— Помнится мне, твои собратья разбираются с ними довольно быстро и не вступая в споры.
— Ну еще бы — все таки у этого типа крайне неприятная улыбка. — Подумай сам, что случится с миром, узнай чернь правду. Хранимое королевство лишилось защиты волшебников — Истинные маги тоже не отвечают на наши призывы — и где оно сейчас? И где будут мои, как ты выразился «собратья» когда станет ясно, что храмы беззащитны? Конечно, у нас осталась кое-какая магия, да и простое железо тоже доселе не подводило, но все же… Я уж не говорю о том, на что способно тупое быдло, когда его поражает безверие. Твори что хочешь — живем одни раз!
— Вряд ли ты вломился ко мне для того, чтобы обсуждать моральные качества населения Хьерварда.
Жрец не принял усмешку:
— Я пришел, чтобы предложить тебе возможность отомстить. У тебя ведь есть счеты кое к кому.
Да, у него были счеты. У тана Ригнара, тана без «драконов» и без дружины. Солдата удачи, вот уже несколько лет продающего свой меч и свою жизнь. Что, впрочем, достойней, чем продавать свою честь. Тана, у которого не осталось ничего кроме ненависти и мыслей о мести. Мести, которую кто-то свершил за него.
Он был молод и удачлив. Старший сын тана, который так и не удосужился жениться на его матери, хоть и прожил с ней всю жизнь — пока моровое поветрие не унесло их обоих. Живи родители в законном браке, его титул достался бы по наследству — а так пришлось ждать, что решат воины. Изрядно поредевшая дружина, впрочем, не слишком колебалась, присягнув сыну, которому тогда едва исполнилось пятнадцать. Дело было, разумеется, не в его невероятных талантах — скорее, наоборот. Просто кое-кто из тысячников захотел стать кукловодом при молодом тане. Что ж, этот кто-то изрядно ошибся. Когда всю жизнь приходится доказывать, что ты достоин ожидающего тебя наследства, когда кое-кто из отцовского войска в лицо называет тебя малолетним бастардом, взрослеешь быстро. Малолетний бастард начал с того, что вызвал на поединок человека, назвавшего его так много лет назад. И победил. Следующим умер тысячник, полагающий, что молодой тан будет послушно следовать его советам, больше походящим на приказы. Остальные поняли намек. Ригнар сумел справиться и с кораблями и с людьми. За несколько лет тысяча мечей превратилась в три. Он шел в бой в первых рядах, потому, что воины должны знать, каков в битве тот, под чьими знаменами им выпало сражаться. Он был жесток, потому что иначе невозможно удержать в руках ораву матерых головорезов. Он был милосерден, когда мог себе это позволить — что случалось нечасто. Крепость Хьернира, его домена, содержавшаяся в идеальном состоянии еще при отце, при сыне стала и вовсе неприступной. Окрестные поселения готовы были молиться на молодого тана, сумевшего защитить их от набегов с моря. Все чаще другие таны начинали предлагать Ригнару союз Удача сопутствовала ему… До тех пор пока на пути не повстречался Хаген.
Никто не знал, откуда взялся этот выскочка. Да и об его учителе тоже ходили странные слухи — будто попал он в немилость к молодым богам и долгое тысячелетие отбывал кару в изгнании — было, видать за что. И этот, с позволения сказать, тан, подстрекаемый своим учителем, собрал вокруг себя таких же сорвиголов без роду без племени и подчинил себе все земли прежде свободных танов. Кое-кто сопротивлялся…
Ригнар был в числе тех, кто не пожелал признать верховенство этого новоявленного тана. Он ждал вызова — но не дождался. Просто однажды, когда четыре его «дракона» были в море — обычный поход, не предвещающий ничего особенного, на горизонте показался флот Хагена. Его кораблей было, по крайней мере, вдвое больше. Здравый смысл требовал развернуть «драконы» и на полной скорости поспешить к Хьерниру, чтобы успеть организовать оборону. Гордость требовала принять бой. Ригнар посмотрел на своих воинов. Они жаждали крови. Гордыня победила.
Ригнар помнил, как стоял перед Хагеном и его учителем. Его дружинники были мертвы — все до последнего человека. Они сопротивлялись отчаянно — но силы были слишком неравны. Его самого смогли взять лишь тяжело раненым. Он стоял и бросал оскорбления в лицо своему победителю, в надежде разозлить его и получить скорую смерть. О том, что могут сделать умелые палачи с человеком, до конца оставляя его в живых, ходили рассказы, от которых волосы вставали дыбом. А чего еще можно ожидать от ученика мага, носящего титул «познавшего тьму»? Впрочем, позор вечного рабства был не лучше.
Хаген молчал, с потемневшим лицом слушая его слова. И, когда Ригнар, в конце концов иссякнув, замолчал, ответил:
— Я бы вызвал тебя на поединок, но я не дерусь с ранеными. Более того, я верну тебе меч и свободу. Чтобы знали: тан Хаген уважает храбрых врагов.
— Мне не нужна жизнь в виде подачки. — Огрызнулся Ригнар.
— Предпочитаешь рабство? — нехорошо усмехнулся его враг.
Ригнар не ответил. И все последующее время корил себя за этот миг слабости. За то, что не пошел до конца. У потерявшего свободу всегда есть возможность вернуть ее. Хотя бы последним способом — смерть равняет всех. Потерявший уважение к себе лишен всего.
Но самое страшное ждало его дома. Обгоревшие развалины разрушенного замка. Выжженные дотла деревни. Нет, женщин, детей и стариков не тронули. Воинов же… Кое-кто, впрочем просто присоединился к Хагену — сочтя его более сильным и более удачливым. В числе последних оказался младший брат Ригнара — мальчишке всегда хотелось славы. Ему казалось, что он всю жизнь так и останется младшим. И в Хагене он увидел надежду на «самостоятельность». Для Ригнара это оказалось последней каплей.
Он не стал сколачивать новую дружину. Никто не пойдет за таном, положившим все войско и оставшимся в живых. Скажут, что он спасал свою шкуру, прикрываясь телами своих людей. Он стал наемником. В этом мире всегда будут правители, будут войны, а значит и нужда в тех, кто послужит смазкой для вражеских мечей. Это давало возможность прийти в себя и переждать. До тех пор, пока не забудется эта история и можно будет начать все сначала. Или до тех пор, пока не представится случай отомстить. Нужно просто подождать.
А через несколько лет вконец обезумевший Хаген, подстрекаемый своим не менее безумным Учителем, презрев данные клятвы напал на Хранимое королевство. Кто знает, какие силы он при этом спустил с цепи? Потому что вскоре после разгрома столицы и разрушения главного Храма Ямерта на Хединсей напало неведомое войско, вырезавшее всех защитников острова. Да и само там погибшее. Та еще, говорят, была битва — ни единого выжившего с обеих сторон. И эти неведомые отняли у Ригнара месть. Равно как и всякую возможность восстановить свое имя.
Впрочем, в хаосе, наступившем в мире всем было не до того. В бесконечной череде войн быстро забывалось все, даже причины, эти войны породившие (хотя причина, как всегда, была одна — алчность людская). Казалось, в этом мире солдат удачи должен был чувствовать себя великолепно. Он бы и чувствовал… если бы не маленький колючий зверек внутри по имени «совесть». Поэтому Ригнар не терпел, когда его называли таном. Он не смог отомстить за своих людей. Когда он закончит свой земной путь, отец отвернется от него.
Так что у него были счеты — но откуда этот тип знает об этом?
— О чем ты? — внезапно охрипнув, спросил Ригнар.
— О мести, тан, — промурлыкал жрец. — Ведь именно это не дает тебе спать по ночам. Несвершенная месть. Я предлагаю тебе возможность свершить ее.
— Мне некому больше мстить. Хаген мертв.
— Он жив.
Почему-то Ригнар поверил ему сразу и бесповоротно. Может быть потому, что придумать такое…
— Ты-то откуда знаешь это?
— Я же сказал — кое-какая магия нам доступна. Твой недруг сейчас одесную своего учителя. Тот вернул ему жизнь, и сделал долгой. Очень долгой. И ученик Хедина по-прежнему марионетка в его руках.
— И ты предлагаешь мне стать
— А взамен?
— Я тоже хочу отомстить им. Но не могу — сам. Ты станешь и моей местью тоже.
Почему, спрашивается?
— Ты слышал о правиле одного дара?
Кто же о нем не слышал? Человек может достигнуть высот либо в магии, либо во владении оружием. Стать мастером и в том и другом людям не дано. Возможно, это разумно — в критической ситуации не приходится тратить время на раздумья, что выбрать — меч или магию. Хотя тот же Хаген…
— Как колдун он не мог сравниться даже с моими послушниками. — усмехнулся жрец. По крайней мере, пока жил в этом мире. Сейчас — пределы его сил мне неведомы. Но он предпочтет магии сталь — и у тебя будет возможность отомстить.
Ригнар давно не верил вот в такие нежданные подарки судьбы. Явился тут и начинает рассказывать сказки о небесных пирогах. Должен же быть какой-то подвох.
— Ты сказал о бессмертии. Бессмертны боги, маги — но ты не сможешь сделать меня ни тем, ни другим — и нежить. Ты предлагаешь мне такое бессмертие?
Ага, как бы хорошо этот тип ни владел собой, а все-таки, похоже Ригнар попал в точку. Вот поэтому-то он сам и не пытается.
— Так кем ты предлагаешь мне стать? Личем? Зомби? Призраком?
Тонкие губы жреца вновь неприятно скривились:
— Ты почти угадал, тан. Вампиром. Личем способен стать только колдун, а зомби — тупое пушечное мясо. Став вампиром, ты получишь некоторую способность и к магии — той, что присуща всему этому племени.
Ригнар до боли в пальцах стиснул клинок — рубануть наотмашь этого…
— Убирайся, — от бешенства голос сорвался. — Поищи кого-нибудь другого, кто согласиться стать объектом для твоих опытов. Надеюсь, кто-то окажется менее терпелив и прикончит тебя.
— Жаль, тан. Мне казалось, у тебя хватит мужества пройти до конца. Что ж, у Хагена много врагов.
— Убирайся!
За странным гостем бесшумно закрылась дверь. Ригнар обессилено рухнул на постель. Заснуть ему уже не удалось.
Ригнар пил третий день подряд. Но забыть ночного гостя с его страшным предложением так и не мог. Разумеется, постоялый двор он сменил в то же утро. Если бы так же легко можно было все забыть. Сколько бы он не выпил, в ушах звучал все тот же вкрадчивый голос «Я предлагаю тебе возможность потягаться с учеником бога, Ригнар…». Что ему до бессмертия, если и сейчас он не знает, ради чего живет? Раньше ему казалось, что он готов на все ради мести. Но эта цена… Отказаться от всего в жизни — и от самой жизни. И ради чего? Призрачной возможности мести? Отомстить за людей, которые поверили ему. Которые погибли за него. Убить Хагена.
Он почти обрадовался, увидев в дверях знакомую фигуру. Жрец не торопясь прошествовал через зал, опустился за стол. Поморщился от крепкого хмельного духа.
— Ты же говорил, что найдешь других желающих — осклабился Ригнар. — Не получилось?
— Я и не искал. — Жрец, как и в прошлый раз был обескураживающее самоуверен.
Тан облизнул пересохшие губы:
— А если я соглашусь… У меня уже не будет возможности передумать?
— Будет… до определенного времени. Но об этом лучше разговаривать не здесь. Пойдем на улицу. Ты хоть знаешь, что сегодня прекрасный летний день? Или уже неспособен увидеть ничего, кроме дна кружки?
Ригнар сощурился, глядя на яркое небо:
— Богов больше нет, но миру на это наплевать: все так же светит солнце. Ничего не изменилось. Ничего не изменится и после моего согласия — или несогласия. Я согласен, жрец. Детали потом. Забавно только, что жрецы света владеют и магией зла.
— На свете вообще много забавного, тан. Ты увидишь…
Он увидел.
Жрецы отрабатывали свою часть договора честно. Они не просто собирались натравить его на лучшего бойца Хьерварда, но и дать ему шанс победить в этой схватке.
Подземелья тайной школы асассинов. «Вовсе нет нужды вмешивать богов туда, где можно решить дело простой сталью». Выматывающие тело и душу занятия. Оно было и к лучшему — вечерами Ригнар был едва в состоянии дотащиться до постели, а это не оставляло много возможностей для раздумий. И ложась спать, он вовсе не был уверен, что его не разбудят среди ночи, ради какого-то нового немыслимого задания. Или что не проснется сам — от смутного ощущения присутствия убийцы рядом. Такое тоже бывало — и выживали в конце концов лишь те, в ком рождалось чутье на опасность — чутье куда острее звериного. Ригнар выжил. Он убивал и раньше — но до сих пор не знал, что это можно сделать стольким количеством способов. Что в оружие можно превратить практически любой предмет, но самое страшное оружие — сам человек. До тех пор, пока в состоянии пошевелиться. Он стал разбираться в ядах и противоядиях не хуже всякого алхимика. Он узнал, как отправить к праотцам человека так, чтобы никто не догадался об этом. Или так, чтобы его смерть была долгой — и до предела мучительной.
Он увидел такое, от чего раньше его просто бы вывернуло наизнанку. Он перестал верить в богов. Если Молодые Боги допустили, чтобы их именем творились такие вещи — туда им и дорога. А новым он не станет молиться никогда.
Но странно — ни разу за годы своего обучения Ригнар не пожалел о сделке. Несмотря ни на что. Потому что теперь у него появилась цель. Теперь ему было наплевать и на богов и на людей. У него была цель. Все остальное не имело никакого значения. И он готов был годами терпеть все это. Терпеть и учиться, по крохам собирая бесценное знание. Все ради одного. У него была цель.
Саму трансформацию тан не помнил. Помнил, как его вели подземными коридорами Храма, помнил помещение с низким потолком. Старый знакомый — верховный жрец несуществующего более бога, поинтересовался — не передумал ли тан, пока не поздно. Нет, он не передумал. Вампиром, так вампиром. На его руках достаточно крови, чтобы перестать беспокоиться о собственной праведности — без толку заботиться о том, чего нет. Помнил одурманивающий дым курильниц. От этого сладкого дыма сознание затуманивалось, уплывало, пока свет не померк окончательно. Потом он очнулся в комнате без окон, заполненной свечами, а над ним стоял все тот же жрец.
Ригнар медленно сел, словно заново ощущая собственное тело. Взглянул на свои ладони — руки, как руки. Может, чуть бледнее обычного Прислушался к себе — что-то было не так. Ну конечно! Он не дышал. Коснулся рукой артерии на шее.
— Ты ничего не почувствуешь, Ригнар. — произнес жрец.
— Что еще со мной не так?
— Держись подальше от зеркал. Они могут тебя выдать.
— А…
— Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать. Потом. Сначала скажи: что ты помнишь о себе?
Ригнар задумался. Суровое лицо отца. Голос матери, поющей колыбельные. Изумрудная трава берега. Плеск волны в бок «дракона». Чужая кровь на клинке. Упоительный азарт боя. Тан Хаген (как всегда при мысли о нем внутри поднялась волна гнева). Несвершенная месть.
— Что дальше, жрец?
— Храмовая библиотека в твоем распоряжении. Я не могу тебя ничему научить, потому что я — всего лишь человек. Но в библиотеке есть книги, написанные такими как ты. Они объяснят тебе, как справиться с твоими новыми возможностями. И еще: пока ты здесь, еду тебе будут поставлять — по твоим теперешним вкусам, разумеется. Потом… постарайся утолять свой голод до того, как он сделает тебя безумным. Это верный способ оставить следы и выдать себя.
— По моим вкусам, говоришь? — ухмыльнулся Ригнар. — У тебя так много людей, готовых пожертвовать собой?
— Испокон веку Храмы выкупали преступников, осужденных на смерть. Считается, что, всю дарованную им жизнь служа во славу богов, они искупят совершенные грехи, и войдут в посмертие очистившимися. Но храму можно послужить по-разному.
Ригнар внимательно посмотрел на него. Внезапно ему захотелось убить этого человека. Бросить его на пол одним ударом, впиться в горло. Увидеть, как самодовольство на холеном лице сменяется ужасом. Он сдержался. Не сейчас. К тому же в посмертии этого типа, похоже, будет ждать такая участь, по сравнению с которой сама смерть покажется мелкой неприятностью. А будет ли посмертие у самого Ригнара? Мысль эта его позабавила.