Я кивнул, глядя, как Ведьмак запирает за нами ворота, и спросил, почему ступени дальше такие широкие.
– Без этого нельзя, парень. По этим ступеням что только не приходится заносить. Нужно, чтобы работникам было где развернуться…
– Работникам?
– Кузнецам и каменотесам, конечно, – с нашим ремеслом от них никуда не денешься.
Мы продолжали спускаться. Свечи отбрасывали тени на стену, и сквозь эхо наших шагов снизу начали пробиваться другие звуки – вздох, далекий задыхающийся кашель. Там явно кто-то был!
Под землей было четыре уровня. На каждый из двух первых вела дверь в каменной стене, потом мы добрались до третьего, с тремя дверями; их я уже видел вчера.
– Средняя, как ты уже знаешь, ведет в помещение, где обычно спит Мэг, пока меня тут нет, – пояснил Ведьмак.
Теперь, когда мы ее выпустили, Мэг спала в комнате по соседству с комнатой учителя, чтобы ему было проще приглядывать за ней, – хотя, похоже, она предпочитала спать в кресле-качалке у огня.
– Две другие комнаты редко бывают заняты, – продолжал Ведьмак, – и их можно использовать, чтобы надежно упрятать туда ведьм, пока я делаю необходимые приготовления…
– Вы имеете в виду яму?
– Ага, ее самую. Надо полагать, ты уже заметил – здесь не то что в Чипендене. Такой роскоши, как сады, здесь нет, вот и приходится использовать подвал.
Сам подвал, конечно, располагался на четвертом уровне. Мы еще не свернули за угол, и я пока ничего не видел, но пламя свечи стало колебаться от долетавших снизу звуков, отчего тень Ведьмака дико заметалась по стене.
Это были шепоты, стоны и, что самое неприятное, негромкое царапанье. Как седьмой сын седьмого сына, я способен слышать то, что недоступно слуху большинства людей, но так и не сумел к этому привыкнуть. Бывают дни, когда я храбрее других, – вот и все, что я могу сказать. Ведьмак выглядел спокойным – но, в конце концов, он занимается такими вещами всю свою жизнь.
Подвал оказался огромным, гораздо больше, чем я ожидал; фактически даже больше первого наземного этажа. Одна стена сочилась водой, и низкий потолок над ней тоже покрывала влага. Может, эта часть находилась под ручьем или, по крайней мере, где-то рядом?
Я таращился на стены и потолок, оттягивая момент, когда придется взглянуть на землю. Однако спустя несколько мгновений почувствовал пристальный взгляд учителя и заставил себя посмотреть вниз.
Я предполагал встретить здесь что-то похожее на то, что видел в садах Ведьмака в Чипендене. Однако там могилы и ямы были разбросаны среди деревьев и на земле вперемешку с тенями танцевали солнечные блики, а здесь, запертый между четырьмя стенами и затянутым паутиной потолком, я чувствовал себя в ловушке.
Всего в подвале я насчитал девять могил ведьм, все с могильными плитами; перед каждой плитой был квадрат земли шесть на шесть футов, выложенный камнями поменьше. Тринадцать толстых железных прутьев, прикрепленных к этим камням железными болтами, перекрывали огороженное пространство сверху. Они предназначались для того, чтобы не дать ведьмам процарапать себе путь на поверхность.
Вдоль стены лежали гораздо более крупные и тяжелые каменные плиты. Их было три, и на каждой вырезано одно и то же:
Греческая буква «дельта», перечеркнутая по диагонали, – знак того, что под этим камнем лежит связанный домовой. Под ней, внизу и справа, – римская цифра «один», означающая, что это домовой первой, самой высокой степени опасности, способный в мгновение ока убить человека. А ниже стояло имя «Грегори», указывающее на того, кто связал этого домового. В общем, ничего нового, мелькнула у меня мысль. Ведьмак свое дело знает, и сидящих здесь домовых можно не опасаться.
– Тут есть и две живые ведьмы, – заговорил Ведьмак. – Первая вон там, – он кивнул на темную квадратную яму, огороженную камнями и перекрытую тринадцатью железными прутьями. – Глянь-ка на угловой камень.
Я посмотрел и разглядел то, чего прежде никогда не видел – в Чипендене ничего похожего не было. Ведьмак поднес свечу ближе, чтобы мне было лучше видно. Здесь тоже оказался вырезан знак, гораздо меньше, чем на камнях домовых, и с именем ведьмы под ним.
– Греческой буквой «каппа» мы обозначаем всех колдуний. Точно классифицировать их трудно – слишком много типов, – объяснил мне Ведьмак. – Даже больше, чем у домовых, ведь свойства ведьм со временем могут изменяться. Поэтому нужно непременно учитывать их историю – полная история каждой ведьмы, связанной или несвязанной, хранится в библиотеке в Чипендене.
