— Гражданка адмирал, — тихо заметил тот. — Как я уже говорил, правительственный район атакует больше миллиона мятежников.
— Об этом тоже позаботятся, — ответила МакКвин с лицом, будто выточенным из кристалла. Она взглянула на Фонтейна: — Полагаю, что вы разрешите все необходимые меры, сэр?
Тишина затянулась.
— Все необходимые меры, гражданка адмирал, — ответил Фонтейн. — Настоящим заранее даю разрешение применить все необходимые меры по вашему усмотрению. Это будет зафиксировано.
— Замечательно, — сказала МакКвин. — Просто замечательно, сэр. — Она повернулась к штабу. — С данного момента это исключительно военная операция.
— Э… гражданка адмирал, — спросил офицер морпехов. — С миллионом граждан на улицах, разве может ситуация считаться исключительно военной?
На лице МакКвин впервые с начала собрания появилось выражение. То, как она обнажила зубы, совершенно не походило на улыбку.
— Не думайте о них как о миллионах граждан, гражданин генерал Конфланс — сказала она. — Думайте о них как об очень большом количестве целей. — Она посмотрела ему в глаза. — От этого зависит все будущее Народной Республики. Понятно?
Он кивнул, и ее взгляд возвратился к дисплею. А когда это окончится, изрядное число недоумков, которые мешали Хевену установить разумную внутреннюю политику… больше можно будет не учитывать.
— Гражданин капитан Нортон, в случае, если любое подразделение Народного флота откроет по вам огонь, вы отреагируете так, чтобы наилучшим образом защитить это судно. Я буду лично руководить данной операцией из передового штаба на одном из ботов. А теперь давайте разберемся с планированием, потому что на это у нас осталось около десяти минут.
Внутренняя сеть здания штаба все еще работала. Роб С. Пьер смотрел на настенный экран с клинической отстраненностью, когда массивные бронированные двери взлетели на воздух пятидесятью этажами ниже. Приглушенный рев дошел до барабанных перепонок на ощутимый миг раньше, чем вибрация под ногами.
— Почему они просто не взорвут здание? — спросила Корделия Рэнсом.
— Обезглавливание, — рассеянно ответил Председатель. — Если кто-то еще будет сидеть здесь и отдавать приказы, когда система заработает — особенно, если у них будет несколько знакомых лиц…
Никто не выглядел виновнее остальных. Жаль. Впрочем, на таком уровне все были первоклассными актерами.
— … почти все начнут следовать приказам просто по привычке. Если же от этого места останется лишь зияющая дыра в земле, адмиралы будут сражаться друг с другом за то, кому достанется кость. Вы знаете, нам следует что-то сделать по этому поводу, если нам удастся пережить следующую пару часов.
Сияние на экране потускнело. Сквозь дверь рвались плазменные молнии и фигуры в броне. Импульсные дротики вонзались в них, создавая туман из крови и частей тела. Затем что-то ярко вспыхнуло раскаленным светом, и экран погас. Когда изображение появилось снова, оно показывало охранников Председателя, сооружавших баррикаду из офисной мебели в неповрежденном коридоре на подземных уровнях. Изнуренная офицер повернулась на секунду, когда камера показала, что передачу смотрит кто-то с командными полномочиями.
— Они рвутся в бой, сэр, — сказала она. «Должно быть, думает, что это ее командир», понял Пьер. — И их много. Мы не можем выйти на уровень поверхности и отрезать их из-за толп. Но мы заставим их заплатить кровью за каждый шаг, пока хоть один из нас остается в живых.
Пьер почувствовал, что кивает и что ему трудно дышать. Они отдавали свою жизнь, чтобы достать ему больше времени.
— Вы знаете, — произнес он вслух — связь не была двусторонней, — вряд ли бы нам удалось заставить охрану сражаться как львы, держа в заложниках их семьи, даже если это элитные остатки старого режима. И вооруженные только легким личным оружием.
