Выстрел прозвучал так неожиданно, что Эмери даже не успел испугаться. Что-то яростно дернуло его за куртку.
Он бросился к стрелявшей, но поскользнулся и упал. Она опустила ружье и передернула затвор почти так же быстро, как сделал бы он сам, а потом снова навела его на Эмери.
– Нет, нет! – Он поднял вверх руки. – Мы уходим, клянусь.
Он начал отползать назад, не поднимаясь на ноги, боковым зрением наблюдая за Эйлин, которая с застывшим от ужаса лицом смотрела на него.
Когда Эмери оказался в десяти ярдах от линкольна, он поднялся на ноги и позвал:
– Эйлин, иди сюда. Нам пора домой.
Она смотрела на злодеек, пока одна из них не махнула рукой, и лишь после этого медленно двинулась к Эмери.
У него возникло ощущение, что правый бок сильно обожгло раскаленным железом. «Интересно, насколько серьезно ранение», – вяло подумал он.
Взяв Эйлин за руку, он повернулся спиной к машине, и они зашагали обратно по колее, оставленной линкольном. Эмери шел и ждал выстрела в спину.
– Папа?
Он боялся говорить, но все-таки ответил:
– Что такое?
– Ты не мог бы меня понести?
– Нет. – Эмери понимал, что должен объяснить, но был в состоянии думать только о направленном ему в спину ружье. – Нам нужно идти. Ты уже большая девочка. Пошли, милая.
– Я хочу домой.
– И я тоже, милая. Мы туда и направляемся. Идем, здесь не так уж и далеко. – Эмери рискнул бросить быстрый взгляд на озеро, на этот раз он увидел далекий отблеск льда, залитого голубоватым светом. Больше для себя, чем для испуганного ребенка пробормотал: – Кто-то плавает на катере.
Никто – во всяком случае, ни один человек в здравом уме – не станет спускать катер на воду в такое время года. Все лодки давно на берегу, где благополучно дожидаются весны.
Эмери снял очки, сунул их в карман куртки и посмотрел назад. Линкольн Джен уже скрылся бы в темноте, если бы не мигающий красный свет габаритных огней. Пока он смотрел, огни погасли.
– Они грабят машину, – сказал он Эйлин. – Только что сняли генератор или аккумулятор.
Она ничего не ответила, и он снова зашагал в сторону дома, подняв повыше воротник, чтобы хоть немного прикрыть уши. Ветер дул слева; а справа он чувствовал тепло сочащейся крови, постепенно пропитывающей одежду. Слабое кровотечение, так ему казалось, – значит, он получил легкое ранение и обязательно выживет. Это была мягкая охотничья пуля, но она пролетела совсем небольшое расстояние, поэтому не успела заметно расшириться – скорее всего, она лишь немногим превышала тридцатый калибр, когда вошла ему в бок.
Следовательно, жизнь будет продолжаться, по крайней мере, еще некоторое время. Возможно, у него возникнет искушение отдать свое тело озеру – пройти по тонкому льду, пока он не подломится под ним, и его жизнь, начавшаяся в околоплодных водах, закончится в ледяной воде озера. Или лечь на снег, истечь кровью и замерзнуть. Однако он не может оставить здесь Эйлин, хотя она прекрасно и сама найдет дорогу до хижины – если будет просто идти по дороге вперед.
– Смотри, – сказала Эйлин, – вон видно дом.
Она отпустила его руку, чтобы показать, и Эмери понял, что так и не надел перчаток, которые остались лежать в карманах.
– Он закрыт на зиму, милая. У тебя есть перчатки?
– Я не знаю.
Он заставил себя быть терпеливым.
– Послушай, если у тебя есть перчатки или рукавички, надень их. – Эйлин, напомнил себе Эмери, была лучшей ученицей класса, ее сочинениями мог бы похвастаться студент колледжа, да и математикой она овладела с удивительной легкостью.
– Наверное, эти леди взяли и не вернули их мне.
– Тогда надень мои. – Он протянул Эйлин свои перчатки.
– У тебя руки замерзнут.
– Одну я могу положить в карман, видишь? А другой буду держать твою руку, так что одна перчатка согреет нас обоих.
Может, им удастся забраться в темную хижину соседей, неважно, закрыта она или нет.
– Я попробую взломать замок, – сказал он. – Там должны быть дрова и спички, может быть, даже есть телефон.
