Поразмыслив, Хаэлли решил расспросить тех отчаянных ребят, которым хватило храбрости расправиться с юной девицей. Ну, а заодно и отобрать баронский меч — интуиция подсказывала эльфу, что нарядный клинок утащили именно они.
И он двинулся дальше, но уже по следам той троицы. Здесь даже не потребовалось обращение к лесу: люди наследили так, что не отыскать их мог только слепой.
… Не прошло и часа, как Хаэлли уже стоял в тени ельника, в пол-уха слушая людской разговор. Рыжий сетовал на искалеченную руку и все чаще прикладывался к фляге. Было ясно, что в ближайшее время до лекаря им не добраться, а, следовательно, отрубленная рука уже никогда не прирастет на место. Полуорк задумчиво возил клинком по точильному камню. Кость, насвистывая немудреный мотив, разглядывал меч Лерия Аугустуса, то так, то сяк подставляя его под лучи солнца и наслаждаясь игрой самоцветов в рукояти.
Болтали они о ничего не значащих пустяках. Рыжий временами всхлипывал, потому что — Хаэлли был уверен — боль в отрубленной конечности была невыносимой. Кость стервозно хихикал и все обещал найти лекаря, хотя уже было понятно, что ничего подобного не произойдет. Оливковокожий полукровка точил оружие, временами отбрасывая со лба черные патлы. Об убитой магичке — ни слова.
Поэтому, отчаявшись услышать хоть что-нибудь стоящее, Хаэлли вынырнул из укрытия. Проходя мимо, ткнул мечом рыжего в живот, так что тот захрипел и завалился набок. Следующим лег полуорк, судорожно зажимая глубокую рану в правом подреберье. Главаря Хаэлли оставил напоследок: уж с ним-то можно было поговорить и о деле.
Он сгреб тщедушного и дурно пахнущего человека за шиворот, как следует приложил лицом о ствол дерева — но так, чтобы тот еще мог говорить, сплевывая в траву кровь. Не слушая поток отборнейшей ругани, Хаэлли тряхнул главаря шайки (бывшего главаря, потому что шайка уже почти перестала существовать), и поинтересовался, куда делся труп леди Валле. Магички, что ль? Ну да, магички, которую вы убили.
— Да никуда-а-а… мы его не дева-али, — заскулил Кость, — бросили там, где сдохла, и мешок ее там же остался… Ничего нам не нужно-о…
Вот это уже было и любопытно, и удручающе одновременно. Все-таки тело девушки унесли, а кто и куда — непонятно.
— Отпусти, а? — пропищал человечек. Разило от него как из отхожего места, а то и похуже.
— Да, конечно, — рассеянно ответил эльф, думая о том, что убитую леди Валле мог утащить и зверь.
Ему было противно держать этов руках, потому что Кость весь был пропитан смертью, которую нес другим, и весьма походил на барона Брикка. Хаэлли резким, отточенным движением свернул человеку шею, взял меч Лерия Аугустуса. Теперь… Ему оставалось вернуться в замок и доложить его светлости, что наглая магичка умерла страшной и мучительной смертью. И это было чистой правдой.
В какой-то миг у него мелькнула мысль — а не попробовать ли отыскать тело девчонки — но Хаэлли тут же отверг ее по причине совершенной нецелесообразности. Труп есть труп, ему уже все равно.
***
Решив вернуться в замок, Хаэлли подобрал меч и отправился в дорогу. И поэтому не увидел то, что мог бы показать лес. То, что произошло на полянке спустя час после того, как меч полуорка пригвоздил к земле щупленькую девчонку.
Раздался треск ломаемых веток, и, топча кусты лещины, на пятачок тяжело вывалился человек, который, будь жив, непременно прослыл бы первым силачом королевства Веранту. Но человек этот был мертв, причем давно, а ритуал, проведенный над ним умелым мастером, сделал из него прекрасного и очень послушного раба. Зомби остановился, шумно втянул носом воздух. Нет, дышать ему было необязательно — но таким образом он мог чуять. И в этот раз он учуял кровь. Свежую падаль, которой можно было бы полакомиться.
Долго искать источник будоражащего аромата не пришлось. Шагая по рассыпанным в траве мешочкам, кусочкам кожи и перепутанным ниткам, зомби приблизился к замершему телу, на ходу облизываясь. Под действием запаха крови он почти забыл, в каком направлении должен был двигаться изначально — и в этом самый главный недостаток рабов-зомби. Почуяв кровь, они порой отвлекаются от порученных им дел.
