- Да ты что?! - иронично усмехнулся Константин Геннадьевич. Надо же! Чем она взяла его, интересно? Что он в ней нашел? Пожалуй, в таком возрасте и не поймешь уже... - А как насчет нашего друга-Котова?
- Его люди потеряли их следы еще в Ростове. Я проверял.
- А по-твоему, куда эта парочка отправилась теперь?
- Не знаю, - Андрей снова отвел глаза.
- Знаешь. И там на них снова могут выйти.
- Ну и что?!
- С тобой бессмысленно разговаривать. Я и не знал, что ты такой упрямый. Хорошего защитничка она себе нашла в твоем лице... Прямо драматическое произведение выходит...
- Я уезжаю домой. И занимайтесь вы своей Чечней - теперь вам никто не помеха! - Андрей поднялся, взял кейс, плащ, отсалютовал двумя пальцами и, не обращая внимания на сверлящий взгляд отца, вышел из офиса.
Константин Геннадьевич отбросил диск, кашлянул в кулак и связался по селектору с секретарем.
**************************************************************************************
Тонкие иглы прорезали хрустальный воздух...
Он расправил крылья, на которых отрастало огненное оперение. Еще немного - и можно будет взлететь. Еще немного... Летать во всех мирах непросто. "Чтобы нарушить закон, нужно его знать. А чтобы нарушить безнаказанно, знать его нужно еще лучше"...
Несколько взмахов - и по воде, по студеной воде ручья, побежала легкая рябь.
Огненная птица припала к источнику, изнемогая от жажды. Земля охладила ее тело, воздух - ее крылья.
- Вскоре снова будем прощаться... - сказал Попутчик. - Я не оставлю тебя без помощи... - он коснулся крыла, и огненная птица благодарно рассыпалась золотистым пухом, чтобы скорее заснуть.
Перебирая в руках пушинки, Третий Даос пожал плечами:
- Я всегда знал, что он ошибся миром...
И сказал Атум: "Владыка богов! Иди, выходи на землю! Я дарую тебе - восхвалят и последуют за тобой спутники твоего отца Осириса! Я сотворю твое имя! Ты достигнешь горизонта и придешь к Стенам Дома тайного именем! Выходит сила из моих членов, проникает в мои члены усталость!"
Усталость проникла в его тело, и он согнулся. А Блистающий поплыл, и совершил свой путь сам, и воссел во главе богов среди свиты прекратившего правление.
И вскричал Атум:
- О, Сокол, сын мой Гор! Да воссядешь ты в этой земле твоего отца Осириса в имени этом твоем: "Сокол на Стенах дома тайного именем"! Молю, да будешь ты среди спутников Ра-Ахути на носу ладьи Извечного на веки веков!
Молвила Исида:
- Смотрите же на Гора, о боги!
И сказал юный Гор:
- Я - Гор, Сокол на Стенах дома тайного именем! Мой полет достиг горизонта!.. Далеко мое место от Сета, врага моего отца Осириса... Я поднимаюсь в моем полете! Нет бога, творящего то, что я сотворил! Я отражу врага моего отца Осириса и поставлю его под мои сандалии!.. Я - Гор, рожденный Исидой!.. Я - Гор, далеко мое место от людей и от богов! Я - Гор, сын Исиды!
ЛЕТО, КОНЕЦ ИЮНЯ...
Николай помрачнел и не вымолвил ни слова до самого дома. Рената тоже молчала. Её раздражало все: и то, как Гроссман ведет машину, и то, что лето выдалось душным и жарким, и то, что вокруг столько красивых девушек, разодетых по последнему писку моды, а ей приходится носить эти жутко бесформенные платья, блузки, майки и рубашки. Ей казалось, что Николай, как и раньше, косится на сторону, и уж теперь ей нечем крыть: конечно, выглядит она ужасно. Скорее бы все это кончилось!..
Едва они въехали во двор, Рената увидела машину Марго у их подъезда. Николай чуть заметно поморщился. Только этой вороны сейчас не хватало... Вообще он научился переносить общество этой подруги жены. В письмах она была более резкой и категоричной, а на деле оказалась компанейской мадам, до мозга костей прозаиком, но не материалистом (в понимании Гроссмана, истинная феминистка должна быть еще и материалистом).
Рита помахала им рукой и вышла из автомобиля. Да, и внешне она была фигурой заметной: худая, длинная (выше плеча Ника такое не в его вкусе!), черноволосая, со стилизованной "ведьмистостью" - вылитая мамаша Адамс из знаменитой семейки. Впрочем, и стиль жизни у нее такой же: при первом знакомстве ее отрок едва не пригвоздил Гроссмана к двери оперенной иголкой. Единственное, за что Ник был ей по гроб жизни благодарен, так это за то, что она вернула его жену на землю, привела в чувство и пристроила к себе в ателье отвечать на звонки и принимать заказы. Рената успокоилась. Вокруг нее создалось почти осязаемое поле умиротворения. Гроссман не мог на нее налюбоваться: она была такой трогательной, кругленькой, с печальными глазками потерявшейся кошечки. Он даже не подозревал, что она будет так нравиться ему в этом положении. Ему хотелось посадить ее в нагрудный кармашек и никуда не выпускать. Он бы так и сделал, если бы она ему это позволила. Но нет: Рената игнорировала его по-прежнему. Она была лояльна ко всему - кроме него. Это была расплата; Ник помнил ее слова: "Ты как ребенок: если у тебя что-то не получается, ты готов кричать: "Так не честно, я так не играю, давай заново!" Было бы легко и неправдоподобно, если бы она вдруг взяла и все ему простила. Только не в этой жизни. Только не эта женщина...
