– Странный тип, – сказал Авер, кивнув вслед Мухопаду. – Хотя и смешной… Может быть, ты примешь эстафету, Рик?
– По части анекдотов – нет, а в отношении выпивки – с удовольствием, – признался я.
Авер выразился в том плане, что я ему не нравлюсь в последнее время. Что те редкие ростки юмора, которые пробивались во мне, на глазах стали чахнуть и увядать и что он, Авер, ни на минуту не сомневается: если мой тонус в ближайшее время не поднимется, то вскоре я буду напоминать ему типа из одного анекдота…
Гунибский явно порывался поведать мне один из своих последних опусов, но сейчас я был не расположен к юмору. Я молча взял стакан, в который Авер щедро налил той же золотистой жидкости – той, что он перед моим появлением потчевал Мухопада, – и прошел в полумрак зала.
Здесь уже было немало посетителей, и стоял приглушенный шум голосов, и в основном все сидели компаниями, и некоторых из них я знал по именам, а многих – в лицо, и мне приветственно махали рукой то с одной, то с другой стороны, а некоторые приглашали присоединиться к ним, но почему-то я отверг все притязания на мое одиночество, благополучно прошел через зал и плюхнулся за стол, где сидел лысоватый рыхлый человек с безвольным подбородком и мутным взглядом пропойцы.
Лицо человека показалось мне смутно-знакомым, и мне понадобилось несколько глотков из стакана, чтобы вспомнить, где я уже встречал этого субъекта. Это было не далее, как прошлой ночью, и сидел он на этом же месте, и еще вчера я зачем-то хотел подойти к нему, но потом передумал, а потом мне попалась Рола, и я забыл обо всем на свете…
На столе перед лысоватым стояли стакан с коктейлем, две пустые чашки со следами кофейной гущи и большая пепельница, доверху набитая окурками. Видно, торчал он здесь уже давно. На этот раз одет он был почти прилично, в светлые брюки и клетчатую рубашку, а не в детские шорты и черную майку, как накануне.
Человек не обратил внимания на мое появление. Он отчаянно смолил, захлебываясь дымом, очередную сигарету и тупо поглядывал по сторонам.
Судя по тому, что он меня не приветствовал, это был так называемый гость вольного города Интервиль, с жадностью сравнивающий, отвечают ли действительности те рекламные проспекты, которыми его напичкали в туристическом агентстве.
– Добрый вечер, – сказал я.
Отношение к ближнему начинается с приветствия, и это, хочешь или не хочешь, а надо соблюдать. Без этого ни один социум долго не протянет. Подобные истины вдолбили в мою башку с детства.
– Что-что? – переспросил подозрительно он.
Я промолчал. Не стоит разговаривать с людьми, которые вызывают у тебя неприязнь с первого же взгляда. Это я тоже усвоил с детских лет.
Лысоватый переспрашивать не стал. Он решительным движением сунул окурок в пепельницу и круговым движением потер свою лысину, посередине которой коричневой кляксой расплывалось большое родимое пятно. Потом он перегнулся ко мне через столик.
– Я хотел бы поставить вам один вопрос, – сказал он. В его манере выражаться наличествовал легкий акцент и прочие неправильности, присущие людям, изучавшим иностранный язык с помощью компьютерного «Полиглота». – Как у вас здесь приемлемо похоронять родственников?
Признаться, я растерялся.
– В гробу, как же иначе? – сказал я. Наверное, он слишком начитался рекламных проспектов, которые любят выдумывать какие-нибудь экзотические традиции обитателей тех мест, куда едет турист. – Во всяком случае, трупы мы не пожираем и мумий из них не изготовляем, это точно.
На мой «черный юмор» он никак не отрегировал.
– А кладбище? – спросил он. – Как я способен добираться до Треугольного кладбища?
Я попытался сначала объяснить ему маршрут на пальцах, но он ни черта не понял. Я извлек из кармана комп-нот и вывел на экран карту города, но он сказал, что плохо разбирается в топографии, хотя у меня сложилось убеждение, что он просто плохо понимает разговорный русский язык. Тогда я, чертыхнувшись, принялся изображать на столе макет местности, используя в качестве ключевых точек маршрута на кладбище подручные средства – пепельницу с окурками, стаканы, чашки и блюдца, а также дешевый брелок для ключей в виде голой русалки, который лысоватый извлек из кармана и брякнул на стол. Глаза у русалки горели холодными фосфоресцирующими огоньками.
