И с того момента четырнадцать, а может быть, и шестнадцать или даже семнадцать лет тому назад Джонатан начал писать для миллионов подписчиков и читателей газет маленькие рекламные заметки. Когда его первая реклама появилась в печати, он думал, что над ней будут хохотать до слез. Но никто не смеялся. Наоборот, благодарные письма стали приходить из всех уголков страны. В его рекламе цитировались мудрые слова Джорджа Вашингтона, из которых неопровержимо следовало, что “Объединенная корпорация” является современной наследницей славных американских традиций. Эта реклама завоевала платиновую медаль с рубинами — награду Национального Совета по рекламе.
А его реклама, которая гласила, что “Объединенная корпорация” в своей работе руководствуется принципами, заложенными благородным тружеником Абрахамом Линкольном, была отмечена и выделена среди прочих для занесения в памятный список, составляемый Торговой Палатой. С тех пор он и сам уверовал в значимость и необходимость своих рекламных объявлений и продолжал составлять их с еще большим рвением и тщательностью. Вскоре Л.Лестер Лит выразил Джонатану благодарность от имени компании, а затем повысил зарплату с 10000 долларов в год до 17500, а позднее и до 23200. Каждый год он получал какую-либо награду или премию в дополнение ко всему остальному: как правило — в виде акций класса С, которые давали возможность получить довольно крупную сумму к пенсионному возрасту.
На тринадцатом этаже его уже ожидали. Джонатана поприветствовал жестом крепкий молодой охранник в серой униформе, который наверняка в колледже играл в футбольной команде.
— Мистер Гербер, мне приказано показать вам все и рассказать вам обо всем, — ровным, безразличным голосом произнес он. — Что бы вы хотели увидеть?
— Понятия не имею, — развел руками Джонатан, — я ведь здесь впервые.
— Мистер Лит сообщил мне, что, вероятно, вы захотите познакомиться с руководителями отделов, сэр.
— Тогда давайте с этого и начнем.
Охранник шагнул вперед, распахивая перед Джонатаном бронзовые двери. Во время посещения всех пятнадцати отделов Джонатану пришлось поздороваться с восемью худыми и лысыми и семью толстыми, но тоже лысыми людьми, которые руководили этими отделами. Эти люди не были директорами компаний. Но они принимали решения и брали на себя весь риск. Они были безмерно преданы компании и получали по сто тысяч в год. Такие деньги даром не давались — все руководители отделов слишком рано умирали, в основном — от инфаркта. Джонатана провели по всем службам, включая конструкторское бюро, комнату связи, ресторан, а также показали небольшой, но отлично оснащенный госпиталь на три койки.
— Я заметил, что в госпитале имеется свой лифт, — заметил он охраннику, — даже если человек умрет за своим рабочим столом, его тело можно будет вынести из здания без лишнего шума.
— Бюро планирования продумало все до мельчайших деталей, сэр.
Джонатан вспомнил, что работая на компанию уже четвертый или пятый год, случайно столкнулся с тем, как в “Объединенной корпорации” решаются проблемы подобного рода. Однажды он видел, спускаясь в лифте, как один инженер, по имени Джекс, ехавший с ним в одной кабине, внезапно побледнел, у него начался приступ удушья, и наконец он упал на пол без чувств. Пока Джонатан, склонившись над телом, пытался привести коллегу в чувство, лифтер остановил кабину в пролете между этажами, позвонил дежурному по вестибюлю, и, спокойно сообщив о случившемся, получил какие-то указания; затем кабина быстро и плавно опустилась глубоко в подвал. Там уже ожидали охранники с носилками.
— Я боюсь, что бедняга скончался, — сказал Джонатан.
— О нет, сэр, — ответил начальник охраны, — он просто упал в обморок. Легкое недомогание, сэр, не более того.
— Его надо немедленно отправить к доктору!
— Мы так и сделаем, если вы отступите на шаг и пропустите нас к нему, сэр, — сказал начальник охраны.