— Роф, — раздался позади раздраженный и усталый голос, — какого охра, мой дорогой? Куда тебя понесло? Thae'n sha gen.
В последнем предложении прозвучала команда остановиться до следующих распоряжений, и зомби, испустив разочарованный вой, замер на месте.
Зашелестели изломанные кусты, и вслед за зомби появился человек. Он казался изможденным долгой дорогой и злым на весь мир. Его слегка знобило, он постоянно кутался в потрепанный плащ, который уже давно утратил свой изначальный цвет. Коротко остриженные смоляные волосы торчали во все стороны как перья у взъерошенного ворона.
— А-а, вот оно что, — протянул он, оглядевшись, — ты попросту захотел жрать, да?
Зомби тихо заурчал, пожирая тело глазами.
— Ну-с, Роф, я же не могу тебе так просто дать сожрать человека, — назидательно сказал Шерхем Айлан Виаро, — а вдруг он… или, к охру, она еще жива? Хотя… гхм… с такими ранами вряд ли… И потом, я же все-таки лекарь… В любом случае надо проверить.
Он опустился на колени рядом с убитым юношей. Арбалетная стрела в животе. И сердце, пронзенное насквозь.
— Похоже, Роф, тебя ждет сытный обед, — пробормотал лекарь, — хоть мне это и не нравится, но… слуг тоже чем-то кормить надо.
Рядом было набросано каких-то маленьких замшевых мешочков, цветные нитки, обрывки кожи — и даже орочьей кожи. Те, кто убил паренька, не позарились на содержимое его мешка, оно и понятно, почему. В траве лежало тело убитого мага-вышивальщика.
Шерхем поежился. Вот так, шел себе мальчишка, шел — да и сгинул бесследно в лесу. А дома его все так же будут ждать, надеяться, что когда-нибудь он еще постучится в дверь… Воистину, не так страшна смерть, сколько ее внезапность. И тут лекарю пришло на ум, что, может быть, у жертвы где-нибудь на одежде остались метки, по которым можно будет разыскать его семью. Гадкое, конечно, занятие, сообщать родным о бесполезности ожидания. С другой стороны — переплачут один раз, и будут жить себе дальше, без этой пытки неизвестностью, с которой он живет уже… В общем, не важно.
Единственный результат, который дал осторожный обыск тела — так это то, что мальчишка оказался просто худосочной и коротко остриженной девчонкой. Никаких сведений о семье. Ни-че-го. Он ругнулся вполголоса, одновременно прикидывая, что могло заставить девицу переодеться в мужское платье и переть через лес. Небось, глупости какие-нибудь, вроде «не хочу за него замуж». А в итоге?!!
— Девки-дуры, — пробормотал Шерхем, поднимаясь с колен, — увы, здесь я ничего уже не смогу сделать.
Он уперся в траву ладонью, пальцы наткнулись на металлический предмет цилиндрической формы. Шерхем рассеянно поднес его к глазам, повертел, взвесил в ладони. Крышка с голубым гербом магов холода. Скорее всего, завинчивающаяся крышка от фляги.
— Роф, принеси мне мою сумку, — упавшим голосом приказал Шерхем Виаро, — живо.
Молниеносным движением сунув крышку в карман, он вновь склонился над телом. Пощупал пульс, оттянул веки, похлопал по щекам. Девушка была, как говорится, мертвее не бывает, ничего не поделаешь. Рану в животе еще можно было исцелить, но разрубленное сердце — увы, увы…
На сей раз зомби двигался шустро. Брякнулась рядом сумка с инструментами, а лекарь уже раздевал убитую.
— Ну, ничего, — пробормотал он задумчиво, — по крайней мере, это шанс. Эльфы, они, конечно, скряги… Но чудеса ведь тоже случаются, верно? И мы будем надеяться, всегда будем!
Уложив девушку как можно ровнее, он извлек из сумки плоский деревянный ящик, легко поддел ногтем защелку. Там, в гнездышках из алого бархата, ярко блестели начищенные ланцеты. Шерхем взял один, покрутил в пальцах, примеряясь, а затем, наклонившись к неподвижному телу, быстро сделал надрез под нижним ребром со стороны сердца.
Глава 7. Лекарь
… Я проснулась.
И, судя по обилию солнечных зайцев повсюду, на первую лекцию можно было уже не торопиться. Ринка, само собой, ушла еще охр-знает-когда, не утрудившись разбудить. Любопытно, отчего так голова болит? Вроде бы вчера вечером ничего не пили. Я зажмурилась. А что было-то, вчера?