Однако двери были массивными, а замок надежным; окна закрывали ставни, как и в его хижине.
– Здесь часто залезают в дома, – сказал Эмери, – с тех пор, как заасфальтировали дорогу. Люди приезжают к озеру и видят эти домики
– Еще далеко?
– Не очень. Может быть, миля. – Он вспомнил свои предположения. – Ты далеко убежала, милая?
– Нет, кажется, не очень.
– Я так и думал.
Эмери снова обратил внимание на дорогу. Стало еще темнее, приближалась ночь, снег почти засыпал оставленную линкольном колею, и ее было практически невозможно различить. Приподняв рукав, Эмери взглянул на часы, было почти шесть.
– Мне они не понравились, – сказала Эйлин, – эти леди.
– Меня бы удивило, если бы было иначе.
– Они забрали мою одежду. Я сказала, что сниму сама, но они не обращали на мои слова никакого внимания, а сами не понимали, как это сделать. Просто тянули и тянули, пока не сорвали.
– Прямо здесь? В снегу? – Эмери был потрясен.
– В зиккурате, но там тоже было холодно.
Он заметил сугроб, который с таким трудом преодолел линкольн, и повел к нему Эйлин
– Что ты сказала? Зиккурат?
– Угу. Еще далеко?
– Нет, – ответил он.
– Я могу посидеть здесь, а ты вернешься за мной на джипе.
– Нет, – повторил Эмери. – Пошли. Если идти быстрее, то можно согреться.
– Я правда устала. Они почти ничего не давали мне есть. Только кусочек хлеба.
Он рассеянно кивнул, сосредоточившись на быстрой ходьбе, к тому же ему приходилось тянуть девочку за собой. Эмери тоже устал – был практически на пределе. Что он напишет об этом в своем дневнике? Чтобы отвлечься от усталости и обжигающей боли в правом боку, Эмери попытался придумать несколько первых предложений.
– Я легла в постель, но было так холодно. Особенно у меня замерзли ноги, и я никак не могла согреться. А потом, кажется, я немного поспала.
Эмери посмотрел на нее сверху вниз, но было слишком темно, чтобы различить выражение ее лица.
– Эти женщины отвели тебя в зиккурат.
– Не совсем так, папа. Когда-то был такой храм в Вавилоне. А этот похож на картинку из книги.
– Они тебя поймали, – упрямо продолжал он, – отвели туда и раздели?
Если она и кивнула, Эмери этого не заметил.
– Да или нет?
– Да, папа.
– И они накормили тебя, ты немножко поспала или попыталась поспать. А потом они тебя одели и привели назад к озеру. Ты хочешь, чтобы я в это поверил?
– А еще они показывали мне разные картинки, но я не очень понимала, что на них нарисовано.
– Эйлин, тебя не было часа два. Даже, наверное, меньше. Эмери думал, что девочка уже больше не может плакать, но она вдруг разрыдалась, негромко, но с таким несчастным видом, что у него сжалось сердце.
– Не плачь, милая, – сказал он и поднял ее на руки, не обращая внимания на разгоревшуюся с новой силой боль в боку.
Ветер, целый день усиливавшийся, рвал одежду, над призрачными деревьями появилась мрачная луна.
– Не плачь, – повторил он.
Спотыкаясь, Эмери брел вперед, положив Эйлин на левое плечо, отчаянно опасаясь, что снова поскользнется и упадет. Ее синтетические зимние сапожки, как и утепленные штаны, и полы курточки, совершенно обледенели.
Он не знал, как долго шел, казалось – целые мили, но вот впереди, среди мрака, заблестела далекая звезда.
– Посмотри, – сказал он и остановился, а потом повернулся кругом, чтобы его дочь тоже могла увидеть золотистый свет. – Это наша хижина. Мы доберемся до нее.
Вскоре к ним, проваливаясь в глубоком снегу, подбежал с фонариком Брук. Эмери поставил Эйлин на ноги, и они втроем, спотыкаясь, вошли в теплую хижину, где Джен, встав на колени, прижала к себе Эйлин. Мать смеялась и плакала, а Элайна прыгала и танцевала вокруг, без конца спрашивая:
– Она потерялась, папа? Она заблудилась в лесу?
Брук поставил тарелку с горячей нарезанной солониной на колени Эмери, а потом принес кружку дымящегося кофе.