- Держи, папаша! - и Марго завалила Ника кучей каких-то пакетов, скопом вытаскивая их из машины.
- Ч-что это?! - Гроссман даже присел под их тяжестью и обилием.
- Все! - отмахнулась швея. - Неси наверх! А мы тут потрещим с твоей женой...
Рената с усталым видом выкарабкалась из автомобиля:
- Давай лучше дома. Не то я сойду с ума от этой жары...
- Ну, дома, так дома! - тут же согласилась Марго и закрыла за нею двери.
Николай возился на кухне с ужином, а Рената стала разбирать привезенные Ритой пакеты.
- Нравится? - кокетливо спросила швея, демонстрируя хорошенький атласный конвертик нежно-голубого цвета.
- Прелесть! - улыбнулась Рената и шепнула: - Только Гроссману не показывай!
- Почему это?!
- Потому что он хочет видеть розовый - и не иначе...
- Да брось ты! Какая же тут девчонка?! Настоящий парень! И вообще, мать, заканчивай приезжать на работу!
- Марго-о-о... - печально протянула та. - Я не могу оставаться наедине с собой... Мне страшно быть одной хотя бы минуту...
- Разве ты одна?
Рената села на диван и задумчиво уставилась на сцепленные между собой руки:
- Я одна, как никогда... Я хуже, чем одна: меня почти нет...
Марго присела рядом и обняла ее за плечи:
- Прекрати немедленно! Или я начну тебя тормошить! Боишься щекотки? Прекрати, чтобы я этого больше не слышала!
Рената грустно улыбнулась. Гроссман возник в дверях:
- Вы ужинать собираетесь?
Проходя мимо него, Ритка едва слышно шепнула:
- Посиди с нею! Поговори: она не нравится мне сегодня!
Николай проводил ее взглядом и подошел к жене. Рената смотрела на него снизу вверх, беззащитно, как маленькая девочка. Он уселся на ковер у ее ног. Так - другое дело.
- Ну, что с тобой? - Гроссман вытянул руку и осторожно погладил ее фалангами чуть согнутых пальцев по щеке, отводя золотистую прядку волос от скулы.
Рената отдернулась. Гамма воспоминаний, от которых она хотела бы освободиться, нахлынула на нее с новой силой. Так говорил и так делал Саша... Иногда так делал отец. Но не Гроссман...
Что-то засветилось в ее глазах, но Николай не понял, что она чувствовала.
- Ты сегодня слишком нервная. Скажи, что я должен сделать. Я не понимаю намеков...
Она отрицательно покачала головой.
Николай приподнял ее ногу и поставил маленькой узкой ступней себе на ладонь. Ладонь оказалась чуть больше. Тогда он стал осторожно массировать припухшие щиколотки. Рената откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.
- Так лучше?
Она кивнула. Усталость уходила в ноги, а от прикосновений гибких пальцев Ника покидала её вовсе. Она вздохнула. Как хорошо, что иногда с ним можно ни о чем не говорить...
- Все готово! - крикнула Марго. - Кушать подано!
Гроссман подумал о чем-то своем и засмеялся.
Все было хорошо вплоть до того момента, пока Марго вдруг не спросила, есть ли у них имя для Гроссмана-младшего. Ни на секунду не задумавшись, Рената ответила:
- Саша.
Николай выстрелил в нее коротким взглядом, помрачнел и умолк. Рита уловила то, как изменилось его настроение, и ощутила в том свою вину, а потому довольно быстро попрощалась и уехала.
- Тебя что-то не устраивает? - с вызовом спросила Рената, когда двери за швеей закрылись.
Гроссман молча составил посуду в мойку.
- Я спрашиваю: тебя что-то не устраивает?! - она оперлась одной рукой о столешницу, а другой подбоченилась. --Изволь отвечать!
- Не собираюсь качать с тобой права. Иди спать, - отрезал он, звеня тарелками.
- Не смей так со мной разговаривать, Гроссман! - в ней явно вспыхнула прежняя, вздорная, Рената. А вот Нику не удалось заставить себя отнестись ко всему (и к ней - в частности) с юмором. Гроссман жалел, что, в отличие от жены, уже не может стать прежним.
- Делай, как хочешь, - сказал он. - Ты никогда не спрашивала ничьих советов. Почему тебя интересует мое мнение?
- Меня не интересует твое мнение. Просто ты ревнуешь. Но не думай, что из-за того, что ты такой хороший, а я - плохая и порочная, меня будет мучить чувство вины! Ты понял меня?!
