Босиком, в одном комбинезоне я сбежала вниз. Анна осведомилась, чем это я таким срочным занималась, что совсем забыла о еде — она, Рыжик и я обычно обедали вместе.
— Забивала себе мозги всякой всячиной, — сказала я, — и теперь вы имеет дело с самой большой всезнайкой на всем белом свете.
— В какой области ты всезнайка? — поинтересовалась Рыжик.
— Во всех. Спрашивайте — отвечаю. На легкие вопросы — сразу, на трудные — завтра утром.
— Ну-ка докажи, — хмыкнула Анна. — Сколько ангелов уместится на кончике иголки?
— Это очень легкий вопрос. Измерьте площадь ступней у ангелов, измерьте площадь кончика иголки, разделите первое число на второе — получите точный ответ. Это может сделать любой школьник.
— Экая ты умница. Как изучить хлопок в ладоши?
— Нет ничего проще. Включи любой терминал на запись звука, хлопни в ладоши, а потом проигрывай это место на пленке и изучай сколько хочешь.
— Рыжик, попробуй ты.
— Какова численность жителей в Сан-Жозе?
— Это — трудный вопрос! Завтра утром получишь ответ.
* * *
Эта карусель продолжалась около месяца, пока до меня не дошло, что кто-то (конечно же, Босс) пытается заставить меня стать «самой большой всезнайкой в мире». Кстати, такая личность одно время действительно была. Я натолкнулась на нее, пытаясь разобраться в одном из бессмысленных вопросов, часто неизвестно откуда появлявшихся на моем терминале. Вопрос был таков: установите компьютер на положение поиска, введите параметры в следующей последовательности: Северо-Американская культура, англоязычная культура, середина ХХ века, комедии, мировой авторитет, ожидаемый ответ — профессор Ирвин Корей. Этот парень действительно разбирался в юморе.
Вот так меня, как рождественского гуся, «откармливали» информацией.
И все же это было чудесное время. Очень часто мои близкие друзья (а их у меня было здесь не меньше дюжины) приглашали меня разделить с ними койку — не помню, чтобы я хоть раз кому-то отказала. Свидания назначались обычно днем, когда мы все плавали и загорали, и это добавляло прелесть солнечным ваннам и купанию. Все делали это здесь так ласково и просто, что не составляло труда ответить, скажем: «Прости, Теренс предложил первый. Может, завтра? Нет? Ну, ладно, тогда на днях», — и никаких обид. Одним из недостатков С-брака, к которому я когда-то была привязана, было то, что любовные расписания составлялись исключительно мужчинами по неведомому протоколу, который никто мне никогда не удосужился объяснить. И всегда в этом присутствовала какая-то неловкость.
Количество глупейших вопросов на моем терминале возрастало. Лишь только я более или менее ознакомилась с искусством керамики мингов, как терминал сообщил мне, что кто-то из нашей команды хочет разобраться во взаимосвязи мужских бород, женских юбок и цен на золото. Я уже научилась не выказывать удивления, сталкиваясь с любыми нелепостями — в окружении Босса к ним быстро привыкаешь, — но это уже, по-моему, было сверхнелепостью. Почему здесь должна быть хоть какая-то взаимосвязь? Бороды меня никогда не интересовали: они колются и часто бывают грязными. В женских юбках я вообще не разбираюсь — почти никогда их не носила. Они, конечно, иногда неплохо смотрятся, но для путешествия крайне неудобны — носи я юбки, меня уже три-четыре раза могли легко пришить. Ну, а дома… Зачем вообще прикрывать шкуру дома?
Но я давно уже научилась не отбрасывать вопросы лишь потому, что они кажутся очевидной нелепостью. Я ввела в компьютер все данные, пришедшие мне в голову, исходя из самых неожиданных ассоциаций и личных домыслов. Затем я велела машине рассортировать все на несколько категорий. Черт!.. Кажется, и впрямь наметилась какая-то связь!
Когда набралось достаточно категорий, я поняла, что единственный способ охватить глазом все вместе, это — велеть компьютеру составить график в трех измерениях. Получилась такая многообещающая картинка, что я перевела ее в цветное и голографическое изображение. Красота! Не знаю, почему три исходных параметра сочетались друг с другом, но они сочетались. Остаток дня я провела, манипулирую на все лады с разными шкалами, меняя местами X, Y и Z, вертя в разные стороны изображение, пока… пока не заметила бледную синусоиду, мелькнувшую при вращении картинки. Тогда вдруг, сама не знаю почему, я решила ввести в машину двойной график возникновения солнечных пятен, и…
Эврика! Просто и ясно, как керамическая ваза мингов! Еще до обеда я получила уравнение — одна строчка, включающая в себя всю идиотскую информацию, которую я умудрилась извлечь из компьютера. Я набрала код начальника «команды» и записала это уравнение, добавив несколько возможных вариаций без всяких комментариев со своей стороны — мне хотелось заставить безымянного шутника поинтересоваться моим собственным мнением.
В ответ я получила обычную реакцию, то есть нулевую.
