Ах, граф Бертис, как он обманул его, Гвендела! Если Ксандр останется жив, то Пирен легко объяснит, что он не имеет никакого отношения к этой засаде. Были гвардейцы? Были, но на чьей стороне? А вот и думай — гадай.
Двести пятьдесят человек. Из них пятьдесят его личной полусотни. А остальные — местные бароны со своими солдатами. Те бароны, на которых он мог опереться. А теперь ничего нет. Из полусотни у него осталось только четверо солдат. Сколько выжило баронов — никто не знает. Вряд ли больше половины. Если не четверть. И как теперь приструнить этих новых баронов, ставленников ближников Пургеса? А те сейчас злы. Очень злы.
А он — то рассчитывал привезти в Снури тело Ксандра и ворох отрезанных ушей его солдат. А потом отвезти в Лоэрн. Никто бы не посмел интриговать против него. На собранные за три года налоги он бы нанял побольше наемников, а там, глядишь, серебряный череп подсказал бы ему еще что — нибудь.
Прошедшую ночь пришлось провести в лесу, и как только среди верхушек деревьев стали появляться проблески света, он с солдатами пошел на юг, с трудом пробираясь по пока еще темному лесу. И раненое бедро все еще кровоточило. Хорошо, что рана совсем не глубокая, а то как идти дальше? Коней — то нет. Примерно через час пути Гвендел свернул на восток, желая наконец — то выбраться на проселочную дорогу. А там дальше уже будут земли его графства. Вот и дорога появилась, выглянув из — за деревьев. А по дороге двигались два десятка всадников, на щитах которых удалось рассмотреть герб Гендована.
Пропустив всадников, Гвендел еще раздумывал, как ему поступить дальше, когда на дороге появились новые всадники. И их было много. Где — то около трех сотен. Гендованцы и ларцы. Вот этого Гвендел никак не ожидал. В отместку за вчерашнее нападение решили повоевать на его земле? Похоже на то. Тогда, этот отряд не последний. У Ларска сейчас воинов много. А у него, Гвендела, мало. Почти что и нет. Кто будет защищать город? Он сам здесь. Его бароны — те, кто выжил, рассеяны по всей округе. Начальника стражи он направил на границу с Лоэрном. В городе солдат почти не осталось. Бери город без проблем. Гвендел чуть не завыл от досады, от безвыходной ситуации, в которую, если честно признаться, он загнал себя сам.
Выходить на дорогу было нельзя. Возвращаться в лес? А чем питаться? Мечами зайцев не убить, а луков нет. Но в нескольких верстах к югу есть лесная сторожка, в которой он виделся с графом Бертисом. Если граф еще там, то, значит, и еда найдется. Нужно только перейти на ту сторону и пройти лесом несколько верст. Для дневного времени такой переход будет совсем не труден. Гвендел уже было отдал приказ переходить дорогу, но в последний момент остановился. А нужен ли он теперь пиренцам? Он для них теперь опасный свидетель того, как готовилось убийство Ксандра. И он единственный, кто знает о предателе среди ларцев. Пусть не знает этого человека конкретно, но это мелочь для предстоящего расследования. Нет, ни в коем случае у пиренцев появляться нельзя. Остается идти через лес. Долго и медленно, зато к утру можно выйти к снурскому замку…
Как только отряд, возглавляемый Ильсаном, покинул временный лагерь, Хелг пошел проститься со своими боевыми друзьями. Парни из его полусотни. Они начинали вместе, два года проведя в походах и тренировках. А солдаты Ястреда? С ними Хелг был дружен еще раньше. Ведь он был оруженосцем у Ястреда. Человека, заменившего ему отца, когда Хелг в одночасье стал сиротой. Воины всегда, в любой момент могут погибнуть. Такова их судьба, их выбор. Это происходит везде и всюду. Но всегда с кем — то другим. Однако когда приходит смерть к близкому тебе человеку, ты не хочешь в это верить. Ведь этого не могло случиться. Но это так. И это жизнь воина и его участь.
Но особенно обидно, когда воин умирает в юном возрасте. Альверу недавно исполнилось шестнадцать лет. Всего шестнадцать. Его всегда отличала искренность и преданность. И погиб героем. Заслонил Сашку, подставив под удар секиры свою голову. Секира прорубив шлем, раскроила мальчишке череп…
Лешка издалека наблюдал за Хелгом. И впервые видел, как тот плакал. Ему и самому хотелось плакать. Если честно, то и у него несколько раз навернулись предательские слезы. Предательские? Теперь получается, что вовсе не предательские, если и Хелг вот так запросто стоит и плачет.
