Глава 3
Обычное вокзальное зрелище – мечется по перронам горстка людей, пытаясь разобраться, откуда же отходит – если уже не отошел, их поезд. Почему то чаще всего в роли таких вот опаздывающих выступают либо женщины-челноки, груженые полосатыми клеенчатыми сумками-китайками, либо, напротив, люди интеллигентные, обремененные лишь дипломатами от “Самсонайт” и кожаными барсетками.
Мы относились к какому-то экзотическому подвиду второй категории – багажом не располагали вовсе, а вид имели большей частью странный, но внушающий уважение.
На перроне стрелка вновь начала вращаться – мы приблизились к книге.
– Пытается уехать, – торжественно провозгласил Завулон. – Так… сейчас выясним, какие поезда отходят…
Взгляд Темного затуманился – он предвидел будущее, прозревая, какой поезд первым отойдет от перрона.
Я посмотрел на информационное табло, висящее за нашей спиной. И сказал:
– Сейчас отойдет Москва – Алматы. Через пять минут, со второго пути.
Завулон вернулся из своих провидческих странствий и сообщил: – Поезд в Казахстан со второго пути. Через пять минут.
Вид у него был очень довольный. Костя едва слышно фыркнул. Гесер демонстративно посмотрел на табло, кивнул:
– Да, ты прав, Завулон… А следующий только через полчаса.
– Останавливаем поезд, прочесываем вагоны, – быстро предложил Эдгар. – Так?
– Твои гаврики сумеют найти Иного? – спросил Гесер. – Если он маскируется? Если он – маг вне категорий?
Эдгар сдулся на глазах. Замотал головой.
– То-то и оно, – кивнул Гесер. – Книга была на вокзале. Он был на вокзале. Мы не смогли обнаружить ни Фуаран, ни преступника. С чего ты решил, что в поезде будет легче это сделать?
– Если он в поезде, то проще всего уничтожить поезд, – сказал Завулон. – И все проблемы.
Наступила тишина. Гесер покачал головой.
– Понимаю, неприятное решение, – согласился Завулон. – И мне оно не нравится. Зря переводить тысячу жизней… Но какой у нас выбор?
– Что ты предлагаешь… Великий? – спросил Эдгар.
– Если, – Завулон выделил это слово интонацией, – книга “Фуаран” и впрямь в поезде, то мы должны дождаться момента, когда состав окажется в безлюдной местности. Казахские степи вполне годятся. А далее… согласно тем планам, которые имеются у Инквизиции для подобных случаев.
Эдгар нервно повел головой – и у него, как всегда при волнении, прорезался легкий прибалтийский акцент.
– Это не хорошее решение. Великий. И я не могу принять его один, нужны санкции Трибунала.
Завулон пожал плечами, всем своим видом демонстрируя – его дело предложить.
– В любом случае надо убедиться, что книга в поезде, – сказал Гесер. – Я предлагаю… – он посмотрел на меня, едва заметно кивнул. – Предлагаю Антону – от Ночного Дозора, Константину – от Дневного, и кому-либо из Инквизиции сесть в поезд. Провести проверку. Большой группы здесь не требуется. А мы… мы прибудем утром. И решим, что делать дальше.
– Езжай, Костя, – ласково сказал Завулон и похлопал молодого вампира по плечу. – Гесер дело говорит. Хорошая компания, дальняя дорога, интересное дело – тебе понравится.
Насмешливый взгляд в мою сторону был почти незаметен.
– Это… дает нам время, – согласился Эдгар. – Я поеду сам. И своих возьму с собой. Всех.
– Осталась минута, – негромко сказала Ольга. – Если решили – то вперед.
Эдгар махнул рукой своей бригаде и мы побежали к поезду. У первого же вагона Эдгар что-то сказал проводнику – молодому усатому казаху. Лицо у того обмякло, стало сонным и одновременно – радостным. он посторонился, уступая нам проход. Мы ввалились в тамбур. Я выглянул – Завулон, Гесер и Ольга стояли на перроне, глядя нам вслед. Ольга что-то негромко говорила.
– В сложившейся ситуации я буду осуществлять общее руководство, – заявил Эдгар. – Возражений нет?
Я покосился на шестерых инквизиторов, стоявших за его спиной и промолчал. А вот Костя не удержался:
– Смотря какие будут приказы. Я подчиняюсь только Дневному Дозору.
– Повторяю – операцией руковожу я, – холодно сказал Эдгар. – Если не согласны, то попрошу убраться вон.
