Пространство вездехода постепенно превращалось в темную пещеру, в которой монотонно гудя раскачивался невидимый метроном: так — на вездеход и дорогу опустились сумерки; так — Колотун сменил у руля Караско; так — короткий сон, полный кошмаров про отрубленные руки; так — бледный рассвет; так — Колотуна сменил Караско; так…
Движение невидимого маятника гипнотизировало Ноя, каждым взмахом погружая его все глубже в пустую тишину, где не было ни боли, ни страха, ни волнений, только размеренное «так… так… так…» часов смерти. Иногда сознание Ноя ненадолго прояснялось, и он видел Танка, меняющего ему повязку, Колотуна, который тормошил его, приговаривая: «Не надо, не надо».
А потом он уже не видел ничего.
Глава 11. Заговор
Ной открыл глаза и увидел белый потолок. Прямо над кроватью, где он лежал, по потолку змеилась трещина. Ближе к окну она раздваивалась; один рукав упирался в обшарпанную раму, а другой исчезал у самой стены. Вторая кровать, справа от Ноя, пустовала. Он не помнил, как оказался здесь, и чем закончилась поездка для остальных.
Лампа на потолке не горела. Через окно в палату стекал хмурый свет дня.
Ной осторожно приподнялся на локтях. Плечо, по-прежнему болело, но уже не так сильно. Рану закрывала чистая повязка. Возле кровати стояла тумбочка, а на ней — чашка с водой. Одежды нигде видно не было. Ной напился и снова опустился на подушки. В голове немного шумело. Шевелиться не хотелось. И не хотелось ни о чем думать, хотелось просто лежать и наслаждаться покоем, чувствуя себя в полной безопасности.
Ной закрыл глаза.
Его разбудил скрип двери. На пороге стоял Караско в белом халате поверх полевого комбинезона. В руках он держал поднос с едой.
— Ну, здравствуй, Ной, — сказал он.
— Здравствуйте.
— Хочу тебя порадовать: твоя рана не опасна. Полежишь еще денек и можно домой.
Он прикрыл за собой дверь, прошел к кровати и пристроил поднос на тумбочке.
— Давай-ка сядем. Тебе нужно поесть.
Он помог Ною подняться и подложил ему под спину подушку.
— Да я сам могу…
— Знаю, что можешь. Вот выйдешь и будешь сам. А сейчас давай — налегай.
Ной взял ложку, зачерпнул из миски горячую безвкусную кашу и отправил в рот. В животе заурчало.
— Что с Ушки? — спросил он.
— Жив, — ответил Караско. — Пока это все, что я знаю. Им занимаются врачи.
Ной кивнул и снова зачерпнул из миски.
— Давно мы вернулись?
— Вчера вечером. Часов около десяти. А сейчас у нас половина первого.
Ной снова кивнул и некоторое время ел молча. Караско тоже молчал, глядя на него внимательно и, как Ною показалось, печально. Когда Ной закончил с кашей и взялся за макку, Караско сказал:
— Никто не думал, что будет так. В Поиске бывало всякое, но такого не случалось уже много лет. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, но дальше, думаю, будет только хуже. Знаешь, Ной, ты хороший парень. Ты не трус, у тебя есть голова на плечах. Я говорил тебе это с самого начала, и теперь снова повторяю — тебе не место в Поиске. Особенно сейчас. Пропадешь ни за грош. Не сегодня, так завтра. Я не хочу для тебя такой судьбы. По-человечески, не хочу.
— А какой судьбы хотите? — спросил Ной, глядя ему в глаза. — Жить в этом монастыре и ждать, пока смерть сама меня нащупает?
Караско усмехнулся.
— Умеешь ты говорить. Ты сам-то чего хочешь? Что думаешь делать теперь?
— Не знаю. Теперь не знаю.
— Тогда послушай, что я тебе скажу. Времени у нас немного, поэтому слушай внимательно и не вставай в позу, не подумав. Город обречен. Об этом говорил еще твой отец много лет назад. Только тогда он считал, что у нас есть лет двадцать-тридцать. Но теперь, особенно после того, что мы увидели, я думаю, что времени осталось гораздо меньше — два года, может быть, три. Тараканы появятся здесь, и ничего нельзя будет сделать. Ты видел, как это происходит.
Караско немного помолчал, давая Ною переварить услышанное.
