* * *
— Да, мне тоже кажется это странным, — сказал Ян и переложил телефон из правой руки в левую, чтобы достать сигарету. — Столько времени скрываться и вдруг появиться ни с того, ни с сего. Неужели же только потому, что хочет попытаться вернуть своих? Ее парень с декабря гостит, а кису до сих пор это не заботило.
— У девочки нелады с психикой, так что ты это учитывай, — пробурчал в трубке голос Баскакова. — Ты все сделал как надо?
— Да, все на местах, а дубликаты давно на площади. Все-таки не нравится мне, что левых в это дело притянули. Думаете, поведется? Место людное, можно и пропустить, а если она подойдет не на то расстояние…
— Ты не рассуждай, а делай что сказано! Расстояние — это уже твоя забота, за то и деньги получаешь! Если кто из твоих ее пропустит — спрашивать буду с тебя, понял?! Ты и так достаточно дров наломал! Сам-то в стороне стоишь?
Ян, не удержавшись, хмыкнул и поправил очки.
— Да уж не сияю солнцем ясным! Не беспокойтесь, все схвачено. Я примерный маршрут просчитал — все-таки, после звонка у нее было не так уж много времени. Только… почему вы так уверены, что она звонила из Москвы?
— Гунько на фоне разговора уловил объявления авиарейсов. И по времени совпали — проверено. Слушай, не дергайся! Приедет, раз звонила, — не похоже, чтоб шутки ради! Думаешь, она спецназ с собой подтянет?! Или с родного полуострова стайку хохляцких «беркутов» высвистала?! — далеко, в Волжанске, Баскаков захохотал. — Будь реалистом, Ян! В конце концов, если что, какие-то общественные проблемы, так вы же чистенькими приехали.
— Просто не люблю чужие территории, — хмуро ответил Ян. — Особенно эту. С тех пор, как дом подорвали, здесь неспокойно. А вы ему точно не сообщали?
— Нет, эта работа целиком твоя. Он свои ошибки исправляет. Так что занимайся делом — время подходит. И не забывай две вещи. Во-первых, чтобы ни царапины на ней! Делай что хочешь и как хочешь, можешь всех своих там оставить, но чтобы ни царапины! А во-вторых… ты ведь парней своих хорошо знаешь?
— Ну… более-менее… — уклончиво и недоуменно ответил Ян и покосился на сидящего рядом с ним, на водительском месте, смуглого парня, который с аппетитом уплетал соленые орешки. — А в чем дело?
— Так вот, пока вы ее не увидите, постарайся их почаще проверять — кого визуально, кого по трубе. И если вдруг… — Баскаков как-то странно запнулся, — вдруг кто-то из них начнет вести себя странно, то… вероятно, это значит, что она где-то рядом с ним. И за собой приглядывай. Я, конечно, сомневаюсь, но мало ли, что ей в голову взбредет!
— Что значит «вести себя странно»? — сердито спросил Ян, внимательно глядя в лобовое стекло. — В чем это будет выражаться?
— Я точно не знаю. Короче, следи и все! — голос Баскакова тоже похолодел.
— С тех пор, как мы ею занялись, вы все время загадками говорите! Такие загадки качество работы портят! Я же не клуб «Что? Где? Когда?», в конце концов. Вас послушать, так мы на какую-то телекинетичку или ведьму нацелились! Я…
— Не верещи! Просто уясни это и работай!
— Я понял, — отозвался Ян официальным голосом подчиненного. — Кстати, коллега мой откуда последний раз звонил, не подскажете?
— Не твое дело! — отрезал Баскаков и отключился. Ян отложил телефон, вытащил свою записную книжку и начал ее просматривать, раздраженно покусывая губы. Он ничего не понимал, и все это ему очень не нравилось. То ли хозяин, упаси божья матерь, свихнулся, то ли он сам неожиданно поглупел? И эти объявления авиарейсов… не слишком ли явно? Словно Чистова доложилась: «Я в Москве». Плохо, очень плохо, что он совершенно ничего о ней не знает. Только лицо. Ян вытащил из внутреннего кармана пальто фотографию и в который раз внимательно на нее посмотрел. Девчонка как девчонка, ничего особенного. Он бы, например, такой не заинтересовался. Зачем она так нужна Баскакову? Что она видела, что знает? Может, она родственница серьезного человека? Или проблемного человека? Или может она какой-то финансовый гений? Или лихой программист? Да нет, непохоже?
