Оборотень мотнул головой в сторону пригорка, за который заворачивала канава. Горец пополз за ним, а Леший, расправившись с повязкой, сильно отстал, орудуя уцелевшим локтем, как совком. Толку от его "гребли" было мало, и потому Бабай вернулся, ухватил его за шиворот и поволок за собой. Верно говорится: воздастся нам за добрые порывы, ибо только он подался назад, в том месте, где мгновение раньше находилась его голова, в обрубленный корень дерева, запутавшегося в глине, ударила точная пуля.
- Там снайпер! - что было мочи заорал Владу Бабай.
Кажется, в адском шуме тот все же услыхал его и выхватил ночной бинокль. Оптика не помогла: все видимые открытые зоны были пусты. Хусейн ощутил, что в вязаной шапочке, натянутой на голову, его лицо пылает, и пот течет в глаза, мешая ориентироваться и отвлекая внимание. Кругом все горело, и точно так же горело его тело. Он сдернул шапку и сунул ее за отворот куртки, а затем с облегчением вытер пот.
- Горец! - опустив бинокль, Влад в упор смотрел на него. Чулок на место!
Усманов не подчинился. Перед смертью все на равных. Надо было завязать косынку...
Оборотень не успел проверить, выполнен ли его приказ, и уже требовал от кого-то по "уоки-токи" снять снайпера, давая приблизительные координаты.
- Сейчас повалят... - повторял Бабай, - сейчас... Как тараканы повалят...
Он не ошибся: боевики начали отступать, и сидящая в тылу у них четверка - заградотряд на новый лад - принялась косить их, не давая уйти. То ли не ожидая этого, то ли растеряв остатки разума с перепуга, те уже просто беспорядочно бежали, стреляя во все стороны, мешая друг другу, падая и не находя хоть какого-то мало-мальски надежного, не простреливаемого, укрытия.
Распалившись от предчувствия победы, Хусейн бросился вперед, не обратив внимания, что Оборотень не торопится покидать место за каменистым пригорком, надежно охраняющим их от пуль. Одного мгновения снайперу вполне хватило на то, чтобы нажать на курок. С пробитым виском Горец рухнул навзничь, на менявшего магазин Влада. Тот бросил автомат и, смягчая падение, охватил тело Усманова за пояс. Тем не менее, оба они снова покатились в канаву. Еще не остановившись, Оборотень понял, что Горец мертв: только мертвый падает таким образом, только труп может быть настолько тяжелым и обмякшим.
Глаза Хусейна были широко распахнуты, не замутнены внезапной смертью. В них не было даже удивления, только пыл борьбы, словно он сейчас вновь готов вскочить и ворваться в бой...
Влад склонился к его лицу и зажмурился. Его несколько раз дернуло, словно от удара током, затем он скрючился, как подбитый пес, и поволок свое непослушное тело в сторону. Увалившись на землю, Оборотень дрогнул и замер.
Бабай схватился с одним из боевиков, что добежал до насыпи с целью укрыться, невзирая на ранение и свинцовый поток из их канавы. Оглушив его прикладом, он увидел своих, короткими перебежками несущихся к ним от дерева к дереву. Стрельба прекратилась так внезапно, что Леший подумал, как бы это не у него ко всему прочему еще и лопнули барабанные перепонки.
Влад зашевелился, ткнулся лицом в сгиб локтя, как бы сдерживая рвоту, а затем повернулся к убитому. Глаза Хусейна, теперь уже немного помутившиеся и засыпанные землей, вылетевшей из-под ног Бабая и чеченца, когда те сцепились у самого края, по-прежнему смотрели на луну.
Парни были злы. Огрызались друг на друга, ругались, до одури спорили между собой, кто вел себя более по-дурацки и как было нужно. Обветренные, уже открытые лица, горели яростью.
- Твою бога, мать, душу, в ребро!.. - ревом загнул Афганец, спрыгивая в канаву и бросаясь на Оборотня. - Какого х... вы лезли на эту сторону?! Мы, бля, че решили?! А вы?! И тит вашу душу в такое-то коромысло!..
Проведя ладонью по лицу Хусейна от лба до подбородка, Влад выпрямился и встал перед Володькой.
- Что ты орешь? - вкрадчиво спросил он, сверля его холодными глазами.
Афганец скользнул взглядом по мертвому:
- Это - Горец, что ли? - понижая голос тона на три сразу, спросил он.
Увидевшие то, что происходит под насыпью, наемники тоже прекратили собачиться. Ситуация изменилась. В их команде появилась первая жертва... Кто следующий? Все поняли, что и они, "оборотни" вовсе не так неуязвимы, как казалось...
