Драка прекратилась неожиданно: словно повинуясь неведомому зову, твари бросились бежать.
Дикие остались на месте, долговязый Меч с трудом удержал рванувшегося вперед Джаззи.
– Вперед! На холмы! – проревел впереди голос Антага.
Подгонять отряд не пришлось.
Пока шли, Гезеш насчитал около десятка убитых Мечей. Края дороги были завалены бледными телами напавших. Долговязый сквозь зубы костерил Ухкув, с опаской вглядываясь в фигуры убитых товарищей. Когда поднялись на холм, он облегченно вздохнул. Видимо, его друзей среди павших не нашлось.
На вершине Диких встретил ветер, и Антаг скомандовал привал.
По краю холма выстроились едва держащиеся на ногах щитники и арбалетчики, напряженно ожидая новой атаки.
– Какой привал? – крикнул Гезеш.
– На восточные холмы местные не поднимаются. Тут ветер. Они его боятся. Может, шальной какой забежит, ну да ребята встретят! – раздался крик Антага.
Мимо Лесоруба прошел Гнев, направляясь за телами убитых Мечей.
– Гнев, кто это?! – спросил его Джаззи.
– Потом, – пророкотал Горящий.
– Отдыхаем до полудня. К вечеру будем у оазиса. – Антаг приблизился к Гезешу. – Цел, вижу?
– А толку? – фыркнул тот и растянулся на земле. Его трясло от слабости и злости на себя. – Как дурак стоял, сделать ничего не мог.
– Да, алебардой в таком строю особенно не помашешь, – согласился командир Мечей. Он был бодр, крепок. Будто бы и не шел ночь напролет вместе со всеми. Большая часть воинов с трудом держалась на ногах, а Антаг бурлил энергией. – Мы неплохо отделались. – Он поглядел на долину. – Я боялся, что больше потеряем. Если бы атаковали во время дождя…
– Повезло, – Гезеш закрыл глаза. Немедленно закружилась голова и к горлу подкатил ком тошноты.
Встряхнувшись, Искатель сел.
На холме появился Гнев, волочащий за шиворот двоих мертвецов. Мечи заворчали, глядя на такое обращение с погибшими товарищами.
– Вам тела или жаркое принести? – неожиданно рявкнул Горящий. Лесоруб понял, что Проклятый в бешенстве.
– Спокойнее! – окликнул Огненного Антаг.
Тот лишь махнул рукой и вновь зашагал вниз.
– Поганое место… – пробормотал Гезеш.
– На востоке будет еще одна долина, – мрачно заявил Антаг. – Сейчас земли поспокойнее пойдут, даже дневку с комфортом проведем. Но потом, после Храма, опять придется так идти.
Гезеш посмотрел в сторону их пути. Небо. Простое небо, ничего не видно. Вставать и идти к краю холма не хотелось. Не было сил.
– Отдыхайте, – Антаг оглядел Искателей. Выглядели друзья довольно жалко. Джаззи осоловевшим взглядом пялился на долину. Паблар, стиснув зубы, массировал икры. Тяжело дышал измученный переходом Родинка, не сводя глаз с верхушек мертвых деревьев.
А Друз уже уснул! Заметив это, Гезеш не удержался от смешка. Наемник везде наемник. Есть возможность поспать – он ею воспользуется.
– Отдыхайте, – повторил Антаг.
Лесоруб устало кивнул, скинул шлем и повалился на спину.
В следующий миг он тоже спал.
В полдень вымотанный отряд спустился вниз.
Здесь мертвые участки леса встречались реже и все чаще попадались живые деревья. Местность изобиловала холмами. Всю дорогу одни холмы. Небольшие, не чета тем, через которые перевалил отряд утром, но когда в очередной раз приходилось забираться на возвышение – измученные мышцы выли от боли.
Один раз Дикие миновали крошечную ощетинившуюся частоколом деревеньку. На смотровой вышке стоял худой лучник, настороженно изучая проходящих мимо солдат.
На него не обратили никакого внимания и, не останавливаясь, прошли мимо поселения.
Стрелок что-то гортанно крикнул своим, нехорошо улыбнулся и больше не сводил с бойцов жгучего взгляда, пока те не скрылись в лесу.
К вечеру показался обещанный Антагом оазис, и отряд застонал от облегчения, увидев небольшое лесное озерцо с примыкающим к нему диким лугом.
Здесь решили остановиться на несколько дней, и если бы Антаг вздумал погнать отряды дальше, то, Гезеш был уверен, у Мечей сменился бы капитан. После зверского убийства прежнего.
