Информации оказалось достаточно, чтобы двое стрелков поверили – перед ними свой.
– Погоди! – завопил один из них. – Я знаю Бедуина! Это и вправду ты?
– Могу предъявить свою физиономию для опознания. Только не пристрелите меня сдуру.
Я встал в полный рост. Автомат сдвинул за спину, но выхватить оружие из-под руки смогу в одно мгновение.
– Топай сюда, к нам. Здесь и побазарим, – предложил все тот же, смутно знакомый голос.
Я воспользовался приглашением. Стрелки обосновались на небольшом пятачке среди зарослей хаякты и держали круговую оборону. Но против кого?..
Один из двойки повернул ко мне измазанное грязью лицо:
– Привет, Бедуин! Помнишь меня? Я Паша Сизый.
Мы действительно пересекались однажды, с месяц назад.
Я тогда был в Муторае. Сидел с Борей Тараном в «Козьей морде» за пузырем, обмывая мой облом с Гаечкой, когда к нашему столу подошел мужик по прозвищу Левша и предложил работенку: провести «братишек» к некой речке, недаром названной Мутной. Группа состояла из пятнадцати человек, и среди них был этот самый Паша Сизый. Я отказался – надо было возвращаться к Доку в ЦИРИ, и они, как видно, нашли другого проводника.
– Мы с Мутной идем, – подтвердил Сизый. – Вернее, бежим…
– От кого?
Сизый замялся, а потом неуверенно произнес:
– Походу, от хуги, тля.
– Тогда надо валить отсюда, – предложил я. – В пяти километрах южнее есть один схрон.
– Схрон – это здорово. Вот только дадут ли нам дойти до него? – оптимистично заметил напарник Сизого.
Не знаю, действительно ли бродяг преследовали хуги, но до схрона мы добрались благополучно. И я по дороге никакого преследования не ощущал.
Через час мы устроились внутри небольшого, скрытого от посторонних глаз бункера с тремя выходами, «электронными часовыми», то есть беспроводными видеокамерами, и бойницами на все стороны света. В бункере нашлись керосинка, закопченный чайник и еще кое-какая кухонная утварь.
У бродяг при себе не оказалось ни заварки, ни харчей. Пришлось делиться. Соорудили нехитрый обед. Новые знакомые набросились на еду, будто не ели несколько дней.
– Не жрамши идем, – с набитым ртом подтвердил Сизый. – Такой вот расклад.
Утолив голод, Сизый начал рассказывать о том, что с ними произошло:
– До Мутной дошли без помех. А шли мы за… – Он запнулся, раздумывая, стоит ли открывать все козыри.
Его сомнения разрешил напарник по прозвищу Молчун – по жизни болтливый суетливый парень. Но в АТРИ погоняла частенько дают с точностью до наоборот. Так жгучего брюнета могут в насмешку назвать Рыжим, а спокойного, уравновешенного человека – Шустриком.
Молчун махнул рукой и сказал с тоской:
– Да ладно, Сизый, не темни. Говори как есть, чего уж там. Все равно пропало золотишко…
– Золотишко, – эхом откликнулся Сизый. – Именно за ним мы и шли. Ну, добрались до Мутной, разбили на берегу лагерь. Периметр там, охрана, все дела… Моем, значит, золотишко. Хотя не очень-то его много. Самородков нет. Так, песок один… Ну, мы не унываем. Всяко лучше золотой песок мыть, чем за цацками среди аномалий шарить… Расползлись по речке, разделили заводи, чтобы каждый свой участок окучивал…
– Двойками работали, – уточнил Молчун. – Типа, один моет, другой прикрывает.
– Точно, – кивнул Сизый. – Мы вон с ним в паре были… Короче, три дня прошли спокойно. А на четвертый Кузя Левша и Гарик Малой, – бродяга сделал ударение на последнем слоге, – исчезли, тля.
– Я сразу просек: дело не чисто, – вмешался Молчун. – Они, как обычно, утром почапали на речку, а барахлишко в палатке оставили. Я видел, потому как в тот день дежурным по кухне был… А вечером, когда они не вернулись, я в ихнюю палатку сунулся, а вещи-то тю-тю.