– Спасибо, – Эмери удовлетворенно вздохнул. – Большое спасибо, сын. – У него так замерзло лицо, что некоторое время он не мог раскрыть рот, чтобы отхлебнуть горячего кофе.
– Машина застряла? Эмери покачал головой.
– Я все сделал, как ты сказал, Лайна помогала, а Джен обещала помыть посуду. Если она не станет, я и сам справлюсь. – Брук называл ее мамой, пока она была замужем за отцом. Теперь все было кончено, если не по закону, то по сути.
Эмери с благодарностью ухватился за эти мысли, чтобы не думать о странных вещах, которые рассказала ему Эйлин.
– Я могу поджарить тебе хлеба на камине, – предложил Брук. – Намазать кусочки кетчупом. Я люблю кетчуп.
– Вилка, – сказал Эмери, поднося чашку к губам.
– Ой, сейчас.
– Она потерялась? – не унимаясь тараторила Элайна. – Могу спорить, что да!
– Я не собираюсь об этом говорить, – Эмери принял решение. – Эйлин расскажет сама, если захочет.
Джен посмотрела на него.
– Я позвонила шерифу. Нашла его номер рядом с телефоном.
Эмери кивнул.
– Они сказали, что ничего не могут сделать, пока не пройдет двадцать четыре часа. Видимо, таков закон. Они – эта женщина, с которой я говорила, – предложили послать на поиски наших друзей и соседей. Я сказала, что ты уже отправился ее искать. Может быть, следует позвонить и сказать, что все в порядке.
Он покачал головой и взял протянутую Бруком вилку.
– Вы пришли обратно пешком?
– От самого озера, – ответила Эйлин.
Она сняла сапожки, штаны и колготки и, сидя на полу, терла ноги.
– А где моя машина?
– Я поменял ее на Эйлин.
Джен округлившимися глазами посмотрела на дочь
– Ты поменял линкольн на Эйлин?
Эмери только кивнул – его рот был набит солониной.
– Ты самый вредный человек на свете! – Если бы Джен стояла, она бы топнула ногой.
– Так оно и было, мама. Он сказал, что они могут взять машину, если отдадут меня, но они все равно выстрелили в него, и он упал.
– Все в порядке, – вмешался Эмери. – Нужно посмотреть. Кровотечение практически прекратилось, я думаю, рана сквозная, кость не задета. – Поставив тарелку на стол, он расстегнул куртку – Если бы пуля попала в кишечник, то солонина вывалилась бы наружу, а мне пришел бы конец.
– Они в тебя стреляли? – Джен уставилась на его залитую кровью рубашку
Эмери кивнул, наслаждаясь моментом и демонстративно откашлялся, изо всех сил стараясь не показать, что ему больно
– Мне придется раздеться, снять майку, штаны. Может быть, даже трусы. Думаю, тебе следует сказать девочкам, чтобы они отвернулись.
Близняшки захихикали.
– Смотрите на огонь, – сказал Джен. – Он ранен. Вы ведь не хотите смутить Эмери, не так ли?
Брук принес аптечку
– Тут все засохло, – он осторожно потянул за пояс штанов Эмери. – Придется разрезать.
– Оторви, – сказал Эмери – Я собираюсь постирать штаны и еще их поносить. Мне они нужны. – Он расстегнул пояс и молнию.
– Как раз над ремнем, – сказал Брук. – На дюйм с половиной пониже, и пуля попала бы в ремень.
Джен щелкнула пальцами.
– Масло! Масло поможет смягчить запекшуюся кровь. Масло Уэссона. У тебя есть?
Брук показал на шкафчик, висящий над раковиной.
– Там должна быть бутылка оливкового масла, – сказал Эмери
– Лин подглядывает, – пожаловался Брук.
– Сделай это еще раз, юная леди, – заявила Джен, обращаясь к Эйлин, – и получишь пощечину!
– Эмери, – добавила Джен немного погодя, – это же просто смешно. Тебе давно следовало сделать здесь две комнаты.
– Хижина рассчитана на четверых мужчин, – объяснил Эмери, – на группу охотников или рыбаков Вы, женщины, всегда настаиваете на том, чтобы вас взяли с собой, а потом жалуетесь на неудобства
Джен полила оливковое масло на рану и осторожно растерла это место пальцами.
– Я хотела, чтобы ты подписал документы.