Лысоватый турист согласно кивал головой в такт моим объяснениям, но когда я отвлекся на секунду от объяснений и глянул на него, то, к удивлению своему, обнаружил, что он меня вовсе не слушает, а бегает глазками по соседним столикам.
– Если не секрет, зачем это вам? – спросил я, прервавшись на полуслове.
– Что? – тупо переспросил он.
– Вы спросили меня про кладбище, – очень вежливо напомнил ему я.
– А-а, – сказал он. – Да-да, разумеется… Корректно… Клур.
– Простите? – в свою очередь, не понял его я.
– Адриан Клур. Это меня так имя. Представляюсь по случаю знакомства. – (И в каком «самоучителе» он только откопал эту дурацкую фразу, вероятно, по мнению авторов программы, представляющую собой верх разговорного этикета?!).
– Понятно. Что ж, меня зовут Рик. Рик Любарский. Это я тоже представляюсь вам, – не удержался я от иронии, но этот тип, видно, принадлежал к числу непрошибаемых.
– Племянник, – грустно сказал он и шмыгнул носом. – Мой родной племянник стал погибшим. Он живал здесь, Интервиль, понимаете? Потом я получал ноту из полиции и приезжал сюда, чтобы его похоронить. Завтра его будут похоронять. Мой бедный мальчик, он жил здесь почти один… – Клур сделал скорбную мину. – Он бывал молод, вы меня понимаете?
– От чего он умер? – спросил я без особого интереса. У меня было слишком много своих собственных проблем, чтобы выслушивать излияния иностранцев, которые жаждут поплакаться тебе в жилетку и заодно приобрести навыки общения на чужом для них языке.
– Его убивали, – сказал Клур. – Кто-то приходил к нему в разгар ночи и и убивал его ножом… Полиция не знает, кто.
– Примите мои соболезнования, – сказал я. Что еще я мог сказать этому занудному типу?
– Я не раз звал его к себе, – продолжал Клур, никак не отреагировав на мою фразу. – Но он давал отказ. Он говорил, что здесь есть хорошо. Здесь нет опасность, так он сказал. Здесь проживают хорошие люди, так он тоже говорил. – Он развел руками. – По-моему, он давал легкую ошибку. Опасность есть везде. Хорошие люди не проживают везде. Здесь есть тоже смерть. Я прав? Я имел мнение, что вы, кто проживать тут, просто боитесь уезжать из свой город наружу. Я прав?
– Что вы, – сказал я. – С чего вы это взяли? Я, например, сам заканчивал университет в Мапряльске.
– А, – удовлетворенно сказал он. – Это я знаю. Мапряльск есть в России.
Золотистая жидкость в моем стакане закончилась, и я мог бы встать и уйти, но что-то меня удерживало за столиком. Более того, с помощью радиопульта я подал Аверу сигнал в том смысле, что надо бы повторить… Вскоре в крышке стола откинулся небольшой лючок, едва не опрокинув пепельницу, и из канала доставки выскочил подносик с двумя стаканами виски. На одном из стаканов мигала фосфоресцирующая надпись: «Угощаю за бесплатно» – Авер был верен себе.
– Будете ? – спросил я у Клура, но он отрицательно замахал руками. Его коктейль был почти не тронут. Тогда я, чтобы не молчать, спросил: – За что убили вашего племянника?
– Если бы я мог знать, за что, – уныло сказал он. – И тем более, кто его убивал… Но я не знаю. И полиция не знает, кто и зачем. Она делает следствие, но без итога… У вас хорошая полиция?
Я пожал плечами. Мне вспомнились люди в штатском, которые обсуждали достоинства спиртного над телом Слана, лежавшим в луже крови.
– Как, по-вашему, они отыскают убийцу? – не отставал от меня Клур.
– Я надеюсь, – дипломатично сказал я.
– Я тоже. Но нельзя жить в надежде. Надо делать самому то, что есть твоя надежда.
– Что именно? – по-идиотски спросил я.
Он впервые взглянул мне в глаза, и оказалось, что взгляд его не такой уж и мутный.
