Джордж Локхард
Пролог
Тишина, бывает, способна поведать о большем, нежели сотни и тысячи звуков. Я упивался тишиной. Она ласкала меня, нежно и уверенно шептала – ты ещё жив. Никогда не думал, как приятен может быть синий цвет и глубокая, оглушаюшая, всеобъемлющая, неповторимая тишина.
Чувство времени пока не вернулось. Я видел, как где-то в высоте, заслоняя небо, проносятся странные существа, смутно ощущал их прикосновения. Это продолжалось долго, или мгновения, мне было всё равно. Я упивался тишиной.
Потом, очень медленно, тишина стала отступать. Вначале появился ритмичный стук: где-то билось моё сердце. Я долго, или мгновение, слушал его удары. Откуда-то я точно знал, что сердце однажды останавливалось, но ему не дали застыть навеки. Хорошо это, или плохо, мне было безразлично.
Когда сквозь оглушительно тихий гром стали пробиваться первые звуки, я уже понимал, что нахожусь в лесу. Как я сюда попал? Память ускользающим клубком металась в черепе. Впервые, с тех пор как я очнулся посреди синей тишины, вернулась боль.
Я не мог вспомнить. Даже имя. Завеса боли надёжно отделила меня-сейчас от меня-прошлого, боль мешала мечтать. Мечты несли боль. Как долго я здесь? Где – здесь? Кто я?
Чувство времени постепенно оживало. Мечущиеся существа замедлились, обрели знакомый, родной облик. Одно из них – почему-то я твёрдо знал, это она – появлялось особенно часто. Скоро я научился отличать её голос от других. Слова, если то были слова, пока оставались непонятны.
В сознании медленно, слишком медленно, вращались жалкие тени воспоминаний. Мерцающий свет у глаз... Кажется, меня пытаются вернуть к жизни. Она стоит рядом, я чувствую прикосновение. С трудом понимаю выражение её лица. Тревога? Жалость... Сострадание. Я уже мог двигать головой, и попытался кивнуть, желая хоть немного успокоить свою хранительницу. Вот оно. Я вспомнил. Хранительницы, они следят за здоровьем, спасают жизни. Значит, я дома. Как приятно звучит это слово.
Она что-то сказала, я не понял. Наверно, пострадал слишком сильно. Знаний о других языках в памяти не было, но голос хранительницы пробудил во мне странное, незнакомое чувство. Откуда-то пришла уверенность, что я уже слышал этот язык. Где – пока оставалось неясным, но уверенность крепла с каждым мгновением. И следующие слова я распознал без колебаний:
– ...мало времени. Пожалуста, очнись, я не знаю дороги! Ты слышишь меня? Если да, закрой глаза...
В голосе чувствовались тревога и сострадание. Приложив значительное усилие, от которого в голове взорвался чёрный шар боли, я заставил свои губы чуть изогнуться в улыбке.
– Мне... – хотел сказать, что мне уже легче, но это оказалось выше моих сил. Голос сорвался, в горле словно вспыхнул костёр. Хранительница поспешно коснулась моей руки.
– Пожалуйста, не напрягайся. Слава предкам, ты выдержал...
«Что выдержал?» – хотел я спросить, но костёр из горла переместился в разум. К счастью, прежде чем боль стала невыносимой, пришла темнота.
И тишина.
Тишина, иногда, бывает удивительно тёмной.
1: Арденский лес
Второй раз, очнувшись, я расслышал далёкий, очень тихий звук. Разум не помнил, откуда ему знаком этот звук, но сердце уже судорожно забилось, вспенив кровь и погнав её по жилам моего ослабевшего тела. Я знал этот звук. Слишком хорошо знал.
Некоторое время я мучительно терзал память, пока из мутной мглы не всплыла картина: широкая тёмная дорога, окаймлённая изуродованными деревьями. Свора громадных псов. Охотничий рог! Кажется, я сражался... Да, всё верно, я убивал этих собак, кромсал их клинком из белого дымчатого стекла, и каждая капля оранжевой крови дымилась, прожигая мою плоть, а тела мёртвых зверей медленно поднимались к небу, орошая дорогу ядовитой...
Нет! Стиснув зубы, я заставил себя сесть. Это осталось в прошлом. Навсегда. Я поднялся на седой перевал и одолел Грань, в день когда тысячи звёзд пели о тьме, жаждущей пламени. Тёмная дорога сюда не дотянется. Подумав об этом, я впервые обвёл взглядом место, где вернулся к жизни, и невольно замер, потрясённый.