– Мы решили, что пацанам большой самородок подвалил и они сделали ноги, – добавил Сизый. – Как раз накануне Левша проигрался в очко Васе Пыре. Поставил на кон будущую добычу и лажанулся. А после слинял, тля, чтобы долг не отдавать. Малой с ним за компанию свинтил, все ж таки родные братья как-никак… В общем, так мы с пацанами решили и не стали заморачиваться на их счет. Ну, сбежали и сбежали. Их место сразу отошло Пыре с подельником Мотей. Так они на следующий же день надыбали сразу девять самородков, тля! Только странное то золотишко было…
Док, который уже начал клевать носом, тут же встрепенулся:
– И в чем странность?
– Это были скорее не самородки, а слитки. Такие ровные кубики, вроде игральных костей, правда потяжелее – около пятидесяти граммов каждый. Все одинаковые, целая куча. Сразу видно, кто-то для себя отливал, тля. Только почему клеймо не поставил? И зачем в речку скинул? Но, по-любому, раз без клейма, значит, ничье.
Сизый замолчал, отвлекшись на чай с сухариками.
– Все Пыре и Моте обзавидовались, – заговорил Молчун. – Они за день рыжья набрали столько, что год по кабакам зависать хватит.
– А через день пропали и они, – сказал Сизый. – Причем, как и Левша с Малым, слиняли со всем своим барахлишком. Мы с пацанами решили, что тоже в побег сорвались. Выбрали все золотишко из заводи и ходу.
– Небось побоялись, что кто-нибудь из нас их добычу к рукам приберет, – хмыкнул Молчун.
Док окинул бродяг оценивающим взглядом и пробормотал:
– Я бы тоже побоялся.
Сизый продолжал:
– В заводи Пыры больше золотишка не осталось, сколько ни искали. Зато нашли в других заводях, даже в нескольких. И точно такие же ровные кубики… Досталось всем, кроме нас с Молчуном и Серёни Медяка – он один работал, без напарника…
– Говорил, мол, зачем мне напарник, у меня у самого глаза на затылке, – припомнил Молчун. – А на самом деле его просто жаба давила с кем-то добычу делить.
– Короче, нам троим не подфартило – на наших участках только песок был, – посетовал Сизый.
– Как сказать, – возразил я. – Про Медяка не знаю, а вам двоим явно повезло. Вы живы, а остальные, как я понимаю, нет.
– Правильно понимаешь, – кивнул Сизый. – В тот вечер пацаны на радостях попойку закатили. А мы с Молчуном и Медяком нажираться не стали, вызвались на всю ночь в дозор. Не бесплатно, конечно, а за долю от того золотишка… Всю ночь в дозоре честно оттрубили. Не спали, мамой клянусь…
– Зуб даю, не спали, – присоединился к клятве Молчун. Для пущей убедительности он разинул пасть и продемонстрировал Доку гнилые зубы.
– Мы верим, – поспешил заверить его Док, морщась от мерзкого вида и неприятного запаха.
– Ну вот… – продолжал Сизый. – Мы посты вдоль периметра заняли, чуток впереди лагеря. Там позиции очень даже подходящие, все подступы к берегу видать. Остальные пацаны отгуляли и дрыхнуть по палаткам разошлись. А мы втроем бдим, значит. У нас ПНВ, электронные часовые по периметру, все как положено, тля. Ночь тихо-спокойно прошла. Даже белка мимо нас в лагерь не проскочила, мамой клянусь!
– Зуб даю… – Молчун вновь продемонстрировал Зинчуку отвратительный «частокол».
– Да верю я, верю, – раздраженно подтвердил Док, отодвигаясь от него в сторонку.
– Ага… – кивнул Сизый. – А утром…
– Утром мы возвращаемся в лагерь пацанов будить, а там что ни палатка, то братская могила! – перебил Молчун. Его все еще потряхивало от пережитого. – И никаких следов драки. Наших ребят просто порвали на куски, как тряпки!
– И вы решили, что это сделали хуги, – хмыкнул я.
– А кто ж еще? – Сизый выразительно пожал плечами.
– Да кто угодно. – Мой жест был не менее выразительным. – Пацаны валялись в дымину пьяными. Их мог даже ребенок перочинным ножичком оприходовать.
– Наверное, мог, – не стал спорить Сизый. – Только мы-то не пили и не спали. Как же этот ребенок мимо нас-то проскользнул?
– К тому же пацанов не резали, а рвали. На куски. Руки-ноги отдельно, головы отдельно. Животы вспороты, ребра переломаны… Короче, полный писец. – Молчун поежился. – Нет, Бедуин. Так человека на запчасти разобрать могли только хуги. И мимо нас незаметно проскользнуть – тоже только они. Перешли в режим невидимости и ага. В смысле, пацанам каюк.
