Голова Аркади откинулась назад. Его глаза сузились на Дага, затем переключились на Ремо.
— Вы это видели? — спросил он.
— Да, сэр, — сказал Ремо. — Ну, коленную чашечку я видел потом, после того как она в основном вылечилась, и меня не было там при женщине с Жемчужных Перекатов, но все остальное — да.
— И больше, — сказал Барр, его губы изгибались.
— Если так, почему его не пригласили — не похитили! — целители одного из тех лагерей вдоль реки?
— Все эти люди, кого он лечил, были крестьяне, — сказала Фаун.
Аркади отпрянул; он повернулся к Дагу. Полным сдавленной ярости голосом он сказал:
— Вы непроходимый идиот! Вы оставили всех этих бедолаг сходить с ума заколдованными?
Губы Дага изогнулись.
— Нет, сэр. Потому что мы — Фаун, Ремо, Хог и я — мы удачно раскололи расколдовывание. Я решил, что это первое, что нужно было сделать, раз я собирался стать целителем для крестьян. Я это делал и делаю.
Все трое из Полумесяца уставились на Дага открыв рот. И видели… немного; он все еще держал свой Дар крепко закрытым. Никто не мог сказать, скрывает он правду или ложь, только лишь что он скрывает себя.
— Вы бредите, — внезапно сказал Аркади. — И я не буду иметь дело с предателем.
— Я не предатель! — сказал Даг, задетый за живое. «А ты уверен, старый дозорный?» Он был готов открыть Дар, открыть себя этим медно-золотым глазам и всему, что лежало за ними, и чего он не хотел делать в этих воротах. Или вообще не хотел, признался он себе.
— Дезертир? — спросила Нита подозрительно. Она поглядела на Фаун, и ее голос стал острей от презрения. — О, конечно же. Это очевидно. Изгнан за любовь к крестьянке, в Олеане.
— Нет! — Несмотря на то, что последнее было близко к правде. — Я уволился из дозора должным образом. Мой бывший командир знает, куда я отправился и зачем. — Проблема была огромна, сложна, с запутанными нитями, ведущими к самому личному аспекту его Дара и наружу, охватывая весь мир. Проклятье, это просто невозможно рассказать эту путаницу связно. Но на него смотрели настойчиво глаза Фаун. Он не должен обмануть ее огромное доверие.
— Предатель, дезертир, изгнанный или просто сумасшедший, ясно одно — вы не подходите для того, чтобы быть целителем, — сказал Аркади холодно. — Прочь. Уходите из этого лагеря. — Он стал поворачиваться, чтоб уйти. Рука Фаун взметнулась в мольбе; он не взглянул на нее.
«Мы пытаемся спасти крестьян», думал Даг, «но по правде — поворачиваемся спиной…»
Открыть свой Дар здесь и сейчас ощущалось так, будто бы он сорвал повязку, прилипшую к наполовину залеченной ране. Даг почти ожидал увидеть разлетающиеся кровь и гной.
Впервые за недели он вытянул призрачную руку в полную силу.
И вырвал полоску Дара из левой руки мастера, прямо из материи. Кровь хлынула из нее как после кошачьей царапины. Аркади зашипел и обернулся.
Открытый наконец этому человеку, Даг согнулся перед плотностью его Дара, подавленный блеском, похожим на солнце за облаками. Что Аркади делал бы с темной мешаниной, которой был в настоящее время Даг, догадок не было.
Лицо целителя подергивалось от волны эмоций: шок, возмущение, холодная ярость.
Аркади дотронулся до кровоточащего пореза пальцем другой руки; кровь остановилась. Некая посторонняя часть разума Дага преисполнилась восхищения: «О! Он может лечить себя сам!»
Даг сказал безжизненным голосом:
— Вы были открыты. Я мог дотянуться до артерии в вашем сердце так же легко. На первом ударе оно бы взорвалось, на следующем вы были бы мертвы. И я ушел бы отсюда. И если я не превратился в настоящего предателя, человека, которому нужно убивать, то мне нужен проводник. Потому что прямо сейчас я потерялся так сильно, как почти что никогда. — «Спасшись после Волчьего перевала и смерти Каунео». Ничто не было бы вновь столь же темным; понимание странным образом успокоило его.
