– Ну, парень, лучше сразу же приступить к делу, – сказал Ведьмак. – Прежде всего надо согреть этот старый дом, а потом займемся уборкой.
Рядом с домом стоял большой деревянный сарай с углем. Даже думать не хотелось, как трудно вверх по склону таскать сюда уголь. В Чипендене я раз в неделю ходил за провизией; оставалось лишь надеяться, что здесь мне не придется таскать тяжелые мешки с углем.
В сарае стояли две большие корзины для угля. Мы наполнили их и отнесли на кухню.
– Умеешь разжигать уголь? – спросил Ведьмак.
Я кивнул. Дома это было моей обязанностью – каждое утро растапливать кухонный очаг.
– Вот и хорошо, – кивнул Ведьмак. – Займись этим очагом, а я разожгу камин в зале. В этом старом доме в общей сложности тринадцать каминов и очагов, но для начала хватит и шести.
Примерно через час горели все шесть: один на кухне, один в зале, один в так называемом кабинете Ведьмака на первом этаже и по одному в каждой из трех спален наверху. Здесь было еще семь спален, причем одна на чердаке, но ими мы не стали заниматься.
– Ну, начало положено, парень, – сказал Ведьмак. – Теперь пойдем принесем воды.
Взяв по большому кувшину, мы вышли через заднюю дверь, обогнули дом и направились к ручью. Он и вправду оказался очень глубоким, поэтому наполнить кувшины не составило труда. Холодная чистая и прозрачная вода позволяла разглядеть камешки на дне. Течение было тихое, слышалось лишь слабое журчание.
Однако, едва наполнив кувшин, я скорее почувствовал, чем увидел движение где-то наверху; просто возникло ощущение чужого взгляда, но когда я посмотрел туда, где темный край обрыва выделялся на фоне серого неба, то никого не увидел.
– Не пялься наверх, парень, – досадливо рявкнул Ведьмак. – Не доставляй ему этого удовольствия. Сделай вид, будто ничего не замечаешь.
– Кому «ему»?
Я занервничал, быстро семеня за Ведьмаком к дому.
– Трудно сказать. Я сам толком не разглядел. – Ведьмак внезапно остановился, опустил кувшин и тут же сменил тему разговора: – Ну, как тебе дом?
Отец учил меня стараться по возможности всегда говорить правду, и я знал, что Ведьмак не такой уж ранимый человек.
– Я предпочел бы скорее жить на вершине холма, чем забиваться в щель, словно муравей – в трещину между булыжниками мостовой. Пока дом в Чипендене нравится мне гораздо больше.
– И мне тоже, парень, – сказал Ведьмак. – И мне тоже. Мы пришли сюда лишь потому, что так нужно. Здесь мы прямо на границе – на границе тьмы, и зимой лучше быть где угодно, только не в таком месте. На вересковых пустошах есть твари, о которых даже подумать тошно. Однако если мы не сможем противостоять им, то кто тогда сможет?
– Что за твари? – спросил я, вспомнив, как мама советовала мне проявлять интерес ко всему, что говорит Ведьмак.
– Ох, и домовые, и ведьмы, и призраки, и привидения всякие, и много чего даже еще хуже…
– Вроде Голгофа?
– Ага, Голгоф. Уверен, ты узнал это от матери.
– Она лишь упомянула о нем, когда я сказал, что мы идем на Англзарк, но больше почти ничего не говорила. Только что он иногда ворочается зимой.
– Это точно, парень, и позже, в более подходящее время, я еще расскажу тебе о нем. А сейчас глянь-ка вон туда. – Ведьмак ткнул пальцем в сторону труб дымохода, из которых высоко в воздух валил густой коричневый дым. – Мы здесь для того, чтобы поднять флаг.
Я поискал взглядом флаг, но по-прежнему видел только дым.
– Я вот что имею в виду. Просто находясь здесь, мы заявляем, что эта земля принадлежит нам, а не тьме. Бросить вызов тьме, да еще не где-нибудь, а на Англзарке, – очень непросто, но таков наш долг, и дело того стоит. Как бы то ни было, – Ведьмак подхватил свой кувшин, – пойдем в дом и займемся уборкой.
Следующие два часа я скреб, мыл, чистил и вытряхивал из ковриков клубы пыли. В конце концов, перемыв и вытерев тарелки, Ведьмак сказал, чтобы я приготовил три постели в комнатах второго этажа.