Я знал, что к Мэг это не относится – в библиотеке Ведьмака о ней очень мало записей, – но промолчал. Внезапно из темной глубины ямы послышалось слабое шевеление. Я испуганно отступил.
– Эта Бесси – ведьма первой степени? – занервничав, спросил я, зная, что они наиболее опасны и способны убивать. – По знаку на камне этого не понять…
– В этом подвале все ведьмы и домовые – первой степени, – ответил Ведьмак, – и всех их связал я, поэтому можно было избавить каменотеса от лишних хлопот и не заставлять вырезать все полностью. Однако не надо ничего бояться, парень. Старая Бесси в этой яме уже давным-давно. Мы потревожили ее, вот она и заворочалась во сне, только и всего. А теперь взгляни-ка вон туда…
Ведьмак подвел меня к другой яме. С виду она ничем не отличалась от первой, но меня вдруг пробрал озноб. Что-то подсказывало мне – тот, кто находится в этой яме, гораздо опаснее Бесси, которая просто ворочается во сне, стараясь устроиться поудобнее на холодной влажной земле.
– Ты должен как следует рассмотреть то, с чем нам приходится иметь дело, парень. Подними свечу и загляни внутрь, но держи ноги подальше от края.
Мне ужас как не хотелось этого делать, но голос Ведьмака звучал так жестко! Это был приказ. Я знал: раз уж я стал обучаться этому ремеслу, выбора у меня нет.
Держась подальше от металлических прутьев, я наклонился вперед и высоко поднял свечу, чтобы ее желтый свет упал в яму. В то же мгновение внизу послышался шум и что-то большое прошлепало по дну, стараясь укрыться в тени в углу. Оно явно было очень бодрым, и казалось, ему не составит труда в мгновение ока вскарабкаться по стене ямы!
– Держи свечу точно над прутьями и смотри в оба! – велел Ведьмак.
Я повиновался, вытянув руку на всю длину. Сначала я увидел лишь два глядящих на меня больших злобных глаза, в которых отражалось пламя свечи. Потом из полутьмы проступило костлявое лицо в обрамлении черных спутанных сальных волос и припавшее к земле чешуйчатое тело. Четыре конечности, больше похожие на руки, чем на ноги, с крупными вытянутыми ладонями, заканчивались длинными острыми когтями.
Рука у меня задрожала так сильно, что я чуть не уронил свечу между металлическими прутьями. Я шарахнулся назад и едва не упал, но Ведьмак удержал меня, схватив за плечо.
– Да, парень, не слишком приятное зрелище, это точно, – пробормотал он, качая головой. – Там, внизу, – ведьма-ламия. Когда двадцать лет назад я упрятал ее сюда, она гораздо больше походила на человека, но теперь снова стала дикой. Вот что происходит, когда сажаешь ведьму-ламию в яму. Лишенная общения с людьми, она медленно возвращается в свое прежнее состояние. И даже спустя столько лет она по-прежнему очень сильна. Вот зачем на лестнице железные ворота. Если ей когда-нибудь удастся выбраться отсюда, они хоть на время ее задержат.
И это еще не все, парень. Видишь ли, обычная яма для ведьм ее бы не удержала. И стены, и дно этой ямы тоже выложены скрытыми под почвой железными прутьями. Можно считать, она сидит в клетке. А за прутьями вдобавок есть еще слой соли и железных опилок. Своими когтями на четырех руках она может копать быстро и глубоко, поэтому нет другого способа помешать ей выбраться отсюда. Кстати, ты понял, кто она такая?
Я посмотрел вниз и прочел имя на камне.
Видимо, Ведьмак расшифровал выражение моего лица, потому что мрачно улыбнулся:
– Верно, парень. Это сестра Мэг.
– Мэг знает, что она здесь?
– Раньше знала, но теперь не помнит; пусть так и остается. Пошли вон туда – мне нужно показать тебе еще кое-что.
Обходя камни, он повел меня в дальний угол. Похоже, это было самое сухое место подвала, и на потолке почти не было паутины. Там оказалась открытая яма, готовая к заселению. Крышка лежала рядом, на земле – хоть сейчас клади ее на место.
Только тут я понял, как изготавливается крышка для такой ямы. Внешние камни были сцементированы вместе в квадратную раму и от края до края скреплены между собой длинными болтами, не дающими им сдвинуться с места. Тринадцать стальных прутьев тоже представляли собой длинные болты; их удерживали утопленные в камни гайки. Довольно хитроумное устройство. Изготовить его могли лишь очень умелые каменотес и кузнец.
И тут я увидел такое, что глаза на лоб полезли. Никакого знака тут не было, но на угловом камне было вырезано:
Вскоре наши дни вошли в привычную колею.