На лицах членов Комитета, разбросанных кучками по комнате, отразились разнообразные эмоции. Он заметил с легкой тошнотой, что они все еще разделены на привычные фракции. Интересно, к чему это приведет, когда атакующие ворвутся в комнату и начнут пальбу. Конечно, если они подождут, чтобы устроить показательные процессы, по крайней мере половина Комитета заявит о своем переходе на другую сторону.
«Я хотел помочь Хевену, вернуть ему былое величие, — прошептал он в глубине своего разума. — Я должен был действовать: Законодатели вели нас прямо по реке энтропии на корабле с отключенными двигателями. Я должен был действовать».
В этом вся проблема. С самого начала каждый шаг казался неизбежным и неотвратимым. А теперь они пришли к этой катастрофе.
— Вмажем им! — крикнул офицер на другом конце линии. — Вма…
Взревели импульсные винтовки. Им ответил плазмомет, и разлетелись капли раскаленного металла и пластика. Мимо объектива камеры пронесся мужчина, сбивающий расплавленное вещество, покрывавшее его ноги. Другой поднялся, чтобы выстрелить над горящей баррикадой и свалился обратно, и его шлем откатился от обезглавленного трупа, разбрасывая мозги. Пьер остановил руку, которая потянулась было отключить изображение. Он обязан смотреть на это. Все они обязаны, но он подозревал, что большинство его дражайших друзей и соратников никогда не поймут, почему.
— Потребуется тщательная координация, — сказала МакКвин из кресла второго пилота бота.
Фигуры на экране кивнули ей. Она улыбнулась в ответ; это случалось редко и произвело именно тот эффект, которого она добивалась.
— Вообще-то потребуется гребаное чудо, но мы все равно должны это сделать, ребята. Теперь поехали .
Бот накренился и нырнул вниз. Громадный бело-голубой щит планеты вырос перед ней, разрастаясь с пугающей скоростью. Бот предназначался для высокоскоростных полетов в атмосфере, и сканеры компенсировали растущий вокруг бота шар раскаленного добела воздуха. Она скривила губы. Благодаря неразберихе из-за попытки переворота Уравнителей управление транспортными потоками совсем не работало, как и наземная система противовоздушной обороны.
— Орбитальные крепости «Свобода» и «Равенство» подают нам сигналы, — это была передача с «Руссо». — Гражданин капитан, они требуют, чтобы мы освободили запретное пространство немедленно.
Раздался голос Нортона, резкий и властный:
— Запишите. «Руссо» оказывает помощь гражданским властям по прямому указанию Комитета. Любое вмешательство в нашу миссию будет считаться изменой Народной Республике. Конец.
— Постойте, — сказала МакКвин в передатчик. «Молодчина , — подумала она. — Лишен воображения, зато абсолютно надежен». — Сэр, не могли бы вы подписать эту передачу вместе с комиссаром гражданина капитана Нортона?
Фонтейн кивнул и добавил свой голос.
Он настоял на том, чтобы спуститься вместе с ней. Он не попросил об этом вслух, но… она доверилась ему.
— Потому что я буду той, кто справится с ситуацией, — тихо сказала она. — Не командовала ею с орбиты, не приказала приступить к ней, но той, кто это сделает .
Фонтейн кивнул. Это также сделает ее спасительницей Комитета… если она на самом деле намеревалась спасти Комитета, а не завершить его устранение — например, как «ошибку» при ударе, который вынесет Уравнителей. Он знал, что ее люди последует за ней, какое бы решение они ни приняла.
— Скорость снизилась до семи махов и продолжает падать, — доложил пилот. — Пока ниче… обнаружение! Нас облучают радаром!
МакКвин кивнула сама себе, когда сработали аварийные ремни, а мир снаружи завертелся с безумной, беспорядочной яростью.
Что-то прожужжало мимо за долю секунды, темное и твердое. «Достаточно близко, чтобы увидеть », — подумала она. Это свидетельствовало о поистине гениальном пилотировании. Бот задрожал, когда боеголовка взорвалась позади них, а помехи заглушили электромагнитную связь.
— Маньяки, — прошептала она. Используют ядерные боеголовки в атмосфере. Однако не полные кретины. Положились не только на логические бомбы как средство не дать флоту вмешаться в их переворот.