Вокруг и в самом деле был лес.
Но какой...
Изумительные деревья мчались навстречу свету, могучие, гордые, их кроны шелестели в недосягаемой высоте. Лучи Солнца, разодранные в клочья, устилали землю кружевным узором. Трава... Цветы! Я понял, что готов кричать от восторга, видя эти цветы! Бездонное небо простиралось из вечности к горизонту, в каплях росы отражалась Вселенная. Меня окружала жизнь, бесконечная жизнь, чувство силы наполняло воздух. Красота и мощь хлынули в мою душу исцеляющим звездопадом.
На миг все тревоги отступили, подавленные величием леса. Мне пришлось напрячь волю, чтобы согнать наваждение и вернуться в реальность. Оглянувшись, я увидел небольшую пещерку, выкопанную под корнями колоссального дерева. Там горел костерок.
...Она сидела спиной ко мне, вращая над огнём вертел. Линии её тела, их совершенная гармония мгновенно вызвали в памяти лицо. Лэя! Я знал её. Я знал её раньше, очень хорошо знал, мы были близки... Или нет? Тело моё кричало, что да, но разум продолжал сомневаться.
Судорожно втянув воздух, я нашёл в себе силы позвать:
– Лэя...
Голос вновь сорвался. Но она услышала и быстро обернулась. В глубоких, светло-изумрудных глазах промелькнула радость.
– Тебе легче? – подбежав, она опустилась в траву рядом со мной. Аромат её тела коснулся ноздрей, вгляд мой на мгновение помутился. Собрав волю в кулак, я заставил себя отвлечься.
– Что случилось? Как я... Как мы здесь оказались?
Лэя оскалила сверкающие белые клыки в гримасе ненависти:
– Все кроме нас погибли.
Я нахмурил брови, пытаясь вспомнить. Мелькнула смутная картина: крылатые существа, с острыми, хищными клювами, блеск солнца в стальных когтях, брызги крови на песке. Мы бились с ними... Нет! Мы вместе с ними отражали атаку отряда мерзких существ. Я помню! У врагов было странное оружие, они стреляли очередями, перебрасывали друг-другу чуть изогнутые чёрные магазины...
Ахгрррр!
– Проклятие! – я зажмурился. – Автоматы.
Она замерла:
– Ты вспомнил? Вспомнил дорогу?
Мне было больно помнить. Я не хотел помнить!
– Да. Они несли автоматы. В этом мире не должно быть автоматов, но у них были.
Лэя облегчённо вздохнула.
– Слава предкам, мы сможем продолжить путь... Кауран, ты выдержал! Идём, – она поманила меня к костру. – Поешь. Ты дрался как бог, я ещё не видела такого мастерства. Вы с Азретом перебили всех гончих!
Меня зовут Кауран. Теперь я помню. И ещё я вспомнил Азрета, моего брата, с которым постоянно дрался за право обладать Лэей. У меня были дети, я помню – двое. Мои дети. Я целый месяц не подпускал Азрета к логову, чтобы быть уверенным.
– Лэя, Азрет погиб?
Она молча отвернулась к костру. Я невольно издал низкое, утробное рычание.
– Он принял достойную смерть, – не поворачиваясь, сказала Лэя. – Забрал четверых.
С трудом поднявшись, я осмотрел себя. Тот, кто предстал перед моими глазами, был крупным, серебристо-серым зверем с чёрными падпалинами на боках и блеклыми леопардовыми узорами по шерсти. Тигриный хвост, мощные мышцы, втяжные когти на всех пальцах – я был хищником. Однако телосложением я напоминал человека, хотя превосходил их размерами, шириной плеч и шеи. Это казалось необъяснимым. Я помнил, что раньше был другим.
– Что с нами случилось? – спросил я растеряно. Лэя оглянулась:
– После перехода мы получили новый облик.
Мы? Лишь теперь я осознал, что Лэя тоже изменилась. Она стала гибкой, иссиня-чёрной, перламутрово-сверкающей пантерой, столь прекрасной, что одного взгляда в её сторону было достаточно, чтобы...
Стиснув зубы, я яростно дёрнул хвостом. В этот миг вновь раздался звук, вернувший меня из небытия. Лея вскинула голову.