До утра все с наслаждением отдыхали, конечно, за исключением дозорных и часовых. Те с молчаливой завистью глядели на спящих и мстительно будили смену. Но едва взошло солнце – лагерь оживился Антаг отправил пару десятков бойцов в лес, на охоту у озера расположились рыбаки.
Припасы отряда подошли к концу, и дни отдыха в богатой зверьем местности командир Мечей решил провести с пользой.
Искателям, как обычно, досталась роль безучастных к общей суете отдыхающих. Они не раз и не два ловили на себе недовольные взгляды Диких, но старательно их игнорировали. Поначалу, еще на том берегу Низин, Гезеш пытался поговорить с Антагом, что не стоит относиться к ним, как к избранным.
Тот лишь ухмыльнулся и сообщил, что если Лесоруб не избран, то он не капитан Мечей.
Спорить алебардист не стал. Поэтому сейчас равнодушно поглядывал на деловито снующих воинов и лениво грелся в лучах солнца. Стоит сказать, что Паблар и Джаззи новой должности бездельников только радовались. Друз и Родинка, наоборот, горели желанием поработать, но против раздраженного приказа Гезеша: «Не хотят – не надо» – идти не решались.
Тепло, по-летнему тепло. В ветвях щебетали птицы, от озера доносился запах воды.
Гезеш почувствовал, что стало припекать.
– Привет, Гнев! – радостно воскликнул Джаззи. – Просуши мне стегач, а?
– Перебьешься. – Горящий застыл над Лесорубом: – Ну что, отдыхаете, Искатели Покоя, а?
В голосе Проклятого царили довольные нотки. Наслаждаясь пением птиц, веселой бранью в лагере и гудением огня от Гнева, Гезеш умиротворенно кивнул.
– Ну и славненько. – Горящий присел на корточки, и командир Искателей невольно отодвинулся от жара подальше.
– Давно с вами не общался, – хмыкнул Проклятый.
– Новые друзья? – ехидно поинтересовался Джаззи.
– Сейчас я больше нужен там, – многозначительно заметил Гнев. – Уж это точно. Вы тут дурью страдаете, находитесь на положении королей, а мне так нельзя.
– Ну да, ты ж велик и могуч, – подал голос Паблар, он лениво щурился, глядя на всполохи огня в груди товарища.
– Смешно, – кивнул тот.
– Ты чего такой довольный? – Шут подобрался поближе, ненароком подтолкнув к Горящему отсыревший стегач. Гнев сделал вид, что поступка Джаззи не заметил.
– Ну, тут есть две причины. Во-первых – вы все еще живы. – Гезеш готов был руку дать на отсечение, что Проклятый улыбается. – А во-вторых, скоро Храм!
Лесоруб помрачнел.
– Скоро, это когда? – оживился Джаззи.
– Неделя, может, чуть больше. Потом оттуда дойдем до второй долины, проскочим ее и выйдем к Стургоду. А вот там уже путь заканчивается. Дошли, считай.
– Стургод – это что? – поинтересовался весельчак.
– Это страна, – ядовито ответил ему Гнев.
– Ну и слава Безумию, я уж подумал, что очередное дерьмогадство, – с видимым облегчением заулыбался Джаззи. Шут приложил руку к сердцу и шумно выдохнул.
– Дерьмогадство? – хмыкнул Гнев. – Хорошо придумано…
– Что в Храме? – угрюмо поинтересовался Лесоруб. Все благостное настроение как ветром сдуло.
– В Храме Проклятые. Ты войдешь туда, поговоришь с Хранителем, выйдешь и пойдешь в Стургод, – пожал плечами Гнев.
– Довольно подробно объяснил, у меня лично вопросов больше нет, – засмеялся Джаззи.
– А чего размусоливать? Печать на Гезеше есть? Есть. Храм ему ничего не сделает. То, что он тот самый, кого там ждут – это точно. Так что войдет, выйдет и вперед – в путь.
– На Прорыв, во славу убогих и обреченных! – протараторил шут.
– Именно, – неожиданно улыбнулся Друз.
– Всех порежем! – раздухарился Джаззи. – Колонну порубим в капусту, капусту продадим Хозяевам Рек, на вырученное золото купим песка и засыплем Ахханские Топи, гы!
– Не, лучше отправим тебя в Аннтейр-Дарг, к Маре, – фыркнул Паблар, – купишь ее лет на пять, чтоб она либо тебя удавила, либо сама себя.
– Мара? – задумался Джаззи. – А ведь идея! Толстого Дмита угробим и бум ржать, пока он ползает от Кладбища к Кладбищу!