Весь следующий день я провела в ожидании и от нечего делать доказывала самой себе, что, вытащив любой групповой снимок любого временного периода, я могу по мужским лицам и женским ногам почти точно определить взлеты и падения золотого курса, соотнеся время снимка с двойным графиком возникновения солнечных пятен, а кроме того — что самое поразительное, — могу сказать, распадается ли в данное время данная политическая структура или, наоборот, консолидируется.
Вечером на терминале раздался сигнал. Экран осветился, но звонивший, как и обычно, не продемонстрировал свою персону, и я прочла лишь появившийся на экране текст: «Просьба произвести быстрый и тщательный анализ возможности того, что эпидемии чумы в шестом, четырнадцатом и семнадцатом веках возникли в результате политического заговора».
Ну и ну! Что за маньяки меня донимают в этой «школе»? Что ж, ладно, вопрос настолько сложен, что меня долго никто не будет тревожить. Это меня вполне устраивало — я уже так пристрастилась к подобным играм с компьютером, со всеми его громадными возможностями и доступом к Всемирной информационной сети, что это стало для меня своего рода наркотиком. Я принялась вводить в список самые разнообразные предметы без всякого ограничения по самым отдаленным ассоциациям: чума, эпидемиология, блохи, крысы, Даниель Дефо, Исаак Ньютон, заговоры, масоны, Кеннеди, Освальд, Испанская инфлюэнца, санитарный контроль, и так далее и тому подобное. Через три дня мой список параметров, которые могли иметь хоть какое-то отношение к проблеме, был раз в десять длиннее.
Через неделю я поняла, что на тщательный анализ всех параметров в моем списке одной жизни не хватит. Но мне было сказано, изучить проблему, и сделать тщательный анализ, и я взялась за дело. Правда, в слово «быстрый» я вложила собственное понимание: я решила работать не менее пятидесяти часов в неделю, но в том темпе и по тем часам, которые удобны мне… И так до тех пор, пока кто-нибудь не объяснит мне, почему я должна лезть из кожи вон и менять удобный для меня дневной распорядок.
Так продолжалось несколько недель, а потом как-то ночью меня разбудил сигнал чрезвычайной связи на терминале — я отключила компьютер перед тем, как забралась в постель. (Одна. Почему? Не помню).
— Ну, ладно-ладно, — сонно пробормотала я, — говорите, если уж так не терпится.
На экране не возникло никакого изображения, лишь голос Босса спросил:
— Фрайди, когда произойдет следующая вспышка эпидемии Черной Смерти?
— Через три года, — автоматически отреагировала я, — в апреле… Начнется в Бомбее и тут же распространится по всему свету. И в космосе — на первом же пассажирском корабле.
— Спасибо. Спокойной ночи.
Я уронила голову на подушку и моментально заснула. Проснулась я, как обычно, ровно в семь и сразу задумалась, пытаясь понять: действительно ли я разговаривала ночью с Боссом и дала ему этот абсурдный ответ? Ладно, Фрайди, что толку лежать и вспоминать — бери быка за рога.
Я набрала номер «Первого»:
— Босс, это Фрайди. Насчет того, что я вам сказала ночью… У меня, кажется, было временное помешательство, Босс…
— Чушь. Жду тебя в десять пятнадцать.
У меня было сильное желание провести следующие три часа в позе лотоса, распевая псалмы и перебирая четки, но… У меня есть глубочайшее убеждение в том, что даже конец света не обязательно встречать, не позавтракав. Я приняла правильное решение, потому что на завтрак сегодня подали свежие финики со сливками, яичницу с ветчиной, английские булочки, апельсиновый мармелад и колумбийский кофе с молоком. Меню так порадовало меня, что целый час после завтрака я пыталась проследить математическую связь между всей предыдущей историей чумы и датой, которую я выплюнула со сна. Это мне долго не удавалось, а когда в мозгу наконец забрезжило какое-то подобие графика, мой терминал звякнул три раза, напоминая о свидании с Боссом.
Я не стала стричься наголо и брить затылок для удобства палача, но в кабинет Босса вошла на цыпочках.
— Фрайди явилась, сэр.
— Садись. Почему Бомбей? Я полагал, ты назовешь Калькутту.
— Думаю, это связано с предсказаниями погоды и муссонами. Блохи не переносят сухой, жаркий климат. На восемьдесят процентов тело блохи состоит из воды и, когда эта цифра падает ниже шестидесяти, блоха умирает. Таким образом, сухой жаркий климат приостановит распространение эпидемии. Но, Босс, все это — чушь! Вы разбудили меня посреди ночи, задали идиотский вопрос, и я выдала вам спросонок идиотский ответ. Может быть, я отвечала во сне, последнее время у меня часто случаются кошмары, снится Черная Смерть, а кроме того… Когда-то эпидемия действительно началась с Бомбея. В 1896. И пошла дальше…
— Не так далеко, как из Гонконга — тремя годами раньше. Фрайди, аналитический отдел нашей организации выдал расчет, из которого следует, что эпидемия Черной Смерти разразится не раньше, чем через год после названной тобой даты. И начнется не в Бомбее, а в Джакарте и в Хошимине.