Афоня пнул оглушенного боевика. Тот застонал и начал приходить в себя. Со стороны базы шли Скиф и Самурай, толкая впереди чеченца с заложенными за голову руками. Самурай вытащил нож и разрезал на штанах боевика ремень и пояс: вздумает убегать - споткнется ...
Оборотень был точно не в себе. Парни остыли, перешли на нормальное общение, накрыли труп брезентом, а он стоял, как посторонний, и смотрел то на них, то на луну. Ночь была такой ясной...
Пленных затолкали в карцер, где, может, они и сами не так давно держали заложников. База тихо догорала. Зданий, оставшихся в сносном состоянии, было раз-два - и обчелся. Сохранился небольшой домик в самом углу территории. Туда и положили убитого. Влад отыскал где-то полуобгорелый, но очень дорогой персидский ковер и приказал перенести тело Усманова на него.
- На пол, что ли?! - буркнул Самурай.
Влад кивнул. "Все не как у людей!.." - подумал Юрка, но вместе с Афоней уложил труп на ковер.
- Ну вот, - когда все наконец затихли, проговорил Афганец, - въехал с нами в Грозный на танке...
Раненный Леший поежился:
- Кто-нибудь знает, че там надо делать по ихним законам? Ну, над мертвым? Намаз, что ли, какой прочитать?..
- Можно подумать, больно уж он соблюдал эти законы... недовольно высказался Самурай.
Афганец взглянул на Влада. Тот указал ему глазами на дверь. Володька понял и махнул остальным:
- Пошли...
Скиф выходил последним и услышал за спиной тихий напевный голос... Так Горца же убили! Кто там заговорил вдруг на непонятном языке?!
- Бисмиллах рахмани рахим... - наемник обернулся. - Ассалам аллейкум...
Оборотень, скрестив под собой ноги, сидел над Горцем. Просто, без привычки, таким образом не сядешь: на пятках, откинувшись назад, вывернув стопы внутрь. В такой позе должно быть очень больно ногам, однако же Влад не проявлял никаких признаков беспокойства. Двумя руками он проводил руками по своему лицу - от корней волос до подбородка - точно медленно умываясь... И бормотал Ромальцев... по-арабски, что ли...
Но останавливаться и прислушиваться Скиф не стал. Он и так почему-то почувствовал странную неловкость, словно подглядел за чем-то запретным.
В обломках и головешках, оставшихся от построек, наемникам пришлось поковыряться немалое время, чтобы найти главное хорошо замаскированное хранилище с оружием. Совершенно случайно Афганец наткнулся на обугленную, еще раскаленную скобу подвальной крышки и, залив ее водой, расчистил от штукатурки. Самурай не без труда отодрал ее от пола:
- Во прикипела, сволочь! - и сунул в черный квадрат открывшейся пустоты фонарик.
Ящиков было много. Пламя не добралось до них, и они стояли в углу так невинно, словно хранили в себе банки с маринадами, закатанные рачительной хозяйкой. Пока все завороженно рассматривали содержимое, Самурай оттерся за их спины и как бы невзначай выбрался из подвала.
"Ну, гады! - вертелось у него на уме. - Ну и спущу я с вас шкуру за Горца, мать вашу!"
Связанные чеченцы валялись в карцере в том же виде, в каком их туда и закинули. Самурай не стал делать никаких предисловий: просто бил вначале одного, потом - другого, до полусмерти. Особенно ему понравилось, как хрустнул хрящ носа одного из них, когда в него угодил тяжелый ботинок. Возбужденный происходящим, Самурай и не заметил, что делает это уже не один. Много желающих обнаружилось... Втихую сбежали от Афганца и выместили все, что нагорело, на связанном враге...
"Братишка-братишка! Ты не верил мне, что люди не меняются... И вот ты среди них, и ты - один из них...Будем спорить?.."
Оборотень спустился в подвал, где Афганец и еще четверо парней расставляли ящики на полу - чтобы легче было исследовать содержимое. Остальных - словно ветром сдуло.
- Где все? - рассеянно, усталым голосом спросил Влад.
- Кто их знает... - как-то фальшиво ответил Володька и скосил глаза в угол на потолке.
- Убьют - с тебя спрошу, - констатировал Ромальцев и уселся на один из ящиков.
- Да ну, на хрен... Не убьют... - и Афганец отбросил в сторону газету, закрывавшую сложенные в кучку автоматы. - Самим сведения нужны... Соображают же...
Оборотень машинально поднял ее с цементного пола и направил луч фонарика на передовицу.
- Чё там чурки читают? - спросил Санчо-Панчо. - Поди, какой-нибудь "Грозненский рабочий"?
Влад спокойно показал ему название: "Челябинск сегодня".
- Уральская? И откуда она здесь? - поинтересовался Афганец, перебирая еще не очищенные от масла новенькие стволы.
