Он подошел к лестнице, ведущий на второй этаж, предъявил пропуск и быстро поднялся наверх, туда, где располагалась приемная президента.
Неизменный Гюнтер Вайсберг встретил его без особого энтузиазма. Удалившийся от президента, явно потерявший влияние на адмирала и попавший па фронт Алексей мало интересовал его теперь. "Холуй, он и есть холуй", раздраженно подумал Алексей, покорно усаживаясь на стул.
Ждать пришлось долго. Но вот наконец двери кабинета открылись, и вышел человек в штатском костюме. Алексей узнал министра промышленности Лисицына. "Да, - подумал Алексей, - сколько дивизий ни формируй, как отважно ни сражайся, без крепкого тыла, без прочной экономики никакую войну не выиграешь".
- Ваша очередь, господин полковник, - небрежно бросил Вайсберг Алексею.
Тот поднялся и направился в открывшиеся перед ним двери президентского кабинета.
- Здравствуй, Алексей, - приветствовал его радушной улыбкой адмирал. Впрочем, было заметно, что Оладьин слишком озабочен многочисленными проблемами, чтобы действительно радоваться приходу Алексея. Ему явно хотелось поскорее избавиться от проблемы, с которой явился к нему посетитель, и вернуться к более важным делам. - Наслышан о твоих подвигах. Молодец. С чем ты ко мне?
- Я надеюсь, ваше высокопревосходительство, - начал Алексей, - что вы неплохо информированы о действиях моего полка и успехах, достигнутых им.
Часть, подчиненная Алексею, уже разрослась до полка и продолжала стремительно увеличиваться за счет придумываемых им новых подразделений и спецотрядов.
- Да, - растерянно бросил президент, - хорошо поработал. Кстати, я тебя собирался представить к награде...
- Я не о том, - поморщился Алексей. - Возможно, вам докладывали, что во время прорыва к Тихвину успех нами был достигнут только за счет взаимодействия с партизанским отрядом некоего Хопра.
- Что-то слышал, - буркнул Оладьин.
- Так вот, ваше высокопревосходительство, - продолжал Алексей, - мне пришла в голову такая мысль. Сейчас по всей Северороссии действует большое количество партизанских отрядов. Возникали они по-разному. Некоторые - на основе наших попавших в окружение частей, некоторые - как реакция крестьянства на произвол большевиков и немцев. Некоторые, что греха таить, как простые банды. Но все они так или иначе, пусть даже формально, поддерживают нас, хоть действуют очень разлаженно и на свой страх и риск. Если бы мы могли объединить и скоординировать их усилия, то получили бы огромное преимущество. Положим, если сконцентрировать усилия партизан на подрыве железнодорожных путей на том направлении, где противник готовит или проводит наступление, то без боеприпасов и подкреплений планы врага могут и сорваться. Также партизаны могут способствовать и нашим контратакам и наступлениям. Я уже не говорю о том, какие блестящие возможности открываются для сбора разведывательной информации. Кроме того, мы сразу берем под контроль партизанскую вольницу. Боюсь, если мы этого не сделаем сейчас, в будущем она причинит нам немало хлопот. И я, и многие другие командиры уже установили прочные связи с лидерами некоторых партизанских отрядов. Но пока это не организовано и не оформлено, эффективность невысока. Я подготовил доклад, в котором содержатся мои предложения по организации этой работы.
- Интересно, - кивнул адмирал. - Ты предлагаешь подчинить эту работу Генштабу? Но кому именно, разведке или управлению стратегических операций?
- Ни тем, ни другим, - покачал головой Алексей. - Деятельность партизан специфическая. Скорее, диверсионная. Генералы, планирующие войсковые операции на основе опыта японской и германской войны, будут рассматривать партизанские отряды как полевые части и не смогут использовать их с максимальной выгодой. А для разведчиков они будут только источником информации. Эти не смогут использовать партизан как боевые части. Лучше всего с этой работой могу справиться я, используя опыт моего спецполка и для разведки, и для диверсий, и для глубоких тыловых рейдов. Я бы предложил отдать партизан в подчинение мне.
- Но у тебя же спецполк, регулярная часть, - хмыкнул Оладьин. - Как же прикажешь именовать такое соединение? Ты хочешь объять необъятное.
