Правда, если бы только этого не потребовали интересы государства.
Мэту хотелось смеяться, душа его будто обрела крылья. Какой свободой веет от этих гор. Он никогда раньше не понимал, насколько он несвободен.
И насколько ему осточертел двор. Вполне возможно, что Алисанда — воплощение добродетелей и по мере сил таковые защищает, но при дворе постоянно действовали продажные силы, и закулисная драчка становилась все яростнее. Целых три года! А теперь он оказался в стороне от всего этого. Мэт решил прогуляться по долине. Чуть выше по склону лес поредел, и стало видно, что дальше тропинка круто уходит вниз. Наверное, это горная цепь, протянувшаяся вдоль границы Ибирии и Меровенса, а если прикинуть к его родной вселенной, это было похоже на Пиренеи. Может, и здесь они так назывались. Мэт остановился и увидел три поваленных деревца. Он подошел поближе и выбрал приглянувшееся. С размаху ударил его о землю, однако для полуторадюймового деревца оно слишком легко гнулось, хотя выглядело вполне надежно. Мэт нахмурился и ударил его о колено. Раздался хруст, и деревце переломилось пополам. Мэт поморщился — вся сердцевина давным-давно прогнила. Отбросив обломки, он взял другое и опять ударил одним концом о землю, понаблюдав, как дрожит его макушка. На конце деревце загибалось в виде крюка и образовался нарост. На этот раз Мэт был удовлетворен своим выбором и начал очередную атаку склона с новым помощником.
* * *
Отдуваясь, он продвигался к вершине. Жаль, нельзя наколдовать себе лошадь. Конечно, можно было бы сотворить одну, но это все равно что повесить вывеску «Маг здесь» для кого-нибудь из его братии, а уж в том, что они где-то поблизости, сомневаться не приходилось: во-первых, Алисанда без промедления пошлет младших магов по его следам, чего уж говорить о колдунах Ибирии.
Ох, лучше не поминать их. От одной этой мысли у Мэта все похолодело внутри. Конечно, он не должен оставаться здесь. Разумеется, что Силы Небесные не будут настаивать, чтобы он исполнил клятву, данную во гневе в тот момент, когда он совершенно собой не владел! И тем более сейчас, когда он в полной мере осознал, с чем связался. Так, значит, никто его не заставит? Конечно, нет! Так что никаких проблем, он спокойно может вернуться в Меровенс, просто произнесет нужное заклинание и... Мэт нашел рифму, начал произносить и вдруг остановился — последнее слово прямо-таки прилипло к кончику языка — любой странствующий маг Алисанды мог совершенно спокойно засечь его ворожбу, не говоря уж о колдунах Ибирии.
Ха, а какая разница, если он уже будет на месте? Мэт глубоко вздохнул и:
Мэт прижал руки к груди в ожидании, когда вдруг все полетит вверх тормашками и земля уйдет из-под ног...
Но все оставалось по-прежнему.
Он проглотил подкативший к горлу комок и сделал еще одну попытку. В конце концов, вполне возможно, что Силам Небесным не понравилось место, которое он выбрал для своего возвращения.
Мэт слегка согнул колени, задержал дыхание...
И опять ничего не произошло.
Мэт тяжело выдохнул, расслабился. Ему поневоле пришлось признать, что так просто отсюда не выбраться. Он был настолько глуп, что дал клятву сместить погрязшего во грехе тирана Ибирии, и теперь Небеса поймали его на слове. Жаловаться было некому.
На самом деле он и не осмеливался. Трудно себе представить, что могло бы случиться, дай он сейчас волю своей злости. Нет, ему следует быть очень осторожным и следить за каждым словом, которое он впредь будет произносить.
Так-так, если Небеса не помогут ему вернуться в Меровенс, ему придется позаботиться об этом самому. Мэт повернулся лицом к солнцу, наметил тропинку, которая более или менее совпадала с нужным ему направлением, и зашагал на восток — к Меровенсу.
* * *
Мэт шагал уже почти целый час, но, можно было поклясться, склоны горы не стали хоть сколько-нибудь ближе. Оптический обман, другого и быть не может: дороги-то нет — нет и придорожных кустов, по которым можно отмечать пройденный путь. Мэт оглянулся — за ним тянулась длинная цепочка следов. Вдруг он услышал крики. Визг. Бряцание оружия. Не задумываясь, Мэт опрометью бросился на шум, скользя по неровному склону, огибая ямы и рытвины. Шумели где-то за холмом, чуть правее от тропы.
Он помчался вверх по склону. Вершина холма заросла чахлыми кустиками. Благоразумие взяло верх над безрассудной храбростью, и, припав к земле, Мэт, извиваясь, стал пробираться между кустами. Осторожно раздвинув ветки, он глянул вниз.