Костя колебался лишь секунду – потом склонил голову:
– Простите, Инквизитор. Я неудачно пошутил. Разумеется, руководите вы. Но в случае необходимости я свяжусь со своим начальством.
– Вначале будешь прыгать, потом спрашивать разрешения, – Эдгар все-таки решил расставить точки над i.
– Хорошо, – кивнул Костя. – Простите, Инквизитор.
На этом намечавшийся было бунт полностью угас. Эдгар кивнул, высунулся из тамбура и подозвал проводника.
– Когда отправляемся?
– Сейчас! – глядя на Инквизитора с восторгом преданного пса, ответил проводник. – Сейчас, надо заходить!
– Так заходи, – Эдгар посторонился. Проводник все с тем же выражением радостной покорности вошел в тамбур. Поезд немедленно тронулся. Проводник, пошатываясь, стоял у открытой двери.
– Как зовут? – спросил Эдгар.
– Асхат. Асхат Курмангалнев.
– Закрой дверь. Работай, как положено по инструкции, – Эдгар поморщился. – Мы – твои лучшие друзья. Мы – твои гости. Тебе надо устроить нам места в поезде. Понял?
Клацнула дверь, проводник запер ее на ключ, вновь вытянулся перед Эдгаром:
– Понял. Надо к начальнику поезда. У меня мало мест. Четыре места свободных.
– Пошли к начальнику, – согласился Эдгар. – Антон, что с компасом?
Я поднял записку, посмотрел на сумеречный “компас”.
Стрелка лениво вращалась.
– Похоже, книга в поезде.
– Еще выждем для верности, – решил Эдгар. Мы отъехали от вокзала на добрый километр, но стрелка продолжала вращаться. Похититель, кем бы он ни был, ехал вместе с нами.
– В поезде он, сволочь, – решил Эдгар. – Ждите меня здесь. Я схожу к начальнику поезда, нам надо где-то устроиться.
Вместе с довольно улыбающимся проводником они вышли в коридор. Второй проводник, увидев напарника, что-то быстро произнес по-казахски, возмущенно размахивая руками – но поймал взгляд Эдгара и замолчал.
– Уж проще повесить на грудь табличку – “Мы – Иные”, – сказал Костя. – Что он делает? Если в поезде и впрямь Высший Иной – он почувствует магию…
Костя был прав. Куда лучше было обойтись деньгами – их магия для людей не менее действенна. Но Эдгар, наверное, слишком нервничал…
– А ты – чувствуешь магию? – внезапно спросил один из младших Инквизиторов.
Костя растерянно повернулся к нему. Покачал головой.
– И никто не почувствует. У Эдгара – амулет подчинения. Он работает только вблизи.
– Инквизиторские штучки… – пробормотал Костя, явно уязвленный. – Все равно, лучше не высовываться. Верно, Антон?
Я неохотно кивнул.
Эдгар вернулся минут через двадцать. Как он разбирался с начальником поезда – дал денег или, скорее, вновь воспользовался таинственным “амулетом подчинения”, я спрашивать не стал. Лицо Эдгара было довольным, умиротворенным.
– Разделился на две группы, – он сразу же начал командовать. – Вы, – кивок в сторону инквизиторов, – остаетесь в этом вагоне. Займете купе проводников и первое купе, это как раз шесть мест. Асхат вас разместит… и вообще, обращайтесь к нему за услугами, не стесняйтесь. Активных действий не предпринимать, в детективов-любителей не играть. Ведите себя как… как люди. Докладывать ситуацию мне лично каждые три часа… или по необходимости. Мы будем в седьмом вагоне.
Инквизиторы молча потянулись из тамбура вслед за улыбающимся проводником. Эдгар повернулся к нам с Костей. Сообщил:
– Мы займем четвертое купе в седьмом вагоне. Будем считать, что это наша временная база. Пошли.
– Появился какой-то план, шеф? – не то с иронией, не то искренне поинтересовался Костя.
Эдгар секунду смотрел на него – видимо, тоже размышлял, чего больше в вопросе – интереса или подначки, на которую не стоит отвечать. И, все-таки, ответил:
– Если у меня есть план, вы его узнаете. В свое время. А пока я хочу выпить кофе и поспать два-три часа. Именно в такой последовательности.
Мы с Костей двинулись за Эдгаром. Вампир ухмыльнулся. Я невольно подмигнул в ответ. Подчиненное положение все-таки сплачивало нас… несмотря на все, что я думал о Косте.