А вчера ему было страшно. Очень страшно. Вначале он просто испугался, когда со всех сторон из леса стали выезжать чужие солдаты. Да и сколько! Несколько сотен. Когда ларцы поскакали вперед на врага, те стали стрелять, пуская стрелы. Его конь шел последним, поэтому и повезло: все стрелы приняли на себя скакавшие впереди. А потом началась схватка. И ему снова стало страшно.
Затем Хелг повернул коня назад, увлекая за собой своих солдат. Повернул и Лешка. И снова стреляли и звенели мечи. И скакали вперед. Все происходящее ему уже казалось каким — то далеким от реальности действом. Кто — то скачет, кто — то кого — то рубит. И только, когда Хелг, остановив свой взгляд на нем, приказал скакать в замок, только тогда Лешку пробрало основательно. Только тогда он, наконец, осознал, что все происходящее было реальностью. Страшной реальностью. А когда, проскакав какое — то время, пытаясь догнать Ватера, солдата из их сотни, тоже скакавшего в замок, он вспомнил про милорда Ксандра. А где же Ксандр? Он его не видел с тех пор, как полетели первые стрелы. И солдатами командовали Хелг и Ястред. А Ксандр? Его не было. Неужели убили? И что теперь с ним будет? Нет, в сотне, его, конечно, оставят… Какой сотне? Ведь это личная сотня милорда Ксандра. А если тот убит, то и сотня не нужна. От этой мысли Лешку снова пробрала дрожь. Он никому будет не нужен. И замок Броуди теперь будет чей — то, кому Лешка станет лишним.
Так, с такими мыслями, он с трудом доскакал до замка. Ватер, конечно, уже был там. А солдат, что накануне ушли с маркизом Ильсаном, в замке не оказалось, не вернулись еще. К тому времени, когда появилось войско, Лешка немного успокоился, да и стакан вина ему в этом подсобил. Немного даже опьянел, но за пару часов, пока ждали Ильсана с солдатами, хмель выветрился, а голова прояснилась. А солдаты, только что прибывшие в замок, пришпорив лошадей, уже скакали обратно на то самое поле, где они попали в засаду.
Вместе со всеми Лешка пробирался по лесу, слышал чьи — то крики, а когда стемнело, пошел обратно. Лагерь стал принимать отчетливые формы, задымили костры. Но большая часть людей столпилась на краю поля, примыкающему к опушке леса. Это почти рядом с тем местом, где лоэрнцы стали пускать стрелы. Пошел туда и Лешка. С трудом протиснувшись сквозь солдат, он с ужасом увидел трупы. Здесь лежали солдаты из его полусотни и полусотни ларского графа. Лежал Ястред, о котором так хорошо отзывался Хелг. Лежал и Альвер. Его Лешка признал не сразу. Вначале опознал по куртке. Левая сторона головы парня была разрублена. Лешка как — то неожиданно оцепенел. Альвер. Оказывается, он спас графа Ксандра. Бросился на секиру, которая должна была убить милорда. Сам милорд был ранен и исчез. Милорд Хелг сейчас его ищет. Это он узнал из разговоров солдат, стоявших рядом с ним.
Альвер. А смог бы он, Лешка, так поступить? Не задумываясь пожертвовать своей жизнью? И то, что Альвер барон, то есть воин, аристократ в каком — то там колене, а он никто, мальчишка, чужой для всех — разве это играет какую — то роль? Нет меча? Зато есть кинжал. В харчевнях перед сверстниками хвастать мастак, а в бою? А он еще год назад напрашивался у милорда Ксандра в оруженосцы, обязанностью которых защищать спину своего сюзерена. И Альвер выполнил свой долг. А он опять струсил, скакал зачем — то туда — сюда. А случись, перед ним оказался враг, чтобы он сделал? Вот именно, ничего не сделал бы. Но даже не это плохо. Самое плохое то, о чем он, Лешка, думал, когда ехал в замок. Думал, как ему лично дальше будет житься, если милорда убьют. И Лешка заплакал, стараясь скрыть от окружающих свои слезы…
К вечеру следующего дня из Каркела прибыл большой военный отряд, во главе с Равсаном, бывшим ларским баронетом, возглавлявшим стражников графа Дарберна, а теперь ставшего каркельским бароном и командиром местной стражи.
