— Ты не угорел, милый? Да вот, сзади тебя. За восьмым корпусом.
Как большинство моряков-северян, Денисов плохо плавал, бегал хорошо. Через несколько секунд он был уже в парикмахерской.
В мужском салоне никого не оказалось. В дамском — юная парикмахерша делала начес своей коллеге.
— Девочки, к вам моряк не заходил, младший лейтенант?
Никто ему не ответил.
— С утра никого, — шепнула появившаяся откуда-то сзади пожилая уборщица, — только друг друга весь день и щиплют.
Денисов бегом вернулся к палатке.
— Когда вы его перед этим видели? Давно?
— Вчера, перед закрытием, — волнение Денисова передалось продавщице. — А что он сделал? — официальное «вы» отвергало мысль о книжных полках и электродрели.
— Это точно, что он прошел к парикмахерской?
— Не знаю. Шел между корпусами. Пива нет… Что еще делать?
— Вчера он был одни?
— Один. Выпил две кружки.
— А раньше?
— Раньше никогда не видела.
Откуда-то из домов пропищали сигналы точного времени. Шестнадцать часов.
Денисов огляделся. Сразу за палаткой простирался пустырь, он заканчивался оврагом. По другую сторону белел жилой массив. Свободная застройка чередовалась в нем с нудной рядностью.
2 ЯНВАРЯ, 16 ЧАСОВ 15 МИНУТ
НАЧАЛЬНИКАМ ОТДЕЛОВ МИЛИЦИИ
ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»
СООБЩИТЕ ПОСЛЕДНИЕ ДАННЫЕ НА ЛИЦ, ПРИБЕГАВШИХ ПРИ СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ К ПЕРЕОДЕВАНИЮ В СЛУЖЕБНУЮ ФОРМУ АВИАТОРОВ И МОРЯКОВ.
ОДНОВРЕМЕННО ПРОШУ СДЕЛАТЬ ПО КАРТОТЕКЕ ВЫБОРКУ ЛИЦ, ИМЕЮЩИХ УГОЛОВНЫЕ КЛИЧКИ — «ЛЕТЧИК» («ПИЛОТ», «ПАРАШЮТИСТ» И ДР.) И «МОРЯК» («БОЦМАН», «КАПИТАН», «ПИРАТ» И ДР.).
ШТАБ МОСКОВСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ТРАНСПОРТНОЙ МИЛИЦИИ.
2 ЯНВАРЯ, 16 ЧАСОВ 30 МИНУТ
Беседа с хозяином дачи закончилась в комнате за старым столом, испачканным белилами.
— Я вначале перееду как квартирант, потом внесу деньги, скажем в трехмесячный срок, — собственно, Илья знал, каков будет ответ.
— Меня устраивает.
— Если так…
— Переезжайте в любое время. Теперь я один. Круглые сутки, — Илье показалось, что он незаметно смахнул слезу.
— Цена немного велика.
— Продажа дач не мое хобби. Я сказал, что она стоит. Другой на моем месте запросил бы больше.
Илья не стал торговаться, о задатке договорились тоже быстро — обоим хотелось поскорее покончить с этим делом.
— Вы на электричку? — рассеянно спросил хозяин дачи, прощаясь.
— Нет, на автобус.
— Тогда идите тропинкой, здесь короче.
Автобус подошел быстро и сразу же двинулся с места, едва Илья встал на ступеньку.
На задней площадке было много людей. Илье удалось протиснуться к кассе, здесь его вплотную прижали к болезненного вида человеку; неподвижно согнутая рука пассажира уперлась Илье в грудь. С обеих сторон Илью подпирали люди, в том числе женщина в давно не чищенном пальто с въевшейся в него пылью.
Дорога шла проселком. Когда автобус качнуло, болезненного вида мужчина неожиданно прильнул к Илье. В этот же момент стала поворачиваться женщина, готовясь выходить.
Илья быстро оценил обстановку.
— А ну отодвинься! — он перехватил руку, успевшую отстегнуть пуговицу на пальто.
— Да вы что? — карманник громко закашлялся.
Женщина в грязном пальто накинулась на Илью.
— Что пристаете?! Не видите, инвалид едет! — сообщница оказалась препротивной: под глазом у нее тускло просвечивал то ли синяк, то ли близко расположенный кровеносный сосуд.
— Я вам дам инвалид!