– У нас мало времени, – сказала она. Её усы встопорщились. – Охотники напали на след.
Я встал. Голова пока кружилась, но силы возвращались удивительно быстро. Странности с памятью лучше оставить на потом. Что-то мне подсказывало, времени действительно оставалось немного.
– Кто гонится за нами? – спросил я.
– Один из местных, – Лэя скрипнула зубами. – Знатный охотник. Предпочитает травлю.
– Где моё оружие?
Она вздохнула.
– Перед самым переходом ты метнул меч в командира тех, пятнистых...
Я уже вспомнил это и сам. Пальцы невольно сжались.
– Вставай, – я схватил её за плечо. – Надо бежать навстречу.
Лэя нахмурилась:
– Их много, Кауран. Несколько всадников, три десятка псов. Есть арбалеты. Лучше продолжить путь, они не догонят...
– Нет, – в груди моей клокотало рычание. – Я справлюсь. Нам нужно оружие и кони. Времени почти не осталось, Лэя.
– Да, – согласилась она. – Времени мало.
Мы затоптали костёр и наскоро перекусили недожареным зайцем. Я чувствовал прилив сил. Недомогание осталось в прошлом, если не считать провалов памяти.
Лэя первой нырнула в изумрудную чащу. Я беззвучно скользил следом.
***
Их в самом деле было много. Шесть всадников, тридцать шесть собак. Лес в этом месте был не таким густым, как там, где я очнулся, и охотники двигались верхом, пустив собак вперёд. Предводитель – высокий человек, в белых чешуйчатых доспехах, ехал на громадном чёрном коне с огненными глазами. Собаки, бежавшие перед ним, остервенело рычали и тявкали. Я сразу узнал адских гончих, с которыми сражался до перехода.
Мы с Лэей долго разглядывали охотника в белом. Он был красив, как гриб ядерного взрыва, если смотреть издали. Темные волосы ниже плеч, ничего не отражающие голубые глаза. Его доспехи были совсем белыми, словно эмалированными. Я видел этого человека раньше.
Много раз видел. И я ненавидел его, как ненавидел всех, подобных ему, отнимающих жизни из развлечения, убивающих для удовольствия. Я и сам не раз убивал – таких, как он.
– Желтоволосый на чалом коне, – негромко сказал я. Этот охотник немного отстал от других и скакал последним. Кивнув, Лэя расстворилась в кустах. Я бесшумно скользнул в другую сторону.
Себе в жертву я избрал пожилого мужчину в зелёной охотничьей одежде. Его вороной жеребец, кажется, почувствовал мой взгляд за мгновение до прыжка – он всхрапнул и мотнул гривой, но я уже взвился в воздух. Выбил всадника из седла, одним прыжком пересёк открытое место и скрылся в кустах. Спустя мгновение ко мне присоединилась Лэя.
– Держи, – я протянул ей короткий кинжал. – Таким оружием охотники добивают подранков.
– Уже есть, – коротко ответила она. Кивнув, я взял в зубы четыре стрелы, зарядил в арбалет пятую и беззвучно побежал следом за отрядом. Чёрная шерсть Лэи мелькала среди деревьев.
Застрелить спутников белого охотника оказалось нетрудно. Лишь один успел закричать, но он был последним, и услышал его только сам предводитель. Прежде, чем тот повернулся, в его панцырь одновременно ударились две стрелы: моя и Лэи. Обе со звоном отлетели.
Человек проявил себя неглупым: резко свистнув, он послал в нашу сторону собачью свору, а сам спрятался за конём, безошибочно определив, откуда стреляли.
– Займись собаками, – Лэя взяла свой кинжал в зубы.
– Будь осторожна.
Она мощным прыжком взлетела за дерево и скрылась среди ветвей. Я остался наедине с тридцатью шестью обезумевшими от ярости псами.
Прыжок, взмах, удар, удар, удар. Тридцать три. Запрыгнуть на дерево, сверху два удара, схватить пса за шкирку, тошнотворное бульканье. Двадцать девять. Свеситься с ветки, второй кинжал под челюсть, повернуть, рывок обратно, полоснуть по морде скулящего пса! Двадцать шесть...
– Он исчез! – Лэя спрыгнула на мою ветку. Я свирепо огляделся.
– Как исчез?
– Не знаю. Когда я подбежала, ни его, ни коня уже не было.
