— Сердечно вам благодарен. Я передам ей. Мисс, могу я дать вам один совет так, чтобы вы не обиделись?
— Конечно. Мне сейчас очень нужен хороший совет.
— Вы не собираетесь надолго остаться в Эдоре?
— Нет. Мне нужно на север.
— Да, вы говорили. Так вот Эдора — это просто полицейский участок и несколько магазинов. Лей-Виллидж находится дальше, но зато там есть станция рейсовых гравилетов. Это около двенадцати километров отсюда, если вы пойдете по трассе направо. Если вы сможете пройти такое расстояние до полудня, вы успеете на дневной рейс. Правда, идти далековато, и денек сегодня выдался жаркий.
— Я успею.
— Рейсовый гравилет может подбросить вас даже до Литтл-Рока… Угу… Только это стоит денег. Я…
— Мистер Хантер, вы были очень добры ко мне. У меня с собой кредитная карточка, и я в состоянии оплатить рейс.
Я действительно была не в очень хорошей форме после моего романтического плавания и путешествия по болоту, но все кредитки, удостоверения личности, паспорт и наличные лежали в водонепроницаемом кошельке на поясе, который мне дала Жанет тысячу световых лет назад. Ничто не намокло — когда-нибудь я расскажу ей об этом.
— Это хорошо. Я просто хотел предупредить. И еще одно. Местные ребята здесь, как правило, не суют нос в чужие дела. Если вы пойдете себе прямо на станцию и сядете в гравилет, те несколько приставучих, которые все же есть в округе, вряд ли успеют вам надоесть. Так что до свидания, и желаю вам удачи.
Я попрощалась с ним и пошла по трассе направо. Я хотела было поцеловать его на прощанье, но… мистер Хантер был не из тех, с кем посторонняя женщина могла позволить себе такие вольности.
* * *
Я успела на дневной рейс, и в 12:52 была в Литтл-Роке. Экспресс-капсула была уже битком набита, и я пошла на станцию монорельса. Через двадцать одну минуту я очутилась в Сент-Луисе. Прямо на станции в кабине с терминалом я набрала контактный код Босса.
Мне ответил голос:
— Использованный вами код в настоящее время отключен. Оставайтесь у терминала, и оператор… — Я быстро нажала на кнопку отключения и еще быстрее вышла из кабины. Потом я побродила по подземной части города, делая вид, что разглядываю витрины магазинов, а на самом деле все больше удаляясь от станции.
Отойдя на порядочное расстояние от той кабинки, я нашла терминал в каком-то магазине. Когда голос повторил: «Использованный вами код в настоящее время…» — я нажала на кнопку, но голос не прервался. Тогда я быстро закрыла лицо руками, опустилась на коленки, выползла из кабинки и поспешила убраться эдакой конспиративной походкой, которую я ненавижу, но… Только таким способом я могла избавиться от того, чтобы меня сфотографировали прямо с терминала, а это я ненавижу еще больше.
Несколько минут ушло на то, чтобы как следует затеряться в толпе. Когда я окончательно уверилась в том, что за мной никто не следит, я спустилась на один уровень ниже, зашла в городскую станцию местного сообщения и поехала в Восточный Сент-Луис. В запасе у меня был еще один код — для сверхчрезвычайных обстоятельств, — но я не собиралась им пользоваться без соответствующих приготовлений.
Новые владения Босса наверняка были в пределах шестидесяти минут пути от любого места, но где именно — я не знала. Я говорю о месте с такой уверенностью, потому что, когда меня отправили на курс переподготовки, полет на гравилете занял ровно шестьдесят минут. Когда я возвращалась — те же шестьдесят минут. Когда я уезжала на «каникулы» и просила отвезти меня к капсуле на Виннипег, я была доставлена в Канзас-Сити ровно за шестьдесят минут. Только вот гравилеты были такие, что у пассажира не было ни малейшей возможности разглядеть хоть что-нибудь снаружи. По законам геометрии и географии и исходя из того, на что в принципе способен гравилет, новые владения Босса должны располагаться где-то недалеко от Дес-Моинса, но в данном случае это «недалеко» охватывает круг радиусом, как минимум, километров в сто. Я никогда не старалась угадать, где находится База, как не старалась угадать и, кто из нашей команды в курсе. Знали лишь «те, кому следует», а гадать о том, как Босс устраивает свои дела, — пустая трата времени.