Роб С. Пьер не отрывал взгляда от настенного дисплея, прижав руки к седым вискам. Все остальные теперь тоже смотрели, а бой шел уже достаточно близко, чтобы здание не переставая содрогалось от повреждений, наносимых его конструкции. Из колонок раздался голос, полный страдания:
— Нет, Джордж, не надо!
Камера показала раненого человека, прислонившегося к бронированной керамокритом двери. Он посмотрел вверх с искаженным лицом и продолжал упрямо работать над шланговым соединением у себя на коленях. Повозившись, он наконец открыл его и изнуренно откинул голову на метал. Его язык облизал пепельно-белые губы с той жаждой, которую вызывает потеря крови, но глаза открылись снова, когда в коридоре снаружи раздались осторожные шаги. Разбитая, спаленная мебель когда-то была роскошной, а на полу лежало ковровое покрытие цвета морской волны. Он впитывало довольно сильную струю жидкости, брызгавшую из бронированного шланга, создавая незаметное растущее пятно, а не скользкую массу как на голом покрытии или металле.
Фигуры в броне хлынули вниз по коридору, образуя атакующие группы и двигаясь перебежками вперед. Импульсные ружья загудели, когда они «проверили» обстрелом комнаты по обе стороны, а гранаты время от времени выбрасывали осколки и пыль в сам коридор. Обзор сузился, когда голова прислоненного к двери мужчины поникла; теперь они видели только круг промокшего ковра и мертвые тела, разбросанные вокруг, повстанцев и охранников Председателя.
— Дай нам код доступа, предатель, — раздался голос, полный ледяной ненависти.
Мужчина снова взглянул вверх, видя отражение своего окровавленного лица на лицевом щитке врага, нависшего над ним. Ботинки откинули оружие.
— Нет, Джордж! Не надо!
Видимо, это ясно услышали и атакующие: они посмотрела вверх и вокруг. Тот, что был, в шлеме с щитком, захохотал.
— Не будь храбрецом, Джордж, будь умницей. — Он надавил ногой на раздробленную ногу распростертого мужчины, вызывая конвульсивный стон боли. — Код доступа! Дай его нам, сейчас же !
— Я… дам… — прошелестел мужчина.
Лицо в шлеме кивнуло, наклонилось, чтобы выслушать. На таком расстоянии Пьер мог видеть лицо сквозь забрало, видеть проблеск ужаса, когда пальцы раненого уронили зажигалку на ковер и он осознал, что сейчас произойдет.
— Нет, Джордж, не надо, это бесполезно, не делай…
Камера показала взметнувшееся пламя, а затем дрожащий пузырь расплавленного пластика. Длинный трубный «бууум» пронесся по остову здания, откликаясь в вентиляторных и лифтовых шахтах. Две дюжины пар глаз развернулись к наружному виду, и увидели, как окна в середине башне вылетают с раздающимся ревом огня.
Сен-Жюст деловито работал над консолью.
— Это было частью автоматической защиты, — пояснил он бесцветным бюрократическим тоном. — Не работавшей. Джордж Хендерсон повел команду вниз по шахтам на захваченные врагом этажи, чтобы активировать ее автоматически. — Тусклые бесстрастные глаза на мгновение поднялись вверх. — У него получилось.
— Сколько еще до того, как заработают системы?
— Час сорок пять минут, — ответил глава Госбезопасности. — Капитан Хендерсон купил нам немного времени; они не только потеряли людей, но и вынуждены ждать, пока тот уровень остынет, либо достать противопожарное оборудование. С другой стороны, мы тоже понесли тяжелые потери. Все висит на волоске.
Не в первый и не в последний раз за этот день Роб С. Пьер пожалел, что не может молиться.
«Свобода» и «Равенство» обладали массой в четырнадцать миллионов тон каждая, более чем в два раза тяжелее супердредноута типа «Руссо», бронированы и вооружены до зубов. Обычно в ближнем бою корабль смяли бы как картонную коробку под бронированным ботинком. Их недостаток был в том, что они не могли подойти к поверхности планеты так близко, как подвижный корабль. Все, что они метнут в «Руссо», может попасть на поверхность планеты, где живут их семьи. От подобной перспективы дрогнули бы даже фанатики.