Он посмотрел туда, где на одной из скамеек возле стоянки, расслабленно откинувшись, сидели двое молодых людей, переговаривавшихся и потягивавших пиво. Между ними расположились темноволосый парень в солнечных очках и девушка в черном пальто и сапогах с высоченными каблуками. Эти двое молчали и сидели, нахохлившись. Ян в который раз подумал, что это совершенно дурацкая затея, он бы все сделал совершенно по-другому. Но Баскаков заявил, что Чистовой надо что-то предъявить, иначе она и близко не подойдет. Что ж, начальство приказало — надо следовать. Конечно, с расстояния метров в пятнадцать, парочку, в принципе, и не отличить от Новикова и Кудрявцевой — хоть все делалось и наспех, все-таки получилось не так уж плохо. Главное засечь Чистову раньше, чем она на эти пятнадцать метров подойдет, а это не так уж просто — место людное. Ян выбросил окурок в окно и покачал головой. Нет, ему не особенно верилось в успех предприятия. Все условия Чистовой соблюдены, и вроде, как утверждал Баскаков, она обязательно себя выдаст — он-де это знает. Знать-то знает, только вот не получится, а отвечать Яну!
Нехорошие предчувствия не обманули его. Подошло время встречи, потом перевалило за полчаса, раннее утро превратилось в позднее, но Чистова так и не появилась. А еще через десять минут снова зазвонил телефон, и услышав злой голос Баскакова, Ян окончательно убедился в том, что сегодня не его день.
— Сворачивайтесь! Она только что звонила и перенесла встречу!
— На когда? — кисло спросил Ян.
— Через пять часов, в Ростове-на-Дону. Записывай адрес.
Ян резко выпрямился, и его голос зазвенел от злости.
— В Ростове?! И что — я теперь должен гнать туда?! Что еще за игры?! Я…
— Поезжай немедленно!
— Да?! Ростов — не соседняя улица! Девочка просто решила позабавиться, а мы что — потакать ей должны?! Какого черта?! И что — приедем мы в Ростов, а там она пошлет нас вообще на Украину или, на хрен, в Калмыкию?! Так и будем кататься?! Мне, блин, такие экскурсии…
— Прекрати истерику и записывай адрес, — спокойно сказал Баскаков. — Я ждал чего-нибудь подобного. Встречу она не зря назначала, просто перестраховалась, чтоб вы ее на подъезде не сцапали, а сама наверняка уже давным-давно там сидит. Вы за пять часов до Ростова доедете?
— Доедем за четыре, а то и меньше, — процедил Ян, захлопывая записную книжку. — Чертова баба!
— На подъезде к Ростову позвонишь. И усеки наконец — эта девка мне нужна! Если пошлет в Калмыкию — поедешь в Калмыкию, хоть к черту на рога поедешь! Ты на работе!
В трубке раздался гудок. Ян скрежетнул зубами, ударил ладонью по дверце машины и рявкнул:
— Мать твою сучью, дышлом крещеную!!!
Водитель подавился орешками и испуганно посмотрел на него.
— Чо такое, Ян Станиславыч?!
— Ничо! Заводи, поехали! И хватит уже жрать орехи — сколько можно?! Дай сюда!
Он отнял у ошеломленного парня три оставшихся пакетика, зло посмотрел на них, потом дернул один, разорвав его почти пополам, и проворно начал забрасывать в рот орех за орехом.
* * *
Баскаков спрятал телефон, вышел из комнаты и тут же столкнулся с нескладной высокой девчонкой лет четырнадцати со множеством цветных заколок-пружинок в русых волосах.
— Хай, батянька! — сказала она и хотела было прошмыгнуть мимо, но Виктор Валентинович, чуть поморщившись, поймал ее за плечо.
— Не понял, Сонька! Ты почему не в школе?
— Ты чо, из анабиоза, па?! — громко изумилась девчонка. — Какая школа, второй день каникулы! Забыл, как позавчера вы с Инной меня за успеваемость отымели?!
— Что за выражения?! Ты что на нормальном языке вообще разговаривать разучилась?! И сколько раз тебе говорить не называть мать Инной?!
— Язык как язык, все так говорят, — Соня нетерпеливо пристукнула каблучком, не глядя на отца. — Пусти, я опаздываю!
— Куда ты собралась?
— Бать, я свободный человек и не обязана каждый раз перед тобой отчитываться, — важно произнесла Соня. — Имею я право на личную жизнь? Мне уже не пять лет, в конце концов!