– Три постели? – переспросил я, решив, что ослышался.
– Да, три, и когда закончишь, пойди и хорошенько промой уши! Давай шевелись! Нечего стоять тут разинув рот. У нас еще полно работы.
Ну, я и сделал как он сказал. Белье отсырело, но я развесил простыни, чтобы огонь подсушил их. Чувствуя себя вконец измотанным, я спустился вниз и как раз проходил мимо лестницы в подвал, когда услышал звуки, от которых волосы на голове зашевелились.
Снизу донеслось что-то вроде долгого, судорожного вздоха, а потом еле слышный вскрик. Внимательно прислушиваясь, я замер на краю темной лестницы, однако больше не уловил ни звука. Может, почудилось?
Я пошел на кухню; там Ведьмак мыл в раковине руки.
– Я слышал какой-то вскрик из подвала, – сообщил я. – Это что, призрак?
– Нет, парень, сейчас призраков в доме не водится – я разобрался с ними много лет назад. Нет, это Мэг. Надо полагать, только что проснулась.
И опять я подумал, что ослышался. Он говорил, что я встречусь с Мэг, ведьмой-ламией, и что она живет где-то на Англзарке. И я ожидал обнаружить ее в доме Ведьмака, но потом увидел, какой здесь холод и запустение, и отбросил эти мысли. Почему она сидит в промерзшем подвале? Меня распирало от любопытства, но я знал, как опасно приставать с вопросами в неподходящий момент.
Когда Ведьмак бывал в настроении, он усаживал меня, велел достать тетрадь, перо, чернильницу и приготовиться записывать. В других случаях он ссылался на неотложные дела, и сейчас в его зеленых глазах стыла характерная для таких минут сосредоточенность. Поэтому я прикусил язык.
Ведьмак зажег свечу и по каменным ступеням повел меня в подвал. Нельзя сказать, чтобы я боялся – ведь он знал, что делает, – но все равно было как-то не по себе. Никогда прежде я не видел ведьму-ламию и, хотя кое-что прочел о них, не знал, чего ожидать. И как она сумела пережить тут, в холоде и темноте, весну, лето и осень? Что ела? Слизняков, червей, насекомых и улиток – как те ведьмы, которых учитель держит в ямах?
За первым лестничным пролетом дорогу нам преградили железные решетчатые ворота. Ступеньки за ними внезапно заметно расширялись – по ним бок о бок смогли бы пройти четыре человека. В жизни не видел таких широких лестниц в подвал. Неподалеку за воротами видна была дверь в стене. Интересно, что за ней? Ведьмак достал из кармана ключ и вставил его в замок; это был не тот, обычный его ключ.
– Замок сложный, да? – спросил я.
– Верно, парень. Посложнее многих. Если тебе когда-нибудь понадобится этот ключ, знай, что обычно я держу его в кабинете, на ближайшей к двери книжной полке.
Когда он открывал ворота, они лязгнули так громко, что звук отдался звоном в камнях под ногами и над головой; казалось, весь дом превратился в огромный колокол.
– Железо остановит большинство из них, если они сумеют добраться до ворот. Но в любом случае мы наверху услышим этот звон. Такие ворота лучше любого сторожевого пса.
– Большинство из них? Это вы о ком? И почему ступеньки такие широкие? – спросил я.
– Давай все по порядку, – буркнул Ведьмак. – Вопросы и ответы могут подождать. Сначала нужно позаботиться о Мэг.
Мы продолжили спуск, и я услышал доносившиеся снизу тихие звуки: стон и что-то вроде царапанья. Все это заставило меня занервничать еще сильнее. Я довольно быстро сообразил, что под землей по крайней мере столько же этажей, сколько наверху: каждый раз, когда лестница сворачивала, в стене обнаруживалась деревянная дверь, а после третьего поворота мы оказались на маленькой площадке с тремя дверями.
Ведьмак остановился перед средней дверью и повернулся ко мне:
– Подожди здесь, парень. Проснувшись, Мэг всегда поначалу немного нервничает. Нужно дать ей время привыкнуть к тебе.
С этими словами он отдал мне свечу, повернул в замке ключ, шагнул в темноту и закрыл за собой дверь.
Я дожидался снаружи минут десять и, должен признаться, чувствовал себя неуютно. Во-первых, потому, что чем дальше вниз, тем становилось холоднее. И во‑вторых, со стороны уходящих вниз ступеней, из-за следующего угла доносились жуткие звуки. В основном шепот, но однажды я уловил далекий стон, как если бы кому-то там было очень нехорошо.
