Миллз взобрался на гуена, и маленькая кавалькада двинулась в путь. Ее продвижение по местности было обозначено голубыми огнями фроннианских факелов. Всадники приближались к лагерю роялистов ниже по реке.
После отъезда Йорка Хансу не тратил времени. Приказы негромко передавались от одного к другому, и вскоре все солдаты пришли в движение. Палатки остались стоять, но остальное снаряжение рассортировали, оставив каждому солдату лишь одну смену белья, одеяло и одежду на случай холода. Раздали продовольствие и аптечки, затем по очереди отряды стали располагаться на недолгий сон. Когда Кана проснулся рано утром, лагерь как будто был разграблен, всюду валялись солдатские мешки, их менее ценное содержимое было беспорядочно разбросано. По-видимому, Хансу ожидал осложнений.
При свете солнца земляне смогли разглядеть палатки роялистов на речном берегу к востоку, а также штандарты отрядов, следовавших за ними по предгорьям. Лампы выключили, но снимать не стали. И если орде придется уходить налегке, их тоже придется оставить.
Хансу расставил вдоль реки людей. Заняв восточный пост, Кана заметил, что эти люди бросали в реку кусочки дерева, изучая течение. После часа исследований они отправились с докладом. Но Кана знал, что пытаться преодолеть здесь реку, особенно если это делать под огнем, равно самоубийству.
До этого не должно дойти. Ллоры просили о переговорах. Йорк вернется, и орда направится в Тарк. Если ллоры соблюдают правила войны, так оно и будет. Если…
По горным дорогам разъезжали ллоры. У всех были значки роялистов, но не один Кана подозревал, что большинство из них три дня назад участвовали в конфликте на противоположной стороне. Они были вооружены, но оружие находилось в чехлах и ножнах. Медленно проезжая мимо лагеря, они что-то выкрикивали. Ни один солдат не находил в их выкриках дружелюбия.
– Этот волосатолицый в голубом шарфе… – Мик присел рядом с Кана на передовом посту. – Я мог бы заставить его уважать землян…
Ллор с голубым шарфом жестикулировал, и жесты его были бы приняты за оскорбление на любой планете. Его сопровождала компания друзей. Своими одобрительными выкриками они побуждали его изощряться еще больше. Мик со вздохом рассматривал этого шутника, сожалея, что не может выстрелить.
– Разве сейчас твое время? – спросил Кана.
– Приказ Хансу удвоить посты Пахнет отвратительно, и не только от волосатых. Йорк ушел уже десять часов назад. Для переговоров столько времени не требуется. Ты принес с собой свой багаж?
– Конечно, – Кана пнул сверток у ноги. – Но Хансу не станет выступать, пока не получит приказ Йорка.
– Я так не думаю. Погоди! Что это?
Солнце Фронна, бледное и слабое в сравнении с Солнцем, согревающим Землю, но все же оно дает достаточно света. За кривляющимися ллорами, с края небольшого леса на берегу реки, его бледные лучи отразились от какой-то яркой поверхности. Вспышки долетали до землян через правильные интервалы:
SOS, SOS…
Три буквы их языка! Крик о помощи, настолько древний, что его происхождение терялось в тумане земного прошлого, сигнал, который мог послать только землянин. Кана положил ружье.
– Займи мое место! – и он пополз, прежде чем Мик смог остановить его. Долгие часы дежурства на этом посту не прошли напрасно. Существовала возможность, правда нелегкая, подобраться к рощице незаметно для разъезжавших ллоров.
Кана свесился с крутого берега, нащупывая опору носками сапог. С трудом он смог сползти. У основания утеса рядом с бегущей водой лежала узкая, шириной в фут, полоска песка и гравия. Прижимаясь спиной к стене утеса, закрытой от наблюдения сверху, – разве что кому-нибудь придет в голову наклониться, – Кана продвигался вдоль потока.
Раз или два его ноги погружались в кипящую воду, и он цеплялся пальцами в поисках опоры. Хуже всего была потеря чувства расстояния. Каждые несколько футов он останавливался и смотрел вверх, ожидая увидеть ветви деревьев.
Ему показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем нависшая над берегом зеленая листва позволила повернуться ему лицом к утесу. В пределах досягаемости находились корни, и Кана начал подъем. Глиняная пыль покрывала лицо. Держась одной рукой, другой он протирал глаза. Ногти у него были сорваны, мундир покрылся пылью и грязью, но он, наконец, добрался до колючего кустарника.