— По уму, так тебе и четырех еще нет! — он критически осмотрел ее. — Насколько я понимаю, на выгул? Пойди переоденься.
— Это с какого перепугу?!
— С такого, что юбка трусов даже не прикрывает! Переоденешься, принесешь ее мне! И если еще раз подобное увижу — месяц будешь дома сидеть! И денег столько же не получишь!
Соня презрительно дернула плечиком.
— Развели домострой! Может, мне вообще в парандже ходить?! У женщин для того и ноги, чтобы их показывать!
— То у женщин! Давай, иди и не пререкайся!
Дочь возмущенно фыркнула и убежала. Баскаков покачал головой и пробурчал:
— Женщина… Чучело сопливое!
Только убедившись, что дочь уехала в «человеческом» виде и, как обычно, в сопровождении охраны, по поводу чего свободолюбивое чадо снова закатило ежедневный скандал, Баскаков перешел на «рабочую» половину дома. Возле одной из дверей он остановился и спросил у сидящего на стуле охранника.
— Ну, как?
— Тихо, — сказал тот, виновато спрятав книжку. — Вроде телик смотрит.
Баскаков прошел мимо него и открыл дверь. Сканер, чисто выбритый, причесанный, в своем любимом светло-сером френче сидел в кресле перед телевизором. При появлении Баскакова он не пошевелился, только скосил на него глаза и слабо улыбнулся.
— Доброе утро, — тихо сказал он.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Голова только немного побаливает — наверное, из-за погоды.
— На водку не тянет?
Ладони Сканера легко вспорхнули с подлокотников и, скрестившись, легли на правое колено. Он покачал головой.
— Нет, совсем нет. Он очень хороший врач. Давно надо было это сделать, а то совсем сердце испортил. Только вот все как-то воли не хватало. Спасибо, Виктор. Надеюсь… материально это не очень?..
— Да, выглядишь ты и вправду лучше, — холодно заметил Баскаков, пропустив вопрос мимо. — Смотрю, и бриться начал, а то похож был черт знает на что.
Сканер повернулся и взял со столика пачку мелко исписанных листов.
— Насчет тех людей, которых ты присылал, — я сделал все. Вот, я подробно расписал — все, что смог увидеть. Третий и седьмой номер наиболее подходят — там не только нужное для тебя качество, но и для того, чтобы его высвободить, снять нужно совсем немного… если только у нее все получится. Вот, я писал разборчиво.
Баскаков взял бумаги и начал их перебирать.
— Хорошо, я посмотрю, но может тебе все-таки компьютер поставить? Почерк у тебя неважный.
— Нет, — отозвался Сканер, опустив глаза, — не надо. Не умею я… не люблю, не надо. Я просто постараюсь писать еще разборчивей. Как скоро я смогу начать с ней работать?
Баскаков испытующе посмотрел на него, но на лице Сканера был только тихий интерес. Он спокойно ждал ответа, и руки его лежали спокойно, хотя раньше он имел привычку постоянно что-то нервно теребить в пальцах или постукивать ими по чему-нибудь. Может и вправду лечение на него так благотворно подействовало? После недавних событий Виктор Валентинович опасался, что «компаньон» свихнулся — несколько дней подряд Сканер буйствовал в своей комнате, колотя в дверь и в стены и выкрикивая такое, что охранники у двери, один из которых в свое время служил на Балтийском флоте, только хмыкали и изумленно крутили головами. Его начали держать на успокоительном и снотворном, и Баскаков уже решил было, что от него не будет никакого толка, как вдруг Сканер неожиданно успокоился и с тех пор вел себя совершенно нормально. Высококлассные специалисты, которых пригласил Баскаков, заверили, что теперь все в порядке, и это был просто нервный срыв. Сканер утверждал, что его способности нисколько не пострадали, что и продемонстрировал, «рассмотрев» нескольких человек, и Баскаков, сравнив его записи и отчет психолога, который поработал с этими людьми раньше, немного успокоился. Тем не менее, теперь Сканер через день регулярно встречался с врачами.
— Еще не знаю, вполне возможно, что и на этой неделе, — задумчиво сказал он. — Если снова никто не лоханется. А ты чего при параде? Почему не по домашнему одет?
— Что-то прохладно.