Сбоку кто-то массивный тоже стал разворачиваться — спокойно, со знанием дела, Илья почувствовал прижатый к ребру нахальный локоть третьего карманника.
— Этот, что ль, на тебя, Василий? Товарищ, а ты билет случайно не забыл взять?!
— Едет без билета да еще к людям пристает! — тусклый синяк маячил у Ильи перед лицом.
— Проходимцы! Работать надо, а не в автобусах по карманам шарить! — пассажиры с сочувствием смотрели в его сторону. — Скажите спасибо: в милицию идти некогда!
Илья схватился за вертикальный поручень, подтянулся к дверям и нажал кнопку над дверью. Карманники в нерешительности замолчали. Автобус остановился.
— Тесно! Тогда такси бери! — опомнилась женщина, когда Илья выходил.
— Видать, хлюст хороший! — улюлюкнул тот, что был поздоровее. — Сам-то ты и лазишь по чужим карманам! Вот кто ты такой!
Если б ему дано было знать…
«Нет, я не такой, — Илья сгоряча зашагал по шоссе вслед за отъехавшим автобусом, — если и «такой», то временно, на несколько дней. Это вам уже не быть честными. Воровство у вас в крови, въелось в плоть! Представляю, на что вы тратите свои гроши!»
Илья опомнился, когда отшагал уже километра полтора от остановки.
«Важно не то, что присваиваешь чужую вещь, а то, что собираешься делать с нею дальше — пропивать, проматывать — или употребить с толком, как все люди».
Позади настойчиво засигналила машина. Шофер грузовика показывал на свободное место рядом — Илья отказался.
Впереди снова вокзал. Капитан, бросивший его в критический момент, доска объявлений «Их разыскивает милиция», медлительный дежурный по камере хранения…
«Хватит, — решение пришло вдруг, — как это у жуликов? Бросаю? Нет,
2 ЯНВАРЯ, 16 ЧАСОВ 30 МИНУТ
Участок поиска выделился теперь довольно четко.
Дорожкой, которая вела к парикмахерской, пользовались не все. Она укорачивала путь к станции только жителям отдаленных домов. Все другие предпочитали тропинку, начинавшуюся ближе к станции.
Внутри обозначенного Денисовым многоугольника оказалось десятка три кирпичных домов и пять блочных башен.
Была еще надежда на дворников, но первая же дворничиха, молоденькая, в спортивных брюках и дымчатых очках, ее отвела.
— Пока я здесь
2 ЯНВАРЯ, 18 ЧАСОВ 50 МИНУТ
НАЧАЛЬНИКУ ОПЕРАТИВНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ОТДЕЛА
ОПЕРАЦИЯ «МАГИСТРАЛЬ»
ПРОШУ УСТАНОВИТЬ, НЕ ОСТАВЛЕНЫ ЛИ СЛЕДЫ ПАЛЬЦЕВ РУК, ИЗЪЯТЫЕ В КАЧЕСТВЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ЯЧЕЙКАХ МОСКОВСКОГО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО УЗЛА, ЛИЦАМИ, ЧЬИ ДАКТИЛОКАРТЫ ПРЕДСТАВЛЕНЫ НА ИССЛЕДОВАНИЕ. ПРИЛОЖЕНИЕ СОГЛАСНО РЕЗУЛЬТАТАМ ВЫБОРКИ УГОЛОВНЫХ КЛИЧЕК.
ИСПОЛНЕНИЕ ПРОШУ НЕ ЗАДЕРЖАТЬ.
ШТАБ МОСКОВСКОГО УТМ.
2 ЯНВАРЯ, 20 ЧАСОВ
Ничего особенного не происходило. Была работа, не требовавшая ни сообразительности, ни особых умственных усилий, в некотором смысле даже тупая, неинтересная.
Открывались и закрывались двери, менялось количество звонков, цвета обоев в прихожих, циновки, половики. Манеры. Процедуры, отпирания и запирания замков.
— Хозяев дома нет. Придите завтра.
— Мы здесь недавно. Вы не могли бы спросить соседей?
— Пожалуйста в комнату.
Денисов двигался по инерции: поднимался на верхний этаж — ноги сами вели вниз. Задачу — «Во что бы то ни стало найти Моряка!» — он сформулировал более конкретно: «Опросить жителей близлежащих домов». Он уже не верил, что найдет Моряка, и хотел одного — поскорее выйти из последней двенадцатиэтажной коробки и сесть на крыльцо.
