По дороге Жанна заметила мой рюкзак и высказалась в том смысле, что дурной пример заразителен. Понятно, она имела в виду Кота, который прибыл ко мне с полным походным снаряжением. Мы принялись друг над другом подтрунивать. Но шутки у нас выходили натужные, и смеялись мы словно бы по обязанности, отвлекая себя от того, что нам вскоре предстояло.
На улице мы заметили довольно много людей. Во дворе их тоже гуляло достаточно – кто с собаками, кто с детьми, а кто просто так. Но на дорожке к кладбищу по-прежнему, кроме нас, ни души.
– Видите, – тихо проговорила Жанна. – Даже в субботу сюда не ходят гулять.
– Вот уж поистине город мертвых, – глухо откликнулся Макси-Кот.
День с самого раннего утра выдался на редкость пасмурный. Небо до горизонта заволокла сплошная серая туча. Когда мы уже находились на полпути к кладбищу, зарядил мелкий холодный осенний дождь.
– Бр-р, – поежилась Жанна и натянула на голову капюшон.
Мы с Котом, за неимением капюшонов, надвинули по самые глаза козырьки бейсболок.
– Классная погода для эксперимента, – проворчал Макс.
«Какой эксперимент, такая и погода», – отметил про себя я, однако вслух ничего говорить не стал. Уже почти подойдя к воротам, мы вдруг увидели, как с другой стороны с нами поравнялась пожилая парочка.
– Смотрите, смотрите, – указала на них Жанна. – Значит, тут все же гуляют.
Старики, потоптавшись в воротах, вдруг резко развернулись и засеменили прочь от кладбища.
– Нет, все-таки не гуляют, – мрачным голосом констатировал Макси-Кот.
– Наверное, дождя испугались, – предположила Жанна.
Мы посмотрели вслед старичкам. Пожилая парочка, не оборачиваясь, уходила все дальше и дальше.
– Может, и дождя, – сказал я. – Но они так ушли… – Я задумался, подбирая слова, чтобы лучше выразить свои ощущения: – Понимаете, они так повернули обратно, будто в воротах им кто-то сказал: «Посторонним вход воспрещен».
– Федор, – хохотнула Жанна. – По-моему, у тебя и впрямь развивается паранойя. И чем дальше, тем больше.
Однако смех у нее опять вышел какой-то искусственный. И мне показалось, что стремительное и необъяснимое отступление старичков испугало ее не меньше, чем меня самого.
Макс тоже сейчас был далек от обычной своей жизнерадостности и брел вперед с таким угрюмым видом, словно ему по меньшей мере предстояло нелицеприятное объяснение с директором школы по поводу разбитого окна в директорском же кабинете.
Мне каждый шаг давался с трудом. Словно мы поднимались на гору. И, скажу честно, если бы какие-то не зависящие от нас обстоятельства помешали сегодняшнему эксперименту, я без всякого сожаления повернул бы назад.
Мы остановились возле кустов, где я вчера прятал часы.
– Доставай будильник, – скомандовал Кот. Я стянул с плеч рюкзак и, открыв, порылся внутри. Руки у меня дрожали.
– Чего ты там возишься, – поторопил друг. Я, наконец, нащупал будильник.
– Дай сюда, – выхватил его у меня из рук Макси-Кот.
Он тщательно сверил его со своими часами. Открыв крышку на задней панели, проверил, хорошо ли держатся батарейки. Встряхнул. Снова уставился на циферблат и, наконец, произнес:
– Все нормально, ходят. Время точное. Можешь прятать.
Я засунул будильник поглубже в заросли. У ворот мы чуть-чуть постояли. Затем, одновременно глубоко вздохнув, мы с Жанной подхватили Макси-Кота под руки и быстрым шагом устремились к склепу Князя Серебряного.
– Сегодня проводим чистый эксперимент, – не отрывал взгляда от часов Макс.
– А прошлый раз, значит, был грязный? – спросила Жанна.
– Грязней не бывает, – провозгласил Макси-Кот. – Сперва вы расхаживали вокруг склепа и отвлекали меня своей латынью.
– Это не наша латынь, – возразила Жанна. – А каких-то далеких предков Князя Серебряного. Если это вообще его предки.
– В данном конкретном случае совершенно неважно, его или не его предки и чья латынь, – назидательно пробубнил Макс. – Важно, что вы все время ходили, разговаривали, записывали. Потом еще Пирс твой, Жанка, сбежал. А я ведь не железный. Значит, постоянно отвлекался от наблюдения за часами.