— Глупости, дом хорошо протоплен. Может, у тебя температура? Я пришлю медсестру, — в этот момент из телевизора раздалась знакомая музыка, и Баскаков машинально повернулся. — А-а, «Служебный роман». Смотришь старые фильмы?
— Зачем мне еще одна — у меня есть, — тихо пробормотал Сканер, и Баскаков, не расслышав, вопросительно глянул на него.
— Что?
— Я люблю старые фильмы. Хорошие, добрые… Сейчас-то кино снимать совсем разучились — только мат, мордобой и сношение. А вот это — совсем другое дело — и смешно, и интересно, и никакой крови, — Сканер улыбнулся. — Я их наизусть помню. Вот сейчас Мягков скажет: «У нашего руководства родилась, как ни странно, мысль»… — он кивнул в сторону телевизора. Баскаков внимательно посмотрел на него и пожал плечами.
— Ладно, зайду вечером — обсудим твою работу.
— Виктор, скажи пожалуйста, ты… — Сканер запнулся, глядя на него, как провинившийся щенок, — ты больше на меня не сердишься? Я виноват, очень виноват, но я… Пожалуйста, прости меня, я сам не знаю, что на меня тогда нашло… с этой девушкой… и с… Юрой. Я буду работать, я сделаю все, только пожалуйста!..
Он подался вперед и потянулся к руке Виктора Валентиновича, но тот отдернул ее и отступил на шаг, сжав зубы от внезапно нахлынувшего омерзения и беспокойства. Баскаков до сих пор так и не разобрался в том, по чьей на самом деле вине упорхнули в «Пандору» злосчастные письма. Медсестра умерла, так и не успев ничего рассказать, — тут, конечно, и Ян, озлобленный неудачей, перестарался, но кто ж мог знать, что у нее сердце слабое, — с виду молодая здоровая девка. А допросить по жесткому самого Сканера Баскаков так и не решился. В конце концов, Кудрявцеву и Чистову найдут рано или поздно, а «Пандора» — черт с ней! Людей у него много, а вот Сканер — один.
— Перестань скулить, — небрежно сказал он, — слышать уже не могу. Грешно с убогого спрашивать. Смотри кино.
— А ты помнишь, Виктор, как мы когда-то в футбол гоняли? В школе еще… тогда? — вдруг спросил Сканер. — Ты центровым стоял… А я уж и забыл, как наша школа-то выглядит. Хорошее было время… не волчье.
Виктор Валентинович удивленно хмыкнул.
— Чего это ты вдруг заностальгировал? Ведь не пил… — он свернул бумаги Сканера трубочкой, посмотрел на поникшего в кресле человека, и его взгляд слегка оттаял. — Время… Время всегда волчье — волки разные. А школы той уж лет десять, как нет, — забыл?! Там теперь диско-бар «Империя». Быки и бляди. Так что смотри кино.
Баскаков вышел, и едва дверь за ним закрылась с едва слышным стуком, как покорность, виноватость и тихая мольба мгновенно ссыпались с лица Сканера, и наружу выглянула ненависть, осознанная и живая. Уголки губ разъехались далеко в стороны, так что глаза превратились в две поблескивающие щелочки, и лицо Сканера стало бесноватым. Он съежился в кресле, его пальцы спрыгнули с колена и воздушно, бесшумно затанцевали по подлокотникам.
— Да, — сказал он заговорщическим шепотом, чтобы охранник за дверью не мог услышать, — да, да-а-а. Я скулю. Я пес. Я убогий старый пес. Ты все правильно сказала, ты умница… Я буду пес — пусть так и думает. Терпеливый буду, делать все буду как надо, да, — Сканер повернул голову и посмотрел влево, на пустой пол. — Как я их обманул, а? Всех. Я-то их вижу, а они меня видеть не могут — всего не могут. У них дипломы, а у меня глаза.
Он настороженно огляделся, потом взял пульт дистанционного управления и сделал звук телевизора громче.
— Я так устал, — прошептал он жалобно, — и здесь холодно. Мне плохо. Почему ты не даешь себя потрогать? Ты еще злишься? Не сердись, Янчик, — ты же знаешь, что я сказал это тогда для дела. Злиишься… Ладно, а я сердиться на тебя не буду… Синее белье… шелк… Тогда просто посиди со мной. Посмотри со мной кино… старый добрый фильм… — Сканер свесил левую руку с подлокотника. — Посиди… никто не узнает.
Сканер подождал, пока ему не кивнули из пустоты, улыбнулся, повернул голову и уставился в телевизионный экран.