— Это знаю я. Это знает Совет. Но Совет молчит, потому что у Совета есть план эвакуации. Информация не официальная, но, поверь мне, это правда. Естественно этот план не распространяется на нас с тобой. И меня лично такой расклад не устраивает. Тебя, думаю, тоже?
— В это трудно поверить, — сказал Ной. — Зачем вы мне это говорите?
— Уж поверь. А говорю я это тебе по двум причинам. Во-первых, ты сын Петра. Человека, которого я знал и уважал. Человека, с которым, как я подозреваю, обошлись не совсем по-человечески. Во-вторых, твой отец знал нечто очень важное, нечто такое, что очень нужно знать нам, и что можешь узнать ты.
— И что же это?
— Ты когда-нибудь слышал о Большом Городе?
Ной покачал головой.
— Нет.
— Где-то в Пустой Земле существует Большой Город. Что это за город и где именно он находится, никто, кроме людей из Совета, не знает. Мы перерыли Архив, подняли все документы, до которых удалось дотянуться, но ничего не нашли. Петр тоже упоминал его, но, к сожалению, не успел рассказать ничего конкретного. Мы хотим отправиться туда Ной. Мы хотим уйти туда, пока еще не поздно. Пока нас не лишили этой возможности и не бросили здесь одних.
— Вы рассчитываете, что я смогу узнать, где он?
— Да. По крайней мере, у тебя есть неплохой шанс.
— Интересно, как?
— Твой отец был знаком с Декером, он работал с ним бок о бок много лет. А Декер — начальник Лаборатории. Кроме того, он член Совета. Если ты попросишь, он наверняка возьмет тебя к себе. Попав в Лабораторию, ты сможешь получить доступ к ее архивам. В них, кстати, должна быть информация о твоем отце и обстоятельствах его исчезновения. Ну и о Большом Городе тоже.
— Вы думаете, я смогу до нее добраться?
— В этом мы тебе поможем. Главное сейчас — устроится в Лабораторию. Причем, это нужно сделать так, чтобы Декер не заподозрил чужого вмешательства. Сейчас как раз хороший момент: экспедиция едва не погибла, ты ранен, вполне естественно, что ты хочешь уйти из Поиска.
Караско накрыл ладонью руку Ноя.
— Я понимаю, как неожиданно и странно для тебя все, что я говорю. Но это правда. Ситуация такова, что надо действовать очень быстро. Судьба, видишь как — сама нас свела. Теперь нам нужно держаться вместе.
Ной задумался. «Неужели все так? Эвакуация, Совет и грандиозное предательство, которое он готовит? Неужели такое может быть? Неужели они способны бросить Город в такое время?». Ной представил себе младшего Декера, несущегося на машине по узкой горловине Дороги. Ему было плевать, есть впереди люди или нет. Ему вообще на все и всех было плевать. А яблоко от яблони падает недалеко.
Возможно. То, что он услышал — возможно. Самому не вообразить, но поверить… Поверить можно.
В таком случае судьба и впрямь свела его с Караско более чем удачно. И особенно удачно выглядела на этом фоне экспедиция. Где-то, в глубине души Ноя, слова Караско встречали протест. Но, задавая себе вопрос «почему?», Ной не мог на него ответить. Караско выглядел честным, выкладывая свои карты. Правда, никто не мог сказать, какую часть из них он скрывает.
— Вы все время говорите «мы». Мы отправимся, мы поможем. Кто «мы»?
— В свое время ты узнаешь. Пока мне приходится быть осмотрительным. Не обижайся. Ты должен доверять мне. Ради себя и тех, кого ты сможешь спасти.
Последние слова и подвели итог сомнениям.
— Хорошо. Я попробую устроиться в Лабораторию, — сказал Ной.
— Вот и отлично. В таком случае, не буду тебя больше утомлять. Отдыхай, набирайся сил. У нас впереди большая работа. Вот тебе адрес. Здесь ты сможешь найти меня по вечерам. Приходи.
Караско встал и подошел к двери.
— Да, к тебе тут еще посетитель. Сидит с самого утра. Сделай мужественный вид. Не расстраивай ее.
Мамочка вошла в палату и остановилась на пороге, комкая в руках полы халата. Она смотрела на Ноя, и в глазах у нее блестели слезы. Ной уже открыл рот, чтобы поздороваться, когда она вдруг расплакалась, подбежала к нему и обняла, задев больное плечо. Ной вздрогнул.
— Извини, извини! — быстро заговорила Мамочка. — Я сделала тебе больно. Извини!