– Земля? – негромко произнес он. Услышав ответ, он быстро пополз вперед такой стон могло вызвать только настоящее страдание.
Продвижение вперед привело его на западный край рощи. Под упавшим деревом, закрытый от ллорских всадников лишь тонким покровом листвы, лежал человек.
Увидев страшные ожоги, покрывавшие тело человека, Кана едва решился дотронуться до него. Раны от бластера! Кана знал, что прикосновение принесет раненому мучительную боль. Почерневшее, обгоревшее тело дрогнуло, раздался стон. Сжав губы, Кана притронулся второй раз, преодолевая слабое сопротивление раненого. Наконец, ему удалось повернуть его лицом к свету. Бластер не затронул лицо, и, хотя оно было искажено, Кана узнал раненого.
– Дик! Что…, что они сделали?
6. Если вера нарушена…
Темные глаза, затуманенные болью, остановились на Кане, словно Дик Миллз, притягиваемый всеподчиняющим чувством долга, возвращался из бесконечного удаления.
– Все мертвы… Харт Дейвис…, скажи Хансу… Харт Дейвис… Кана кивнул:
– Я должен сказать Хансу, что виноват Харт Дейвис? Темные глаза согласно прикрылись ресницами: да, так…
– Не…, не один… Галактический агент, скрытый…, сжег нас, – остатки былой силы вернулись в голос Дика. – Пытался…, пытался добиться…, чтобы Йорк присоединился к изменникам. Когда Йорк отказался, сжег нас сзади. Все мертвы…, меня тоже сочли мертвым. Агент подошел…, посмотрел. Я видел его ясно…, агент…, скажи Хансу: за Дейвисом стоит ЦК. Полз…, полз…, часы и часы полз, у них только бластеры…, тяжелого оружия нет. Скажи Хансу…, бластеры…
– С ними галактический агент, и у них оружие ЦК, – повторил Кана с холодным ожесточением.
Несколько мгновений Миллз лежал неподвижно, собираясь с силами.
– Скажи Хансу…, за всем этим ЦК…, нас уничтожат, если смогу… Не должны застигнуть вас здесь. Назад к кораблям…, доложить командованию…, доложить… – одна из обгоревших рук вцепилась в рукав Кана. Тот торопливо пообещал:
– Я ему скажу. Дик.
– Сзади…, ни одного шанса… Харт Дейвис… – шепот Миллза затих. Затем он произнес ясно и отчетливо:
– Окажи Милосердие, товарищ!
Кана с трудом глотнул, во рту у него сразу пересохло. На мгновение он снова оказался в церкви на Земле, за полгалактики от Фронна. Его обучили ритуалу, он знал, что должен сделать. Но, вопреки всем инструкциям, он не верил, что ему придется когда-нибудь оказывать Последнее Милосердие.
Полные боли глаза Дика настойчиво смотрели на него. Выполнив свой долг, Миллз ждал, когда его отпустят из мира боли.
Кана знал, что означают эти раны. Даже медики на Секундусе ничего бы не смогли сделать для него. Да и переправить его туда невозможно. Медленно, стараясь не причинять Дику лишней боли, он опустил его на землю и достал свой нож, который все солдаты носят на груди. Это был нож Милосердия, с ним не расстаются ни наяву, ни во сне, его носят с собой всю жизнь и применяют только для одной цели.
Кана прижал крестообразную рукоятку к губам Миллза и произнес соответствующие слова. Собственный голос казался ему незнакомым. Искаженные болью губы Миллза пытались вторить ему.
– …и вот я посылаю тебя домой, брат по оружию, -закончил Кана и не мог тянуть дальше. Нож опустился точно в то место, куда указывала инструкция. Кана был один. Он сунул окровавленное оружие в ножны. Очистить его можно было только в земной почве. Оставалось еще одно: тело Дика Миллза нельзя оставлять ллорам, а нести его с собой в лагерь у Кана не было сил. Кана снял с пояса патрон. Осторожно сорвал с него крышку и положил патрон на тело. Потом бросился к утесу. Он еще не успел спуститься, как раздался взрыв, и когда земля улеглась, найти Дика Миллза было невозможно.
Обратный путь Кана проделал как можно быстрее, стараясь не думать ни о чем, кроме сообщения Дика Миллза. После смерти Йорка и остальных мастеров-мечников ордой командовал Триг Хансу.