Позднее Джонатану так и не удалось получить толкового ответа, что же все-таки произошло с Джексом потом, хотя он интересовался этим вопросом и у лифтера, и у охраны, и у многих других. На третий день в газете, в разделе некрологов, Джонатан прочитал небольшую заметку, которая проливала свет на недавние события. В заметке сообщалось, что Д.М.Джекс, инженер из нашего города, “отошел в мир иной”, но в ней ни слова не говорилось о том, что он работал на “Объединенную корпорацию”. Джеке просто исчез, перестал существовать. Если в компании человек умирает, его место автоматически занимает заместитель. В корпорации, где работают десятки тысяч людей, Почти каждый день кто-то умирает, но работа не должна прерываться ни на секунду.
Возвратившись на свой этаж, Джонатан приоткрыл дверь и, просунув голову в приемную мистера Лита, сказал секретарше:
— Если я ему понадоблюсь, то я уже вернулся на свое место.
— У него сейчас врач, — сказала мисс Тэблэйн, доверенная секретарша мистера Лита, — но вы все же находитесь все время рядом с телефоном, пожалуйста.
Джонатан сидел за своим письменным столом и, рассматривая висящие на стене графики потребительского спроса, ожидал звонка, размышляя над тем, что его ожидает.
Лит никогда не принимал скоропалительных решений, он не был импульсивным человеком: постоянный пропуск, приглашение посетить 13 этаж — во всем чувствовалось, что Джонатана собираются повысить в должности. Конечно, после тринадцатого этажа шел четырнадцатый, и никому из простых смертных не разрешалось подниматься выше, на пятнадцатый, где, на самой вершине пирамиды здания компании, размещался президентский кабинет. Неужели его хотят ввести в Плановый Совет директоров компаний? Но он никогда не получит эту должность до тех пор, пока не займет, по крайней мере, должность Лита…
— Рано или поздно все прояснится, — сказал себе Джонатан. Он снова вытащил из кармана пропуск и, внимательно рассмотрев его, рассмеялся. Прошли, пролетели незаметно молодые годы! Он почувствовал прилив сентиментальной ностальгии по прошлому, начал вспоминать, как он выглядел в двадцать семь лет, и никак не мог вспомнить. “Но одно я точно помню! — сказал он себе с улыбкой. — Я был большим скептиком. А, может, нет?”
Он вспомнил, как, боясь лифтов, часами ходил по этажам пирамиды, убеждаясь вновь и вновь, что нижние этажи гораздо шире верхних. Как-то от нечего делать, взобравшись на свой письменный стол, он тщательно исследовал потолки, — и, конечно, ничего не обнаружил. Затем он с улыбкой продолжал вспоминать, как, закончив исследование здания, попытался выяснить, что же производится в “Объединенной корпорации”. И ему удалось кое-что узнать, Он обнаружил, например, что 4 тысячи изделий, производимых компанией, обозначаются буквами, начиная с Аав — (детская молочная смесь), и заканчивая Zyz — моторами для тракторных двигателей. Но вскоре коллекционирование условных наименований надоело ему, и он его забросил.
Внезапно раздался резкий звонок на письменной столе. Джонатан заученным за годы движением снял телефонную трубку и поднес ее к уху.
— Гербер слушает, — сказал он.
— Доктор все еще у него, — раздался в трубке голос секретарши, — у Лита сильный приступ язвы и аритмия сердца. Но мне велено передать вам инструкции. После обеда у вас экскурсия по четырнадцатому этажу, а в два часа — доклад.
— Что готовится на нашей кухне, мисс Тэблэйн? — спросил Джонатан. Секретарши любят, когда с ними говорят на жаргоне, считая это признаком демократии. Обычно после этого они распространяют слухи, что вы очень привлекательны и просты в общении. А боссы любят, если их секретарши срезают ногти и смывают макияж с лица, когда идут на работу.
— Я не знаю, — ответила мисс Тэблэйн, — но это, кажется, очень важно. Очень важное задание.
— У меня обед в 12 часов с Младшей Исполнительной Группой, вы помните? Директора не уходят обедать раньше четверти второго. Если я попаду на 14 этаж в этот период, то там же никого не будет. Зачем мне туда идти, вы не знаете?
— Наверное, осмотреться, — сказала мисс Тэблэйн, — жалко, что я не могу пойти с вами. Мистер Гербер, обещайте мне, что исполните одну просьбу. Обещайте мне, что вы узнаете, есть лк золотая крышка на унитазе мистера Вэффена.
