— Это недавнее приобретение.
Я сощурилась, выходя на улицу следом за вампиром. Под этими словами могло скрываться что угодно. Может, он решил развлечься, потратить часть миллионов, скопившихся у него за века, или же убил на дуэли другого мастера и присвоил его собственность. Я искренне надеялась, что это не какая-нибудь интрига, цель которой — привязать меня к нему. Кроме того, я прекрасно сознавала, что имела дело с членом Сената, одним из самых могущественных и опасных вампиров на планете. Меня слишком часто недооценивали, чтобы я стала так же относиться к другим, пусть с виду они и почти неотличимы от людей. В особенности я не стала бы недооценивать его.
— Ладно, надеюсь, душ у тебя там есть. — Я вылила остатки джина на ближайшую кучу весьма горючих вампирских тел и бросила туда спичку — Мне надо помыться.
Квартирка оказалась высший класс, на Пятой авеню и действительно с видом на парк. Я с облегчением отметила, что вся она выдержана дизайнером в нейтральных бежевых и кремовых тонах, чтобы соответствовать буквально любому вкусу, не похожему на мой. Получалось, что вампир жил здесь совсем недавно, если его предпочтения еще не успели отразиться на обстановке. Значит, он все-таки не шпионил за мной.
Но я не стала зря растрачивать воздух на вздох облегчения, а вместо того сосредоточилась на еще одном госте, находящемся в комнате. Мне ни разу не доводилось участвовать в операциях местного отделения Сената, однако, если я не ошиблась, один из его членов сейчас дожидался нас на светло-карамельном диване.
Когда мы вошли, незнакомый вампир вскочил на ноги и окинул взглядом тело подростка, прежде чем сосредоточиться на мне. Я ожидала обычной реакции, но ее не последовало. Это означало, что его либо предупредили обо мне заранее, либо он еще лучше меня поднаторел в искусстве сохранять каменную физиономию. Ничего удивительного. Ведь дыхание и сердцебиение они включают по собственному желанию, поэтому на лицах большинства вампиров, в особенности старых, ничего не отражается. По силе, исходившей от незнакомца и окутывавшей его словно плащом, я догадалась, что он гораздо старше, чем можно заключить по этому лицу тридцатилетнего мужчины.
Я рассматривала вампира с явным интересом, потому что никогда не встречала его раньше. Это странно, если, конечно, он действительно так стар, как мне показалось. Новички приходят и уходят, большинство из них гибнет раньше срока, отмеренного даже обычному смертному, не говоря уже о неумирающих, однако все ключевые фигуры вампирского мира мне были хорошо известны. Первоклассных мастеров среди них не так уж много, но вот этого типа в моих пространных мысленных списках точно не было. Я быстренько завела для незнакомца новую папку.
Он был одет подчеркнуто скромно. Хозяин этой квартиры счел бы подобный наряд подходящим только для буднего дня, годным лишь для того, чтобы продемонстрировать достоинства, дарованные щедрой природой. Кремовый свитер был достаточно обтягивающим и не скрывал прекрасный торс, коричневые вельветовые брюки плотно облегали мускулистые бедра. Целая копна золотисто-рыжих волос так и норовила вырваться из золотой заколки на затылке. Такие пышные, густые и блестящие волосы бывают у девушек с рекламы шампуня. Они могли бы показаться неуместно женственными, точно так же, как и серо-голубые глаза с длинными ресницами, зато широкие плечи и сильная, выдающаяся вперед нижняя челюсть не оставляли никаких сомнений в его мужественности.
Я хмуро посмотрела на незнакомца. У вампиров и без того множество преимуществ. Им вовсе не обязательно обладать привлекательной внешностью. На будущее я внесла в мысленный каталог его запах — сочетание виски, тонкой кожи и, как ни странно, сливочных ирисок — и снова сосредоточилась на нашем хозяине.
— Душ в ванной комнате рядом с прихожей, но можешь воспользоваться моим, если хочешь,— было сказано мне. — Пройдешь через спальню в конце коридора.
Потом хозяин уложил мальчика на диван, не заботясь о судьбе дорогой обивки, и вампир с золотисто-рыжими волосами, кем бы он ни был, не говоря ни слова, подошел, чтобы помочь. Меня он при этом не удостоил даже взглядом, что отчего-то показалось мне обидным.