– Тогда хоть сейчас не отвлекайся, – порекомендовала Жанна.
– О том и речь, – откликнулся Макси-Кот. – Значит, просто доходим до склепа, а потом тут же поворачиваем назад к воротам. И совершенно ни на что не отвлекаемся. Вопросы есть?
– Нет, господин генерал, – сказал я.
– Вы, господин генерал, так понятие все объясняете, – подхватила Жанна.
– И остроты ваши сейчас неуместны, – уставившись на циферблат, изрек мой старый друг. – Они, между прочим, тоже меня отвлекают.
– Молчим, молчим, – почтительно произнесла Жанна.
Дождь усилился. И небо еще сильней потемнело. Холодные струи секли наши лица и сиротливо стучались в надгробия и решетки могил. Идти молча стало просто невыносимо.
– Слушай, Кот, – первой не выдержала Жанна. – А у тебя часы водопроницаемые или водонепроницаемые?
Лицо Макса исказилось от ярости, даже кончик длинного носа побагровел.
– Отстань! Ведь просил не мешать! От внезапного его окрика Жанна вздрогнула и споткнулась.
– Что случилось? – по-прежнему не отводя глаз от часов, хмуро осведомился Макси-Кот.
– Случилось, что ты орешь, господин генерал, – огрызнулась Жанна.
– Больше, пожалуйста, не дрыгайтесь и не отвлекайте, – распорядился Макс.
Наконец мы достигли склепа, о чем не замедлили проинформировать нашего главного экспериментатора. Тот, видимо, и впрямь вообразив себя главнокомандующим, рявкнул:
– Кру-гом!
Совершив нехитрый маневр, мы повели Кота обратно. Я сделал интересное психологическое наблюдение: к выходу с кладбища ноги меня несли охотнее и проворнее, нежели от ворот вглубь. Жанна, кажется, испытывала схожие чувства. В результате Макси-Кот взмолился:
– Куда вы так несетесь? У меня, во-первых, часы перед глазами прыгают, а во-вторых, я в любую секунду могу упасть.
– Не боись, – успокоила Жанна, – мы тебя держим.
Впрочем, Кот так и не упал. Вскоре мы благополучно доставили его за пределы кладбища,
– Одиннадцать минут, – торжественно объявил он.
– Чего одиннадцать минут? – не поняли мы.
– Ну, тупые, – высокомерно протянул Макси-Кот. – Ходили мы одиннадцать минут.
– Так мало? – широко раскрыла зеленые глазищи Жанна.
– По моим часам выходит, что да, – с важностью изрек Макси-Кот. – А эксперимент на сей раз был совершенно чистым. Федька, лезь за своим будильником. Сейчас сверим для полной ясности.
Мысленно проклиная на чем свет стоит Макса, я полез в мокрый кустарник. Заросли немедленно показали, что деликатничать со мною не собираются. Какая-то зловредная ветка обрушила мне за шиворот целый водопад. Доложу вам, водичка была не теплая. Поэтому выпрыгнул я из кустов с громким воем.
Как ни странно, будильник оказался почти сухим. Мы сверили время. Тютелька-в–тютельку.
– В этот раз совсем ничего не пропало, – удивилась Жанна.
– Выходит, нам в те разы показалось? – посмотрел на нас Макси-Кот.
– Всем троим три раза подряд показалось? – спросил я.
– Вообще-то три раза подряд только мне показалось, – уточнила Жанна. – А вам с Котом – два.
– Какая разница, – заспорил Максим. – Факт остается фактом. Несколько раз время пропадало. А сегодня не пропало. И у меня возникает закономерный вопрос: почему?
– А может, время как-нибудь связано со склепом? – предположил я. – Наверное, к нему надо подойти вплотную, как мы и делали в прошлые разы.
– Да, – кивнул Макси-Кот. – Наверное, одно из двух. Либо нам раньше просто все мерещилось, либо мы сегодня к склепу подошли недостаточно быстро. Запихивай, Фома, будильник обратно. Проводим эксперимент по-новой.
Мы с Жанной одновременно исторгли тоскливый вой. Снова переться по этому дождю на кладбище, да еще тащить под руки ничего не видящего, кроме собственных часов, Макси-Кота!
– Слушай, Котик, – покосилась на него Жанна. – А тебе не кажется, что погодка сегодня несколько не способствует затяжным экспериментам на свежем воздухе?