– Мы втроем сразу смекнули – надо валить с Мутной, – заговорил Сизый… – Полезли в палатки, золотишко забрать. Глядь, а там пусто, тля! То есть не все золото пропало, а только то, что в виде кубиков. У меня вот был простой песок, так его не тронули.
– И у меня, – подтвердил Молчун.
– Короче, похватали мы пожитки, какие ближе лежали… Провиант вон впопыхах забыли… И бегом, куда глаза глядят. – Сизый нервно хлебнул чаю, поморщился: – Водки бы…
– Перебьешься, – отрезал я. Если под боком хуги, о пьянстве нужно забыть. Иначе повторим судьбу Пыры и компании.
– А что с Медяком стало? – поинтересовался Док.
– Полный писец, – коротко обрисовал ситуацию Молчун.
– Два дня мы от Мутной вроде как спокойно шли. Ну, аномалии там, зверье хищное, не без того, – пояснил Сизый. – Но те, кто пацанов порешил, не проявлялись. Вначале. А сегодня мы поняли, что к нам хвост прицепился. Выслеживают, тля! И ведь так близко подобрались, суки, что чуть ли не в затылок дышат! На сканер глянули – пусто. Мы засаду пытались – порожняк. Осторожные твари, тля… Серёня Медяк не выдержал, начал садить от бедра свинцом широким веером. И ведь попал! Случайно, конечно. Увидеть, кого он там зацепил, мы не увидели. Услышали только короткий рев, а потом кто-то по кустам ломанулся.
– На листве кровь была, – добавил Молчун. – Видать, хорошо ту паскуду Медяк приложил.
Что ж, похоже, ребят и вправду преследовали хуги. Хотя история вытанцовывается странная. С каких это пор «голодных» интересует золото? Они что, уже доросли до торговли?
А Дока больше волновал другой вопрос:
– Среди золота, которое вы унесли из лагеря, были те слитки? Хотя бы один-единственный кубик?
– Нет, – слишком поспешно ответил Сизый.
Док погрустнел. Я взял себе на заметку: с ребятишками на эту тему еще надо будет потолковать. А пока выслушаем рассказ до конца.
– Так что случилось с Медяком? – спросил я.
– Точно не знаем, – признался Сизый. – Примерно через час после того, как он зацепил того гада в кустах, мы вышли на торфяник. Туда, где вы нас нашли… Там заросли густые… Ну, вы видали…
Я кивнул.
– Медяк отстал малость. А может, заплутал… Короче, хватились мы его, зовем – глухо. Ну, мы туда-сюда. И вдруг видим…
– …Он над нами летит! – выпалил Молчун.
– В смысле, летит? – не понял я. – Его кто-то швырнул? Отбросил со всей силы?
– Нет, – замотал головой Сизый. – Он именно летел. Медленно, как облако по небу. Метров семь-восемь над землей. Плыл лицом вниз, раскинув руки. Рожа зеленая, будто ща блеванет, глаза выпучены, рот разинут…
– Небось крикнуть хотел, а не мог, – предположил Молчун.
– Тут пробрало нас аж до самого нутра, – признался Сизый.
– В штаны наложили, – кивнул Молчун.
Сизый поморщился и продолжал:
– Побоялись мы дальше по зарослям плутать. Заняли круговую оборону и на КИПах «красную пикалку» включили. Тут вы подошли.
– А куда летающий Медяк делся? – спросил Док.
– Хрен его разберет. Усвистал куда-то. Мы его быстро из вида потеряли… Да ему уже не помочь было. Точняк вам говорю, не помочь. Мамой клянусь.
– Зуб даю, – разинул на Дока вонючую пасть Молчун.
– Да на хрена нам эта твоя гнилушка сдалась! – вспылил Док. – Ты бы лучше вместо зуба кубик золота отдал! Он ведь у вас с собой? Наверняка с собой. Иначе хуги… или кто они там… вас не преследовали бы. Сами же говорили, золото им нужно. Значит, тащите вы его в рюкзачках. Или за пазухой. А?
Бродяги напряглись.
– Нету у нас того золота, – буркнул Сизый и потянулся к своему автоматику, но взглянул на меня и почему-то резко передумал.
Молчун тоже посмотрел на меня, побледнел и съежился, словно хотел стать маленьким и незаметным.
Док не обратил внимания на эти странности в поведении наших гостей. Он всерьез решил заполучить необычный кусочек золота.
– Мы выкупим у вас эти слитки, – предложил Док. – Хотите по одной паутинке-невидимке за каждый?