В восточном Сент-Луисе я купила легкий плащ с капюшоном и (в магазине сувениров) карнавальную маску, постаравшись выбрать самую нейтральную. Потом я нашла терминал в самом людном месте — хоть я и не была в этом уверена, но у меня возникли сильные подозрения, что Босс подвергся нападению еще раз, причем в этом случае проиграл схватку, а единственная причина того, что я не ударилась в панику — моя спецподготовка, включающая умение не впадать в панику при любых чрезвычайных обстоятельствах.
В маске и под капюшоном я набрала последний резервный код. Результат — прежний, а терминал опять не отключился при повторном нажатии клавиши. Я повернулась спиной к экрану, скинула маску, швырнула ее на пол будки, выскочила на улицу, завернула за угол, скинула плащ, скомкала его, швырнула в урну и вернулась в Сент-Луис.
Там, решив играть внаглую, я использовала кредитную карточку Имперского банка в Сент-Луисе, чтобы оплатить монорельс до Канзас-Сити. Часом раньше в Литтл-Роке я пользовалась ею без всяких колебаний, но сейчас… Сейчас у меня было лишь чисто религиозное убеждение в том, что с Боссом ничего не могло случиться (то есть вера была, а доказательства — увы!).
Это действительно была игра внаглую, поскольку действовать следовало так (невзирая не религиозные чувства), словно с Боссом и впрямь что-то случилось, то есть брать в расчет, что моя сент-луисская карточка (выписанная на кредит Босса) может засветить меня в любой момент. Она вполне могла быть уничтожена, стоило мне сунуть ее в автомат при расплате за какую-нибудь покупку. Однако этого не случилось.
Через пятнадцать минут (и четыреста километров) я очутилась в Канзас-Сити. Не выходя из вокзала, я запросила местную справочную о маршруте Канзас-Сити — Омаха — Су-Фолс — Фарго — Виннипег. Мне было сообщено, что до приграничной Пембины — пожалуйста, а дальше — ни-ни. Через пятьдесят шесть минут я была на границе с Британской Канадой, к югу от Виннипега. Стоял все еще ранний полдень. Десятью часами раньше я выбиралась из болота на левом берегу Миссисипи, прикидывая, добралась ли я до империи или, не дай Бог, меня снесло течением обратно в Техас.
Теперь меня гораздо больше волновало прямо противоположное: как выбраться из империи? До сих пор мне удавалось хоть на полшага опережать имперскую полицию, в случае, если она мною почему-либо интересуется, но сейчас… Прежде всего, сейчас у меня не оставалось ни малейших сомнений в том, что у полицейских властей есть сильное желание побеседовать со мной. Я такого желания не испытывала, потому что слышала множество сплетен и примерно представляла себе, какими методами они пользуются при расследованиях. Те парни, которые меня уже допрашивали в этом году, были, прямо скажем, не очень-то нежны, но… имперская полиция просто-напросто выжигала у подследственных мозги.
19
Четырнадцать часов спустя я была лишь в двадцати пяти километрах к востоку от того места, где мне пришлось сойти с монорельса. Час из этих четырнадцати ушел у меня на покупки, почти час на еду, более двух часов — на консультацию со «специалистом», шесть сладких часов на сон и почти четыре — на осторожное продвижение на восток, вдоль границы, не приближаясь близко к пограничной «изгороди»… И вот, когда рассвело, я приблизилась к «забору» и пошла по нейтральной полосе под видом обычной ремонтницы.