В районе его поста с утеса свешивалась веревка. С ее помощью Кана поднялся в лагерь. Наверху его ждал не только Мик, но и сам Хансу. Ниже по реке поднимался столб черного дыма, и на опушке леса собирались ллоры. Кана сжато доложил.
– Йорк и остальные предательски сожжены после того, как отказались присоединиться к ним. Агент ЦК тайно следил за ходом переговоров. Мехами командует Харт Дейвис. Дик был смертельно ранен, но уполз…, до леса. Он сказал, что видел бластеры ЦК, но тяжелого оружия нет… Он считает, что они постараются уничтожить нас.
Выражение лица Хансу не изменилось при упоминании о командире изменников-мехов и об агенте. Не успел Кана закончить, как Хансу уже отдавал приказы стоявшим поблизости ветеранам.
– Дольф, примешь командование первым отрядом; Хорват – вторым. Приготовиться к маршу. И пришлите сюда Богата. Хансу задал Кане лишь один вопрос тихим голосом:
– Миллз?
У Кана не нашлось слов для ответа. Он обнажил окровавленный нож Милосердия. А позади послышалось тяжелое дыхание Мика. Но Хансу ничего не сказал. И ничего больше не спрашивал.
Мик помог Кану надеть ружье, взял его мешок и отвел товарища в лагерь. Имущество, оставленное прошлой ночью, теперь под руководством Богата складывалось в баррикаду от одной линии ламп до другой. Все солдаты, кроме тех, что были заняты на постройке этой стены, выстраивались в линию лицом к горам.
– Готово, сэр! – доложил Богат Хансу.
Пятеро землян через равные промежутки выстроились у брошенных вещей, каждый держал в руках взрывной патрон. Хансу спросил:
– Готовы с этими животными? Взвод, гнавший вьючных животных в дальний угол лагеря, доложил о готовности.
– Солдаты! – Хансу повернулся лицом к отрядам. – Все вы знаете, что случилось. И если вера нарушена, конец и связывающему нас контракту. Йорк и остальные убиты, сожжены из бластера. Миллз прожил лишь столько, чтобы предупредить нас. Вы знаете, что не превосходящая сила оружия и не численность выигрывает войны. Та сторона, у которой есть воля к победе, имеет преимущество. Нам придется пересечь враждебную плане-, ту. Любой туземец может оказаться враждебен нам. Но если мы не сумеем достичь Тарка, шансы очень невелики. Помните это: ставка – наши жизни. Но солдат, думающий только о сохранении жизни, обычно погибает в первой же схватке. Смерть – наш общий удел, ни один человек не избежит его. Но если мы погибнем в традициях орд – это будет прекрасный конец для всех нас. Они считают, что поймали нас, что мы не можем вырваться из клетки гор, реки и войск. Но мы покажем им, как опасно недооценивать мечников. Огонь прикроет наш отход. Мы двинемся на запад, в горы. До смерти Скоры туземцы говорили нам, что гор следует опасаться, что местные жители здесь никогда не подчинялись гатанусам и очень опасны. В таком случае мы можем найти союзников. По крайней мере, мы уходим в правильном направлении. Каждый, кто хочет выжить, должен стремиться к победе. Выигравший – убивает, проигравший бывает убит.
Орда встретила последнее утверждение одобрительным гулом, и Хансу дал сигнал солдатам у баррикады. Испуганные гуены понеслись к ллорам, неторопливо прогуливающимся по окраинам лагеря. Фроннианские воины были вынуждены разбежаться перед взбешенными животными, стараясь в то же время направлять их в сторону от своего лагеря. Но гуены с их дьявольским характером, где только могли, нападали на животных со всадниками Орда в порядке «продвижения по враждебной территории» двинулась в путь. Столбы огня взметнулись вдоль стены оставленных припасов, и дым скрыл отступление землян. Огонь некоторое время будет держать ллоров на расстоянии.
