А ведь сегодня, вроде, не Крису дежурить. Уже сколько раз парень менялся сменами? И это чтобы дежурить именно с ним?
— Ты поменялся сменами, Крис?
— Нет, Юрий Анатольевич, — обращение прозвучало уже увереннее. — Не сменами, а… местом.
Аристов кивнул.
— Хорошо.
С Крисом работать легко. Он достаточно знает русский и очень старается. И явно то, что называется «от бога», присутствует. Знаний не хватает, но это дело наживное, так что перспективный парень, на редкость… Ну всё. Надо работать.
Бар «Амбассадора» был полон, но не настолько, чтобы это раздражало. Джонатан незаметно посмотрел на часы. Фредди усмехнулся.
— Без пяти, Джонни. Он всё-таки военный врач.
— Мг. Но если ты опять начнёшь подзуживать его…
— То что ты сделаешь, Джонни? — ухмылялся Фредди. — Интересно послушать. И чего ты занервничал? Ресторанный стол не операционный. Свет не тот.
— Только это меня и успокаивает. А, вот и он, — Джонатан улыбнулся. — Добрый вечер, Юри.
— Добрый вечер, джентльмены, — Аристов с улыбкой ответил на рукопожатия.
Как всегда у стойки обычный незначащий разговор, так, пустячно о пустяках. Если надо поговорить серьёзно, то говорят за столом. И опять… О войне ни слова. Этого касаться не стоит: на этом любой разговор закончится, а в нём заинтересованы обе стороны.
И за столом первое время разговор шёл чисто гастрономический. Потом Джонатан стал аккуратно переводить его на более близкие к их делу темы. Аристов охотно подыгрывал. Зашла речь о госпитале, о приёме местных.
— Нет, — Аристов улыбался, — мы сразу, как только развернули стационар, стали принимать местных. Было много раненых, травмированных. Да и сейчас хватает. Мины, автокатастрофы…
— Вы принимаете всех? — поинтересовался Джонатан.
— Разумеется, — глаза Аристова блеснули. — Мы — врачи.
— Да, конечно. А… местных только амбулаторно?
— Смотря по причине обращения, — Аристов понимающе улыбнулся. — Вам нужна консультация?
— Не мне, — быстро ответил Джонатан. Так быстро, что все рассмеялись. — Не мне, — повторил Джонатан уже серьёзно. — А… работнику в моём имении. Вот его я бы хотел вам показать.
— А что у него? — уже совсем другим тоном спросил Аристов.
— Мы думали, просто истощение. Ну, голодал, простужался… — Джонатан неопределённо повёл рукой. — Общая слабость, кашель.
— Дыхалка отбита напрочь, — вклинился Фредди. — Этот диагноз ему остальные поставили, — и продолжил ковбойским говором: — Берётся и сдыхает, кашлем заходится.
— Разумеется, привозите, — сразу сказал Аристов. — Если там начался процесс, попробуем остановить.
— Хорошо. Думаю, недели через две, — Джонатан посмотрел на Фредди. Фредди кивнул, и он продолжил: — Мы его привезём. Разумеется, осмотр, анализы, консультации, если надо, то и стационар, всё будет оплачено.
— Щедро, — усмехнулся Аристов..
— Я не занимаюсь благотворительностью, — улыбка Джонатана на мгновение стала злой. — Но мне дешевле оплатить лечение, чем держать больного ра… работника.
— Что ж, — пожал плечами Аристов, — если роль расчётливого человека вам по душе… не смею мешать. Но… меня гораздо больше ваших денег устроит другое.
— А именно? — насторожился Джонатан.
— Уговорите своего работника, он, как я понимаю… цветной, не так ли?
— Да, — твёрдо ответил Фредди. — Был рабом.
— Так вот, уговорите его не бояться врачей…
— Разумеется, личным примером, — очень спокойно вставил Фредди, разряжая обстановку.
Хохотали долго и со вкусом. Джонатан комично развёл руками.
— Раз другого выхода нет… Кстати, Юри, Фредди заодно пройдёт повторный, уже более подробный осмотр.
— У меня новых дырок нет, — сразу ответил Фредди.
— Вы уверены, что не будет? — с какой-то грустной улыбкой спросил Аристов.
— Уверен, — улыбнулся Фредди. — Но если что… только к вам.
— Тронут, — церемонно склонил голову Аристов. — И раз уж зашла речь об этом… Теперь у меня просьба.
— Всё, что угодно, — готовно откликнулся Джонатан.