На мне по-прежнему был выцветший голубой комбинезон, в котором я нырнула с «Мадам Лу» — не потому, что он мне очень нравился, а потому что голубой комбинезон — это самый неприметный костюм для персоны любого пола. Он сойдет и на Эль-5, и в Луна-Сити, и вообще где угодно. Добавьте к нему шарф, и — добропорядочная домохозяйка вышла за покупками. Возьмите кейс, и вы — респектабельный бизнесмен. Возьмите в руку шляпу с медяками, и вы — патентованный попрошайка. Его трудно выпачкать, легко чистить, на нем не бывает складок, и ему нет износа, поэтому он — идеальная одежда для курьера, желающего оставаться в тени, который не имеет возможности тратить время на переодевания и охоты таскать с собой тяжелый багаж.
К этому комбинезону я добавила лишь засаленную кепку с пришпиленным к ней значком «моего» профсоюза, хорошо подогнанный пояс со связкой подержанных, но вполне пригодных инструментов и на одно плечо повесила «патронташ» с отремонтированными сигнальными «светлячками», а на другое — паяльник для их установки.
Пембина — просто деревня. Поэтому, чтобы найти специалиста, мне пришлось быстренько смотаться на местной капсуле в Фарго. Мне нужен был специалист, вроде «Артист, Лимитед» из Виксберга, правда, в империи подобные мастера обходятся без рекламы, и, чтобы найти их, нужно время и некоторые усилия. Офис «моего» располагался в нижней части города, недалеко от Мейн-авеню и Университетского проспекта — разумеется, под вполне респектабельной вывеской.
Вся моя экипировка была подержанной, включая и перчатки. В правом набедренном кармане, застегнутом на молнию, у меня лежал старый кожаный бумажник, а внутри него — удостоверение личности, из которого явствовало, что я — Ханна Дженсен из Морхеда. Была там также и мятая карточка Красного Креста с указанием группы моей крови — ОРХ, подпункт 2 (это, кстати, соответствовало действительности), но проставленные даты свидетельствовали, что я просрочила посещение донорского пункта на шесть с лишним месяцев. Не обошлась я и без бумажек, обеспечивающих «Ханну Дженсен» определенным кредитом — в бумажнике лежала Визовая карта, выписанная Морхедским сбербанком и Ссудной компанией. Правда, на этом я сэкономила Боссу, как минимум, тысячу крон: так как я не собиралась ею пользоваться, на ней не было невидимого магнитного кода, без которого любая кредитная карточка — не более чем кусок обычного пластика.
Итак, настало утро, и у меня по моим подсчетам было максимум три часа на то, чтобы перейти через «забор» — никак не больше, поскольку через три часа должны приступить к работе настоящие ремонтники, а встречаться с ними не входило в мои планы. Да, до их появления Ханна Дженсен должна исчезнуть, вообще скрыться с лица земли… Сегодня настал день моего банкротства — я истратила всю наличность в кронах. Правда, у меня оставалась еще моя Имперская кредитная карточка, но… Я всегда проявляла крайнюю осторожность с электронными ищейками. Ввели ли в действие три мои недавние попытки дозвониться Боссу по одной и той же карте какую-нибудь подпрограмму, по которой меня можно теперь опознать? Вроде бы я пользовалась этой карточкой лишь на вокзалах, да и то сразу после звонков, но… Удалось ли мне избежать всех электронных ловушек? Не знаю, да и не очень стремлюсь узнать, а просто хочу пробраться через этот «забор».
Я пошла вперед, еле удерживаясь от галопа, который не соответствовал моей роли. Мне нужно было место, где я могла бы пройти через «забор» так, чтобы меня никто не видел, хотя полоса просматривалась (и простреливалась) на пятьдесят метров с той и с другой стороны… Да, это следовало принять как должное или во всяком случае неизбежное. Что мне было нужно, так это полоска деревьев или кустарника вдоль «полосы», что-то вроде нормандских живых изгородей.
Но в Миннесоте не бывает нормандских живых изгородей.