Вагон, где едет начальник поезда – самое козырное место во всем составе. Здесь всегда работают кондиционеры. В титане всегда есть кипяток, а у проводника – заварка. Наконец, здесь чисто – даже в азиатских поездах, а белье выдают в запечатанных пакетах – оно действительно выстирано после предыдущего рейса. Работают оба туалета, и в них можно смело входить без резиновых сапог.
Ну и в довершение нехитрого пассажирского счастья – с одной стороны от штабного вагона прицеплен вагон-ресторан. С другой – спальный вагон, если таковой вообще имеется в составе.
В поезде Москва-Алматы спальный вагон имелся. Мы прошли через него, с любопытством поглядывая на пассажиров. В основном это были важные, упитанные казахи, почти все – с портфелями, с которыми они не расставались даже в проходах. Некоторые уже пили чай из цветастых пиал, другие раскладывали на столах мясные нарезки, расставляли бутылки и ломали на части вареных кур. Но большинство, все-таки, пока стояло в коридорах, глядя на проплывающие мимо московские пригороды.
Интересно, что они испытывают, граждане независимой ныне страны, глядя на свою бывшую столицу? Неужели и впрямь – удовлетворение от независимости? Или, все-таки, ностальгию?
Не знаю. Не спросишь, а и спросишь – не факт, что ответят честно. А врываться в сознание, заставлять говорить искренне – это не наш метод.
Пусть уж лучше радуются и гордятся – своей независимостью, своей государственностью, своей коррупцией. Раз уж в Санкт-Петербурге недавно радовались трехсотлетнему юбилею и говорили: “пусть хоть все разворуют, зато наши разворуют, а не московские” – так почему бы казахам и узбекам, украинцам и таджикам не испытывать те же чувства? Если внутри единой страны идет размежевание по республикам и городам, то какие могут быть претензии к соседям по бывшей коммунальной квартире? Отделились комнатенки с окнами на Балтийское море, отделились гордые грузины и кыргызы со своим единственным в мире высокогорным военно-морским флотом, все радостно отделились. Осталась только большая кухня – Россия, где когда-то варились в одном имперском котле народы. Ну и ладно. Ну и пускай. А у нас в квартире – газ! А у вас?
Пусть радуются. Пусть всем будет хорошо. И осчастливленным к юбилею питерцам – один юбилей, как известно, целый век кормит. И впервые создавшим свои государства казахам и кыргызам… впрочем, они, конечно, привели бы массу доказательств своей древней государственности. И братьям-славянам, которых так угнетало существование старшего брата. И нам, русским, гак азартно презирающим – Москву из провинции, провинцию – из Москвы.
На какой– то миг, совершенно неожиданно для себя, я почувствовал отвращение. Нет, не к этим пассажирам-казахам, и не к согражданам-россиянам. К людям. Ко всем людям в мире. Чем мы, Ночной Дозор, занимаемся? Разделять и защищать? Чушь! Ни один Темный, ни один Дневной Дозор не приносит людям столько зла, сколько они сами себе доставляют. Чего стоит голодный вампир по сравнению с абсолютно обычным маньяком, насилующим и убивающим девочек в лифтах? Чего стоит бесчувственная ведьма, насылающая за деньги порчу, по сравнению с гуманным президентом, посылающий ради нефти высокоточные ракеты? Чума на оба ваши дома…
Я приостановился в тамбуре, пропуская вперед Костю. Замер, уставясь в заплеванный пол, где уже образовался первый десяток вонючих окурков.
Что со мной?
Мои ли это мысли?
Нет, не надо притворяться. Мои, не чужие. Никто мне в голову не забрался, даже Высший Иной не смог бы это сделать незамеченным.
Это я – такой, какой есть.
Бывший человек.
Очень усталый, во всем на свете разочаровавшийся Светлый Иной.
Так и уходят в Инквизицию. Когда перестаешь различать разницу между Светлыми и Темными. Когда люди становятся для тебя даже не стадом баранов, а горстью пауков в банке. Когда перестаешь верить в лучшее, а все что хочешь – это сохранить “статус кво”. Для себя. Для тех немногих, кто тебе еще дорог.
– Не хочу, – сказал я, будто заговор произносил, будто выставлял незримый щит против врага – против самого себя. – Не хочу! В тебе… нет власти… надо мной… Антон Городецкий!