Маршрут землян пролегал вдоль реки, где было много укрытий. Спустя полмили река ушла глубже, выступы черно-белых скал стали попадаться чаще. Кана по очереди с другими тащил небольшую телегу, на которой лежали самые необходимые припасы. У них было две таких тележки, и от их содержимого, возможно, зависела жизнь всех солдат в недалеком будущем. Уже наступили сумерки, когда Кана со вздохом облегчения отошел от телеги и, растирая уставшие руки, занял свое место в линии. До сих пор Хансу не отдавал приказа на разбивку лагеря. Они поели на ходу и запили водой из фляжек. Никаких признаков преследования не было. Но, по-видимому, Хансу считал, что, чем больше миль их отделит от прежнего лагеря, тем лучше. Их вторично остановила река. Ее глубокое ущелье пересекало тропу. Теперь нужно было пересечь реку, либо повернуть назад. В последнем свете дня они разбили лагерь. Хансу вызвал к себе Кана.
– Вы спускались к самой воде, сильно ли течение?
– Очень, сэр. И я думаю, река очень глубокая. А здесь она даже глубже.
– Гм… – Хансу опустился на колени и свесился над обрывом. Достав карманный фонарик, он начал спускать его вниз на веревке. В кружке света показалась поверхность утеса.
Река пробила это ущелье. Должно быть, раньше она была шире и мощнее: утес представлял собой несколько уступов – гигантскую лестницу, обозначавшую ступенями опускание уровня реки. Не очень широкие и далеко стоящие друг от друга, это были все же уступы, и они давали возможность добраться до поверхности воды. Из нее торчали зловещие острые камни, вокруг которых клубилась пена. Оползни оставили свои следы – слишком тяжелые камни, которые не могла унести река. Пытаться плыть здесь значило разбиться насмерть. И свет был слишком слаб, чтобы показать, что ждет на противоположном берегу. Хансу, сворачивая веревку, поднял фонарик.
– Придется ждать рассвета. Галактический агент – вы уверены, что Миллз так сказал?
Кана смог лишь повторить то, что говорил раньше, а потом добавил.
– Ллоры уверены, сэр, чуть-чуть слишком уверены. Они, должно быть, чувствуют мощную поддержку.
Хансу издал звук, в котором было мало общего со смехом.
– О да, у нас есть репутация. Значит, у них есть советчики, для которых наша репутация звучит забавно. Ллоры – воинственный народ, и, когда преимущество на их стороне, они поступают как угодно. Скора перебил своих врагов даже под знаком перемирия. Может, таков фроннианский обычай. Однако… – и губы Хансу разошлись, обнажая львиный оскал, – им не стоит строить слишком радужные планы на будущее, даже действуя по советам ЦК. Что вы знаете о косах? – мгновение спустя спросил он, оторвав Кана от мрачных мыслей.
– Это местные жители гор. В катушке о них было очень мало. У меня создалось впечатление, что они не той расы, что ллоры и что они смертельные враги жителей равнин.
– Они пигмеи. По крайней мере, ллоры считают их пигмеями. И, действительно, смертельные враги по отношению ко всем, кто вторгается на их территорию. Используют отравленные стрелы и ловушки. Но я не знаю, вступаем ли мы сейчас на их территорию. Во всяком случае, у нас нет выбора, нужно идти вперед. Нам предстоит работа, Карр.
– Есть, сэр.
– Отныне вы назначаетесь офицером по контактам. Подумайте, что нужно собрать в «тюк первого контакта», и соберите его сейчас же. Утром все должно быть готово к использованию. Богат!
Темным пятном на ночном фоне появился ветеран.
– Завтра пойдете в разведку. В вашем отряде пойдет Карр – специалист по контактам.
– Да, сэр. – Ни малейшего намека, что Запан Богат когда-нибудь раньше видел Kappa. – Сколько человек?
– Не больше десяти. Широкая разведка на вражеской территории. Разведайте все пути. Потом будете проводниками.
– Есть, сэр.
Лагерь освещался лишь вспышками карманных фонариков, но и этого слабого света Кану хватало, чтобы добраться до своего места рядом с Миком и Реем. Он свернулся в клубок, завернувшись в единственное одеяло, и постарался думать свободно и связно. Как специалист по контактам и участник передового разведотряда, он должен иметь с собой торговый набор: торговля, обычно, наиболее легкий способ достижения контакта с неизвестным племенем. Но он так мало знает о косах-пигмеях, постоянных врагах ллоров, использующих отравленные стрелы и ловушки, чтобы сохранить неприкосновенной свою территорию в горах. Наиболее обычные предложения – пища, украшения… Следовало подумать об этом раньше, до уничтожения лишнего багажа. Впрочем солдаты по его требованию снимут с себя последнее, если они повинуются приказам.