В Северной Миннесоте вообще почти нет деревьев — по крайней мере их нет на том участке границы, на котором находилась я. Я стояла, уставясь на кусок «забора» и старалась убедить себя, что широкая полоса открытого пространства ничем не отличается от зарослей кустарника, когда никого нет поблизости. Мне это почти удалось, я сделала шаг вперед, и… В этот момент вдали показался полицейский гравилет, неторопливо летящий на запад вдоль «забора». Я дружески помахала ему рукой и, не торопясь, зашагала в том же направлении.
Гравилет сделал небольшой круг, развернулся и сел метрах в пятидесяти от меня. Я повернулась и пошла навстречу севшим. Сначала вылез патрульный офицер, за ним — пилот, и по их униформе я распознала (Черт! Чтоб вас!..) не провинциальную полицию Миннесоты, а имперскую.
— Что ты здесь делаешь в такую рань? — резким тоном обратился ко мне патрульный. Я ответила ему так же резко:
— Я работала, пока вы мне не помешали.
— Какого черта? Здесь до восьми ноль-ноль никого не должно быть.
— Ты отстал от графика, здоровяк, — любезно возразила я. — Так было на прошлой неделе. Теперь нас две команды. Первая заступает в полночь, а вторая сменяет нас в полдень. Ясно?
— Но нас никто не уведомлял.
— А вы ждали личного послания суперинтенданта? Назовите мне ваш номер, и я передам, чтобы он послал вам его. А заодно передам, что вы ему так велели!
— Закрой ротик, крошка. Тут что-то не так… Ты, пожалуй, прокатишься с нами.
— Валяйте, я хоть отдохну… А вот вы дадите объяснение, почему этот участок не починен.
— Ладно, — помолчав, сказал патрульный, — клепай дальше. — И они полезли обратно в гравилет.
— Эй, ребята, у вас нет с собой травки? — окликнула я их.
— Мы не балуемся этим на дежурстве, — буркнул пилот, — и ты не вздумай.
— Глянь на свой нос, — вежливо посоветовала ему я, — он у тебя весь черный от табака.
Пилот хотел что-то ответить, но патрульный захлопнул люк, и они взмыли вверх — прямо над моей головой, так, что я вынуждена была пригнуться. По-моему, я им не понравилась.
Я вернулась к «забору», отметив про себя, что Ханну Дженсен вряд ли можно назвать истинной леди. Не стоило так грубо обходиться с легавыми, только лишь оттого, что они такие поганые твари. В конце концов, тараканы, вши и гиены тоже должны как-то жить, хотя честно говоря, я не понимаю зачем?
Во время нашего «любезного» диалога я пришла к заключению, что мой план не блещет остроумием — Босс его бы не одобрил. Пересекать «забор» средь бела дня — слишком рискованно. Лучше как следует выбрать местечко, затаиться где-нибудь до ночи, а потом вернуться. Или провести ночь, обдумывая план № 2 — нырок под «забором», в реке Розу.
Меня не очень-то прельщал этот план № 2. Нижнее течение Миссисипи было сравнительно теплым, но водичкой в здешних северных речках можно взбодрить и мертвеца. Позавчера я попробовала искупаться в одной речушке в Пембине — бр-р-р-р! Это на самый крайний случай.
Итак, выбрать точку, решить, как именно «пролезть», потом отыскать какую-нибудь рощицу или кустарник, зарыться в теплые листья и дождаться темноты. Отработать каждое движение, каждый жесть, чтобы пройти сквозь этот «забор», как кипяток сквозь лед… Я подняла глаза и столкнулась с еще одним ремонтником — мужчиной.
Если колеблетесь, идите сразу в атаку:
— Какого черта ты тут делаешь, а? Охотишься?
— Я обхожу «забор». Мой участок. А вот ты что тут делаешь, сестренка?
— Да, пошел ты! Какая я тебе сестренка? Или ты забрел на чужой участок, или ты вообще чужой. — К своей досаде, я заметила на его новехонькой робе болтающийся «Уоки-токи». Что ж, я ведь совсем недавно занялась этой работой и на этом поприще всего лишь подмастерье.