Небольшая деревенька. Домишки, обнесенные плетнями. Соломенные крыши объяты пламенем, огонь уже подбирается к стенам. Два солдата с факелами в руках бегают от дома к дому и поджигают все, что может гореть. Похоже, им очень весело. Они смеются. Чуть дальше четверо солдат отлавливают женщин и девушек, выбегающих из горящих домов, и сгоняют их на середину. Еще около дюжины вояк рубят саблями стариков и юношей, которые пытаются дубинками отогнать солдат. Дубинки — против сабель, и вот уже несколько стариков и мальчишек лежат в лужах крови, другие пытаются отползти подальше, оставляя за собой черные следы. Им удалось ненадолго задержать солдат. С полей бегут крестьяне, размахивая косами.
Солдаты разворачиваются. Залп из арбалетов. Крестьяне падают на землю, хватаясь за торчащие из груди стрелы.
Четверо солдат сгоняют женщин и девушек в круг. В живых остались только четыре крестьянина, три солдата поворачиваются спиной к кровавому месиву и начинают копаться в жалких пожитках, выкинутых из горящих домов. Сержант, потеряв интерес к убитым, начинает сортировать сбившихся в кучу женщин.
Он выхватывает из толпы самых молоденьких и толкает их к солдатам. Похоже, у него безошибочное чутье на незамужних. Молодой крестьянин из оставшихся в живых вдруг кричит: «Долорес!» — и бросается к девушке. Выстрел из арбалета, и юноша кувырком летит на землю. Его глаза стекленеют.
«Корин!» — Девушка бросается к своему возлюбленному, но солдат ловит ее, наматывает на руку длинную косу и, оттянув ее голову назад, впивается ей в губы. Девушка пытается вырваться и пробует позвать на помощь. Солдат отрывается от ее губ, запрокидывает голову, смеется. Руки шарят по девичьему телу.
Вот уже упал последний крестьянин.
Солдаты завалили на землю трех женщин, задрали им юбки и пытаются развязать тесемки на панталонах.
— Нет, вы не смеете! — кричит мать, бросаясь на колени и пытаясь прикрыть собой дочь. — Она же такая молоденькая!
— Для такого дела никогда не бывают слишком молоденькими! — Сержант отшвыривает ее в сторону. Женщина падает. Сержант громко хохочет. — Нам слишком долго пришлось осаждать замок вашего хозяина, — рычит сержант, — солдатам это здорово наскучило. Им давно пора поразвлечься. А что может быть лучше, чем трахнуть несколько невинных девок?
— Мы — не девственницы! — в отчаянии кричит лежащая на земле девушка. — У нас нет ни одной девственницы в деревне!
— Ну как, сержант? — кричит один из солдат, улыбаясь щербатым ртом. — Похоже, нас приглашают!
— Точно. Никогда не пренебрегай гостеприимством. Я всегда так говорю, — отвечает сержант. Девушка отчаянно сопротивляется.
— Она врет! — кричит побледневшая мать. — Все эти девушки невинны!
— Отлично. Тем большее удовольствие мы получим, — летит ей в ответ. — Никогда бабы не бывают слишком молоды для такой забавы.
Мать пытается встать на ноги, сержант хватает се за подбородок:
— И никогда не бывают слишком старыми. Похоже, у тебя еще кое-что осталось.
Сержант толкает женщину, она падает навзничь. Двое солдат хватают ее и задирают юбку. Сержант грохается на колени, расстегивая ремень.
Мэт понял, что с него хватит. Если уж заклинания и привлекли внимание преследователей, одним больше или меньше, не важно, он разберется, когда настанет время. Мэт сорвал с рубашки кожаный ремешок и, завязывая на нем узелки, начал произносить заклинание:
Солдаты у подножия холма застыли. Один из них начал заваливаться, но второй быстро подхватил его. Двое вояк начали завывать, а сержанта переломило пополам.
— Ведьминские штучки! Какая старая карга сделала это?
— Что сделала? — переспросила самая старая из женщин. Ее лицо окаменело.
— Сама знаешь что! — прорычал сержант и замахнулся рукой, чтобы ударить ее по лицу. — Но это не сработает, бабуля! Если мы не сможем поиздеваться над вами таким образом, мы придумаем что-нибудь еще! Взять их!
Солдаты повернулись к женщинам, рыча от неудовлетворенного желания.
Мэт сообразил, что изнасилование на самом деле имело больше отношения к преступлению, чем к сексу. Не раздумывая, он снова начал произносить заклинание:
Солдаты застыли, а потом один за другим стали медленно валиться на землю с остекленевшими глазами.
Женщины ничего не понимали и только ошарашенно смотрели на происходящее.