– Если Прорыв удастся, ни Кладбищ, ни Топей больше не будет, – проговорил Гнев. – Безумие уйдет!
– Скучно, – в шутку расстроился Джаззи. – Не хочу! Давайте не пойдем? Вот всех обманем и не пойдем. Заставим Гнева выжечь Аннтейр-Дарг, оставим Мару только. Поселимся там, создадим королевство. Джаззия, например. Королем сделаем… – Шут задумался, оглядел друзей. – Ну, думаю, только меня можно. Да и к названию подходит. Джаззи, король Джаззии! Владыка Гнева! А?
– Гнев, – вдруг спросил Гезеш. – Если я… Нет, если мы дойдем и победим Безумие… То ты…
– Да, – кивнул Горящий. – Очень на это надеюсь…
– Но…
– Я устал, Гезеш. Я очень устал. Я пережил столько, что хватит на сотни жизней. Единственное светлое, что у меня есть, – вы. Но если Безумие не падет – я и вас похороню… – Огненный почти цедил, с трудом справляясь с эмоциями.
Джаззи молча сел на землю, хмуро достал из сапога нож и принялся ковыряться в земле.
– Я хочу умереть, пойми. – Гнев резко поднялся на ноги. – Очень давно хочу… Ты бы знал, как это больно – гореть… И, если честно, мне глубоко наплевать – избавится мир от Безумия или нет. Главное – что меня не станет!
– А как же мы без тебя? – произнес Паблар.
– Легко! Женитесь, наплодят вам детей. Джаззи в Аннтейр-Дарге осядет, с Марой своей ненаглядной. Друз тоже к тому городу неровно дышал. Да и вообще – все там и окажетесь. Будете в кабаке вспоминать былые дни, качать головами. А у меня все будущее – гореть. И ничего другого.
– Гнев, давай не будем об этом. – Родинка умоляюще посмотрел на Горящего.
Тот молча развел руками:
– Хорошо… Ладно, отдыхайте, я пойду, с Антагом поговорю.
– О чем?
– О дороге к Храму.
Проклятый отошел.
– А ведь и впрямь, что делать будем, когда Колонну вынесем? – спросил друзей Родинка.
– Я б к Рыбаку съездил… Там бы, может, и поселился где-нибудь.
– А я даже не задумывался об этом, – в замешательстве улыбнулся Джаззи. – Это если серьезно говорить. Не знаю, куда хочу. В Ан-Да-Гед? Я не дурак. В Умрале поселиться? Ну, разве только в Аннтеире, и впрямь. Там хорошо было, если Кладбища не вспоминать. Эльнаи? Нет, спасибо. Дрянь страна. Может, Стургод? Но я его не видел. А к Рыбаку… Только если съездить. Я деревню не люблю, там грязь, коровы. Плохо там!
– Я тоже не знаю, – коротко ответил Паблар и посмотрел на Друза. – А ты?
Наемник задумчиво кусал губы:
– Смеяться будете…
– Да ладно, не будем! – просиял Джаззи.
– Будете!
– Не будем, – пошевелился Гезеш и перевернулся на живот, глядя на приятеля. Отчего-то вспомнился их разговор с Бартелом, и сразу же стало страшно. Мотнув головой, Лесоруб выбросил дурные мысли из головы.
– Я хочу на корабле плавать, – смущенно заявил Друз.
– Тебя ж наизнанку выворачивало! – удивился шут.
– Я привыкну. Просто тянет, понимаешь? Не знаю, как объяснить.
– Да, брат, – покачал головой Паблар и с восхищением воззрился на наемника. – Хорошо желание!
– А куда Гезеш подастся? – Джаззи перевел общее внимание на командира. – Тоже в мореходы?
Лесоруб опешил. А ведь и он не задумывался. Вот, пройдет все, закончится путь. И что дальше?
– Я не знаю… – наконец вымученно улыбнулся он.
– Самый популярный ответ, – кивнул Паблар. – Да и чего задумывать? Еще до Храма не дошли, а от него на юга переть. Мы хоть через год-то там будем?
Год. Целый год… Срок ли?
«Вот, послушай, что люди говорят. Зачем этот ваш Прорыв? Никто даже не знает, как ему после него жить», – раздался в голове мерзкий голосок, а сердце сдавила ледяная кисть.
Гезеш повернулся на спину и закрыл глаза, игнорируя собеседника.
«Не отмалчивайся, я же тебе добра хочу», – проворчал невидимка.