— Обязательно, — пообещал Джонатан, хотя знал, что ничего выспрашивать не будет.
Джонатан пообедал с двумя подчиненными, довольно молодыми людьми, мышление которых еще не было закрепощено. К своему удовлетворению, Джонатан обнаружил, что по “внутреннему телеграфу” давно все уже знали о том, что он получил золотой пропуск. Ребята всячески демонстрировали свое уважение, улыбались и ловили каждое слово; у них открывались рты от благоговения, когда Джонатан только начинал разговор.
В начале второго Джонатан поднялся на лифте на 14 этаж. Сразу бросалось в глаза, что он был значительно меньше 13-го. Верхний угол пирамиды оказался гораздо острее, чем это казалось с улицы. Охранник, отдав честь, сообщил, что здесь расположены восемь кабинетов директоров компании и конференц-зал. В конце сообщения он доложил, что мистеру Герберу разрешено осмотреть все, что он пожелает.
— Тут осмотреть стоит все, — добавил он, почтительно улыбаясь.
Охранник сказал правду. В кабинетах были и глубокие мягкие кресла, и телевизоры с огромными экранами, и бары, заполненные прекрасными коллекционными напитками. В одном из кабинетов он обнаружил специальную сигарную коробку размером с банковский сейф, в которой всегда поддерживается определенный процент влажности; в одном кабинете висела мишень для стрельбы из пневматического пистолета, а в другом была индивидуальная финская сауна. Но больше всего его поразила комната, которая напоминала кабину пилота боевого истребителя со всеми приборами и креслом с ремнем безопасности. В комнатах ничего и никого не было — ни секретарей, ни служанках. На длинных, отполированных до солнечного блеска столах было абсолютно чисто — ни одной бумажки, ни одного документа.
— Скажи-ка, — спросил Джонатан у охранника, — как часто собирается Совет по планированию?
— Ну, обычно они съезжаются раз в год, — ответил тот, — в других случаях только тогда, когда их лично вызывает мистер Сазервэйт.
Хэнском Людлов Сазервэйт II был президентом “Объединенной корпорации”. Его офис размещался на самом верху пирамиды. Из года в год на фотографиях он выглядел так, словно старость была бессильна перед всемогущим магнатом.
— А живет ли кто из них в Миннесоте? Извините, конечно, за любопытство, но это мой первый визит сюда.
Охранник понимающе кивнул.
— Ну зачем обязательно в Миннесоте, у них у всех есть свои реактивные самолеты и личные пистолеты. Мистер Айппингер, к примеру, владеет четырьмястами акрами земли в Луизиане, где он разводит креветок, поэтому он, как правило, живет там. Мистер Лэтчвелл владеет островом у берегов Мексики, там v него есть замок и небольшая армия. Появляется он всегда в изобретенной им самим сине-красной форме главнокомандующего, и в синих кожаных ботинках с пряжками в виде звезд.
— Да, я, кажется, как-то ехал с ним в лифте.
За время работы Джонатану удались повидать один или два раза большинство из директоров компании, которые выделялись своей гордой, независимой осанкой среди других. Но среди них был один, занимавшийся рыбной ловлей, судя по тому, что он был одет в белые холщовые штаны и белую фуражку с зеленым пластмассовым козырьком. А один предпочитал носить сандалии из сыромятной кожи на босу ногу, вероятно, считая эту обувь чрезвычайно полезной для здоровья. Конечно, они так одевались не только для того, чтобы подчеркнуть свою экстравагантность, но и желая продемонстрировать свою простоту и доступность простому люду. Так ему не единожды растолковывал мудрый старый Лит. Поблагодарив охранника, Джонатан снова спустился вниз.
— Уже 1:55, — сказал он, заглядывая в приемную Лита.
— Заходите и ждите, — сказала мисс Тэблэйн, уставившись на него сквозь стекла очков. — Ну же, скажите мне наконец. Вы просто не можете мне не сказать! Действительно ли…
— У наших директоров слишком много других проблем, чтобы интересоваться такими пустяками, — сказал неодобрительно Джонатан. — Но я понимаю, что вы просто хотели пошутить.
— О, но я действительно хотела узнать!..