Потом из-за двери, в которую вошел Ведьмак, послышался приглушенный шум. Казалось, учитель негромко, но жестко с кем-то говорит, потом до меня донесся женский плач. Правда, он длился недолго, и сразу перешел в шепот, как будто оба они не хотели, чтобы я слышал их разговор.
Наконец дверь со скрипом отворилась. Появился Ведьмак, но не один.
– Это Мэг, – сказал он и отступил в сторону, чтобы мне было лучше видно. – Она тебе понравится, парень. Стряпухи лучше ее в графстве нет.
Мэг оглядела меня сверху донизу и, похоже, удивилась. Я же пораженно таращился на нее. Дело в том, что она оказалась самой хорошенькой женщиной, которую мне когда-либо приходилось встречать, и была в остроносых туфлях. Когда я только пришел в Чипенден, во время самого первого урока Ведьмак предостерег меня насчет девушек в остроносых туфлях. «Сознают они это или нет, – сказал он, – но некоторые из них ведьмы».
Я не внял его предостережению и пустился в разговоры с Алисой, чем навлек на нас множество неприятностей, хотя в результате именно она помогла мне из них выпутаться. И вот нате вам: оказывается, мой учитель не следует собственным советам! Правда, Мэг не девушка – она женщина, и все в ней так совершенно, что насмотреться невозможно: глаза, высокие скулы, весь облик…
Хотя ее выдавали волосы – серебряные, какие бывают у людей много старше, – Мэг была ростом с меня и едва доставала Ведьмаку до плеча. Приглядевшись к ней повнимательнее, можно было понять, что она несколько месяцев проспала в холоде и сырости: к волосам пристали кусочки паутины, на выцветшем фиолетовом платье темнели пятна плесени.
Существует несколько разных типов ведьм, и страницы моих записных книжек полны рассказов о них Ведьмака во время наших уроков. Однако о ведьмах-ламиях я узнал только из его дневников, которые прочитал тайком, – мне было запрещено заглядывать в них.
Ведьмы-ламии пришли из-за моря и у себя дома питаются кровью людей. В своем естественном состоянии так называемые дикие ведьмы-ламии мало похожи на людей: их тело покрыто чешуей, а длинные жесткие ногти скорее можно назвать когтями. Однако их облик может изменяться, и чем дольше они общаются с людьми, тем заметнее эти изменения. Постепенно они становятся тем, что называют домашними ламиями, – внешне почти обычные женщины, вот только вдоль позвоночника тянется тонкая полоска желто-зеленых чешуек. Некоторые из них со временем даже перестают творить зло. Может, и Мэг стала доброй? Иначе почему Ведьмак не посадил ее в яму, как Костлявую Лиззи?
– Ну, Мэг, – заговорил Ведьмак, – это Том, мой ученик. Он славный малый, и, думаю, вы прекрасно поладите.
Мэг протянула мне руку. Я подумал, что она хочет пожать мою, но не успели наши пальцы соприкоснуться, как она внезапно отдернула руку – будто обожглась. В глазах вспыхнуло тревожное выражение.
– Где Билли? – вкрадчиво, с оттенком неуверенности спросила она. – Мне нравился Билли.
Я понял, что она говорит о Билли Бредли, прежнем ученике, который умер.
– Билли больше нет, Мэг, – мягко объяснил Ведьмак. – Я ведь тебе уже говорил. Не стоит переживать. Жизнь продолжается. Теперь тебе нужно привыкать к Тому.
– Но ведь придется запомнить еще одно имя, – жалобно сказала Мэг. – Зачем все это, если эти парни такие недолговечные?
Мэг не сразу занялась ужином.
Сначала мне пришлось раз десять сбегать к ручью за водой. Когда воды, по ее мнению, стало достаточно, она начала ее греть сразу на двух очагах, но, к моему разочарованию, это не имело никакого отношения к стряпне.
Я помог Ведьмаку затащить на кухню большую железную ванну и наполнить ее горячей водой – для Мэг.
– Мы с тобой пойдем в зал, – заявил он. – Мэг много месяцев провела в подвале и хочет привести себя в порядок.