– Я захотел найти того, кто убивал мой племянник, – проговорил драматическим голосом он. – Я не считал, что ваша полиция хорошая. Полиции везде одинаковы. Но я хотел, чтобы мне помогать кто-то из тех, кто проживать здесь всегда. Может быть, вы имели знакомство с моим бедным мальчиком, Рик?
– Хм, – сказал я. – Нет, пожалуй, среди моих знакомых нет и не было людей по фамилии Клур. Такую фамилию я бы запомнил, будьте уверены.
– Почему Клур? – удивился лысоватый. – Клур есть я. Мой племянник имел имя Руслан… Руслан Этенко.
Я невольно сглотнул и понес к губам стакан, чтобы выиграть время для размышлений.
Да, у Слана были какие-то дальние родственники в Европе. Но почему Люция ничего не сказала мне об этом дядюшке? И почему он, едва успев прибыть в наш город, стал разыскивать именно меня? О случайности речи быть не могло: ведь еще вчера Клур сидел здесь и спрашивал про меня. Но кто же навел его на мой след? Вел? Авер? Люция? А, может быть, Куров?..
Выпить, однако, мне не удалось. Меня сильно толкнули сзади в спину, стакан вылетел из моей руки и вдребезги разбился бы при падении на пол, не будь он небьющимся. Все равно, виски вылилось, и мне осталось только проклясть неуклюжего разиню. Сердито обернувшись, я увидел, что толкнул меня не кто иной, как Нед Пинхус, а злиться на Пинхуса – все равно, что на годовалового ребенка. Нед тоже узнал меня и хлопнул по плечу, и пообещал отныне, в качестве компенсации за свою неуклюжесть, ежедневно ставить мне по стакану, а я сказал, что столько я не выпью и что печень у меня не железная, и потом мы обменялись парой фраз, никак не связанных с инцидентом. Когда Нед проследовал к своему столику, я повернулся к Клуру.
Он успел достать фотографию, сделанную цифровой камерой. И на этом снимке улыбался Слан.
– Вот он, мой мальчик, – сказал Клур, размахивая фотографией у меня под носом. – Он вам бывал известен?
Я только отрицательно помотал головой. Не нравился мне тот оборот, который неожиданно принял наш разговор.
– Сожалею от чистого сердца, – вздохнул Клур, пряча фотографию в карман. – Но я все равно находить того, кто знавал Слана. И того, кто его убивал, тоже.
– Но зачем? – чужим голосом спросил я. – Предположим, вы найдете убийцу вашего племянника? И что дальше?
Он взглянул на меня и с заговорщицким видом подмигнул мне.
– Я буду иметь с ним очень хорошую беседу. Не такую, как в полиции.
Не знаю почему, но после этих слов меня продрал мороз по коже. Несмотря на простоватость и смехотворность этого типа, я почему-то поверил в этот момент, что убийце не поздоровится в ходе беседы с дядей Слана. И тут же я услышал голос Люции, запросто произносившей: «Это я его убила, Рик… Он был мне противен, вот и все». Меня обожгла одна мысль: что если до нее, рано или поздно, доберется возмездие в лице Клура или правосудие в лице Гена Курова? Что тогда будет с ее шестилетней дочкой? И разве имею я право спокойно ждать, когда это случится? Но что я могу сделать, чтобы это не случилось?
И тут же, словно это давно назревало во мне, мозг мой выдал ответ на этот вопрос. Теперь я знал, что мне следует делать, и откладывать это не стоило ни на минуту.
Поэтому я резко встал и, пробормотав что-то типа «я должен идти, извините», торопливо направился к выходу.
Глава 8
Ложь иногда способна дать больше пищи для размышлений, чем правда.
Это первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я гляжу в спину Любарскому.
Легенда об иностранном дядюшке, жаждущем отомстить за невинно убиенного племянника, сработала, но не совсем так, как я предполагал. И не потому, что дядюшка был самозванцем. Весь мой расчет строился на том, чтобы поближе познакомиться с этим молодым человеком и попытаться выяснить, знает ли он что-нибудь полезное для меня. Я ожидал чего угодно, но только не того, что Любарский будет отрицать факт своего знакомства с Этенко, он же – наш агент Сигнальщик. Зачем ему потребовалось так нагло лгать мне?