– Ребята! – охватило возмущение Макси-Кота. – Я чего-то не понимаю. Это мне надо? Нет, это вам надо. Вы тут живете, и у вас проблемы. Кладбище время крадет; старухи какие-то бродят; у Федьки предки странные стали. А у меня на Садовом кольце, между прочим, тишь, гладь, благодать и полный порядок.
Мы с Жанной переглянулись. Макси-Кот был совершенно прав.
– Ладно, – вздохнул я и снова полез в кустарник.
За шиворот мне опять налилась вода, но все же я ухитрился зарыть будильник в относительно сухую листву. Затем, взяв на себя уже привычную роль поводырей, мы с Жанной поволокли Макса к склепу.
Дождь, было утихший, пока мы стояли за территорией кладбища, припустил с новой силой. И без того серые тучи теперь стали свинцовыми. Небосвод, словно бы обретя внезапную твердость, все ниже нависал над нашими головами, норовя придавить к земле.
Тело мое будто тоже налилось свинцом. Казалось, я пробиваюсь сквозь невидимую, но вязкую, как густой кисель, стену. Даже голову повернуть было тяжело. Все-таки я с усилием посмотрел на Жанну. Лицо ее было бледно. Она остановившимся взглядом смотрела вперед. А Макс точно таким же взглядом взирал на собственные часы.
По ощущению мы шли уже целую вечность, однако от склепа Князя Серебряного нас еще отделяло значительное расстояние. Это порядком меня озадачивало. В прошлые разы мы добирались до места куда быстрей. Впрочем, все уплотняющаяся вязкость, сквозь которую нам приходилось сейчас пробиваться, сковывала не только движения, но и мысли, и я воспринимал происходящее крайне смутно. А ливень, с погребальным звоном хлеставший по древним кладбищенским оградам, повергал меня в суеверную дрожь. Правда, возможно, я просто промерз от сырости.
Наконец мы все-таки дошли и остановились перед склепом.
– Сейчас, Максик, мы поставим тебя возле скамейки, – предупредила Жанна. – Только не вздумай сесть на нее. Промокнешь.
Я кинул взгляд на изъеденный временем мрамор скамьи. Поверхность блестела, как зеркало. Садиться Макси-Коту и впрямь не стоило. Мы отпустили его руки.
– Только не двигайся, – вновь посоветовала Жанна. – А то еще упадешь, а потом снова станешь твердить, что эксперимент нечистый.
– Стою и не двигаюсь, – послушно откликнулся Макси-Кот.
В это время Жанна тихо выдохнула:
– Ого.
Я проследил за ее взглядом. Она смотрела на фриз склепа. У меня тоже вырвалось изумленное восклицание. Латинской надписи не было.
– Что случилось? – спросил Макси-Кот.
– Погоди, – отмахнулась Жанна.
Она явно, подобно мне, не верила собственным глазам. Словно пытаясь отделаться от наваждения, я сильно зажмурился, а потом вновь поглядел на фриз. Ни единой буквы. Будто бы дождь их смыл. Но как можно смыть то, что еще вчера было высечено в камне?
Макси-Кот, не отрываясь от циферблата, продолжал нудным голосом вопрошать: что? как? почему? отчего? Наконец, я не выдержал:
– Дай сперва разобраться. И так ум за разум заходит.
Макс заткнулся. Мы с Жанной, не сговариваясь, начали обходить склеп. Если бы мы вчера не видели всех этих латинских изречений, нам бы и в голову не пришло, что они тут были. Ровная однотонная поверхность старого камня, и только.
– Эх, надо было вчера сфотографировать, – испытал запоздалые сожаления я.»
– Сними хотя бы сейчас, – порекомендовала Жанна. – Зря, что ли, аппарат тащили.
Выхватив из рюкзака «мыльницу», я методично общелкал весь склеп. Снизу доверху. А под конец даже решил снять венки. Я обратил внимание, что количество их со вчерашнего дня значительно уменьшилось. Теперь сквозь них уже просвечивал камень склепа.
– Жанна, – позвал я. – Смотри.
Она без слов поняла, в чем дело. Перебрав изрядно убывшие траурные ленты, она попыталась найти ту, вчерашнюю, с латинскими изречениями. Но ее-то как раз и не оказалось. Равно как и венка, состоявшего из одних лишь колючек.
– Проверь с другой стороны, – посоветовал я.