– Прислала бы бумаги по почте. В субботу я бы их получил и сразу же отослал тебе обратно
– Она не могла отправить по почте меня, – вмешался Брук. – Ты собираешься искать машину? В багажнике остались мои вещи.
Эмери пожал плечами
– Я думаю, они возьмут все самое ценное. Может, удастся получить то, что останется. Возможно, они не станут заглядывать в багажник
– Нет, они туда обязательно залезут.
– А как мы теперь попадем домой? – поинтересовалась Джен.
– Я отвезу вас в город на джипе. Там ходят автобусы. Если автобусы отменили из-за пурги, переночуете в мотеле. Если я не ошибаюсь, в городе имеется два мотеля. Вполне возможно, что найдется и третий. – Он потер подбородок – Тебе в любом случае придется так поступить, если только ты не передумаешь и не решишь остаться здесь. Последний автобус, как мне кажется, отходит в пять
Брук осматривал рану Эмери.
– Пуля прошла по касательной, оставила глубокий след. Возможно, задела какие-то мышцы, но внутренние органы не повреждены.
Эмери заставил себя посмотреть вниз.
– Пропахала по жиру, ты хочешь сказать. Мне бы следовало сбросить фунтов двадцать, тогда бы она промахнулась.
– Девушка? Эмери кивнул.
– Теперь понятно, почему ты нас всех так ненавидишь, – заявила Джен и рванула вниз залитые кровью брюки.
– Я не испытываю к вам ненависти. Даже сейчас, когда у меня есть все основания. Брук, дай мне, пожалуйста, кофе. Ты сделал хороший кофе, и я с удовольствием его выпью, пока ты будешь бинтовать мне бок.
Брук протянул чашку.
– Я вычистил котелок.
– Молодец. Я давно собирался это сделать.
– Папа, я делаю кофе лучше, чем Брук, – вмешалась Элайна, – но мама говорит, что я его слишком много кладу.
– Тебе нужно наложить швы, Эмери. В городе есть больница?
– Только поликлиника, сейчас она наверняка закрыта. Я получал и худшие ранения, но обходился без швов.
Брук налил воды в кастрюлю.
– Почему они стреляли в тебя, папа?
Эмери собрался ответить, но потом передумал и только покачал головой.
– Если ты в состоянии довезти нас до города на джипе, то с тем же успехом сможешь доставить и до дому, – сказала Джен.
Поставив воду греться на плиту, Брук издал воинственный клич.
– У тебя есть деньги, вы с Бруком можете переночевать в отеле, а утром вернетесь сюда.
– В наши планы это не входит, – возразил Эмери.
– А почему?
– Я не должен объяснять и не буду. Джен сверкнула глазами.
– Нет, должен.
– Из этого ничего хорошего не получится, – ответил он, а сам подумал: «Интересно, что хуже – женщина, которая так и не научилась получать то, что хочет, или та, которая знает, как это делается?»
– Ты ведь сам предложил, чтобы мы попробовали все исправить. А после этого так себя ведешь.
– Я пытаюсь смягчить ситуацию.
– Тогда и действуй в соответствии со своими словами!
– Ты хочешь, чтобы я за тобой ухаживал, в то время как ты разводишься со мной. Видимо, «дружеский» развод предполагает такое поведение. – Джен промолчала, и Эмери добавил: – Тебе не кажется, что вода уже достаточно нагрелась, Брук?
– Нет, еще совсем холодная.
– Я не должен ничего объяснять, – продолжал Эмери, – но я это сделаю. Во-первых, Брук и близняшки будут друг другу мешать на заднем сиденье джипа – там слишком мало места для троих. Даже короткая дорога до ближайшего городка будет тяжелой. Если же мы поедем до вашего дома, они разорвут друг друга на маленькие кусочки.
– Я могу остаться здесь, папа, – вмешался Брук, – со мной все будет в порядке.
Эмери покачал головой.
– Да и мы с тобой, Джен, друг друга не пощадим. Во-вторых, я думаю, что женщины, которые стреляли в меня, вернутся, как только закончится пурга. Если здесь никого не будет, они взломают замок и сожгут хижину. У меня нет другого дома, и я намерен его защищать.
– Конечно, – сказал Брук. – Разреши мне остаться. Я присмотрю за домом, пока тебя не будет.
– Нет, – возразил Эмери, – это слишком опасно. Потом он снова повернулся к Джен.
– В третьих, я этого не сделаю потому, что у меня нет ни малейшего желания. Если...