Было странно, что во время этого бесконечного спускания по ступеням он меньше всего думал о Моряке. Даже когда задавал свои стереотипные вопросы и выслушивал такие же стереотипные ответы. Думал о Блохине, о Холодилине, об обязанностях, которые человек с рождения берет на себя перед другими людьми. «Долг», «совесть» — можно было их называть как угодно.
— Здравствуйте, я на минуту. Не наслежу? Ваши окна выходят на улицу. Вы не видели в окно моряка? Я его целый день ищу. Где-то здесь рядом живет. Младший лейтенант.
— Вы обратитесь в адресный стол.
— Моряка? По-моему, нет…
— Тут кого только не увидишь! Слышь, уже моряк объявился! Ну и райончик! До остановки пешком, ям понарыли. Как на острове! Ну Сицилия! Только мафии нам не хватало!
— Мой муж редактор. Ему, извините, некогда в окна глазеть!
— Здесь как-то подрались двое, думала, поубивают друг друга, а на третий день опять у палатки. Как ни в чем не бывало!
У одного из подъездов Денисову встретились дружинники. Он объяснил им, почему находится здесь. Дружинники вызвались поговорить с продавцами гастрономов. Двое сразу же отправились дежурить на переезд.
Дома Денисов оставил себе.
Час возвращения с работы сменил час ужина. Ароматные запахи растекались по подъездам. Они не оставили Денисова равнодушным — жаркое, гороховый суп, макароны по-флотски.
Денисову казалось, будто он спускается все время по одной, растянувшейся на многие километры лестнице.
Постепенно стемнело. Из всех квартир в подъезды проникали звуки телевизоров.
— Я видел такого, как говоришь, моряка, — парень, стоявший в дверях, отступил, приглашая в квартиру, — ну и что?
Парень ужинал. Впустив Денисова, он снова сел за кухонный стол.
На парне была майка, она открывала худые плечи с синими линиями татуировок. По ним Денисов безошибочно прочитал его биографию — детская трудовая воспитательная колония, судимость, колония для взрослых. Теперь с этим, видимо, было покончено — парень пришел с работы, умылся, ужинал без спиртного.
— Зачем тебе моряк? — повторил он.
Вместо ответа Денисов молча показал синий якорек на кисти — память о службе на флоте.
Парень встал к окну.
— Кореш твой живет вон там. Видишь котельную? Теперь бери правее. Второй подъезд. Я его утром видел. Дуй туда.
2 ЯНВАРЯ, 20 ЧАСОВ 50 МИНУТ
В кабинете долго не снимали трубку. Из телефонной будки Денисов смотрел на занесенные снегом детские песочницы, покатые горки — не самодельные, устроенные кое-как, а типовые, о двух скатах — отдельно для среднего и младшего возраста. Большой благоустроенный двор не напоминал Денисову о его детстве, потому что рос он в другом — мужчины в нем играли по воскресеньям в «козла», молодежь танцевала под выставленную на подоконник радиолу.
Колыхалова наконец сняла трубку — Денисов не мог себе представить, что будет, если Киры не окажется на месте.
— Иду по коридору, слышу звонки. Что нового?
— Потом расскажу… Срочное дело. Бери машину и приезжай в Деганово. Совершенно необходимо. Я жду на Овражной три, у палатки, — не дав Кире возразить, Денисов повесил трубку.
В конторе ЖЭКа худенькая, похожая на белую мышку паспортистка с шумом задвигала ящики, мужчина с лицом, изрытым морщинами, ждал ее.
Денисов показал удостоверение, объяснил, в чем дело.
Паспортистка, вздохнув, словно отрезала:
— В этом подъезде моряков нет и никогда не было.
— Может, к кому-нибудь приходил?
— Когда, говорите, его видели? Вечером? Враки. Я часов до десяти с собакой гуляла — ни один в дом не вошел.
Денисов присел на стул, глядя, как она ловко собирает паспорта и укладывает в маленькие деревянные ящички.
— Интересная у вас работа, — сказала паспортистка, чтобы его утешить, — недавно мне такую книгу принесли… — Ее слова нашли в Денисове неожиданный отклик: в споре с участковым инспектором он проиграл — поиск оказался самой что ни на есть чистой натпинкертоновщиной. — …читаешь — дух захватывает!