Гроссман швырнул губку в раковину и развернулся к ней:
- Да не считаю я тебя плохой и порочной!
Она слышала только себя. Чем хороши такие склоки, так это тем, что каждая из сторон может вдоволь наслушаться и насладиться услышанным - тем, что наговорила сама.
- Ты думаешь, я не обойдусь без тебя?! Еще как обойдусь!
А еще утверждает, что ее не мучает чувство вины... Да благодаря этому чувству она уже вон сколько нафантазировала! Целый мексиканский сериал со слезами и соплями... Но и Ник закипал - медленно, но верно. Почему один он должен стараться наладить отношения, в конце-то концов?! Оно ему сильно надо?!
Нет, сейчас тут оставаться нельзя. Надо проветриться, иначе он взорвется...
Схватив со столика ключи от машины, Гроссман выскочил из квартиры. Полчаса на успокоение ему хватит. Её нельзя нервировать. Если она об этом не думает, то хотя бы у него мозги должны работать нормально. Но как же хотелось наорать на нее! Шайта-а-а-ан!..
А Ренату словно обволокло каким-то теплым коконом. Все постороннее, раздражающее, реальное оказалось за его пределами. Она почувствовала в себе как бы легкую эйфорию. На любую мысль, какая бы ни пришла ей в голову, был единственный ответ: "Ну и что?" Да, он ревнует, он хотел бы, чтобы она забыла Сашу. Ну и что? Да, он словно назло ей, вопреки всем ее представлениям и стереотипам, проявил свое благородство и показал, что она ошибалась, когда считала его законченным негодяем. Ну и что? И так было все время: ну и что? нам-то с тобой - что до этого?!
Все же оставаться одна - и физически, и духовно - Рената боялась. Даже на короткое время.
Она подхватилась, сбросила в сумку некоторые вещи, наскоро расчесалась перед зеркалом.
Малыш проснулся и выказал свое неудовольствие, заворочавшись и резко перевернувшись. Рената поняла его - она всегда его понимала, - но разговаривать тоже не захотела. Маленький диктатор! Еще и ты будешь ворчать?! Он обиделся, легко взбрыкнул ножками и улегся комочком. На том странный немой диалог был закончен.
Марго просто оторопела:
- Ну, мать, ты воще! - она пропустила ее в квартиру и протерла глаза. - Ты что?! С Луны свалилась?!
- Приютишь?
- А то! - швея пожала плечами. - Слушай, сестрица, сколько можно? Вы как дети малые, чессслово! Долго мне еще вас мирить, а?
- Рит, Рита-а-а! Я очень устала...
- Сейчас постелю. Как раз укладываю Левку...
- Я не усну. Посижу с вами, можно?
- Значит, уложу обоих... - Марго деловито отняла у нее сумку и проводила в детскую.
Лева уже ждал следующей порции сказки. Увидав свою любимую тетку, он состроил ей глазки и, хлопнувшись навзничь на подушку, задернул на себя простыню.
- Не выпендривайся, - осадила его Рита.
- Дальше! - из-под простыни высунулась рука и пальцем указала на раскрытую книгу.
Марго обреченно оглянулась на Ренату и завела глаза к потолку. Та скрыла улыбку и прилегла на валик дивана, склонив голову на локоть.
- "И тогда остановились Иван-царевич да Елена Прекрасная в чистом поле отдохнуть. Отпустил Иван-царевич златогривого коня пастись на воле, а сам вместе с невестой своей уснул от усталости"... А вот ты, обалдуй мелкий, до сих пор не спишь! Спи давай!
- Читай! - потребовали из-под простыни.
- "Тем временем братья Ивана-царевича ехали мимо. Увидали они, что их младший брат жив-здоров, да еще и невесту с конем впридачу домой везет - позавидовали черной завистью. И удумали они учинить разбой: пока спали Иван-царевич да Елена Прекрасная, старшие братья младшего закололи, разрубили на четырнадцать частей да и разбросали по чисту полю. Конь испугался да сбежал, а красавицу-царевну они во полон взяли да к царю-батюшке повезли. Проснулась Елена Прекрасная да давай заговор читать. И побежал тогда конь златогривый в дремучий лес. Увидал его Серый Волк, призадумался: знать, беда стряслась с Иваном-царевичем, несчастье приключилося. Погнал Серый Волк коня на поиски, да и нашел мертвого Ивана на сырой земле распростертым, на куски порубанным. Собрал Серый все до единого кусочка. Тем временем Елена Прекрасная послала к нему на подмогу черного ворона. Вьется ворон над мертвым Иваном-царевичем, стаю скликает. Не тут-то было: схватил Серый Волк вороненка и говорит ворону: "Съем я его, коли не принесешь ты мне живой да мертвой водицы!" Полетел ворон, нашел два источника, набрал воды и принес Серому Волку. Тот окропил Ивана вначале мертвой водой - срослись все раны. Окропил живой вздохнул Иван-царевич, открыл глаза"...