Она столь же тщательно перебрала ленты на венках, стоящих по левую сторону от входа, и беспомощно развела руками:
– И тут нету. Федор, ты снял их?
Я кивнул.
Макси-Кот снова пристал к нам с вопросами.
– Надписи пропали, – начал объяснять я.
– Исчезли, будто их вообще не было, – подхватила Жанна.
– Этого не может быть, – уверенно заявил Макси-Кот.
– Совершенно с тобой согласен, но они исчезли, – угрюмо произнес я.
– И венка с латинской лентой тоже нет, – внесла еще один штрих Жанна.
– Только его или других тоже? – уткнувшись длинным своим носом в часы, продолжал допытываться Макс.
– Кое-какие есть, – откликнулась Жанна. – Но, по-моему, далеко не все.
– Тогда это не так важно, – заявил Макси-Кот. – Наверное, тут все же есть какой-нибудь сторож. Вот он и выбрасывает венки по мере их увядания.
Я недоверчиво хмыкнул. Наличие сторожа на этом кладбище представлялось мне крайне сомнительным. Если только его обязанности не исполняет какой-нибудь призрак. Но, возможно, за могилой Князя Серебряного кто-нибудь специально приезжает следить. Тогда, вполне вероятно, увядшие венки и впрямь выбросили. К тому же я сообразил: лента с латинским изречением была на венке, состоящем из одних лишь колючек. Естественно, такой должны были выбросить в первую очередь.
– Наверное, Макс, с венками ты прав, – проговорил я вслух. – Но это сущая ерунда по сравнению с главным: куда девались надписи с камня?
Макси-Кот молчал. Жанна с таким видом смотрела на склеп, будто еще надеялась отыскать спрятавшиеся надписи.
– Все. Больше не могу! – решительно заявил Макси-Кот. – По-моему, для эксперимента мы пробыли здесь достаточно. Возвращаемся.
– А как же надписи? – вырвалось у меня.
– Так ведь их же все равно уже нет, – сказал Макс. – Тут мы ничего не можем поделать. Хоть до завтра торчи.
Мы с Жанной бросили последний взгляд на фриз и взяли Кота под руки. Стараясь не поскользнуться на изрядно раскисшей под дождем дороге, мы осторожно двинулись к воротам, но не сделали еще и сотни шагов, когда откуда-то с боковой аллеи до нас донеслись голоса.
– Ребята, – остановилась как вкопанная Жанна. – Исторический момент. На кладбище, кроме нас, появились люди.
Признаться, при звуке голосов я испытал сильное облегчение. Значит, посчитав это место почти заколдованным, мы просто нагородили ужасов. А на самом деле сюда преспокойно ходят. Даже в такой вот дождливый день. И я с легким сердцем проговорил:
– А давайте посмотрим, кто это. Интересно все-таки.
– Пошли, – потянула Макса вперед Жанна.
– Эх, не годитесь вы для чистых экспериментов, – осудил наше любопытство Макси-Кот, однако сопротивляться не стал. Видимо, его тоже взяло любопытство.
Дойдя до боковой аллеи, мы свернули на нее, прошли несколько шагов и замерли от неожиданности. Точнее, замерли мы с Жанной. Макс, глядевший на часы, по инерции шагнул вперед и едва не растянулся на скользкой от воды листве. Я успел подхватить его:
– Осторожно!
Макси-Кот невольно поднял голову. Взгляд его устремился вперед. Рот широко раскрылся, и было отчего. В конце аллеи, размахивая черной тростью, бежала старуха в черном. От нее с воплями улепетывал какой-то мужик.
Глава X
ВЛАСТЕЛИН
Вперед! За ней, а то упустим! – первым вышел из ступора Макси-Кот. – А как же эксперимент? – повисла у него на руке Жанна.
– Старуха важнее, – рявкнул Макс и вырвался. – А эксперимент, если понадобится, потом повторим.
Старуха, несмотря на явно преклонный возраст, запросто могла принять участие в соревнованиях по бегу. Потому что мигом скрылась из вида.
– Скорее, скорее, – поторапливал нас Макси-Кот. – Чего тащитесь, как сонные мухи.
Но он был несправедлив. Мы с Жанной бежали изо всех сил, однако поняли, куда делась беглянка, лишь достигнув конца аллеи. Налево шла дорожка, ведущая к еще одному выходу с территории кладбища. Возле него-то старуха и мелькнула. Миг – и она скрылась за кустами.