С Хелгом у Равсана были довольно неплохие отношения. Неплохие, но сложные. Командир графской стражи и оруженосец. Разница не просто большая, а громадная. Тем более один баронет, а другой всего — навсего дворянин, к тому же всего — то во втором поколении. А затем неожиданно Хелг становится командиром личной полусотни брата графа. Да еще и чуть ли не соправителя Ларска. Командир личной графской сотни барон Компес, конечно, считался выше по своему положению, нежели баронет Равсан. К тому же Компес барон. А командир гвардейцев соправителя, выше или ниже Равсана по своему положению? Вот то — то и оно. Правда, Хелг ни разу не позволил себе зазнаться, всегда с почтением обращаясь к Равсану. Тому это льстило.
Но прошло два года, и вот теперь Равсан барон, но по — прежнему командир графской стражи, правда, уже не Ларска, а Каркела. И Хелг уже барон. И не просто барон, а командир графской личной сотни, что везде считается более значимой должностью, чем должность Равсана. И как теперь Равсану общаться с Хелгом, по сути, мальчишкой?
Равсан, как только прибывший гонец сообщил ему ужасную весть, быстро сформировал отряд, численностью более трехсот человек, практически оголив город, и помчался к месту засады. Из сообщения гонца о судьбе графа Ксандра Каркельского не было никаких сведений. Был ранен, унесен в лес и оставлен под большой елью с двумя парнями из отряда Ястреда. Сам Ястред отвлекал врагов, уводя их от места, где был оставлен милорд. Однако оторваться от врага Ястреду с оставшимися солдатами не удалось: на ларцев вышла новая группа лоэрнцев, из тех, кто отказался от схватки с солдатами Хелга. Эти лоэрнцы были с луками и, подпустив ларцев к себе на расстояние прицельного выстрела, первым же залпом убили половину ларцев, включая и Ястреда.
На полпути отряду Равсана встретился новый гонец, посланный в Каркел еще ночью сразу же после возвращения в лагерь Хелга, разгромившего поздним вечером отряд снурского графа. Гонец ехал с плохими новостями. Ксандр исчез! Ксандр в плену!
Приехав в ларский лагерь, к тому времени переместившийся с поля на постоялый двор, который размещался на тракте в нескольких верстах от места засады, Равсан, поддавшись чувствам, с бранью набросился на Хелга. А тот стоял, опустив голову, не отвечая на обидные упреки. Ведь Равсан прав. Он, Хелг, командир личной сотни графа, должен был сам погибнуть, но графа спасти. Как это сделал Ястред и как сделал Альвер. Они мертвы, а он, Хелг, жив.
Но когда Равсан, распалившись, обвинил Хелга в трусости, стоявший рядом командир ларской сотни, оставленной в лагере, барон Тристок, не вытерпел и вмешался.
— Барон, вы не смеете обвинять его в трусости. Хелг, давая возможность милорду Ястреду унести раненого Ксандра в лес, бросился с двумя десятками солдат на восемь десятков лоэрнцев. Но те отступили. Тогда Хелг бросился на полсотни пиренских гвардейцев, появившихся на дороге. Но и те отказались от боя. В обоих случаях атака Хелга была смертельной для него и его солдат. И он задачу отвлечения врага от выносимого с поля боя графа Ксандра своими действиями выполнил. Враги не стали преследовать милорда Ястреда. Да и ночью он сумел разгромить остатки снурцев во главе с их графом.
— Но его светлость ранен, пропал. Исчез. Пленен.
— Да, но и тут если и есть вина Хелга, то только в том, что милорд Ксандр попал в искусно подстроенную засаду. И искать надо того, кто причастен к этой засаде.
Равсан, все еще красный от возбуждения, стоял, обдумывая слова Тристока, понемногу успокаиваясь. А Хелг по — прежнему был в подавленном состоянии. Стоял с низко опущенной головой.
— Милорд, — наконец промолвил Равсан, — примите мои извинения. Я слишком погорячился. И нам сейчас не стоит тратить время на брань и выяснение, кто виноват. Нужно решать, как искать его светлость.
— Барон, — продолжил Тристок, — еще перед рассветом в сторону Снурского графства выехал отряд из трехсот солдат. Двести ларцев и сто гендованцев во главе с маркизом Ильсаном.
— Маркиз тоже поехал?
— Да, он вызвался сам. И возглавил отряд.
— Завтра на рассвете я выезжаю вслед за ним…
Днем следующего дня к хозяину постоялого двора подошел довольно коренастый парень, на вид лет двадцати.
— Риум? А ты что здесь опять делаешь? — Бравчен очень удивился посетителю. — Не вовремя ты. Разве не видишь, что творится?
