель воров!? И сказал Единый - бери плату достойную тебя, если взято у тебя твое. Они взяли наше без нашего ведома. Смерть - достойная плата вору.
Женский визг наполнил ночь за окном. Как-то незаметно далекая стрельба утихла, а от женского крика мы все вздрогнули, будто рядом взорвали одну из ручных бомб.
- Они убили моего Ирнара! Они убили моего мужа! Они должны ответить за это! Пусть они ответят за смерть Ирнара…
Ритки выругался. Ого, подумал я тогда, воины-священники оказывается еще и ругаются? Вроде у них запрет на это, мол, не пачкать рта своего скверным словом, ибо оскорбляешь ты этим Бога… Но мои усмешки про себя сразу кончились, когда в стекло влетел камень. Я вытянулся вдоль стены и нацелил пистолет на окно. Вслед за первым камнем полетел второй, ломая раму и добивая стекла в частом переплете. Ну, а потом дело дошло до стрельбы.
Двое наших были убиты сразу. Я даже не сразу понял, как это произошло, мы же были значительно выше земли и нас никак не могли видеть с улицы. И только, когда наши запалили в ответ, куда-то вверх я понял что деревенские стрелки за время болтовни на площади, успели забраться на крышу дома напротив. Пол в комнате был весь засыпан битым стеклом и когда я, опираясь на руку, пытался подняться и сесть, не сводя пистолета с окна, боль пронзила мою ладонь. Я быстро попытался отдернуть руку и инстинктивно прижать ее в штанине, и почувствовал еще одну острую боль. Только тогда я посмотрел на руку и увидел небольшой окровавленный кусочек стекла что, пробив кожу, уперся в косточку. Шипя и злясь, я отложил пистолет и медленно вытащил осколок. И тут в комнате стало невозможно находится. Сразу три автоматических карабина священников начали поливать улицу за окном очередями. Запах пороха мгновенно наполнил все помещение и, если дышать еще было можно, то вот разглядеть что-либо - сложно. В этом хаосе ответный огонь с улицы был вдвойне страшнее. Здоровые пули впивались, всюду выбивая щепки и бросая труху в глаза. В потолок, в стены над головой, в подоконник перед глазами в деревянную раму окна, что изуродованная свисала прямо надо мной. Одной удачно посланной пулей неизвестный стрелок сорвал ее и она. С треском разламываясь, рама пролетела надо мной и, ударившись о стену, упала на погибшего воина. Я осторожно выполз из комнаты в коридор, что был полностью безопасен и перевел дух. Я не потратил ни одного патрона, а, судя по звукам, бойцы с автоматическими карабинами меняли третьи диски.
В тот момент, когда я переводил дух, раздались очереди в глубине дома. Я бросился на звук и вовремя. В окно уже залезал один из селян вооруженный винтовкой армейского образца. Воин священник лежал у моих ног пусть и успевший выстрелить, но видно неудачно. Заметив меня, селянин попытался отпрыгнуть назад на улицу. В этом я ему помог. Пуля из моего пистолета останавливает несущегося в лоб ящера. А человек с раскуроченной грудью и спиной буквально улетел во тьму улицы. Оттащив воина священника в коридор, такой безопасный и надежный я еще раз убедился, что он мертв и после этого занял оборону, так чтобы из-за косяка двери в комнату я мог простреливать оба окна в ней. Мне не единожды пришлось отправлять обратно ретивых селян пытавшихся влезть в окно. Один раз им чуть не повезло. Я как раз менял заряды в барабане и совсем еще мальчишка с не по росту подобранным оружием - охотничьим карабином шустро влез в окно. Но, не заметив меня сразу, мальчонка, потерял свое преимущество. Здоровая пуля из моего пистолета не дала ему вырасти в славного и удачливого охотника.
Уже стихла стрельба в комнате с Ритки. Уже даже ко мне никто не лез, а со второго этажа несколько стволов еще палили на улицу. Ну, им сверху видно лучше. Хотя, что можно видеть ночью я понятия не имел. Появившийся в коридоре Ритки, осмотрел меня и, не говоря ни слова, оставил и унесся по лестнице ведущей наверх. Стрельба стихла. В этой оглушающей тишине навалился страх. Уж не знаю с чем он был связан, но мне казалось, что сейчас во тьме ко мне подкрадывается кто-то, а я не слышу и только еле улавливаю колебания под его ногами. Спустившийся сверху Ритки был тоже слегка оглушен и потому думаю, его голос можно было сквозь стены слышать на улице.
- Надо уходить! - проорал мне он. Я кивнул и он, схватив меня за пораненную руку поднял и потащил за собой под лестницу, где был выход в большую тележную. Тут тоже были наши бойцы, слава богу, целые. Я вырвал руку и проорал что без саквояжа, клинка и ножа не уйду. Он только махнул на меня рукой, но я еще даже в дом вернуться не успел, как мне в руки всунули мой саквояж меч и кинжал. Воин священник, которого я даже не знал по имени, отдав мне это сказал:
- Это ваше не забудьте! - Я чуть оружие не выронил от неожиданности.
- За мной! - скомандовал Ритки и мы, наталкиваясь в почти полной тьме, ринулись за ним сквозь открытые ворота тележной.
- Не растягиваться, не теряться! - командовал Ритки и я был готов его убить за то, что он выдает наш отход.