«…Участковый инспектор прав. Сыщик-одиночка в эпоху широких оперативно-штабных мероприятий выглядит и в самом деле анахронизмом, выдумкой досужих авторов, чем-то вроде пресловутого странствующего рыцаря… Требуется новый гений, равный талантом великому Сервантесу, чтобы покончить с литературой о сыщике, как тот назад лет триста покончил навсегда с рыцарскими романами!»
— Понимаете, это очень важно, — сказал Денисов.
Мужчина, не принимавший участия в разговоре, вынул из под стопы домовых книг тетрадь в коленкоровых корках.
— Сейчас попробуем уточнить, — его начальствующий бас заполнил помещение, — подождите немного.
Денисов поднялся.
Обладатель командирского баса кому-то звонил, ежеминутно сверяясь с коленкоровой тетрадью, шутил, порой оказывался настоятельно строг. Наконец он сказал:
— Хлопотливое дело — командовать ЖЭКом. — У него было изрытое морщинами лицо, такое же серое, как его перешитая из папахи каракулевая шапка. — Моряк действительно приходил. Но не вчера — сегодня. В сто пятьдесят восьмую квартиру.
Усилием воли Денисову удалось скрыть волнение.
— Кто там живет?
— Пенсионерка, — начальник ЖЭКа помедлил, — и квартирант. Как раз сегодня решали вопрос о его прописке.
— Как фамилия квартиранта? Откуда он?
— Маевский Илья Александрович, студент из Юрюзани. Напротив, между прочим, живет заместитель начальника милиции — Александр Иванович. Хороший мужик, но его сегодня не будет.
2 ЯНВАРЯ, 21 ЧАС 30 МИНУТ
ККК отпустила машину в начале улицы и пешком подошла к палатке. Денисов ждал ее.
— Чем могу быть полезной? — Капитан Кира Колыхалова держала себя немного примадонной, оттого что была единственной женщиной-инспектором уголовного розыска в управлении.
— Такие дела, — рассказав суть своих злоключений, Денисов ненадолго почувствовал себя вновь легко и свободно.
— Пойдем на место, — распорядилась Кира.
В сто пятьдесят восьмой квартире благодаря ее манерам им предложили пройти в комнату и сесть за стол, покрытый торжественным красным плюшем. К неудовольствию Денисова, из серванта был извлечен кофейный сервиз, мельхиоровые ложечки, какая-то вилочка с двумя зубцами и лопатка для кекса.
Женщина с жесткими волосами и маленькими черными усиками предложила им выпить кофе, перекурить.
Своего соседа — Александра Ивановича — хозяйка безгранично уважала:
— Двери моего дома открыты для его друзей, — она была рада неожиданным гостям, — я же пенсионерка. Чем прикажете заняться?
Кира нашла в сумочке распечатанную пачку сигарет «Мальборо», щелкнула зажигалкой, давая прикурить.
— Может, домашним кино? — в открытую дверь Кире была видна кинокамера, лежавшая на софе.
Сквозь наплывавшую дрему до Денисова долетали обрывки разговора:
— …Если придет ночевать. Студент, переводчик с английского. Я вас познакомлю. Собирается фильм снимать.
— Если?! Если придет ночевать?
— Вы меня не поняли. Илья Александрович — мужчина самостоятельный. Ничего такого: ни знакомств, ни выпивок. Но у них сессия! Приходится засиживаться, а то и ночевать в общежитии! Господи, как сейчас трудно учиться!
Задремать Денисову не удалось.
— …Мы жили в Севастополе, — необычной, понятной ему одному модуляцией голоса Кира пригласила участвовать в разговоре, — мама сдавала комнату морякам. Любопытный народ, и никаких хлопот с ними — по нескольку месяцев в плавании…
— Моряки народ интересный, — промямлил Денисов.
— Как раз сегодня я разговаривала с одним таким, представьте, тоже южанином, — хозяйка поправила распадавшиеся на две строгие половины волосы, — очень мило провела время. Чего он только не знает! В каких океанах не побывал!
— Как интересно! — Кира снова вооружилась зажигалкой, пододвинула собеседнице сигареты. — Кто же он — капитан, штурман?
— Он что-то говорил: окончил мореходное училище. На погонах у него одна звездочка.
— Наверное, штурман.
Неожиданно Денисову открылась причина, по которой «Моряк» оказался в его блокноте. Офицеры флота после окончания училища получают не одну, а сразу две звездочки. Какое-то количество младших лейтенантов, может быть, и несет службу, но Денисов их никогда не встречал. Вечером тридцать первого декабря на платформе сознание это произвольно зафиксировало.