Воспоминания, тревожные, как пробившийся сквозь плотину первый ручеек. Кажется… Да. Я была в замке. Хайо, как он там называется… Шварц… Шварц… не помню, ну ладно. Эльф, еще там был эльф, и зачем-то мы с ним бились на мечах. Он меня учил. А потом — прощальный поклон Лерию Аугустусу — вот же имечко! — и я бегу, бегу сквозь ночь, шарахаясь от каждой тени, с надеждой глядя на восточную сторону неба… а дальше? Треньк. Вот что мне не дает покоя на самом деле. Странный, короткий, хлесткий звук. Я опускаю глаза и вижу, что из моего живота торчит жесткое оперение толстенной арбалетной стрелы.
И плотину прорвало. С душераздирающим скрежетом, скрипом и низким, вибрирующим гулом, от которого вмиг заложило уши. Все стало на места: замок Шварцштейн, сделка с бароном, старушка в голубой блузке, убийство Улли Валески, к которому я вдруг оказалась причастна. А еще… Я судорожно сглотнула, не смея шевельнуться. Разбойники, которые напали на меня. Одному я отрубила руку, за что поплатилась, и теперь… Хайо, где я?
Над головой — низкий потолок из переплетенных между собой веток, сквозь него просвечивает зелень и солнце. И — охр побери, я, похоже, связана по рукам и ногам. К тому же, абсолютно голая. Остается только пофантазировать о том, что могли со мной сделать эти ублюдки за то время, пока я валялась без сознания…
Воображение живо нарисовало мне такую картинку, что сердце подскочило в груди и помчалось вперед, грохоча как гномий поезд. Или… нет? Я ощутила приступ тошноты. Прислушалась. Иногда бывает так страшно, что хочется вывернуть назад все съеденное. Мой желудок попросту был пустым как глаза спящего тролля. Но сердце, мое бедное сердце… Оно, похоже, не билось.
Можно ли верить собственным ощущениям? Вокруг стояла тишина. Я повернула голову набок, прижалась ухом к деревянному настилу. Когда лежишь таким образом в кровати, всегда сквозь подушку слышится благословенное «тук-тук-тук». А сейчас — гулкая, сводящая с ума тишина. И я, крепко привязанная к лежаку, заботливо накрытая старым, истертым до дыр лоскутным одеялом.
— Что вы со мной сделали? — пробормотала я. А потом повторила, уже гораздо громче, срываясь на хриплый вопль, — Что. Вы. Со мной. Сделали, гады?!!
Нет ответа. Я быстро огляделась: в ветхой лесной хижине было пусто. В маленькое круглое оконце заглядывал полдень, и этот же полдень щедро поливал меня солнечным светом. Но мое сердце не билось, а это значило, что…
Заскрипела, зашелестела отворяемая дверь; мой взгляд, помимо воли, метнулся к вошедшему, огромному детине в поношенной одежде. В свою очередь, на меня безо всякого интереса уставился мертвяк. Самый что ни на есть зомби, которого я видела в поезде, он тогда помогал сбежать убийце, клятвопреступнику и бывшему лекарю Шерхему Айлану Виаро.
— Роф, на место, — последний переступил порог, устало сбросил плащ на самодельную табуретку, а затем двинулся в мою сторону.
— Ага, проснулась, — удовлетворенно сказал клятвопреступник, рассматривая меня с нескрываемым интересом, — как самочувствие?
Вблизи он вовсе не выглядел страшным. Усталым и злым на весь мир — да, но не страшным. Просто… дядька средних лет, которому до смерти надоело скрываться от королевских гончих да от некромантов. Может быть, это потому, что в первый раз я его видела обритым, а теперь волосы немного отросли и торчали во все стороны как перья у нахохлившегося ворона?
— Э-эй, — он склонился надо мной, пощелкал пальцами перед носом, — ну-ка, следи за рукой. Та-ак, прекрасно. Ты хорошо слышишь?
Я невольно кивнула.
— Замечательно. Ты… — он вдруг умолк и как-то настороженно вгляделся в мое лицо, — ты уже… вспомнила?
Охр. Надо ему что-то сказать. Ну хоть что-то… Хотя на самом деле из груди так и рвется полный безумного отчаяния вопль — что ты со мной сделал, а? За что?!!