Оба стража ворот обнажили ножи, трясясь от напряжения, но Аркади жестом попросил их вернуть оружие обратно. Его явно трясло; его губы произносили некое имя… «Суто.» Он выпрямился, пренебрежительно смахнул красные капли с пальцев, сделал глубокий вдох и сказал холодно:
— Это был непростительно неуклюжий образец настройки Дара. Если бы вы были моим подмастерьем, я б с вас шкуру снял за работу с Даром, которая режет пациента, как эта.
Казалось, от головы у Дага отлила вся кровь, так глубоко было его облегчение. «Он знает это. Он знает что это. Это выглядит нормально для него. Это известная техника настройки Дара. Не магия Злых. Я не превращаюсь в Злого…»
Даг понял, что упал на колени, только когда Фаун появилась сбоку, спрашивая испуганно:
— Даг? Ты в порядке? Ты смеешься или плачешь? — Она отняла его руку от лица. Его плечи тряслись.
— Не уверен, Искорка, — простонал он. — И то, и другое, кажется… — Лишь сейчас он понял, сколь сильно этот секретный ужас угнетал его, когда исчез столь внезапно. Был ли он дураком?
«Может быть, нет».
Аркади потер свой точеный подбородок. И, с высоты, вздохнул.
— Вам всем лучше спуститься вниз, ко мне. Не думаю, что смогу разобраться с этим посреди дороги.
— Им всем, сэр?.. — спросила Нита, с сомневающимся взглядом на Фаун.
— Они, кажется, пришли как команда. Да, всем. Тавия, скажи женщинам, что у меня будет четверо гостей на обеде сегодня. — Он подошел и протянул правую руку Дагу.
«В самом деле, мне нужна рука».
Даг принял ее, выпрямляясь вновь.
Глава 4
Полумиля пешком, с лошадьми в поводу, привела их к шатру Аркади. Фаун уставилась на него в изумлении. После опыта жизни на озере Хикори она думала, что знает, какие бывают шатры Стражей Озера: грубые, нарочито временные бревенчатые хижины, собранные в группки родственников вокруг причала или центрального очага, обычно с открытой стеной, защищенной пологом из шкур. Строения, которые она заметила в Жемчужных Перекатах, были похожими. Здесь… здесь был дом.
Два огромных дерева с грузом темно-зеленых листьев, свисающих как языки — но без цветов в это время года — росли с двух сторон мощеной камнем дорожки.
Выше фундамента, врезанного в откос и отделанного подходящими друг к другу камнями, поднималось несколько комнат, связанных длинным крыльцом. Комнаты были выстроены из серебряно-серых, потрепанных непогодой кедровых досок, с крышей из деревянной кровельной дранки.
Даг казался менее удивленным, но Фаун была не слишком уверена, на что он обращал внимание. После его краткого, пугающего полуобморока на воротах, он пришел в себя и выглядел ужасно закрытым. Вновь.
Они привязали лошадей к перилам крыльца и прошли за Аркади в помещение вроде гостиной, дважды остановившись вытереть ноги: один раз на коврике снаружи и еще раз на тряпичном коврике сразу за дверью. В дальней стене был целый ряд стеклянных окон и дверь на открытое крыльцо, возвышающееся над озером. Большой камин справа подходил для приготовления еды и, как подозревала Фаун, приготовлений целителя. За камином стоял крепкий стол высотой по пояс для работы, а около окна — низкий круглый столик, судя по его виду, только для еды. Он кичился настоящими изготовленными стульями с приделанными к сиденьям подушками. На озере Хикори люди в основном делали столы, похожие на скамьи, и сидели на перевернутых кусках бревен.
— Вы можете вымыть руки в раковине, — указал Аркади и занялся чайником с кипятком, заварочным чайником и прочей посудой. Фаун предположила, что он тянет время, чтобы подумать о том, что будет после; он почти ничего не сказал по дороге сюда, кроме лаконичного указания на штаб-квартиру дозорных и шатер целителей с обеих сторон дороги.
Эти здания также были построены из досок и похожи на дома.
Под окном, выходящим на озеро, была оловянная раковина с бочкой воды, деревянным краником справа и сухой доской слева. Фаун наполнила раковину и взяла в свою очередь кусок прекрасного белого мыла, наблюдая, как Даг исполняет свой однорукий номер с мылом и водой после нее. Аркади, заметила она, прервался, чтобы тоже незаметно понаблюдать. Мальчики-дозорные следовали примеру; очень грязная вода, булькая, стекла вниз в деревянную трубу, ведущую наружу. Все это было такое же удобное, как хорошо сработанная кухня на ферме, и настолько же трудно перемещалось. Фаун фантазировала, что может почти что слышать, как Даг думает «Сидячие!» — и вовсе не с одобрением.