— Летом у вас работали два пастуха. Один из них — индеец. Со шрамом на щеке, — у Фредди невольно окаменело лицо, но Аристов, будто не замечая, продолжал: — Вот его бы я очень хотел осмотреть.
— Зачем? — глухо спросил Фредди. — Он здоров.
— Фредди, — Аристов укоризненно покачал головой. — Неужели вы до сих пор верите в эту дребедень с «исследованиями»? Давайте так. Я скажу вам, что я знаю о нём. Он был спальником, горел, как они это называют, пять лет назад, работая скотником в имении. Сейчас ему двадцать пять полных лет, значит, в январе будет двадцать шесть. Проблем со здоровьем у него нет, умирать не собирается.
— Они вам настолько доверяют? — вырвалось у Фредди.
— Да, вы правильно определили источник моей информированности, — Аристов улыбался, но тон и глаза оставались серьёзными. — А теперь… Он нужен не мне. А этим парням, бывшим спальникам. Они уверены, вернее, им внушили, а механизм внушения нам ещё не совсем ясен, но это не меняет дела, так вот, им внушили, что… Первое: перегоревший живёт не более года. Второе: двадцать пять лет — предел для спальника. На двадцать шестом году он умирает в страшных мучениях. И спасение от мук, — голос Аристова зазвенел от сдерживаемого бешенства, — в лёгкой смерти от руки белого хозяина. Не мне, а им… нужно увидеть этого парня, индейца, поговорить с ним. Убедиться, что впереди у них целая жизнь. Какой бы она ни была, но жизнь. Сейчас они считают… сколько месяцев им осталось. Особенно те, кто старше.
— Хорошо, — медленно кивнул Джонатан. — Мы поняли, Юри, но…
— Он уволился, — перебил его Аристов, — я знаю. Но когда вы его увидите, передайте ему. Что его здесь ждут. И почему ждут.
— Хорошо, — кивнул Фредди. — Если, — он выделил это слово, — если встретим, передадим. А дальше пусть сам решает.
— Разумеется, — Аристов улыбнулся. — Он свободный человек.
Фредди только хмыкнул. Реакцию Эркина на такое предложение он представлял. Но и отказываться сразу не хотелось. По многим причинам. К тому же… если так повернуть…ну ладно, это не горит.
Разговор снова закрутился вокруг пустяков. Где бывали, что видали, как выпивали… Джонатан ловко ввернул, что на Русской территории ни ему, ни Фредди бывать не приходилось, так что ни к тому, что там творилось, ни к войне они оба никаким боком… Аристов понимающе хмыкнул, но уточнять не стал.
Закончился вечер очень хорошо. При полном внешнем взаимопонимании.
…Джонатан и Фредди не спеша шли по ночной полупустынной в этом квартале улице. Долго шли молча.
— Ну что ж… — наконец заговорил Джонатан.
— Толковый мужик, ничего не скажешь, — сразу подхватил Фредди.
— Да, понимает с налёта. Но…
— Третий заказ, — ухмыльнулся Фредди.
— Третий?! — изумился Джонатан. — Откуда?
— Ну, про Колченогого я тебе говорил.
— Помню. А от Юри…
— И два от Юри. Один сегодня, а другой на том ужине.
— И что ему нужно?
— Врач и документация из питомника.
Джонатан на секунду прикусил губу.
— Из любого?
Фредди хмыкнул.
— Если бы! Я тоже подумал было… Но, нет. Оттуда, где готовили спальников.
— Фью-ю-ю! Зачем?
— Он хочет найти противоядие. Цитирую. Вернуть парням отнятое.
— Однако… с размахом. Даже вызывает сочувствие. И уважение. Но это нереально, Фредди. Их всех…
— Спальников тоже всех. И лагерников.
— Я понял, — кивнул Джонатан. — Но это бросить всё, и заниматься только этим, — и помолчав, решительно сказал: — Нет, Фредди, на это я не пойду.
— Я знаю, — спокойно сказал Фредди. — Не трепыхайся, Джонни. Я не сказал: «да». И он не просил. Просто… высказал желание. Пойми, он не знает нас.
— Так уж не знает. Слайдеры ему нарассказали.
— А что они знают? Нет, Джонни, если кто и проинформировал его, то Генни. Капитан.
— Это мы знали с самого начала. И полезли.
— Стоп, Джонни. Я же сказал. «Нет» надо приберегать на крайний случай. А пока… Если держаться слов, то нас просили только поговорить с Эркином.
— С ним будешь говорить ты. Я ещё хочу жить, Фредди. А он за предложение пойти к врачу… — Джонатан усмехнулся. — Представляю, что он сделает с предложившим.