«Я уже полтысячелетия убиваю его соплеменников, так неужели не заслуживаю хотя бы взгляда? Должно быть, он совершенно уверен в своей неуязвимости. Вероятно, этот тип прав, если учесть, что я нахожусь в одной комнате с двумя мастерами первого уровня».
Я прошла по коридору, где пахло каким-то специфическим освежителем воздуха. Наверное, в рекламе уверяли, что это аромат сирени, но лично мне он напоминал скорее о чанах с химикатами, чем о бескрайних полях и цветочках. В обладании чрезмерно развитыми органами чувств имеется своя отрицательная сторона.
Разумеется, и положительная тоже. Я навострила уши, но слушать было нечего. В соседней квартире какая-то девушка говорила по телефону, жаловалась подружке на своего парня. Этажом ниже кто-то беседовал с кошкой, если это не был случай психического расстройства. Однако оба голоса звучали гораздо отчетливее тихих звуков, доносившихся из гостиной. Вампиры промывали раны подростка, надо полагать, гораздо тщательнее, чем я сделала это в баре, и перевязывали их. Я была уверена в том, что ни один из них не собирался закусить. Это было бы все равно что предложить людям, привыкшим к белужьей икре и «Дом Периньону», пакетик чипсов и пошлую кока-колу. Едва ли их привлечет второсортное угощение.
Я вошла в большую хозяйскую спальню и огляделась. Отличная, подчеркнуто элегантная, богатая. Какой сюрприз. Декоратор решил рискнуть и выбрал для этой комнаты серую гамму, все оттенки, от угольно-пыльного постельного белья до пепельных стен. Я с отвращением озиралась. Мне так хотелось взяться за краски, что даже руки зачесались. Как следует поработать с полчасика над пустым местом, зияющим над кроватью, и все здесь будет выглядеть совсем иначе. Мне никогда не приходилось возвращать клиенту залог, хотя, с другой стороны, при моем роде деятельности я всегда отрабатывала его с лихвой и никогда еще не жила среди голых серых стен.
Ванная комната ослепляла белоснежной кафельной плиткой, которая, как я догадалась, должна была воплощать собой индустриальный шик. Я взяла из шкафчика белое — какое же еще? — полотенце и вошла в душевую кабинку, сверкающую хромом и стеклом. Разумеется, она оказалась достаточно велика.
Я привалилась головой к тут же запотевшей стенке, стараясь отделаться от образа Клэр, баюкающей уменьшенную копию меня самой. По счастью, нас, дампиров, то есть детей нормальных женщин и отцов-вампиров, очень мало, поскольку мертвые сперматозоиды не слишком подвижны. Однако известно несколько случаев, когда новоявленному вампиру, только что из могилы, удавалось зачать ребенка. Такие детишки обычно рождаются совершенно чокнутыми и проживают очень короткую, но весьма бурную жизнь.
Разумеется, не все дампиры одинаковы. Как и с обычными детьми, никогда не знаешь, как переплетутся гены. Я была знакома с некоторыми чрезвычайно редкими экземплярами, которые заботились о своих матерях и умудрялись вести более-менее нормальную жизнь. Если бы не их гипертрофированные органы чувств и поразительная сила, то вы ни за что не догадались бы, кто они такие. Однако это были единичные представители нашей редкой породы, и я почему-то сомневалась в том, что Клэр настолько повезет.
Я хорошо знала ее. Какая бы история ни стояла за зачатием ребенка, она будет его любить, выхаживать и яростно защищать, во всяком случае, до тех пор, пока он не подрастет и не вышвырнет мать из окна в припадке бешенства, о котором потом даже не вспомнит. Как же мне хотелось, чтобы Кайл соврал. Иначе мне придется уничтожить ребенка моей лучшей подруги вместе с ее привязанностью ко мне или же сидеть и ждать безвременной кончины Клэр.
Говорить с ней бесполезно. Она все равно не поймет, какой опасности подвергается, не захочет предпринять необходимые меры, чтобы защитить себя. Причиной тому ее проклятое уважение ко всему живому, о котором она так часто мне говорила, превратившее Клэр в строгую вегетарианку и вынуждавшее меня тайком удирать из дома, чтобы поесть жареного мяса. Я даже мысленно слышала ее довод: «Я же знаю тебя столько лет, и ты никогда не пыталась меня убить». Клэр испытала бы настоящую боль и потрясение, если бы я призналась в том, как сильно она ошибается. Пусть долгие века тренировки научили меня прекрасно владеть собой, я все равно оставалась чудовищем. Как и тот, кто меня зачал, я всегда буду любить смерть и разрушение чуть больше чего-либо или кого-либо другого.