Ну, Док дает! Пятидесятиграммовый слиток тянет максимум на пятьдесят тысяч рублей. И то если золото «чистое» – самой высшей девятьсот девяносто девятой с хвостом пробы. Но в кустарных поделках обычно полно примесей. Соответственно и цена падает почти на треть. А паутинку-невидимку любой жох с руками оторвет аж за шестьдесят косарей.
– Договорились? – настаивал Док.
Сизый посмотрел на меня. Я отрицательно качнул головой.
– Нет, – отказался бродяга.
Я кивнул: правильный ответ.
– Тогда по две за кубик, – вошел в азарт Док. – По рукам?
Я снова отрицательно покачал головой.
– Нет! – Сизый набычился и зло сверкнул глазами.
– Да нате! Забирайте все! Подавитесь, гады! – завопил Молчун, вытащил из-за пазухи маленький желтый кубик и мешочек с золотым песком и шваркнул на стол. Ишь, нервный какой… – Мы вам кто? Чмо недоделанные, чтобы так нас опускать? Ну, отобрали бы золотишко сразу, проявили бы уважение. Так нет же, вам сперва поглумиться надо! Постебаться! С подковырками тут со своими: паутинку за штуку, – передразнил он Дока. – Тьфу!.. Я о тебе, Бедуин, другое слыхал. Будто ты правильный пацан, а ты, выходит, падла отмороженная, если так над честными бродягами изгаляешься!
Док уставился на бродягу, разинув рот и не понимая, из-за чего тот истерит.
– Базар фильтруй, – посоветовал я Молчуну. – За такой наезд можно и в ящик сыграть.
– А мы и так сыграем, – сник Молчун. – Ты же нас по-любому в расход пустишь? Я хоть напоследок скажу тебе прямо в рожу все, что думаю о таких паскудах.
Молчащий все это время Сизый достал из тощего рюкзака свой мешочек с золотым песком и желтенький кубик. Аккуратно положил на стол рядом с хабаром Молчуна.
– Все, Бедуин, больше нет. – Сизый для убедительности прижал руку к груди. – Хочешь, обшманай нас…
– Не буду, – отказался я. – Док, тебе двух кубиков хватит?
– А?.. Да… – Он по-прежнему ничего не понимал. И двум ножам в моих руках значения не придал. Решил, что я собираюсь хлебушек порезать или, там, открыть банку тушенки.
А вот Сизый с Молчуном увидели совсем другой расклад…
В тот памятный вечер нашего знакомства мы с Борей надрались в зюзю. Боря пытался мне объяснить, что это он пострадавшая сторона в истории с Гаечкой. Сначала на словах, а потом одним лихим ударом разнес столешницу, на которой еще оставались недопитая водка и закуска. Выглядело лихо. Я тоже решил показать, что не зря штаны ношу. Крушить мебель, правда, не стал. Вместо этого крикнул Хорьку, чтобы повесил мишень.
Принялись метать ножи. Я метал стоя, сидя, лежа. Левой и правой рукой по очереди. С двух рук одновременно. Прямо и через плечо по находящейся за спиной мишени.
А потом бродяги придумали новую забаву: подкидывали спичечный коробок, а я должен был пригвоздить его к деревянной стене ножом. Кстати, первым коробок подкинул именно Сизый.
Я ни разу не промахнулся, поэтому вскоре количество одновременно подбрасываемых коробков увеличилось до четырех. Стало сложнее, теперь я поражал все цели не каждый раз, по двум иногда промахивался. Говорю же, пьян был сильно.
Сейчас же у меня ни в одном глазу, а Сизый с Молчуном – более легкие мишени, нежели маленькие спичечные коробки, и бродяги ясно понимали это. Как и то, что дотянуться до автоматов и выстрелить первыми они ни при каких раскладах не успеют.
После напористой речи Дока Молчун и Сизый вообразили, будто мы хотим их убить и ограбить, поэтому искреннюю торговлю профессора восприняли как изощренное издевательство.
Вполне вероятно, что сами они на нашем месте поступили бы именно так: поиздевались, ограбили и убили. В общем, как говаривала одна моя знакомая дама легкого поведения: «Каждый воспринимает жизнь в меру своей испорченности».
– Забирайте. – Сизый подвинул к Доку золото. – А нас отпустите, лады? Мы же вам ничего плохого не сделали.
– Золото заберем, но беспредела не будет, – пообещал я. – Расслабьтесь, пацаны. Мы вам не враги.
– Так ты нас отпустишь? – не поверил Молчун.