- Одно другому не мешает, - пожал плечами Алексей. - Я предлагаю создать Управление специальных операций в Генштабе. Управлению будут подчинены спецполк и партизанские отряды.
- А ты парень не промах. - Адмирал внимательно посмотрел в глаза Алексею. - Никак в генералы метишь.
- Свою главную задачу, ваше высокопревосходительство, - жестко произнес Алексей, - я вижу в службе Северороссии и ее президенту. Если вы укажете мне на офицера, который подходит для этой работы лучше, готов передать ему все документы...
- Не горячись, - прервал его адмирал, - давай лучше обсудим план конкретных действий.
* * *
Павел открыл глаза. Яркое апрельское солнце светило в окно, веселая капель барабанила по подоконнику. "Весна, - подумал он удовлетворенно. Конечно, хотелось закончить зимой, но уж больно здорово эти беляки научились драться. Ничего, скоро конец. Разгром белосеверороссов - вопрос решенный. Только бы Леха остался жив. Так хочется посмотреть в его глаза, после всего, что было. Потом - последний акт: рабочее восстание в Петербурге, будущем Ленинграде, Красная армия с ходу опрокидывает не ожидающих подвоха немцев Зигмунда и освобождает Ингерманландию. Все, перевернута позорная страница белого националистического движения в Северороссии. Да здравствует Североросская ССР. Здесь это наверняка будет отдельная республика. Это правильно. Так и должно быть. Это естественный ход истории, и ничто не может противиться ему. Но мы можем облегчить рождение нового мира. И я сделал это! Использовать противоречия врагов ради победы пролетарской революции - метод большевиков. Так говорил Владимир Ильич. И он прав! Он действительно великий человек, гений".
Рядом зашевелилась Наталья, секретарь полпредства и переводчик по совместительству, присланная наркомом индел Чичериным в помощь Павлу еще в мае. В первый же день она стала не только секретарем, переводчиком и учителем немецкого языка для Павла, но и нежной любовницей.
- Товарищ Сергеев, - потянулась Наташа, - доброе утро.
- Доброе утро, Ната, - улыбнулся Павел, целуя ее в губы.
- Какие планы на сегодня? - приподнялась на локтях Наталья.
Одеяло соскользнуло с ее плеч и обнажило крупноватые, но все же такие соблазнительные груди. Павел непроизвольно залюбовался.
- Воскресенье, - проворчал он. - Давай сегодня отдохнем. Выходной.
- Даешь! - воскликнула Наталья, нагишом выскакивая из кровати.
Почувствовав волну возбуждения, Павел, тоже без одежды, выбрался из-под одеяла и, расставив руки, двинулся на любовницу.
- А как насчет небольшой половушки, товарищ Раппопорт? - улыбнулся он.
- А вы поймайте, товарищ Сергеев, - взвизгнула, ускользая от него, Наталья.
Около минуты он ловил ее по всей комнате, наконец поймал, прижал к стене и впился губами в ее губы. Она игриво отбивалась.
Резкий стук в дверь заставил их отпрянуть друг от друга.
- Черт, кто там? - выругался Павел.
- Срочный диппакет, товарищ Сергеев, - донеслось из-за двери.
- Сейчас, - отозвался Павел.
Наталья проворно юркнула в постель и накрылась одеялом с головой. Павел, чертыхаясь, натянул штаны и открыл дверь. Обтянутый черной кожей самокатчик подал ему запечатанный пятью сургучными печатями конверт. Расписавшись в получении, Павел отошел к окну, сорвал печати, достал из конверта несколько листов бумаги с машинописным текстом. По мере того как текст доходил до сознания, Павел все больше мрачнел.
- Что-нибудь плохое случилось? - высунулась из-под одеяла Наталья.
- Хуже некуда. - Павел торопливо накинул рубашку, сунул ноги в туфли и побежал в кабинет.
Там он схватил трубку одного из телефонных аппаратов. Прямая линия с Москвой появилась еще при открытии полпредства. Тогда связь провели через Эстонию, чтобы разговоры не смогли прослушивать люди Оладьина. После того как войска Ингерманландии прорвали оборону северороссов и соединились с Красной армией между Новгородом и Псковом, была проложена другая линия, проходившая в обход Новгорода. Дождавшись ответа с противоположного конца провода, Алексей закричал в трубку:
- Полпред в Петербурге Сергеев. Мне нужен нарком Чичерин.