В черных как спелая ежевика глазах клятвопреступника появилось нечто похожее на жалость. А я, кое-как прочистив горло, промямлила:
— Как… я здесь оказалась?
— Я тебя принес, — коротко и четко ответил Виаро, — но вообще-то тебя нашел Роф. У него хорошее обоняние и, как и все зомби, он не упустит случая полакомиться…
Он оборвал себя, не договорив, снова уставился на меня, как будто ожидая чего-то. И тогда я решилась. В конце концов, раз уж этот клятвопреступник пока что не сделал мне ничего плохого, то, может быть, мне еще повезет?
— Я не слышу своего сердца, — прошептала я, — что с ним такое?
На миг мне показалось, что лекарь съежился, сжался как часовая пружинка, когда ее прижимаешь пальцем.
— Что с ним такое? — он покачал головой, — все просто. Ты его не слышишь, потому что оно не бьется.
У меня волосы на затылке зашевелились. Сердце. Не бьется. Так что, получается…
— Я умерла?
— Да.
— Но как же…
— Хороший вопрос. Я кое-что мог сделать — и сделал. Мне пришлось зашить тебе под ребра одну весьма могущественную вещицу, магия которой остановила разложение тканей, гоняет по телу кровь, даже быстрее чем нужно. Можно сказать, что я инициировал зомбирование, но довел его ровно до той фазы, когда его еще можно повернуть вспять…
Потолок, сплетенный из веток, начал куда-то плыть. Кажется, Виаро говорил еще что-то, но я уже не слушала. Ирбис Валле из клана магов холода, которая хотела стать знаменитой вышивальщицей. Ее больше не существовало. Отчаянные лесные ребята выпустили ей кишки, а лекарь — который уж больно смахивает на некроманта — зашил внутрь какую-то дрянь, благодаря которой Ирбис Валле превратилась…
— Я теперь зомби?
Он улыбнулся через силу.
— Нет, конечно же нет. Посмотри на Рофа. У него вместо мозгов опилки, вместо внутренностей песок. У него нет ни воли, ни мыслей, и он всецело повинуется хозяину.
Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы все это — хижина, Роф, черноглазый убийца — оказалось частью ночного кошмара. Нет, в самом деле. Сейчас ущипну себя за локоть, проснусь. А там, у окна, будет сидеть Ринка и вышивать свой «вызов феникса».
— Развяжи меня, — тихо попросила я.
— Только если ты не будешь делать глупостей.
Каких глупостей? Не понимаю.
— Зачем ты это сделал со мной? Ты же, вроде бы, лекарь.
— Да, лекарь, — легко согласился Шерхем, — я умею лечить, но не воскрешать. Прости, но там, где сердце разрублено на две части и не билось некоторое время, магия лекаря бессильна.
Я почувствовала, как слабеют путы — он возился сбоку лежака, развязывая тугие узлы.
— Тогда… почему ты не оставил меня там? Зачем ты сделал из меня… это?
Виаро вздрогнул, замер на мгновение. И прошептал, думая о чем-то своем:
— Умереть проще всего. Сложить лапки и заснуть навеки, отдаться бесконечному сну. Возможно, я и ошибся, возвращая тебя к такому вот подобию жизни, но… теперь у тебя есть шанс. Знаешь, эльфы умеют воскрешать. Именно воскрешать, а не поднимать трупы.
Он развязал последний узел, стягивающий лодыжку, и я медленно села, не забывая прижимать к груди одеяло. Хотя — чего он там не видел, этот Виаро? В конце концов, он меня раздевал, отмыл от крови, вытащил стрелу, да еще и зашил что-то там… Эх.
— Но это смешно, — пробормотала я, — Великий лес закрыт для нас.
— Значит, ты должна сделать все, чтобы он для тебя открылся, — лекарь выпрямился, окинул меня пристальным взглядом. Так художник смотрит на свою картину, а гончар — на вазу.
— Ну, я выйду, а ты одевайся, — глухо сказал он, — одежда на столе. Роф собрал то, что разбойники доставали из твоего мешка… Они, кажется, вовремя поняли, что убили магичку, и это хорошо…
— А в чем разница-то?
Шерхем грустно усмехнулся.
— Для девицы, которая сама путешествует от Оссена до Тальи, ты удивительно невинна, причем во всех отношениях. Магичку они просто убили, а будь ты обычной девкой из ближайшей деревни, с тобой бы еще позабавились, да так, что мне пришлось бы накладывать швы повсюду. Сама понимаешь, у молодцев из леса весьма богатая фантазия.