Они уселись впятером вокруг стола и наблюдали, как Аркади разливает чай по чашкам из обожженной глины и предлагает им кувшинчик меда. Фаун с благодарностью отхлебнула сладкий настой, гадая кому начинать и что говорить, если это выпадет ей. К ее облегчению, начал Аркади.
— Итак, бывший дозорный, каким образом вы пришли ко мне? Путь из Олеаны до Русла Новолуния кажется весьма дальним. — Он выпил глоток и откинулся назад, внимательно наблюдая за Дагом.
Это был — намеренно ли? — очень размытый вопрос. Даг поглядел на Фаун как-то отчаянно и спросил:
— С чего начать, Искорка?
Она укусила себя за губу.
— С начала? Которое было в Глассфордже, полагаю.
— Так давно? Все это? Ты уверена?
— Если мы не объясним, каким образом твой нож оказался заряжен в Глассфордже, ты не сможешь объяснить, что ты сделал с ним в Боунмарше, и почему сама Хохария сказала, что она думает, что это было какое-то колдовство.
Глаза Аркади слегка расширились.
— Кто это — Хохария?
— Главный целитель на озере Хикори, — объяснил Даг.
— А, — Аркади успокоился, услышав это. — Продолжай.
— Что, если я начну? — сказала Фаун. Их рассказ должен убедить настройщика Дара принять Дага всерьез несмотря на то, что Даг якшается с крестьянами. Потому что если их смогли впустить в лагерь по единственному слову этого человека, их смогут, конечно, и вышвырнуть по той же причине.
Связно и правду. Больше ничего им не остается. И очень хорошо — Фаун не думала, что смогла бы лгать под этим пронизывающим медным взглядом.
— Это началось в сезон клубники прошлым летом в Олеане. Я отправилась в Глассфордж поискать работу по причине того, что… — Она набрала воздуха для храбрости. Личная часть этого рассказа будет новой для Барра и Ремо тоже; перед ними было говорить даже тяжелее, наверное, чем перед этим светящимся незнакомцем. — …по причине того, что я была беременна от крестьянского парня, который не стал на мне жениться, а я не стала оставаться в округе и разбираться с тем, во что превратится моя жизнь, когда об этом станет известно. Так вот, по дороге… Дозор Дага вызвали туда, чтобы помочь найти Злого, который руководил бандитской шайкой в холмах. Пара бандитов — глиняный человек и околдованный парень — поймали меня, потому что я была беременна, видимо.
Глаза Ремо расширились, а Барр заморгал, но оба держали рты крепко закрытыми. Рука Аркади дотронулась до его губ.
— Так, значит, это правда, что Злым нужны беременные женщины для линьки?
— Да, — сказал Даг. — Хотя они также используют беременных животных, если не могут добыть людей. Им не сами женщины нужны, им нужен быстро растущий Дар плода, который они носят, и, гм, образец вынашивания. Чтобы научить их, как, понимаете. Я прибыл… почти вовремя. Там была нужная пещера. Злой вырвал Дар у ребенка Фаун в то время, когда я дрался с его глиняными стражами. У меня были ножны с двумя разделяющими ножами в них, одним заряженным и одним, предназначенным мне. Я бросил ножны Фаун, которая была ближе, и она воткнула оба ножа в Злого, один за другим.
— Сначала неправильный, — призналась Фаун. — Незаряженный. Я не знала.
— Ты и не могла знать, — уверил ее Даг. Он посмотрел на Аркади почти сердито, хоть на самом деле тот не выказывал ни малейшего желания критиковать Фаун.
— В это время он схватил меня за шею, вот откуда это взялось, — продолжила Фаун, указывая на темно-красные вмятины, портящие вид ее шеи, четыре с одной стороны и одна с другой.
— Так вот они от чего! — сказал Аркади, наклонившись вперед и вглядываясь. Он убрал руку до того, как на самом деле дотронулся до нее. — Не ожидал найти шрамы Злого на крестьянине. А это самые свежие, какие я когда-либо видел. Этот вид повреждений Дара не слишком часто у нас здесь попадается.
Барр откинулся назад, его брови нахмурились; запоздало понял только сейчас, как близко к Злому была тогда Фаун, подумала она. «Если на мне отпечатки пальцев Злого, он не мог быть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, знаешь ли.»