Но по нам не стреляли. Как будто за полчаса боя мы положили в деревне всех, кто мог держать оружие. Только один раз, когда мы пробегали близко какому-то из домов, нам чуть ли не в лицо прогрохотала тяжелая армейская винтовка. В ответ впереди меня три автоматических карабина буквально напичкали пулями тело стрелка. Из наших, как я понял никто не пострадал и мы бежали, не останавливаясь дальше. Поселок оказался значительно больше, чем я его себе представлял. Я думаю, что сам бы только к утру вышел из него по такой тьме. Только чутье Ритки, ведущего нас за собой, позволило всем за полчаса выбраться из селения в глубокий лес сразу за окраиной деревни.
Уже даже запах деревни пропал, а мы все бежали, тяжело дыша и глохнув от собственного хрипа глоток. Привал начался с того, что я ударился о впереди бегущего и буквально свалился на него. Отползая, я наткнулся на Ритки, что тоже лежал тяжело дышащим бревном рядом. О нас спотыкались, по нам топтались, но, наконец, пытка кончилась, и весь отряд улегся на влажной земле. Это еще хорошо что там затопи не было. Так бы думаю, валялись бы мы в воде, наверно, кстати, также наслаждаясь малым отдыхом.
Только мое дыхание успокоилось, как Ритки поднял отряд и, не слушая вздохов и ругани, повел только ему известно куда. К рассвету мы без сил попадали на неприметной полянке в глухом лесу. Мне было уже все равно, куда и зачем мы идем. Что ищем и для чего я послан в эту дурацкую командировку. Весь мой дух взывал об отдыхе. Я упал среди воинов-священников и под их монотонные бормотания молитв просто выпал из реальности.
Дождь бил мне в неприкрытое ничем лицо, раздражая меня и пробуждая. Я открыл веки и тут же получил каплю прямо в глаз. С рычанием я сел и стал судорожно тереть веко. Рядом еще кто-то поднялся. Захрустели суставы, закряхтели глотки. Весь отряд просыпался. Я услышал голос Ритки.
- Доставайте остатки припасов. Делите поровну. Пусть крохи, но чтобы каждому. Ясно? Нам надо еще немного пройти, но это "немного" будет тяжелым испытанием. Есть и подниматься.
Я был удивлен появившимся копченым мясом и здоровым куском хлеба в моей руке. С жадностью я набросился на еду и сквозь свое жевание расслышал голос Ритки:
- Молодцы. Хоть этого старосту предателя обчистили.
Я не стал интересоваться, почему Ритки назвал старосту предателем и продолжил глотать, почти не жуя. Воду пили из двух фляжек, что остались после поспешного бегства у воинов. В общем, когда Ритки скомандовал подъем, отряд был почти сыт, а, следовательно, почти непобедим, как любил говаривать мой отец.
Началось самое отвратительное путешествие. Перевалив через дорогу такую заманчивую и такую опасную мы скатились снова в лес и очутились по колено в жиже из веток, листьев и земли. Дальше был далеко даже не Звездный Ад. Еле вытаскивая ноги из жижи, задирая и перенося, как можно дальше шаг, мы двигались непонятно куда и непонятно зачем. Мне не стыдно признаться, я был настолько измотан, что готов был послать всех и вся и просто упасть в воду а, отдохнув начать медленный путь обратно… к позору человека, не выполнившего задание. Но не страх двигал меня вперед. Не опасность, казавшаяся шедшая по пятам. Нечто иное. Древнее, как сама природа. Воля вожака. Ритки, казалось, магнитом тащил нас за собой. Мысли были заняты одним - не отстать от него. Только бы не отстать. Этот странный магнетизм и главное отклик в нас на него сейчас хорошо изучен учеными и признан атавизмом психики. Но тогда мне было плевать, как это называется. Тело мое молило о покое и отдыхе, а дух мой подчиненный воле Вожака гнал тело вперед, заставляя переступать через корни и даже взбираться на буреломы. Я падал в грязь и вставал. Я задевал стволы деревьев и, превозмогая боль от ушибов, шагал, бежал, полз дальше. Пока мы все не упали на внезапно начавшуюся сушу.
Голос Ритки сорванный командами, которых мы не слышали пока бежали, сейчас хрипел что-то о том, что надо собраться с силами и преодолеть подъем, а там мы будем в безопасности. И он, со стоном поднявшись, поковылял от нас. Еще один воин поднялся и пошел. Я подняться не смог и невольно начал свое движение на четвереньках. Но тут меня с двух сторон подхватили и с ревом выходящих последних сил подняли и потащили вперед. Мне помогли. Меня почти несли. Но скоро я уже сам перебирал ногами и через долгий десяток минут мы были на вершине знакомого холма. Внизу, сквозь ветви и верхушки деревьев, я видел старый покинутый дом, который уже служил нам однажды убежищем. И перед домом переминались с ноги на ногу стояли лошади. Много лошадей. Двадцать или немного больше.
Меня втащили в тепло и уложили на одну из кроватей. Шум, который творился вокруг, был на столько мне непонятен и разноголос, что я, как бы отключился от него. Теперь существовало только две вещи в мире: мое разбитое и уставшее тело, пронзаемое болью почти везде и кровать. Мягкая, теплая, сухая… такая нежная, что я сразу отказывался верить в это чудо. Чудо медленно проглатывало мою боль вместе с сознанием, мыслями и надеждами.
Утром я встать не мог. Все тело словно поломанная детская игрушка было скрючено болью. Одеревеневшие ноги, казалось, так и не отогрелись за ночь. Осмотревший меня один из священников воинов заявил, сидящему возле огня в камине, Ритке.
- Переохлаждение, и как следствие лихорадка. Как и у других четверых. Но думаю, поднимется. Мне бы трав поискать я бы отвар сделал и на ноги бы его поднял, но где в этом болоте трав найти.
Не поворачиваясь к нему, Ритки сказал хрипло: