— Скорее заноси её, — торопил тролля старик. — Ей как можно быстрее нужно сделать перевязку.
Грын, тяжело ступая, вошёл во двор.
— Клади её здесь, — Травник уже держал в руках всё необходимое. Грын положил подругу на траву и отошёл в сторону, чтобы не мешать старику. Тот слал обмывать рану Хиры, сокрушенно вздыхая:
— Ей сильно досталось. Потеряно очень много крови. Если бы не её молодость и сила, ты не смог бы принести её сюда живой. Не волнуйся, Грын. Я постараюсь ей помочь.
Старик обмыл рану и стал посыпать её смесью каких-то трав.
— Кто это вас так?
Грын оторвал взгляд от посеревшего лица Хиры, посмотрел на Травника и ответил, с трудом двигая запёкшимися губами:
— Люди.
Гнаться за троллями было несложно: те оставляли чёткий след из поломанных веток, вывернутой травы и больших клякс чёрной крови. Если бы всадникам не приходилось заботиться о том, чтобы кони не сломали ноги в скачке по лесу, погоня настигла бы троллей в два счёта. Впрочем, барон не сильно расстраивался из-за вынужденной отсрочки:
— Это делает охоту ещё веселее! Какой интерес сразу настигать добычу? Нет, весь смак в том, чтобы долго гнать её, а уж потом, когда зверь совсем лишиться сил, убить, — говорил он ярлу, ехавшему рядом.
Сигурда, уже отошедшего от утреннего похмелья, погоня, как ни странно, увлекла. Ему не терпелось поскорее догнать добычу. И на этот раз он хотел сам пойти на троллей, а не наблюдать за схваткой, сидя на лошади.
Вскоре лес закончился и кавалькада вырвалась на большую поляну, в центре которой стоял небольшой хуторок. Рядом, за невысоким редким заборчиком, виднелся ухоженный огород.
— Что такое? — грозно нахмурился барон. — Кто посмел поселиться в моих лесах? Вернусь, спущу с Фимафенга шкуру! Чтобы знал, как за моими лесами приглядывать.
Погоня направила коней по кровавому следу, тянувшемуся от леса прямиком к хутору. У ворот отряд остановился и Агнар крикнул, что есть мочи:
— Эй, кто тут есть, покажись! Я, барон Агнар, хозяин этих лесов. Ты самовольно построил здесь хутор, да ещё укрываешь мою добычу. А ну, вылазь, кто живой. А то спалю всё к лешему!
На дворе было тихо. Хутор казался вымершим. Потом Сигурд услышал старческое покашливание и над частоколом появилась голова белого, как лунь, старика.
— Моё имя Хьялли, благородный Агнар, — сказал он, откашлявшись. — Я пришёл издалека и не знал, что у этих лесов есть хозяин. Простишь ли ты, о великодушный, неразумного старика?
— Может быть, — Агнар немного смягчился. — Может быть я прощу твоё самоуправство, если ты отдашь мне троллей, которые прячутся у тебя на подворье.
Старик помолчал и ответил:
— Зачем они тебе, благородный барон? Какой прок тебе от этих неразумных тварей?
— Что?! — взвился барон, — Как ты смеешь задавать мне вопросы, старый пень?! Немедленно открывай ворота и тогда, может быть, я передумаю и не прикажу снести за дерзость твою пустую голову.
— Они живые твари, — продолжал упорствовать Хьялли, — милостивая богиня Ялини учит нас любить всё живое.
— Я те покажу, как надо любить всё живое, болван! Открывай ворота!
— Милостивый барон, я прошу тебя….
— Эйтиль, — не слушая старика, повернулся Ангар к десятнику, — пусть лучники распалят трут и прикрепят к стрелам чего-нибудь для подпаливания. Эй, старик, выбирай: или ты откроешь ворота и пустишь нас внутрь, или я сожгу весь твой хутор с твоими троллями и тобой в придачу! Ну?
Сигурд с удивлением заметил, что лицо Хьялли переменилось. Ещё мгновение тому назад оно было подобострастным и кротким. А теперь глаза старика сузились, губы сжались и превратились в узкую чёрточку, на скулах заиграли желваки. Ярл вдруг почувствовал в старике железную волю и неистребимое упрямство, которые раньше скрывались за почтительный тоном и льстивыми словами. И понял — старик не откроет ворот. Ни за что.
— Берегись барон! — голос Хьялли зазвучал полно и властно, — Ялини — кроткая богиня, но у неё есть помощники, которые отомстят за убийство её слуги. Берегись, говорю тебе!
— Охо-хо! — развеселился Агнар, — Да ты грозишь мне! Ну давай, посмотрим, как они мне отомстят. Эйтиль, залп!
Свистнули тетивы луков и, волоча за собой следы из дыма, стрелы рванулись вперёд. Они вонзились в крыши построек и спустя мгновение язычки пламени споро побежали по сухой соломе. Вскоре все строения казались одетыми в огненные шапки.
— Ну, — ехидничал Агнар, — и где же месть? Что-то я всё ещё жив!
— Всему своё время, барон, — Хьялли презрительно цедил слова, совершенно не обращая внимания на стремительно ширящийся пожар за спиной, — придёт и твой час расплаты.
— Хватит, старик, мне надоело слушать твои угрозы. Эйтиль!
Десятник всё понял правильно. Он махнул рукой и несколько стрел вонзились в лицо старика. Хьялли взмахнул руками, словно взывал к богам и исчез с глаз. Шум удара тела о землю слился с рёвом набиравшего силу пожара.
— Сневар, бери своих молодцов и высади ворота! Только будь осторожен, мало ли что тролли учудить могут.
Ратники попрыгали с коней и принялись рубить ворота секирами. Закалённая сталь легко крушила хрупкое дерево, откалывая длинные щепки. Совсем скоро ратники по команде навалились на искалеченные створки и ворота, жалобно скрипя, подались.
В тот же миг из появившейся щели рванулась серая тень. Ратники живо отскочили, прикрываясь топорами. Тень оказалась худым и старым псом с куцым обрубком вместо хвоста. Пёс заполошно заметался среди людей, потом нырнул под животы лошадей и припустил к лесу.
— Вот так и старику нужно было — в лес, бегом, — засмеялся барон, глядя на улепётывающего пса.
Ратники вернулись к воротам. Ещё усилие — и створки широко распахнулись. Ратники охнули, и все как один, попятились. Посреди двора, подальше огня горящих строений, над телом самки стоял покрытый коркой чёрной крови тролль. В руках он, как палицу, держал толстое бревно.
— Люди, — прогудел тролль, — оставьте нас. Прошу.
— Вперёд, — рявкнул Агнар.
Ратники кинулись к троллю.
Он устремился к ним.
Мгновенная сшибка, взмах бревном — и вот уже двое отброшены могучим ударом в пыль, а один — в огонь.
Истошный вопль накрыл хутор.
Тролль развернулся, не давая себя окружить, и прыгнул к лежащей самке. Прикрыв её, он снова махнул бревном, отбивая копья. А вслед за этим на удачу хлопнул ладонью, вбив в землю ещё одного ратника.
Два копья достали его, ударив в грудь, но раны были неглубокими и тролль, взревев, рубанул бревном по ратникам. Люди умудрились изловчиться и отскочить. Бревно ударилось в землю и сломалось пополам. Тролль швырнул оставшийся в руках обломок в подобравшегося ближе всех ратника. Воин не сумел уклониться и отлетел к пылающему сараю. Спиной он ударился о горящие брёвна стены и та рухнула. Сверху на человека обрушилась, поднимая столб искр, часть крыши.
Крика не было.
— Ах он, сучий потрох, — взъярился Агнар, глядя, как гибнут его люди, — тварь вонючая! Ну, я ему покажу! Эйтиль!
— Погоди, — схватил его за рукав Сигурд, — не губи ратников. Я сам возьму тролля.
— Ты что, сват, помирать надумал? Эту скотину сейчас только скопом и можно взять! Окружить да затыкать копьями. А ты — виданное ли дело! — один идти собираешься. Не пущу! Не хочу грех на душу брать. Мне моё посмертие дорого!
— Я возьму его, — твёрдо, глядя в глаза барону, повторил ярл. — Один.
— Сигурд, — начал было Агнар, но ярл перебил его.
— Я своих решений не меняю. Этот тролль достоин честного, один на один, боя.
— Честного боя?! Эта скотина?!
— Я сказал, барон.
Ярл не стал дожидаться ответа и, захлопнув забрало, спрыгнул на землю. Вытянул меч и лёгкой, кошачьей походкой двинулся к троллю.
— Назад, — скомандовал Агнар ратникам, видя, как они замерли в нерешительности, не зная, что делать, — благородный ярл сам возьмёт тролля. Вам, неумехам, в науку.
Ратники поспешно и охотно отошли назад, оставив Сигурда один на один с троллем. Ярл не спеша приближался.
Барон невольно позавидовал той ловкости, с которой двигался немолодой в общем-то ярл. Сам Агнар давно погрузнел и не мог похвастаться чем-то подобным.
Ярл медленно приближался к троллю. Тот стоял немного сгорбившись, выставив кулаки. На его морде Сигурд не видел ненависти. Только усталость и обречённость. На какое-то мгновение ему стало жаль это ни в чём не виноватое существо. Но проснувшийся азарт охотника и желание получить славу победителя тролля в схватке один на один были сильнее. Ярл не останавливался. И не отрываясь смотрел в маленькие глаза противника. Первым ожидания не выдержал тролль. Рыкнув, он бросился на ярла. Сигурд, опытный фехтовальщик, ушёл с линии атаки лёгким пируэтом и хлестнул тролля по спине. Безрезультатно. Острый меч ярла не смог пробить толстую шкуру противника. Тролль развернулся и снова кинулся в атаку. На этот раз маневр ярла не удался и Сигурд покатился в пыли двора.
Он вскочил на ноги у горящего крыльца. Его обдало жаром и дымом. Ярл закашлялся. Сильно болело ушибленное плечо, но гномий доспех выдержал удар. За спиной Сигурда, поднимая в небо искры, завалилась прогоревшая стена дома. Тролль, угрожающе рыча, приближался.
Ярл метнул взгляд на Агнара. Тот нервно ёрзал в седле, кусая губы. Ратники следили за боем не менее увлечённо.
Тролль приближался.
Ярл закрутил мечом мельницу над головой, закричал во всё горло боевой клич своего рода и кинулся на тролля. Тот на мгновение замер, ошеломлённый внезапной атакой человека.
Этого мгновения ярлу было достаточно. Он проскочил под лапами тролля и со всего разбегу ударил в живот тролля мечом, как копьём. Кожа подалась и клинок по самую рукоять ушёл в нутро. Тролль взвыл и сгрёб ярла в охапку, прижав к широкой груди.
Сигурд чувствовал, что его сжимает будто тисками. Пока гномий доспех держался, но сколько это может продолжаться? Левой, свободной рукой, ярл нащупал кинжал на поясе, крепко сжал рукоять и рванул руку вверх. Он ударил, как учил Агнар. В глаз. Левый.
Тролль охнул и разжал руки. Ярл рухнул ему под ноги и едва нашёл в себе силы, чтобы отползти немного в сторону. Став на четвереньки, он поднял голову. Тролль стоял, опустив руки и пошатываясь. Из повреждённого глаза обильно текла кровь, заливая морду. Он был мёртв. Просто всё ещё не падал.
Наконец, ноги тролля подогнулись и он рухнул на землю.
Ярл с трудом поднялся. От ворот летели восторженные крики. Агнар шагал через двор пылающего хутора к нетвёрдо стоящему на ногах свату.
— Здоров же ты драться, ярл! Это ж надо, в одиночку — подумать только! — тролля взял! По приезду в замок обязательно пир устроим! А мой трубадур, бездельник, балладу в твою честь сочинит. Прославит на весь Хьёрвард!
Ярл согласно кивал, не очень-то слушая. В голове шумело и звуки долетали как будто издалека. Он подошёл к троллю и вытащил из глазницы свой кинжал.
— Я хочу, — повернулся он к барону, — чтобы из головы этого тролля сделали чучело. Есть у тебя такие умельцы, Агнар?
— Для тебя, дорогой ярл, всё, что угодно, — заверил его барон и продолжил восторгаться, — До чего славная охота получилась! Вовек не забуду!
— Барон, — донёсся до них голос Эйтиля, — а вот эта тварь ещё живая. Добить?
— Добей, — кивнул Агнар и довольно улыбнулся, — До чего ж славная охота! До чего ж славная!
Ярлу уже помогли сесть в седло и, несмотря на то, что в голове ещё шумело, сидел он твёрдо, с удовольствием ощущая на себе почтительные взгляды ратников. Пожалуй, с этого дня его будут звать Сигурд Победитель Троллей. А голову поверженного тролля он обязательно повесит над очагом в главном зале своего замка.
Отрубив головы троллям и подобрав своих павших, среди которых, кстати сказать, двое оказались только ранены, кавалькада направилась в замок. Оставив за собой пылающий хутор и три трупа.