Через несколько минут он услышал знакомый голос:
- Нарком Чичерин у аппарата.
- Товарищ Чичерин, - заорал Павел, - я получил вашу депешу. Это невозможно, немыслимо! Североросская армия сейчас представляет из себя три окруженных и деморализованных очага сопротивления. Падение Новгорода, Пскова и Архангельска - вопрос дней. После их взятия неизбежно спустит флаг Кронштадт. Сейчас это решение - отказ от верной победы.
- Перестаньте психовать, товарищ Сергеев, - раздался твердый голос наркома. - Решение принял Реввоенсовет. Речь идет о жизни и смерти самой Советской республики. К вопросу восстановления советской власти в Северороссии мы можем вернуться не раньше, чем отведем опасность от Москвы.
- Но реализация первой фазы операции "Балтика" без второй... - принялся возражать Павел.
- Признание Зигмундом Ингерманландской коммунистической партии и формирование рабочих дружин в Петербурге в любом случае усилит мировое пролетарское движение.
- Дайте мне трубку, - услышал Алексей где-то вдалеке знакомый картавый голос. - Здравствуйте, товарищ Сергеев.
- Здравствуйте, Владимир Ильич, - отозвался Павел.
- Товарищ Сергеев, - строго произнес Ленин, - вы должны понимать, что находитесь лишь на одном из фронтов нашей борьбы и ваш фронт не самый важный на данный момент. Как правильно сказал товарищ Чичерин, большевики никогда не отказываются от поставленных целей. Но в то же время необходимо смотреть на события диалектически и осознавать реалии текущего момента. Сейчас нашей тактической задачей является сдерживание североросского национализма и разгром белого движения на юге. В связи с этим Реввоенсовет и ЦК и приняли данное решение. Ваши задачи несколько изменяются, но главная цель остается прежней. Исполняйте решение ЦК.
- Слушаюсь, Владимир Ильич, - упавшим голосом произнес Павел и повесил трубку.
Просидев несколько минут без движения, он снял трубку другого аппарата и сказал по-немецки:
- Полпред РСФСР Сергеев. Прошу доложить его превосходительству министру иностранных дел, что у меня есть срочное сообщение для его величества короля Ингерманландии.
* * *
Через четыре часа автомобиль советского полпреда остановился во внутреннем дворе Гатчинского замка. Король предпочитал именно эту резиденцию, находя ее более соответствующей тевтонскому духу, чем пышный Зимний дворец. Хотя Павел давно предполагал, что причина любви короля к этому, мягко говоря, не слишком удобному для проживания, по меркам начала двадцатого века, средневековому замку кроется скорее в невозможности Балтийского флота вести огонь по нему. Через две недели в Петербурге будут с помпой праздновать год благодатного правления короля Зигмунда Первого. Поэтому древние стены замка спешно украшались флагами, штандартами, гирляндами и транспарантами. Скользнув взглядом по этой мишуре, Павел заспешил к входу в здание. Наталья направилась за ним. Поднявшись по узкой витой лестнице, он прошел через приемную и оказался в кабинете короля, украшенном готической резьбой по дереву.
Король сидел на троне, когда-то принадлежавшем североросским монархам, и мрачно смотрел на посла. По левую руку стоял министр иностранных дел барон фон Штюм. Выйдя на середину ковра, постеленного в центре зала, Павел раскрыл папку, откашлялся и начал зачитывать текст послания. Наталья переводила.
- Ваше величество, ввиду предпринятого белыми частями на юге России масштабного наступления Совет народных комиссаров уведомляет вас, что он будет вынужден снять в ближайшее время ряд частей с Североросского фронта. В связи с этим сообщаем, что участие красной армии в совместной операции "Норд-Вест" становится невозможным. Примите, ваше величество, заверения в искреннем уважении. Председатель Совета народных комиссаров Ульянов-Ленин.
Павел поднял глаза на короля. Тот сидел красный как рак.
- Вы предали меня, - закричал король, перехватив взгляд полпреда. Ведь вы же знали, что, по условиям мирного договора, Германия была вынуждена отозвать и расформировать свою дивизию, ранее действовавшую на нашем фронте.