— Ничего, — смущенно ответил Ной. — Уже почти не болит.
Она отстранилась, села на край кровати, как сидел до нее Караско, и взяла Ноя за руку.
— Я всю ночь ждала, как только вы приехали. Просила пустить, но они говорили, что нельзя. Только, когда Караско пришел, они разрешили. Он ночь с Ушки просидел. Бедные вы мои, как вам досталось!
— Ты не знаешь, как Ушки?
Она покачала головой.
— Нет. Они ничего не говорят. Говорят, нужно ждать. На него напал таракан? Да?
— На меня напал. Ушки меня закрыл. Он даже не думал, некогда было думать, он просто встал между нами и…
Ной умолк. Мамочка кивнула, вытирая слезы.
— Не плач. Он обязательно выкарабкается. Я уверен.
— Да. Да, знаю. Просто… Просто я очень рада, что вы вернулись. Что вы здесь.
— А как Танк и Колотун?
— Не знаю, где они сейчас. Но с ними все хорошо. Я видела их ночью.
Ной сжал ее руку. Мамочка подалась вперед, облокотилась на спинку кровати и прижалась к нему. Ной обнял ее и затих, молча наслаждаясь ее теплом.
— Ненавижу все это, — тихо сказала Мамочка. — Кровь, грязь — все эти ужасы. Я не могу больше! Просто не могу.
— Я ухожу из Поиска, — сказал Ной.
Мамочка подняла заплаканное лицо и посмотрела ему в глаза.
— Куда?
— Наверное, в Лабораторию.
— Ной, возьми меня с собой. Я согласна на любую работу. Какую угодно. На все!
— Возьму. Устроюсь и возьму.
— Спасибо, — прошептала она и опустила голову ему на плечо.
После ухода Мамочки Ной довольно долго оставался в одиночестве. Заходила сестра поменять повязку и дать лекарство. Около четырех в палате появилась его мать.
— Ной, Господи, сынок! Что они с тобой сделали?
Она бросилась к кровати и принялась осматривать сына, трогая его руки, голову, грудь.
— Мама! Мам, не надо. Со мной все хорошо. Меня только чуть-чуть задело. Только царапина.
— Царапина! Господи, Ной — да в тебя же стреляли! Стреляли! Ноги твоей больше не будет в этом Поиске поганом! Я их… Тебя же могли убить!
— Мам, успокойся. Никто не виноват. Никто не знал.
— Не знал! Как они могли не знать? Взяли мальчика! Куда взяли? Ты должен немедленно уйти, и не надо ничего говорить! Как только выйдешь из больницы. Сразу!
— Я уйду, мам. Я уже решил.
— Правда? Ной!
Она села на кровать и, наконец, заплакала. Глядя на ее плачущую, Ной заметил, что она словно еще постарела. Как-то вся ссохла, стала меньше. Он смотрел на руки, сжимающие платок. Морщинистые, тонкие, в маленьких темных пятнышках. «Я ее люблю, — подумал он. — Я ее очень люблю».
— Мама, теперь все будет хорошо! Я пойду в Лабораторию. Как ты хотела.
— Жаль, что ты не сделал этого раньше. Жаль, что нужно было вот это все, чтобы ты понял.
— Прости. Ты давно узнала, что я здесь?
— Пару часов назад. За мной приехал какой-то человек. Из тех. На машине. Он привез меня сюда.
Ной подумал, что Караско не очень-то торопился сообщить ей о сыне. Наверное, хотел поговорить первым. Не красиво это, очень не красиво. Но, если подумать… Он позволил Ною ответить матери так, как она того хотела. Не будь разговора с Караско, не было бы той простоты, с которой он отрекся от Поиска.
«Кто, интересно, ее привез? Колотун?»
— Мам, как выглядел тот человек?
— Молодой, высокий. Черноволосый.
— Он имя свое назвал?
— Нет. Сказал, что из Поиска, и что ты в больнице. После этого я уже ни о чем думать не могла.
— Он привезет тебя обратно?
— Не знаю. Я не спрашивала. Но это не важно, Ной. Я больше ничего от них не хочу!
— Все-таки, тебе лучше с ним договориться. Не стоит идти одной пешком. Какая сейчас погода?
Мать просидела у него до ужина. Когда она ушла, Ной почувствовал усталость и покой. Он видел перед собой цель: спасти тех, кого любит. Настоящая, хорошая — правильная цель. Он будет действовать. Но это начнется не сегодня. Завтра. Когда его выпишут из больницы. А сейчас можно закрыть глаза.