Мэт решил не ждать, что будет дальше. Женщины очень быстро разберутся, что к чему. А он и сам не знает, уснули солдаты на какое-то время или навсегда. И какая в общем-то разница? Там, внизу, находились женщины, которым оставалась только свести счеты с насильником, и никто бы их не обвинил, сделай они это. Кстати, если они этого не сделают, а солдаты придут в себя, то уж точно отомстят, как только что собирались. Нет, Мэт никак не мог осуждать женщин за самозащиту, и, наверное, никто другой не сделал бы этого.
Он успел пробежать около ста ярдов по противоположной стороне холма, когда услышал громкий многоголосый взрыв ярости. Мэт побежал быстрее.
Полчаса спустя стало ясно, что теперь он в безопасности — не важно, кто мог появиться там, у холма, пусть даже злой колдун, сумевший проследить его заклинания. Мэт не осмелился позволить себе долгий отдых, но немного передохнуть надо. Он присел у ручья и глубоко вздохнул. Понемногу внутренняя дрожь стала униматься. Мэт делал глубокие, медленные вдохи, стараясь успокоиться. О Боже, до чего же погрязла во грехе эта страна!
Его беспокоили угрызения совести, хотя он и убеждал себя, что ни в чем не виноват. Конечно, ему надо было придумать, как утихомирить солдат, не убивая их. Впрочем, он их и не убивал, но деревенские женщины наверняка довели дело до конца. Да, как ни крути, все кончилось печально.
Мэта смущала собственная нерешительность, но увы, он знал свой характер и никогда не вставал на чью-либо сторону, пока уже не было слишком поздно.
Ему показалось, что отдых занял около получаса, на самом деле прошло всего минут десять. Мэт поднялся на ноги и направился вниз по дороге. Ходьба помогла ему немного вернуть самообладание. Мэт не мог останавливаться надолго на одном месте, тем более там, где произнес заклинание. Но силы уже были на исходе, и он с трудом переставлял ноги.
Наконец тропинка поползла вверх. Он с неимоверным усилием преодолевал подъем, вытирая пот со лба. И как ему могло прийти в голову, что здесь прохладно? Мэт взглянул на солнце, пребывая в полной уверенности, что после полудня прошло совсем немного времени. Каково же было его удивление, когда он увидел, что солнце уже на полпути к закату. Конечно, если сложить час, пока он шел, потом несколько минут, когда он ввязался в потасовку в деревне, плюс еще пара часов ходьбы по дороге, так и получалось.
Он не мог избавиться от ощущения, что вел себя как дурак. Кроме того, что он не очень-то удачно выступил в этом деле с деревней, он ведь просто-напросто сам сунулся в петлю. Ему не стоило вмешиваться, он рисковал напороться на неприятности с местными властями — ведь это были не просто какие-то бандиты, а хорошо вооруженные, одетые в военную форму солдаты.
Бандиты! Не так просто было отделаться от этой мысли. Мэт внимательно оглядел крутые склоны, уходящие вверх от тропы, и скалистые утесы ближе к вершине.
Он поймал себя на том, что каждый выступ, каждую складку он подозрительно рассматривает, прикидывая — можно ли там устроить засаду. Что ж, такое не исключено, и лучше быть начеку.
Мэт шагал на восток. И ощущение, что повсюду прячется враг, не покидало его.
Время текло, и вот его собственная тень уже стала длиннее его самого, а сухую траву на склоне горы вызолотили лучи заходящего солнца. Мэт остановился. Уставший как последняя собака, он все же был доволен: вершина горы уже близко. Отличное место для отдыха. И пока еще не стемнело, нужно было поискать ручей и какую-нибудь пещеру. Мэт огляделся и увидел, как слева что-то поблескивает. Это могла быть вода. Он сделал шаг...
Весь мир вдруг поплыл перед глазами, к горлу подступила тошнота. Мэт упал на колени и оперся о склон рукой, чтобы хоть как-то удержать равновесие.
* * *
Его разбудили солнечные лучи, резвившиеся на тлеющих углях маленького костра. Ночь была не из спокойных. Он просыпался при каждом шорохе, ему везде мерещились злые колдуны, но, похоже, они пока его не выследили. Может быть, потому, что он оказался далеко от того места, где в последний раз творил магию. А может, они просто не считали его опасным и не хотели дергаться по пустякам.
Внутренний голос обиженно сказал: «Ты заставишь их изменить свое мнение».
Мэт едва не расхохотался. В эту минуту его бы никто не счел опасным. Бессонная ночь, пробирающий до костей предрассветный холод, горстка ягод — вряд ли все это могло способствовать повышению боевого духа. Мэт нехотя встал, на всякий случай закидал землей угли костра и зашагал на восход. На этот раз он отклонился от тропы и направился к ближайшему склону горы.
Шагая, Мэт все время думал об осаде, о которой вчера говорили солдаты. Похоже, еще много таких, как они, рыскают по округе. Ему надо быть поосторожнее.