По утрам я должен был разжигать огонь внизу и приносить из ручья воду. Через день – протапливать все очаги и камины в доме, чтобы в нем сохранялось тепло. Растапливая камины в спальнях, я по указанию Ведьмака минут на десять открывал окно, чтобы проветрить комнаты. Первым делом я очищал от золы решетки, для чего приходилось так много бегать вверх и вниз по лестнице, что я несказанно радовался, когда заканчивал эту работу. Больше всего мне досаждал камин на чердаке, поэтому я всегда начинал с него – пока ноги еще не устали.
Чердак представлял собой очень просторное помещение, самое большое в доме, не разгороженное никакими стенами. Свет сюда проникал через световой люк в крыше. Если не считать запертого на ключ секретера красного дерева, мебели тут не было. На медной пластине вокруг замочной скважины в ящике стола был вытиснен пентакль – пятиконечная звезда, заключенная в три концентрические окружности. Я знал, что колдуны обычно используют пентакль, чтобы защитить себя, когда вызывают демонов; естественно, мне стало любопытно, почему на этой пластине такой же рисунок.
Стол выглядел очень дорогим. Я ломал голову и над тем, что он в себе содержит, и над тем, почему Ведьмак не поставит его в свой кабинет, где ему самое место и где он использовался бы по назначению. Однако спросить об этом я так и не решился, а когда в конце концов мы о нем заговорили, было уже поздно.
Проветрив чердак, я спускался этажом ниже. В трех спальнях прямо под ним мебель вообще отсутствовала. Две выходили окнами на фасад, одна – на заднюю сторону. Эта последняя была самой темной в доме; ее единственное окно смотрело на отвесную скалу. Когда я поднимал окно и выглядывал наружу, влажный камень оказывался так близко, что я лишь чуть-чуть не дотягивался до него. На краю утеса виднелась тропинка. Казалось, запросто можно вылезти из окна и перескочить прямо на край обрыва. Разумеется, у меня хватило ума не предпринимать таких попыток – стоило поскользнуться, и я проломил бы себе череп о каменные плиты двора внизу.
Покончив с каминами, я давал Мэг ее травяной чай и до завтрака, гораздо более сытного, чем в Чипендене, зубрил латинские глаголы. Потом почти весь день шли уроки, но ближе к вечеру мы с Ведьмаком обычно совершали короткую прогулку, минут двадцать, до конца расселины. Несмотря на тяжелую возню с каминами, в целом я уставал меньше, чем в Чипендене, но со временем мной начало овладевать беспокойство. С каждым днем воздух становился все холоднее, и, по словам Ведьмака, совсем скоро должен был выпасть первый снег.
Как-то утром Ведьмак заявил, что отправляется в Адлингтон повидаться с братом Эндрю. Я попросил взять меня с собой, но он отказался:
– Нет, парень, кто-то непременно должен приглядывать за Мэг. Кроме того, мне нужно поговорить с Эндрю. Это дела семейные, касающиеся только нас. И еще я должен рассказать ему, что произошло.
Я решил, что хозяин имеет в виду события в Пристауне, когда по приказу квизитора его чуть не сожгли на костре. После того как мы вернулись в Чипенден, Ведьмак послал в Адлингтон письмо, где кратко сообщил, что он в безопасности. Наверное, теперь он решил рассказать брату все в подробностях.
Его отказ огорчил меня – ужасно хотелось узнать, как там Алиса, – но поделать я ничего не мог. Мэг действительно нуждалась в присмотре, несмотря на травяной чай. Ведьмак очень волновался, как бы она не вздумала уйти из дома и начать слоняться по окрестностям, поэтому я должен был следить, чтобы обе двери были заперты. Учитывая все эти предосторожности, предположить, что сделает Мэг, было просто невозможно.
Во второй половине дня я сидел в кабинете Ведьмака и записывал очередное задание в записную книжку. Примерно раз в четверть часа я ходил проверить, как там Мэг. Как правило, она дремала у огня – если не готовила ужин. Однако, заглянув на кухню в очередной раз, я ее там не обнаружил.
Прежде всего я кинулся проверять двери, просто на всякий случай, но обе оказались заперты. Заглянул в зал, взбежал по лестнице, рассчитывая, что она в своей спальне. Постучал и, не получив ответа, открыл дверь. Комната была пуста.
Чем выше я поднимался, тем больше меня терзали дурные предчувствия. Убедившись, что и на чердаке ее нет, я едва не потерял голову от страха. Но потом взял себя в руки, сделал глубокий вдох и велел себе: «Думай! Где она еще может быть?»
Оставалось лишь одно такое место – лестница, ведущая в подвал. Хотя как-то не верилось. По словам Ведьмака, от одной мысли об этой лестнице Мэг начинала нервничать. Я бросился в его кабинет, встал на стул и зашарил рукой поверху книжной полки. Мэг никак не могла взять ключ без того, чтобы я этого не заметил, но мне хотелось лишний раз убедиться. Ключ лежал на месте. Облегченно вздохнув, я зажег свечу и начал быстро спускаться по лестнице.