Допустим, он не поверил в мой камуфляж и решил, что я каким-то образом причастен к смерти его дружка. Тогда сейчас он должен двинуться прямым ходом в полицию, чтобы, как честный гражданин, донести о подозрительном субъекте в моем лице. Тем более, если он знает, почему на его квартире отсиживался Сигнальщик…
Другой вариант: он знает того, кто расправился с Этенко, но по каким-то причинам скрывает это от окружающих. Например, боится, что, если проболтается, то с ним поступят так же, как поступили с его дружком люди Шлемиста. Поэтому разговор со мной ему должен был прийтись не по душе, и он ушел от контакта с непосредственной прямотой.
И, наконец, третья версия: что, если именно Любарский убил Сигнальщика, сознательно или находясь под Воздействием геймеров? В пользу этого говорит хотя бы то, что Этенко имел достаточный опыт оперативной работы, чтобы, находясь в положении дичи, подпускать к себе посторонних людей…
Независимо от того, какой вариант окажется истиной, мне следует сосредочиться сейчас именно на Любарском. Тот факт, что он солгал мне, свидетельствует: есть что-то, что знает только он. И этому есть еще одно подтверждение. На моих глазах Любарского пытались убить. В браслете моих наручных часов имеется специальный детектор ядовитых и радиоактивных веществ, который предупредил меня, что в стаканах, которые были доставлены на наш столик, помимо виски содержится синтетический яд мгновенного действия. Нет необходимости разбираться, кто отравил спиртное, ясно другое – покушались именно на моего собеседника, поскольку именно он сделал заказ. Видимо, для Шлемиста и его подручных дружок Сигнальщика является потенциальным источником информации, и стоило мне выйти на контакт с ним, как Любарского тут же попытались на всякий случай нейтрализовать, чтобы он не сболтнул лишнего. К счастью, «контролер», подстраховывавший меня в баре, вовремя выполнил мою команду, переданную посредством жестов: выбить стакан с ядом из рук Любарского.
Кстати, разговаривая с Любарским, я ежесекундно ждал нападения на него или на меня со стороны любого из присутствующих в баре: опыт в этом деле у меня уже имелся. Правда, толку от моей внутренней готовности было мало. Когда тебя окружает множество людей, уследить за каждым из них невозможно. Остается только гадать, какое оружие способен применить противник в данных условиях. Даже если тебя прикрывают свои, шансов уцелеть у тебя не больше, чем у зайца, за которым в чистом поле гонятся охотники на «джипе»…
Однако нападение не состоялось. Даже тогда, когда трюк с ядом у геймеров не удался. Однако, это не говорит о том, что повторной попытки не будет. Теперь, когда Любарский «засвечен», его попытаются убрать как можно быстрее. В том числе и с помощью прямого Воздействия.
Пожалуй, именно этим объясняется то, что Рик так резко прервал наш разговор и ушел от меня. Его от меня о т с т р а н и л и, и теперь не я, а он находится в постоянном «красном секторе».
Я думаю об этом на ходу, потому что, едва дверь бара затворилась за Любарским, как я последовал за ним. Слава Богу, мне в самом начале удалось незаметно прицепить к его одежде индикатор комп-пеленга, который дает мне наводку на местонахождение своего недавнего собеседника.
Я включаю комп-нот, вывожу на экран-очки план города и светящуюся точку, отмечающую траекторию перемещения Любарского. Траектория эта чересчур прямолинейна и вскоре начинает вызывать у меня определенные подозрения.
Через несколько кварталов мои подозрения начинают обретать силу уверенности, и я ускоряю шаг.
Любарский движется весьма целеустремленно, ни на йоту не отклоняясь от избранного им курса. Куда же, интересно, его ведут? Впрочем, сейчас это не столь важно, важнее догнать Любарского и укрыть его от Воздействия невидимым экраном защитного поля.
Как я и предполагал, стоило мне перейти на спортивную ходьбу, как мне тут же начинают мешать. Случайный прохожий, вцепившись в пуговицу моей рубашки, путано, с эканьем и меканьем, допытывается, как ему пройти к ближайшей станции подземки. Рискуя показаться невежей, не дослушиваю заблудившегося зануду и оставляю в его цепких пальцах свою несчастную пуговицу, выдранную «с мясом»…