— Мг. Но это как предложить. Аргументы док выдвинул… интересные.
— Вот ты и проаргументируешь. И вообще, — Джонатан свирепо выдвинул нижнюю челюсть, — все проблемы с пастухами старший ковбой улаживает.
— У хорошего лендлорда, конечно, — готовно согласился Фредди.
— А я о чём и говорю. Вот и займись.
— Вывернулся, — одобрил Фредди. — Ладно. Мы всё равно туда в декабре собирались.
— Всё, я сказал. Это на тебе.
— Ла-адно, — повторил в растяжку Фредди, смешно не так копируя, как передразнивая алабамский говор. — Завтра с утра на вручение дипломов. Не забыл?
— Нет, конечно, — улыбнулся Джонатан.
— Хоть посмотрим, как это выглядит.
Джонатан кивнул. Они оба вспомнили одно и то же…
…Поезд идёт неровно, толчками. И при каждом толчке их шлёпает всей спиной о деревянную обшивку вагонных скамеек или толкает навстречу друг другу. Одного толкает, другого шлёпает. И опять… и опять… и опять… За окном что-то серое, мокрое, противное. При очередном толчке Джонатан не выдерживает и ругается. Фредди кивает.
— Иначе нельзя, Джонни.
— А то я не знаю! Просто обидно. Три года… и псу под хвост. Ты только молчи, Фредди, не говори ничего, — у Джонатана дрожат губы. — Я ж в самом деле… обо всём забыл, только это. Мне самому интересно стало. Я ж… полгода не играл совсем, над дипломом сидел.
Джонатан стискивает зубы, не давая вырваться лишним и опасным сейчас словам. И опять ругается. Грубо, как пропившийся ковбой.
— Я читал твой диплом. Интересно.
— Фредди! Я ж просил. Молчи.
— Молчу, — кивает Фредди.
Джонатан смотрит на часы и с силой бьёт кулаком по скамье.
— Пять минут как начали. Мою папку ищут. Меня… ищут.
— Не трави себя, Джонни.
— Я сам тебя вызвал. Я знал, что этим кончится. Ну… сволочи! Не прощу, никогда не прощу. Слышишь? Сдохну, не сдамся. Я ещё посчитаюсь с ними.
Фредди кивает. Так оно и бывает. Тяготу держат, а на пустяке срываются. Джонни надо пересилить себя…
…- Я не закончил счёты, Фредди.
Джонатан идёт не спеша, небрежно засунув руки в карманы всё ещё модного плаща. Последние годы из-за войны модным считалось всё, что моложе десяти лет. А Джонни надо соответствовать.
— Ты выжил, Джонни.
— Но я не закончил. Счёт не закрыт. Это пустяк, знаю. Но что я недоучкой остался, это я тоже в счёт ставлю.
— Не иметь диплома и быть недоучкой… Неужели тебе важны бумажки, Джонни?
— Бумажки? Диплом — не бумажка. Для меня. И для тебя тоже.
Фредди неопределённо пожал плечами. Джонни заводится редко, но капитально. Спорить не стоит. Пусть выговорится. Как тогда. Но Джонатан уже замолчал. Не спеша, очень тщательно закурил.
— Всё, Фредди. Я в порядке.
— Вижу.
Джонатан с удовольствием затянулся.
— А русские сигареты и впрямь очень даже ничего.
— Да. Я вот о чём думаю, Джонни. Останутся русские или уйдут, но связи надо налаживать в любом случае.
— Согласен. Но мы слишком мало знаем о России.
— Но это и наш плюс. Ты здорово ввернул, что мы не были на Русской территории.
— Говорить правду легко. Не надо ничего запоминать. Конечно, по отношению к русским на нас ничего не висит. И насчёт нашего… клада. Пригласим, я думаю, капитана и покажем ему… чтоб не доводить до конфискации.
Фредди кивнул.
— Я думаю, бокалы. Раз гербы неизвестны, то всякое может быть. И большой крест. Я такого никогда не видел.
— Я тоже. А остальное… посмотрим.
— Из Колумбии завернём в Бифпит…
— Нет, Фредди. Из Колумбии сразу в имение. А уже оттуда можно и верхом сгонять.
— Резонно, — усмехнулся, передразнивая его Фредди.
И Джонатан радостно облегчённо захохотал.
* * *
Дрова привезли, как и тогда, рано утром, практически на рассвете.