О своей матери я знала немного, лишь то, что она была молоденькой служанкой, невероятно наивной, если поверила, будто юный красавец, сын местного вельможи, не просто использовал ее для увеселений. Она прожила с ним несколько месяцев, когда его поразило проклятие вампиризма, болезнь, которую он не сумел распознать сразу.
В отличие от обычного способа превращения в вампира, в случае с проклятием требуется время, чтобы трансформация совершилась полностью. У сына вельможи не было ни пышных похорон, ни драматичного выкапывания из собственной могилы. Он просто пожал плечами в ответ на бормотание цыганки, решил, что сумасшедшая баба бредит, и еще несколько дней после того вел обычную разгульную жизнь, полную любовных утех. По счастью, я была единственной, кому он передал тогда свои вампирские гены, только что обретенные.
Короче говоря, спустя девять месяцев, когда новоявленный вампир отправился путешествовать, желая привести в порядок свои неумирающие нервы, на свет появилась здоровенькая девочка, но только для того, чтобы узнать, как сильно этот самый свет не рад ее появлению. Народ там, где я росла, отлично разбирался в вампирах. Все сразу же догадались, кто я такая, как только увидели мои детские клыки. Матери было приказано бросить меня в реку, чтобы оградить народ от больших неприятностей. До сих пор не знаю, счастлива ли я или нет оттого, что вместо убийства мать отдала меня цыганам, проезжавшим мимо. Через несколько лет она умерла от чумы, поэтому я ее так и не узнала. Что же касается отца, то у меня с ним, скажем так, имеются разногласия.
В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание тот факт, что дампиры и вампиры — смертельные враги. В некоторых легендах говорится, что господь допускает существование дампиров, чтобы сдерживать рост числа вампиров. Более-менее научное объяснение состоит в том, что вампирам хищнический инстинкт необходим для пропитания, тогда как с организмом, у которого имеется подверженная перегрузкам нервная система, он играет скверную шутку. Мне кажется, что какая-то доля гнева, заключенного в нас, является естественной реакцией существа, силком вытолкнутого в мир, стать частью которого у него нет ни единого шанса. Вампиры нас ненавидят и боятся, пытаются убить при первой же возможности. Люди сначала принимают за своих, но стоит накатить первому же приступу гнева, и природа дампира становится слишком очевидной. Тогда мы снова вынуждены бежать, чтобы спастись от разъяренной толпы, состоящей из представителей обоих видов, попытаться отыскать для себя нишу вне их мира.
Большинство таких, как я, сгорает рано. Причина тому — перегрузка всех систем организма либо гибель в бою, что бывает гораздо чаще. Я знаю всего одного дампира, дожившего до моих лет. Этот сумасшедший индийский факир обитает в пустыне Раджастана. Он намеренно забрался как можно дальше от людей. Я потратила два месяца на его поиски в тот единственный раз, когда решила с ним пообщаться, но никаким полезным опытом факир не поделился. Ему удавалось держать себя в узде, медитируя столетия напролет, подавляя свою истинную природу простым отказом от нее и от всякого контакта с потенциальной жертвой. Это уж точно не в моем стиле.
Я предпочитаю традиционный метод, позволяю своему истинному эго время от времени выходить на охоту, но слежу за тем, чтобы оно убивало только бродячих мертвецов, демонов или нечто чуждое человеческой природе. Да, такое тоже время от времени бывало. Дело хлопотное, но у меня получается. В итоге я даже обрела свою нынешнюю профессию.
Я намылила засаленные волосы, размышляя, не хотят ли эти господа поручить мне какую-нибудь работу.
«Маловероятно. Если Сенату нужно, чтобы кто-то умер, то они, как пить дать, не стали бы нанимать меня. У них полно собственных громил, а отдел расследований работает просто безупречно. Уж они точно обошлись бы без киллера, предоставляющего клиентам скидку. Кроме того, у меня имеется неприятная привычка отказываться от работы, если только мне не изложат подробности дела, все без исключения».