— Но это же нелепость!.. — вырвалось у меня, однако я тут же прикусила себе язык. — Простите, сэр, кажется, мне опять снится какой-то кошмар. Босс, нельзя ли мне заняться чем-нибудь более приятным, чем блохи, крысы и Черная Смерть? Я от всего этого паршиво сплю.
— Можно. Можешь перейти от чумы к…
— Ура!..
— К любому предмету, будящему в тебе любопытство и желание связать концы с концами в каком-нибудь запутанном клубке. Что же касается чумы, организация займется всеми необходимыми приготовлениями. Действовать мы будем, основываясь на твоем предсказании, а не на математическом расчете аналитического отдела.
— Я могу лишь еще раз повторить: мое предсказание — чушь.
— Фрайди, твоя слабость в неспособности осознать свою истинную силу. Хороши бы мы были, если бы стали действовать, исходя из математического анализа, а взрыв разразился бы на год раньше? Это явилось бы полным крахом. Принять же необходимые профилактические меры на тот же год раньше срока практически ничем не грозит, вреда от этого не будет никакого.
— Мы что, собираемся предотвратить это?
(На всем протяжении своей истории люди сражались и с блохами, и с крысами. Пока что счет ничейный).
— Господи, да нет же, конечно! Прежде всего, дело слишком велико для нашей организации. Впрочем, нет, это — во-вторых. А во-первых, я никогда не берусь за дела, которые не могу выполнить, а данное — как раз из этой серии. В третьих, с чисто человеческой точки зрения, любая попытка приостановить процесс уменьшения населения в перенаселенных городах носит антигуманный характер. Смерть от чумы — противная штука, но быстрая. Смерть от голода не менее противна, но… длится она гораздо дольше, — Босс вздохнул, помолчал немного и добавил: — Наша организация сосредоточится на проблеме: как не допустить распространение Черной Смерти за пределы этой планеты. Как это сделать? Отвечай сразу!
(Чудеса! Задайте подобный вопрос медицинскому департаменту при любом правительстве — он выделит специальную исследовательскую группу, выбьет себе специальные исследовательские фонды и добьется установления «нормального» срока для проведения фундаментальной исследовательской работы — лет пять, не меньше).
Я ответила сразу:
— Взорвать их.
— Взорвать колонии в космосе? Кошмарное решение проблемы.
— Да нет, взорвать блох. Во время мировых войн двадцатого столетия кто-то обнаружил, что от вшей и блох можно избавиться, поднявшись на определенную высоту. Их там разрывает. Высота, м-мм, километров пять… Впрочем, это легко установить экспериментальным путем. Я обратила на это внимание, потому что станция Антиграва в Кении находится явно выше критической точки, а почти все космические вылеты с планеты совершаются оттуда. Кроме того, есть обычные методы — прогрев, просушка. Они достаточно эффективны, но не так быстры. Но главное, Босс, это
— Чушь. Маразматический бред. Фрайди, ты преувеличиваешь человеческое стремление к вымиранию. В течение многих поколений у нас были возможности загубить всю нашу расу, эти возможности находились в самых разных руках. Но мы этого не сделали. С другой стороны, чтобы заменить нас собой, крысам придется отрастить огромные черепа, а затем и тела, чтобы носить эти черепа. Придется научиться ходить на двух задних лапах, а передними — совершать сложнейшие манипуляции. Словом, чтобы заменить человека, иная порода должна превратиться в человека. Бред. Забудь об этом. Прежде чем мы оставим тему чумы, скажи, что ты думаешь в этой связи о заговорах?
— Глупое предположение. Речь шла о шестом, четырнадцатом и семнадцатом веках, а это означает… плавучие корабли или караваны кораблей и полное незнание бактериологии. Допустим, кто-то развел миллион крыс и напичкал их блохами — довольно просто. Крысы и блохи заражены кем-то чумными бациллами — тоже несложно, даже не зная теории. Но как оружие поразит мишень? Как доставить оружие в нужное место — город, страну? На корабле? Через несколько дней весь миллион крыс, а заодно и команда будут мертвы. По суше? Еще сложнее. Чтобы реализовать такой заговор в те времена, необходима современная наука и вместительная машина времени. Босс, кто придумал этот идиотский вопрос?
— Я.
— Я почему-то так и подумала. Зачем?
— Это заставило тебя изучить проблему в гораздо более широком плане, чем если бы речь шла просто о вспышках эпидемии. Разве не так?
— Ну… — Я задумалась: я впрямь, я гораздо больше времени уделяла политике и истории, чем непосредственно эпидемии и самой болезни. — Наверно, да.
— Не наверно, а совершенно точно. Ты сама это знаешь.
— Ну, в общем, да. Знаете, Босс, не существует такого зверя, как точно доказанный заговор. Иногда, правда, они бывают чересчур хорошо доказанными, но все доказательства противоречат друг другу. Если заговор произошел давно — два-три поколения назад, — правду о нем узнать невозможно. Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джон Ф. Кеннеди?