Но на этот раз они знали заранее, и Андрей, предупреждённый Эркином, пришёл сам. Так что они помогли разгрузить — и получили за это с шофёров. Немного, но всё-таки. И взялись за работу. День был серый, пасмурный, то и дело начинался мелкий и какой-то по-осеннему противный дождь, и если за их работой и следили, то только из окон.
Слаженная привычная работа. Как и тогда, они начали с дальнего конца. Как и тогда, пилили и кололи сразу на три сарая. И привычно негромко беседовали, не прерывая работы.
— Кормят как?
— Как и тогда. Вскладчину.
— Ладно. А ничего дрова.
— Те лучше были.
— И эти просохнут. А эта, смотри, так сарай и не сделала. У неё же из-под навеса покрадут всё.
— Её проблемы, — хмыкнул Эркин.
— Кто бы спорил, — кивнул Андрей.
О починке лестницы и том обеде он молчал вмёртвую. Эркин раньше боялся, что сорвётся Андрей, скажет что-то, намекнёт… но Андрей умел, когда надо, молчать.
— Слушай, — Андрей тихо засмеялся, — тут поп объявился, не видел ещё?
— Кто?
— Поп. Ну, священник. Priest. Я раньше не видел его. Тощий, длинный. И одет… не по-людски.
— А, — незаметно кивнул Эркин. — Видел.
— Не цеплялся он к тебе?
— С какого хрена я ему?! А к тебе что…?
— Да иду я третьего дня со станции, — начал Андрей. — Умотались мы тогда с ящиками этими, в рубчик, помнишь?
— А, помню. Дурынды все в рёбрах и уцепиться не за что. Они?
— Во-во. Ну, иду, ногами за мостовую цепляюсь. А он, видно, за пьяного принял. И начал. Про образ божий…
— И что мы все братья во господе?
— Ага! Так он и тебя заловил?
— Да нет, — Эркин усмехнулся. — Он сюда приходил. Я лучину щепал и видел, как он по домам ходил. Ну и… послушал немного.
— А к тебе не подходил, значит?
Эркин долго зло молчит и наконец выпаливает длинное замысловатое ругательство. Андрей понимающе кивает. Значит, нельзя Эркину об этом говорить. Видно… как ему самому про отца. Ладно. Но кое-что всё-таки надо обговорить.
— В церковь звал?
— Велел ходить, — поправил Эркин, с ходу поняв Андрея. — Придётся идти. Если он так залавливать по домам начнёт… хреново.
— Придётся, — кивает Андрей. — Ну, что, давай в топоры?
— Давай, — Эркин прислоняет пилу к козлам.
Здесь уже не поговоришь. Только если в полный голос. Но об этом вслух нельзя…
…он щепал лучину, сидя на пороге сарая, когда на его руки упала тень. Поднял голову и увидел. Нет, он уже видел раньше этого долговязого беляка, но никак не ждал, что тот подойдёт к нему.
— Ты здесь живёшь?
Он привычно встал, опустив голову и разглядывая свои кроссовки и ярко начищенные ботинки беляка. Не знаешь, как отвечать — молчи. Обзовут скотиной, тупарём, даже ударят, но отстанут.
— Подними голову.
Он осторожно понимает голову, видит узкое, словно сплющенное с боков лицо и отводит глаза.
— Я спросил. Ты живёшь здесь?
Не отстаёт сволочь поганая, придётся отвечать.
— Я снимаю койку, сэр.
— Значит, у тебя есть дом?
На это ты меня не поймаешь, гадина, но лучше промолчать.
— И где же твой дом? — белый улыбается. — Вот эта дверь?
Выдавил всё-таки. И не соврёшь: вон уже толпятся… рожи соседские.
— Да, сэр.
— Твоя хозяйка дома?
На это ответить можно. Назвал хозяйкой, можно и подыграть. Лишь бы Женя не сорвалась.
— Да, сэр.
— Отлично. Пойдём.
Он с тоской оглянулся на свою незаконченную работу и, привычно заложив руки за спину, пошёл в дом. Лишь бы Женя увидела из окна, поняла бы…
…- Готово?
— Готов. Закрываю.
Три сарая сделано, и они переходят к следующим.
Нет, надо сказать Андрею.
— Понимаешь, он по домам ходит.
— Ага, — Андрей, кивая, встряхивает кудрями.
— По всем домам. И… со всеми говорил.
— Обошлось? — Андрей вскидывает на него глаза и тут же опускает их.
— Пока, вроде, да. Но пойти придётся. А то… боюсь, он опять припрётся.
— Ла-адно, — улыбается Андрей. — Сходим, послушаем. На перегоне было, помнишь?