Ной вышел из больницы, держа в руках пустой пакет, в котором мать передала ему утром теплые вещи. Мать уже ждала его возле входа, в своем длинном неуклюжем тулупе похожая на медведицу. Рядом с ней стояла, кутаясь в теплую шубу, Лайла.
Лайла. Имя из прошлого. Почти забытого. Бесконечно далекого мира спокойствия и тишины.
Он спустился по ступеням и подошел к ним.
— Лайла отвезет нас домой! — заговорила мать. — Она не хотела оставаться в машине, а здесь так холодно! Ты не мерзнешь?
— Нет, мама.
— Храни тебя Бог, Ной! — сказала Лайла. — Я так рада тебя видеть живым и здоровым!
Она не бросилась ему на шею и не заплакала. Она улыбалась. Эта улыбка согрела Ноя лучше теплого пальто. Он улыбнулся в ответ.
— Храни тебя Бог, Лайла! Я ужасно рад тебя видеть! Честное слово, я не ожидал!
— Будь с тем, кто тебе дорог, — ответила Лайла. — Так написано в одной хорошей книге. И я с этим полностью согласна.
— Я тоже.
Ной взял их под руки, мать и Лайлу, и они пошли к машине, скользя на льду мостовой.
Из окна первого этажа на них смотрел Караско. Смотрел и медленно водил пальцами по щетинистому подбородку. Он не отвернулся, пока они ни сели в машину, и та ни скрылась за поворотом. Тогда он покачал головой, выбил по стеклу быструю дробь и исчез в полутьме комнаты.
В честь возвращение Ноя и его решения покинуть Поиск, мать приготовила праздничный ужин. Ной смотрел на изобилие стола, на хлеб и мясо, свежие овощи, конфеты и вино и не верил глазам. Перед ним стояли почти все скудные накопления, сделанные матерью за несколько лет нищеты. Мать сжигала мосты и хотела, чтобы Ной это видел. Чтобы понимал — нет уже пути назад.
Дом был убран с маниакальной тщательностью, призванной затмить убогую ветхость обстановки. Он уже не производил на Ноя того гнетущего впечатления, как это бывало раньше. Он словно ожил, вместе со своей хозяйкой, скинул паутину отчаяния и ждал перемен.
Они устроились за столом, и мать с Лайлой принялись ухаживать за Ноем. «Они здорово сошлись, — думал он, глядя на них. — И когда успели?». Лайла знала, где лежит посуда. Использовала именно те полотенца, которые нужно. Она следовала заведенному порядку безошибочно и легко, как будто всю жизнь прожила здесь. Она помогала матери Ноя, ничуть не смущаясь и не рисуясь. Не смотря на прислугу у своих родителей, Лайла не казалась беспомощной в роли женщины в доме.
Руфь правильно воспитала свою дочь.
— Я говорила с Адамом, — сказала мать, когда они, усевшись за столом, приступили к еде. Ее голос показался Ною напряженным, она все еще опасалась протеста со стороны сына. — Он будет ждать тебя. Послезавтра. У себя.
— В Лаборатории?
— Да. Он сказал, что сделает тебе пропуск. А еще сказал, что не понимает, почему ты не пришел раньше. Его удивило твое решение начинать с Поиска. И я уверена, — мать наклонилась вперед и понизила голос, — это решение его расстроило.
Ной не стал комментировать ее замечание.
— Мне все равно нужно будет сходить в Поиск. Забрать документы. Там мой аттестат и письма из школы. Декеру они понадобятся.
— Никуда тебе не надо. Все твои документы уже у меня.
— Откуда?
— Их передал тот человек, который отвозил меня в больницу.
— Вот как?
«Значит, Караско все решил заранее. Еще до разговора со мной. А, может быть, и еще раньше. Он был уверен в том, что я поступлю, как надо». Эта мысль не понравилась Ною. Возникло неприятное ощущение, будто им управляют, как куклой, дергая за веревочки. Правда, окончательное решение он принял сам, и оно действительно казалось ему правильным. Оставалось утешаться этим.
— Я думаю, что тебе нужно отдохнуть, — продолжала мать. — Адам не будет против. После того, что ты перенес, это просто необходимо. Адам сочувствует тебе. Не знаю, почему он тебе не нравится, но он хороший человек. В память об отце он многое готов для тебя сделать.