— Вижу, дядюшка Бравчен. Только меня отец послал. К барону Красту. Тот еще не уехал?
— Ты что, с ума сошел? И Ламинт тоже. У них здесь такие дела творятся. Вроде как подтверждается, что нового нашего графа похитили лоэрнцы. Война будет.
— Да?.. Меня по другому вопросу послали. Отведи меня к барону.
— Не боишься головы лишиться?
— Так уж и головы.
— Значит, плетей хочешь?
— Это уж как боги рассудят. А к барону, давай, веди. Отец так сказал.
— Ну, смотри. Только, чур, я здесь ни причем. Понял?
— Не бойся, дядюшка. Разве мы когда подводили?
— Ладно, побудь пока здесь. Я попробую узнать…
Несколькими минутами позже Бравчен стоял перед Хелгом и, переминаясь с ноги на ногу и не поднимая глаз, говорил:
— Ваша милость. Я тут ни причем, но он сказал, что у него к вам есть дело. Может, и в самом деле? Я только слова передаю.
— Кто он?
— Да, Риум, сынок одного местного жителя. Сказал, что дело к барону Красту.
— Ладно, зови.
Когда Риум зашел в комнату, которую занимал Хелг, он низко поклонился и сказал:
— Ваша милость. Меня послали от барона Севир.
— Кто?!
— Люди, где сейчас барон Севир.
— Барон… Севир? Что такое…
Хелг опешил. Ведь барон Севир был казнен его светлостью графом Дарберном Ларским более двух лет тому назад. А брат казненного Эйгель от родового имени отказался, так и оставшись баронетом Севир, точнее, давно уже бывшим баронетом. И теперь, получается, что кто — то назвался чужим именем. Хотя, замок Севир должен быть отдан кому — то из гендованцев. И тот человек, конечно, принял имя барона Севир. Но про такого барона среди гендованской знати он не слышал. И вот теперь какие — то люди от лица барона Севир посылают к нему мальчишку — простолюдина…
— И где этот барон сейчас?
— Мой отец со своими людьми его пленил. За выкуп.
— Пленил барона? И когда?
— Так позавчера еще. Когда ваша милость и он попали в засаду. Он в лесу потом скрывался. Под елью…
Одиннадцать ларских воинов продирались сквозь заросший соснами и елями лес. Старались идти быстро, но раненый и находящийся в бессознательном состоянии его светлость граф Ксандр Каркельский не давал возможности увеличить скорость продвижения вперед. А двигаться быстрей было жизненно необходимо, ибо в нескольких сотнях шагов позади среди деревьев уже мелькали фигуры вражеских солдат.
На лоэрнцев они нарвались почти сразу же, как вошли в лес. Где — то сзади на поле, ставшем смертельной западней, солдаты Хелга в эти минуты должны были сдерживать основную массу лоэрнцев, чтобы дать людям Ястреда вынести Ксандра из опасной полосы. Хелг сделает всё, на что способен. Погибнет, но задержит врагов. А Ястред со своим десятком — это все, что осталось от его полусотни — успеет спасти графа. Правда, несколько человек из его отряда оказались сейчас вместе с солдатами Хелга, но вряд ли они выживут в схватке с противником, численность которого в несколько раз больше, чем число пока еще уцелевших ларцев.
И вот теперь Ястред и его люди пытались оторваться от преследователей. Но, увы, расстояние между ними сокращалось. К счастью, у врагов не было с собой луков, а то положение и без того тяжелое, стало бы совсем незавидным.
А у ларцев луки были, но в густом лесу, да отступая в спешке, трудно сделать прицельный выстрел. Разве что не давать врагам слишком быстро сократить расстояние. Остановиться и вступить в бой? Но ларцев всего одиннадцать, из них двое совсем еще мальчишки. Хотя, уже и не мальчишки, по крайней мере, Эйгель. Но и не воины. Много ли навоюешь с кинжалом в руке, да еще и против опытного солдата? А то, что преследующие их лоэрнцы были воинами опытными, говорило хотя бы то, что они удачно отбивались от стрел, время от времени посылаемых в их сторону. Да и преследователей было слишком много для ларцев. Не менее двух десятков. Если бы не тяжелораненый граф, то можно попытаться броситься в рукопашную схватку, рассчитывая на то, что враги, растянувшись по лесу, не вступят в нее одновременно. Тогда, возможно, части ларцев удалось бы уйти. Но у них на руках был раненый граф, и оставалось только спасаться бегством.