— Считайте, что вам повезло, — сказал Даг сухо. С уже возникшим началом он, кажется, уже мог продолжить рассказ. — В любом случае, предназначенный мне нож оказался заряжен Даром ребенка Фаун. Главный мастер по ножам на озере Хикори и я имеем разное мнение, отчего так вышло, но это сейчас не важно. В общем, мы забрали нож в мой лагерь, чтоб раскрыть эту загадку. По пути мы остановились в Вест-Блу — родственники Фаун владеют фермой чуть выше речной долины — я думал, им нужно узнать, что она жива. Там мы поженились. Дважды, один раз по крестьянским и один раз по нашим обычаям. Вот. Закатай рукав, Искорка.
Он слегка двинул плечами, чтоб освободиться от куртки, и закатал свой собственный левый рукав, обнажив протез на запястье и свадебный браслет, сплетенный Фаун. Обычно Даг перед чужаками не поднимал рукавов, но Фаун предположила, что этот мастер, как крестьянская акушерка, должен увидеть что происходит, чтоб делать свою работу, так что тут просто приходится отбросить смущение. Почти так же неохотно Фаун потянула свой левый рукав, чтоб открыть свою тесьму.
Даг выставил вперед плечо.
— Говорит ли ваш Дар, что эти браслеты — настоящие? — спросил он. Проворчал, вернее.
— Да, — сказал Аркади с любопытством. Фаун вздохнула с облегчением.
— Спасибо за честность, сэр, — Даг сел с удовлетворенным кивком. — Позже у нас было проклятое идиотское разбирательство о них на озере Хикори.
Аркади прочистил горло.
— Ваши родственники не были рады вашей невесте, я правильно понял? — Вашей очень молодой невесте, добавил он взглядом, как показалось Фаун, но он благоразумно не сказал этого вслух.
— Я думаю, твоя тетя Мари и дядя Каттагус были очень милы со мной, — сказала Фаун с некоторой защитой дома Дага, которую могла оказать. — Погоди, Даг, ты забыл про стеклянную вазу. Это важно. Это был первый раз, когда твоя призрачная рука проявилась. — Она повернулась к Аркади. — Так Даг назвал ее сначала, потому что она его сначала ужасно пугала, но Хохария сказала, что это была проекция Дара. Эту часть рассказывай лучше ты, Даг, потому что для меня она все равно что магия.
— Там была стеклянная ваза, — Даг помахал рукой. — В Вест-Блу, прямо перед тем, как мы поженились. Она много значила для Фаун — она привезла ее из Глассфорджа в подарок своей маме. Ставшей позже моей хозяйкой шатра. Ваза упала и разбилась.
— Три крупных куска и около сотни осколков, — добавила Фаун в поддержку. — Рассыпалась по всему полу. — Она была благодарна за то, что Даг опустил предшествующий семейный скандал. Как бы она ни сердилась иногда на родичей, ей бы не хотелось выставлять их дураками перед этим Аркади.
— Я… — Даг сделал жест крюком. — Это появилось, и я как бы скрутил стекло обратно все вместе через его Дар. Понимаете, я до этого видел, как такие вазы делали в Глассфордже. Их Дар как бы жужжит… — Его губы изогнулись, как если бы он пел ноту, но беззвучно.
Аркади, Барр и Ремо уставились на его крюк… Нет, не на крюк, поняла Фаун. На невидимую, неуловимую проекцию Дара, которая заняла место его левой руки. Которую она никогда, скорее всего, не увидит, но может иногда — она подавила улыбку — ощутить. Даг расслабился, трое Стражей Озера тоже, и она решила, что он позволил проекции Дара исчезнуть.
— Впервые слышу об этой вазе, — пробормотал Барр Ремо. — Боги! Ты об этом знал? — Ремо потряс головой и показал тому жестом помолчать.
— До того, как встал вопрос на озере Хикори, — продолжил Даг, — произошло появление крупного Злого в Рейнтри. Вы здесь внизу слышали об этом?
— Немного, — сказал Аркади. — Признаюсь, дозорные здесь слушают новости с севера более внимательно, чем я. Там, кажется, всегда происходит что-то волнующее.
— Злой из Рейнтри оказался более чем обычным волнением. Он обещал быть настолько же дрянным, как Волчий перевал в Лутлии двадцать лет назад. Даже хуже, потому что он укрепился, чтоб прорваться через густонаселенные крестьянские земли. Еда для Злых на тарелочке.