Доверять ли мисс Тэблэйн? Вполне вероятно, что она окажется в дальнейшем довольно крепким орешком. Отложив решение этого вопроса на потом, Джонатан принялся читать газету “Дорогие друзья”, принадлежавшую “Объединенной корпорации”.
Через некоторое время зажглась сигнальная лампочка на столе, и мисс Тэблэйн сказала Джонатану, что он может войти. Какое известие ожидало его за дверью? Впрочем, отступать было уже поздно.
— Добрый день, сынок, — сказал мистер Л.Лестер Лит. Его лицо было таким же бледным, как кусок пломбировочного препарата “Гна”, который компания производила для дантистов. Тени под глазами выделялись темными полукружьями на этом бледном фоне. Один уголок дряблого рта устало опустился. Его левый глаз непомерно увеличился и стал формой и размером похож на совиный. Джонатан прочел в его глазах неутолимую боль.
— Лестер, — вскрикнул он, ужасаясь, — вы же больны!
— Я не болен, я умираю, — равнодушно ответил начальник рекламного отдела, — Я умру сегодня днем в своем рабочем кабинете, примерно через 5–10 минут.
— Давайте я отвезу вас домой.
— Не надо, мне хочется, чтобы все так и осталось, — слабеющим с каждым мгновением голосом, едва открывая рот, проговорил Лит.
— Я хочу, чтобы моя смерть, как и вся моя жизнь, была демонстрацией преданности “Объединенной корпорации”. Так что пусть все так и будет, как есть. Но времени остается все меньше и меньше, мой сынок. Завтра утром тебя объявят моим официальным преемником, это можно будет прочитать во внутреннем меморандуме, форма 114Б Блю. Ты начнешь с пятидесяти тысяч. Соответственно возрастает и получаемое тобой количество акций.
— Спасибо, мистер Лестер.
— И первое, что ты сделаешь, я надеюсь, это найдешь помощника, который был бы влюблен в наше дело. Я тебе предлагаю сделать то, что в свое время сделал я — порыщи по агентствам и найди молодого Джонатана Гербера. Обучи его всему, что знаешь ты сам, как я тебя обучал все это время — двадцать один год!
Это был серый, блеклый день. Солнце совсем не пробивалось сквозь стеклянные панели здания, и Джонатану казалось, что комната заполнена слоями тумана, которые пластами лежали друг на друге, как толстые поленья дров на дровяном складе. Поэтому лицо мистера Лестера то выплывало, то опять пряталось в тени, как бочка, которую несет по волнам в туманном море.
— Было настолько приятно работать и служить “Объединенной корпорации”, что я не считал года, — сказал Джонатан. Он хорошо понимал, что все, что бы он ни сказал, не поможет — Лит умирает, и ничем его не подбодришь, Он знал, что Лит был плох в последнее время, но, тем не менее, все произошло как-то внезапно.
— Неужели прошло так много времени? — переспросил Джонатан.
— Да, сынок, — безвольно отвисшая нижняя губа мешала ему четко произносить слова. — Но я знаю, что оставляю отдел в надежных руках. Ты ходил на тринадцатый этаж?
— Да, конечно.
— На 14-ый?
— Да. Это был ваш приказ.
Лит облизнул сухие губы. Собрав все свои силы, он сказал затухающим голосом:
— Но перед тем, как вступить в должность, тебе осталось сделать еще одну вещь, последнюю. Ты должен встретиться с нашим президентом. Так что поезжай на 15 этаж. — При этих словах его тело обмякло и слегка сползло в кресле.
— Лестер! — подскочил Джонатан.
Медленно Лит поднял свой белый указательный палец и показал на потолок:
— 15-ый, — прошептал он и скончался.
Джонатан аккуратно закрыл шумонепроницаемую дверь кабинета, который теперь перешел в его владение.
— Мисс Тэблэйн, — сказал он, — вызовите по телефону дежурного. Мистера Лита больше нет.
Как только он нажал кнопку лифта, который располагался в конце коридора, кабина подъехала, и двери распахнулись, как будто известие о его приближении каким-то ос разом распространялось по шахте.
— На 15-ый, — приказал он лифтеру, мельком показав свой пропуск.
Маленькие лампочки замигали, и дверь через несколько секунд открылась.