Влад пожал плечами.
- Подстава... - Санчо-Панчо бросил взгляд на передовицу и склонился над вторым, тоже уже распотрошенным, ящиком. - Долго купить такую, что ли?..
- Ну да... - согласился Ромальцев. - Если специально ехать за нею на Урал...
Афганец подпер бока обеими руками и вопросительно взглянул на Оборотня.
- Эта газета не выходит за пределами области. Ее и в Екатеринбург доставляют небольшим тиражом...
- Откуда такая уверенность? - Володька понимал, что Влад говорит правду, но для полной очистки совести хотел знать, откуда тот взял свою информацию.
- Я знаю редактора "Челябинска".
- Лично?
- Да, пришлось, когда его брата ох... - и тут Влад осекся.
- Его брата - что? - тут же переспросил Афганец.
- С его братом в командировке познакомился, - Влад криво усмехнулся: - Пили мы вместе, да и все! Там и узнал. А вообще это тебе ничего не говорит? - он указал на число, которое черкнули на полях газеты - не то 117, не то 177...
- Ну, когда по квартирам разносят подписные, так делают... - пробормотал Санчо-Панчо. - Чтоб ящиком не ошибиться...
Ромальцев перевел взгляд на Афганца:
- Теперь ты понимаешь, почему мне нужно, чтобы хоть один из них мог говорить?
Володька, когда было надо, информацию переваривал очень быстро, со световой скоростью:
- Как ты себе это представляешь? Сидит такой скромный пенсионер и заворачивает в газетки с прикроватной тумбочки пушки, калаши, огнеметы... Да?
- Пути дьявола, как и господни, неисповедимы...
- То есть, ты хочешь сказать, господь нам сейчас помогает... - с иронией отозвался Афганец. - Ничего, не хилый союзник...
Оборотень пожал плечами и, вдруг на мгновение сменившись в лице, сказал не совсем своим голосом:
- Да не удивлюсь, если и дьявол подсуетился...
Санчо-Панчо засмеялся:
- Клевая шутка, Ромаха!
Тот удивленно шевельнул бровью, но не ответил. Ничего "клевого" он, похоже, в этой "шутке" не нашел.
- Так спроси у своего дьявола, если на то пошло, кто нам сюда такие посылочки отправляет, - Афганец сплюнул куда-то вбок и подтолкнул ногой ящик.
- Если, конечно, твои самураи еще оставят нам возможность у кого-то об этом спросить... - невозмутимо согласился Ромальцев.
- Тогда советую поторопиться, - и Афганец довольно прытко направился к металлической лесенке, ведущей наверх.
************************************************************************************
- Так все и было... - заканчивая рассказ со слезами на глазах, Рената подперла голову ладонью. Она старалась не смотреть в глаза Марго. - Теперь... - она не договорила и слегка дернула плечами.
Ритка подлила вина в ее бокал и вздохнула:
- Уф... Вот как оно всё, оказывается... - она подумала. Да уж, жизнь всегда пробьет себе дорогу... А я удивлялась вашим с Гроссманом скандалам... Тоже ведь жалела тебя: вот, думаю, сволочь - как мой Глебыч... Ты ему, мол, наследника, а он нос воротит: то имя ему не нравится, то еще чего-нибудь... Не знаю, мать... Ник твой - клад. Ты на него молиться должна...
- Знаю я все это. А молиться не могу... С души воротит...
- Пей!
- Мне еще стирать, а я совсем пьяная... - сквозь слезы улыбнулась Рената.
- Да ты и не пила почти!
Рената не слушала ее. В кои-то веки удалось выговориться! Может, легче стало и не намного, но все же лучше, чем ничего...
- А сны мне снятся, господи!.. - она закрыла лицо ладонями и поставила локти на стол, бессильно ссутулившись и навалившись на них, словно тело ее стало ватным и безжизненным. - Я готова всю жизнь спать ради этих снов, Марго! Если бы не Сашкин, я давно бы уже так и сделала... вслед за ним... тогда еще, в Одессе...
- Придумала тоже! - возмутилась Ритка. - Ты чем на жизнь смотришь? В каком веке живешь?! Не скули ты, как дура последняя! Ты хоть чуть-чуть счастливой побыла... Да и теперь. Дурная ты совсем! Я как посмотрю, насколько Колька с тобой носится: "Садись, ладонька! Ты не устала, куколка?!" - так и все внутри от обиды с завистью переворачивается... Может, не нужна ты была своему телохранителю, откуда ты знаешь? У этих типов, по-моему, так: мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Как роботы: оборонил - исчез. Глупые мы, бабы. Все думаем, мужики в точности так, как и мы, чувствуют... Фигушки! Что у них там на уме - черт его разберет...