Я проворчал – мысленно, – что, если бы он не запер ее там, она могла бы содержать дом в чистоте до его возвращения с приходом зимы. И конечно тут же возникал другой вопрос: почему Ведьмак не брал Мэг с собой в летний дом в Чипендене?
– Вот это и есть зал. – Ведьмак отпер дверь и пригласил меня войти. – Тут мы обычно разговариваем и встречаемся с людьми, которые нуждаются в нашей помощи.
Иметь в доме зал – старая традиция графства. Это лучшая комната, шикарная, насколько это возможно, и редко используемая – чтобы здесь всегда было чисто и аккуратно для приема гостей. В Чипендене у Ведьмака зала нет, потому что он предпочитает, чтобы люди держались подальше от его дома. Именно поэтому они в случае нужды должны приходить на перекресток под ивами, звонить в колокол и ждать. Здесь, похоже, были другие правила.
У нас на ферме зала тоже нет: как-никак, семь сыновей – большая семья, и, пока мы жили в доме, все комнаты в нем были нужны. Кстати, мама, родившаяся не в графстве, считает, что это глупо – иметь зал, который большую часть времени простаивает. «Что толку от лучшей комнаты, которой почти не пользуются? – всегда говорит она. – С людьми можно встретиться где угодно».
Зал Ведьмака шикарным не назвать, но ветхий диван и два кресла выглядели удобными, и в комнате было тепло и уютно. Неудивительно, что, едва присев, я стал клевать носом. День выдался долгий – подумать страшно, сколько миль мы отмахали, если учесть всю беготню по хозяйству.
Я сдержал зевок, но обмануть Ведьмака не получилось.
– Я собирался заняться с тобой латынью, но для этого нужна ясная голова, – сказал он. – Сразу после ужина отправляйся в постель, однако поднимись пораньше и повтори глаголы.
Я кивнул.
– Теперь еще кое-что. – Учитель открыл буфет рядом с камином, достал оттуда большую коричневую бутылку и поднял повыше, чтобы я смог разглядеть ее как следует. – Знаешь, что это такое?
Я пожал плечами, но потом заметил наклейку на бутылке и прочел ее:
– Травяной чай.
– Никогда не доверяй наклейкам на бутылках, – сказал Ведьмак. – Я хочу, чтобы каждое утро ты первым делом наливал в чашку на полдюйма этой жидкости, доливал очень горячей водой, тщательно размешивал и давал Мэг. Я хочу, чтобы ты не отходил от нее ни на шаг, пока она не выпьет все до капли. Это займет какое-то время, потому что она любит пить маленькими глотками. Это будет самая важная твоя ежедневная работа. Всегда говори Мэг, что только от травяного чая суставы у нее гибкие, а кости прочные, и она будет довольна.
– А что это? – спросил я.
Ведьмак ответил не сразу.
– Как тебе известно, Мэг – ведьма-ламия, но благодаря этому снадобью она забывает об этом. Есть люди, для которых помнить, кто они есть на самом деле, очень опасно и огорчительно. Будем надеяться, парень, что ты до такого никогда не дойдешь. Но если Мэг вспомнит, кто она и на что способна, это плохо обернется для всех нас.
– Поэтому вы держите ее в подвале и не берете с собой в Чипенден?
– Да, так безопаснее. И нельзя, чтобы люди узнали, что она здесь. Они не поймут. Здесь еще живут те, кто помнит, на что она способна, – пусть даже сама она не помнит ничего.
– Но как она смогла прожить все лето без еды?
– В диком состоянии ведьмы-ламии могут продержаться без еды, не считая насекомых, червей и крыс, несколько лет. Даже для домашних ламий – вот как Мэг – поголодать несколько месяцев не проблема. Это питье не только погружает ее в сон, но содержит питательные вещества. Так что, по существу, пребывание в подвале не причиняет ей вреда. Как бы то ни было, парень, уверен, она тебе понравится. Она прекрасно готовит, в чем ты совсем скоро убедишься. Кроме того, она очень аккуратна и последовательна. Горшки и сковородки у нее всегда сверкают как новенькие, и у каждой посудины в буфете есть свое место. С ножами и вилками то же самое. Всегда чистые, всегда в выдвижном ящике, ножи слева, вилки справа.
Интересно, что бы она подумала при виде того беспорядка, который мы здесь застали? Наверное, поэтому Ведьмак первым делом начал наводить чистоту.
– Ну, парень, хватит разговоров. Пойдем взглянем, чем она там занимается…