— Колеблются, но это не навсегда, — пробормотал про себя капитан Роберт Нортон, откидываясь в командном кресле. Вслух он сказал: — Сохранять позицию!
— Гражданин капитан, — сказал его офицер-тактик, и Нортон взглянул на соответствующий ретранслятор.
«Черт побери, — возмутился какой-то уголок его разума, — гражданин Такой-то звание такое-то не только звучит смехотворно, но и обременительно во время спешки». Раздражение успокаивало — может быть, потому, что было так привычно. Мало кто из офицеров, служивших до Революции, привык к новым обращениям.
— Они запускают ЛАКи, — объявил он, наблюдая на диаграмме дисплея, как небольшие суда появляются из трюмов крепостей. — Логично.
Легкие атакующие корабли были задуманы для ближней ПРО 3. У них не было ни брони, ни гравистенок, и всего одна легкая энергетическая пушка и подвешенные контейнеры с одноразовыми пусковыми ракетами. Направить их против супердредноута — все равно что послать муравьев против слона. Но и муравьи могут жалить… и он тоже был неподвижным объектом.
— Пуск, — сказал он. — Попробуем сравнять счет.
Громадный корабль содрогнулся от залпа бортовых батарей, и десятки тяжелых снарядов испещрили экран. Расстояния между противниками были безумно близки; форты разрубили бы его на куски, если бы посмели использовать лазерные и гразерные батареи, но «Руссо»-то стрелял вверх . Они все же могут ответить, если посчитают, что нет иного выхода. Он огляделся. ПРО была активна, рассматривая ЛАКи так, как будто они были ракетами. Безумие . Никому не хватит времени ни на что среагировать.
— Сближение, — сказал тактик. — Десять и две десятые секунды до запуска..
Точки ярчайшего света начали бесшумно вспыхивать на фоне тьмы и немигающих звезд космоса; дисплей показывал их как ядерные боеголовки, жалящее мелькание рентгеновских мечей с накачкой взрывом, более размытые взрывы от разрыва реакторов под тяжелыми кулаками энергетических батарей «Руссо». Машины сражались с машинами, а люди умирали.
«А я сижу тут как мишень», — с горечью подумал он. Капитан ничего не мог поделать: корабль не мог маневрировать.
Он посмотрел на другой экран, который показывал заданные для бомбардировки цели. Во рту пересохло. «Безумие», — снова подумал он. При кинетической бомбардировке ракеты без боеголовок выстреливали прямо вниз с — буквально — астрономической скоростью. Встретившись с поверхностью, масса в движении превратится в жар. В боеголовках не было нужды. При мысли о таком ударе по населенной области, и не где-нибудь, а в Новом Париже, хотелось сжаться в комок.
«Не мы это начали», — напомнил он себе. Банда сумасшедших, которые это начали, использовали ядерные бомбы в населенной зоне, а это многое говорило о том, на что они готовы пойти, и что они заставят его сделать, если захватят власть.
Он все еще чувствовал тошноту при мысли о том, что ему придется сделать, и что собирается приказать сама адмирал. «МакКвин, когда я сражаюсь с манти, я доверяю тебе безоговорочно. — Она была жестким военачальником, но она делала свою работу и сама не дрогнула бы. — Могу ли я доверять тебе здесь?»
Восемь миллионов тон «Руссо» дернулись и содрогнулись, когда энергетическое копье прошло через гравистенки и прошило броню.
— Повреждения, — сказал он размеренно, как метроном.
— Отсеки от двадцать шестого до двадцать восьмого разгерметизировались. Гразер-один вышел из строя.
— Реконфигурировать…
Больше не было нужды смотреть на экраны, хотя кто-то до сих пор это делал. Роб С. Пьер сидел, положив руки на стол, глядя перед собой и не обращая внимания на озабоченные взгляды и перешептывания там, где Оскар Сен-Жюст и Корделия Рэнсом что-то обсуждали друг с другом.
Все посмотрели на пару сержантов СБ, вошедших с грудой импульсных ружей в руках.