Лесоруб улыбнулся, глядя на синее небо, и промолвил:
– Вот бы все места как это, а?
– Точно, – поддержал его Джаззи. – Тут хорошо!
Голос замолчал, и Гезеш хмыкнул себе под нос. Маленькая, но победа!
Солдаты Антага провиантом запаслись на славу. Весь следующий день коптили на кострах мясо, рыбу, и к вечеру окрестный лес пропах заманчивыми запахами.
А незадолго до заката в лагере объявилось пятеро незнакомцев.
Возглавлял их высокий одноглазый старик с изуродованным страшными шрамами лицом. Справа от него пританцовывал молодой парень, улыбающийся миру кривыми гниющими зубами. По виду – слабоумный. Третьим был мрачный воин в кожаной броне, он с явным недовольством смотрел на оцепивших спутников Мечей.
А еще с ними пришли две воительницы. Молодые, лет под тридцать, пышноволосые, крепкие, поглядывающие на Диких с нескрываемым презрением.
Компания подобралась странная. Хотя Гезеша она оставила равнодушным. Мало ли кто по лесам бродит. Тут двести бойцов, и без него разберутся. Но когда к путникам подбежал Антаг и почтительно склонился перед старцем, Лесоруб опешил.
– Кто позволил? – услышал он. Говорил старик. Вернее – скрипел, с трудом сдерживая обуревающую его злость. Красотки снисходительно кривили губы, Дурачок улыбался, а воин, не сводя глаз с Мечей, задумчиво покусывал ус.
– Прошу прощения, но люди сильно устали, – оправдывался Антаг. – Просто необходимо было остаться еще на одну ночь.
– Две ночи провели! Третью захотелось? – возмущенно процедил старик. Гезеш решил подойти поближе к беседующим.
Дурачок неожиданно засмеялся. Громко, истерически. Стоявшие вокруг Мечи инстинктивно сделали шаг назад.
– Мы целые сутки шли по долине…
– Меня не касается! Вы остановились на моей земле на ТРИ НОЧИ! – взревел старик.
Его боец захлопнул забрало и повернулся к ближайшему Дикому.
Почему-то Гезеш был уверен, что старик не идиот. Что его товарищи и вправду могут вступить в бой с двумя сотнями воинов и победить…
Красотки, элегантно ступая, разошлись в стороны, насмешливо вскинули головы.
– Мы уйдем ранним утром! – Антаг хмуро оглядел приготовления спутников старца.
– Что творится? – Рядом с Гезешем появился Паблар. Он сжимал в руках взведенный арбалет.
– Я вообще не понимаю! – поделился с ним Лесоруб, запнулся о корень и, с трудом сохранив равновесие, приблизился к командиру Мечей.
– Вы сейчас никуда не уйдете, – почти пропела одна из женщин и осеклась.
Дурачок старца вдруг плаксиво захныкал.
– Кто ты?! – Налитый кровью глаз старика с ужасом воззрился на Лесоруба. – Кто?
– Гезеш я, – опешил Искатель.
– Лин Бовей! – гулко воскликнул Проклятый. Гнев быстро шел к гостям. – Какая встреча!
– Гнев… – узнал его тот. Воспоминания; судя по голосу, были не очень приятные.
– Он самый! Тебе здесь нечего ловить, сам понимаешь…
– Кто это? – прокаркал Бовей.
Мечи расступились, пропуская Проклятого. Гезеш заметил, как на лице Антага проскользнуло заметное облегчение.
– Он наш друг!
– В нем Безумие! Оно сильнее, чем в тебе! Он – один из тех, кто обрек наш мир на мучения! – заорал старик.
– Истину говоришь, Бовей, а теперь пошел вон отсюда, – с угрозой проговорил Гнев.
Одноглазый попятился, растерянно огляделся:
– Но вы тут три дня! Закон един…
– Обирать будешь местных, а не Дикие отряды. – Горящий развел руками.
– Но закон! Не больше двух ночей на этой земле! – прокаркал старец.
– Твой закон? Не испытывай судьбу, Бовей, проваливай!
Лесоруб отметил, что лица красоток осунулись, исчезло презрение, снисхождение, и наружу выглянул страх.
Мужчина-воин повел плечами, тяжело вздохнул, но оружия не опустил.
– Но!..
– Проваливай, Лин. Только зря свои таланты похоронишь, – предупредил его Гнев.
Старик обернулся, наткнулся на умоляющие взгляды воительниц, покосился на плачущего дурачка и, наконец, уставился на усатого воина. Уверенный вид последнего придал ему сил.