Ближе к вечеру, когда солнце уже приближалось к закату и деревья бросали на землю длинные тени, на запах гари и крови из леса вышла лисица. Она осторожно, то и дело останавливаясь и принюхиваясь, приближалась к догорающему хутору. Угрозы она не чувствовала, но запах гари пугал её. Рыжая не любила огня. Но здесь огня почти не было. Он уже умирал.
Лисица вошла в распахнутые ворота и увидела две огромных туши, а недалеко от себя, слева, её одну — поменьше. Рыжая немного постояла, принюхиваясь, и направилась к туше поменьше. От неё исходил самый вкусный запах. Она знала, что надо торопиться. Скоро сюда сбежится пол леса.
Вскоре её ожидания оправдались. Во двор спикировала троица больших воронов. Деловито осмотревшись, они принялись клевать одну из туш в центре двора, самую большую. Лисица была этому рада. Она ещё не достаточно наелась, чтобы уступить законную добычу. А драться с воронами не хотелось.
Потом приковылял старый волк с перебитой лапой. Он не стал мешать лисице и принялся за третий труп. Он давно уже не ел так много.
Падальщиков всё прибавлялось. Подлетели суетливые вороны, появилось два барсука, даже медведь притопал.
Звери не дрались — еды хватало на всех.
А когда над лесом поднялась ущербная, но ещё яркая луна, на поляну выползла бесформенная туша. Припадая на одну ногу, она медленно, часто останавливаясь, заковыляла к пепелищу. Это была Тара, Мать семьи. Её тело покрывала корка спёкшейся крови, в груди и животе торчало с полдюжины стрел, плечо в районе ключицы, было насквозь пробито копьём. Она обломала древко, но вытянуть его не смогла.
Тара спугнула падальщиков, но они не ушли далеко. Ждали.
Мать семьи пошла к телу Грына и бессильно упала рядом. Долгое время она не двигалась и звери, решив, что она умерла, стали возвращаться к еде. Внезапно Тара пошевелилась, но это не спугнуло падальщиков. Они уже понимали — скоро еды станет ещё больше.
Мать семьи с трудом села и, глядя на тела погибших детей, тихонько запела.
Звери не испугались её песни. Они знали — скоро песня закончится.
Тара умолкла далеко за полночь.
И больше не шевелилась.
Михаил Кранц
АРЕНА БОГОВ
Тишина накатила внезапно, будто в одно мгновение ока застыл на свирепом морозе серый, безрадостный мир. Холод и впрямь напоминал о себе снова. Жег, как огонь, окровавленное лицо, покрытое свежими шрамами, врывался с колючим воздухом в грудь, заставлял беспомощно, мелко дрожать разгоряченное битвой тело. Еще миг назад ничего подобного вовсе не ощущалось, — так захватила пляска отточенной стали под звуки борьбы. Но теперь наступило безмолвие, и с лютою стужей проник до самого сердца страх. Не за себя — за тех, кого вызвался уберечь.
Орду обнаружили загодя. Впрочем, она особо и не таилась. Такая огромная стая чудовищ попросту не могла подойти незамеченной. И все равно звать на помощь соседей было бы глупо — слишком далеко отстоял от них хутор Арсага-Изгнанника.
Здесь давно привыкли надеяться только на свои силы. И многим казалось, что вовсе не зря. Шутка ли — стены из толстых бревен в три ряда, да полсотни боеспособных мужчин, готовых, если необходимо, прийти на подмогу Защитникам. Даже собственный чародей на хуторе был. И не какой-нибудь травник или колдун, а самый, что ни на есть, настоящий волшебник, жезлом владеющий. Предмет гордости хуторян и черной соседской зависти.
Волшебника звали Мирид. На вид ему было десятка два весен от роду — неслыханно молодой возраст для столь высокой степени мастерства. Он никому не рассказывал, кто такой и откуда пришел, а лишних вопросов на хуторе не задавали. Сам хозяин Арсаг, когда-то воевавший на стороне мятежных баронов, после победы армии короля бежал в эту дикую, непролазную глухомань со всею семьей. И приходили к нему в поисках работы и крова такие же отчаянные бедолаги, среди которых не затесалась бы ни одна королевская ищейка.
Поначалу, правда, хозяин Мириду не очень-то доверял, но волшебник оказался на самом деле толковым, и вскоре сумел прижиться на хуторе. Лечил людей и скотину, вызывал летом дождь, отводил его осенью. В бою был тоже не промах — огненными шарами Орду за сотни шагов от хутора бил. Да так крепко, что и Защитники оставались частенько без дела. Но только не в этот раз.