У подножья дерева рычала, визжала и скулила свора. Они рвали трупы своих собратьев, пасти у многих были окровавлены. Шерсть на моих руках покраснела, с кинжалов капала кровь. Запах смерти дурманил рассудок.
– Берём коней, – сказал я. – Надо спешить.
Лэя сузила глаза.
– Ты точно помнишь дорогу?
– Узнаем по пути, – усмехнулся я.
Мы посмотрели вниз. Собаки продолжали рычать и прыгать у дерева, пена покрывала их пасти. Несколько псов остервенело грызли ствол.
– Они погонятся, – заметила Лэя.
Я молча облизнул кинжал и спрыгнул на землю.
***
К вечеру мы покинули лес и продолжили бешеную скачку по равнине. Вдали, утопая в дымке, возносилась гигантская одинокая гора, её склоны отливали лиловым. Я знал имя этой горы. Все дороги мира вели туда. Там находилась наша цель.
Грифоны напали ночью, когда мы поили измучанных коней. Свист перьев, блеск луны в орлиных глазах – и отчаяное ржание. Я чудом успел броситься в воду, когда надо мной промчались две крылатые тени.
Мгновением позже речка с плеском приняла чёрное тело Лэи. Мы плыли под водой так долго, как могли, надеясь, что грифонам хватит наших бедных лошадок и они не станут выслеживать всадников. Так оно и вышло: вынырнув, мы услышали ниже по течению хруст и характерные гортанные крики.
До самого утра мы бежали. Гора стала немного ближе, но путь ещё предстоял долгий. У меня вновь разболелась голова, к тому же я был голоден. Лэя вчера успела поесть.
Меня грызли сомнения. Я не понимал, зачем мы спешим и что ждёт в конце пути. Властная сила гнала нас вперёд, я чувствовал, что всё делаю правильно – но почему, почему? Ответов на вопросы не было. Лэя сказала, что следует за мной из любви. Куда мы бежим, она не знала.
Вечером этого дня мы достигли морского побережья и видели сражение между двумя остроносыми парусниками и огромным морским чудовищем, похожим на сверкающую рогатую змею. Зверь одержал победу и потопил корабли, хотя сам получил тяжёлые раны. Кровь у него была золотая.
Заночевали у подножья одинокого утёса. Ночью разразилась гроза, молнии сверкали почти непрерывно, хотя дождь так и не пошёл. Утром волны выбросили на берег много рыбы. Мы сытно поели.
Этим днём мы встретили раненого крылатого ящера, чем-то похожего на дракона. Он лежал в колючих кустах и смотрел на нас большими желто-зелёными глазами. Когда мы пробегали рядом, ящер зашипел, но не сделал попытки напасть. Я чувствовал в воздухе напряжение.
Сомнения мои росли вместе с горой, к которой мы приближались. Ночами, засыпая в объятиях Лэи, я размышлял над странным провалом в памяти, пытался вызвать картины прошлого. Смутные видения было трудно понять.
Однажды пригрезилось, будто я падаю в скоростном лифте вдоль сверкающей громады небоскрёба. Внизу рушился прекрасный город, здания разлетались в щепы, из трещин навстречу небу рвались гейзеры пламени. Самым удивительным было могучее, всеобъемлющее чувство наслаждения, которое я испытывал, падая в объятия смерти.
В другой раз я увидел себя на гигантской стекляной поверхности, под ней просматривался странный, удивительный серебряный мир. С высоты было плохо видно людей – они бегали между округлыми, будто оплавленными зданиями, паутина канатов и монорельсов безвольно трепыхалась. Недалеко от меня группа окровавленных солдат в изорванной, опалённой синей форме, пыталась втащить на поворотную турель нелепую длинноствольную пушку. Паника и обречённость висели в воздухе.
Вдали, на горизонте, уже были видны чёрные силуэты транспортных самолётов. Они везли десантников, получивших приказ вырезать всё население серебряного города. Один-единственный истребитель мчался им навстречу. Я знал, что пилота зовут Грэхэм, знал, что он погибнет, не успев задержать врага – я знал это – и наслаждался этим! Даже сейчас, на берегу, в объятиях пантеры, я проснулся в холодном поту. То была не моя память!
Или моя?..
К середине третьего дня мы наконец добежали до подножья горы. Узкая винтовая лестница вела на вершину. Лэя хотела идти первой, но я не позволил. Мы начали восхождение ровно в полдень.