Когда-то я пообещала себе выплескивать скопившуюся ярость только на тех, кого, по проверенным сведениям, действительно необходимо уничтожить. Я постановила так. Если моя рука сжимает топор, кол, винтовку или любое другое оружие, то мне необходима твердая уверенность в том, что я не отнимаю жизнь у бедняги, который просто чем-то не угодил местному воротиле. Вот эта, с точки зрения Сената, причуда вычеркнула меня из списка продажных талантов, как будто обстоятельства рождения и без того не делали меня персоной нон грата.
«Наверное, мои охотничьи способности и сейчас не требуются Сенату, но я все равно и за целую жизнь не догадаюсь, о чем пойдет речь».
Иногда я зарабатывала пару монет, внедряясь в сверхъестественную среду по просьбе клиентов, проблемы которых человеческие власти не могли не только разрешить, но и хотя бы понять. Однако повторюсь. Я не могла сделать для Сената ничего такого, чего он не мог бы сделать для себя сам, и даже лучше меня.
Я приняла во внимание все эти факты и окончательно зашла в тупик. Хотя это не так уж и важно. Как только парнишка из бара ответит на мои вопросы, я отправлюсь на поиски Майкла. Что бы там ни требовалось Сенату, вампиры найдут другой способ обрести желаемое. Что же касается хозяина этой квартиры, то пусть он поскорее помрет. Еще раз.
Глава 2
— Познакомься с Луи Сезаром. Буду весьма признателен, если ты не станешь нападать на него у меня в доме.
Я проскользнула обратно в гостиную совершенно беззвучно, но, конечно же, меня услышали. Приятно сознавать, что они хотя бы не учуяли меня с такой легкостью, как раньше, поскольку я первый раз за несколько дней как следует вымылась.
В пару к джинсам, заляпанным кровью, я надела одну из белоснежных парадных рубашек хозяина, который воздержался от замечаний по этому поводу, но губы все-таки поджал. Я усмехнулась. Он, наверное, выложил за рубашку столько, сколько я отваливала каждый месяц за квартиру. Ее полы доходили мне до колен, но у меня все равно не было особенного выбора.
Гардероб в его спальне оказался почти пустым — еще один добрый знак, поскольку этот парень настоящий франт. Если бы он провел в Нью-Йорке хотя бы неделю, то его дом уже походил бы на бутик Армани.
— Постараюсь — Я неспешно подошла к бару и смешала себе двойную порцию коктейля.
При моем ускоренном обмене веществ алкоголь сгорает так быстро, что напиться просто невозможно. Вот вам еще одно преимущество дампира.
— А куда вы перенесли парнишку?
— Я нашел место, где о нем позаботятся. Его забрали несколько минут назад.
Я вцепилась в бутылку и досчитала до десяти. Рекорд этот тип пока не побил — иногда ему удавалось достать меня еще быстрее! — однако был близок к тому.
— Мне необходимо поговорить с мальчиком, — сдержанно произнесла я и медленно повернулась. — Он единственная зацепка, какая у меня осталась. Ты не имеешь права...
— В данный момент с его памятью все в порядке, — заверил меня вампир. — Если надо, сможешь поговорить с ним позже. А пока что имеются дела поважнее.
Я услышала какой-то звон, опустила глаза, увидела, что раздавила бутылку, и осторожно положила обломки на стойку бара, не обращая внимания на то, как односолодовый виски растекался по темному дереву. Неужели после пятисот лет тренировки я была способна лишь подавить желание разбить бутылку о его голову? Как ему удается? Никто больше не мог так быстро довести меня до точки кипения, во всяком случае — уже не мог.
— Мне хотелось бы поговорить с ним сегодня, — спокойно произнесла я. — Время поджимает.
Вампир с прекрасной золотисто-рыжей шевелюрой пододвинулся немного поближе, как будто решил, что его сородичу вот-вот потребуется помощь. Я подавила улыбку. Ну вот, наконец-то мне удалось обратить на себя внимание.
— Дорина, мальчишка накачан сильнодействующими лекарствами. В ближайшие восемь часов он все равно не сможет рассказать ничего внятного. Если ты надеялась на другой результат, то надо было предупредить заранее.