— Это хорошо, — улыбнулась Настя. — Но неужели вы думаете, что я не сумею себя сдержать? С Варварой Михайловной это как-то случайно вышло, но теперь-то я знаю. И Ваську оживила, а он почти мертвый был!
— Это кот, — уточнил Гасымов, перехватив изумленный взгляд начальницы.
— Мертвого ты бы не оживила… — Алферьева старалась не отвлекаться, но на экранах она видела такие цифры и диаграммы, что голова просто шла кругом. Девочка действительно была потенциально гениальным магом! — Понимаешь, с каждым годом ты все сильнее и поэтому все опаснее. Нужно учиться сдерживать себя, а это целая наука! Вот, например, Артур Мамедович когда-то ею овладел. А сейчас, если тебя оставить без присмотра… Влюбишься в мальчика, а мальчик с тобой дружить не захочет. Ты сама не заметишь, как убьешь его, — поверь, это так. Очень хорошо, Настя, что ты уже научилась думать почти совсем как взрослая и с тобой можно вот так откровенно говорить. Но еще раз хочу тебе повторить: ты не чудовище! Запомни это!
— А вы — такая же? Как Артур Мамедович и я? — По глазам Насти Алферьева поняла, что девочка продолжает считать себя именно чудовищем.
«Что ж, может быть, так и лучше… Вот только рано, слишком рано», — подумала Татьяна, а вслух довольно сухо сказала:
— Нет. Я не такая, как вы, не урожденный, не природный маг. Все, чему я смогла научиться, — искусственное, твои способности куда сильнее. Поскольку идут от природы, от самого твоего естества.
— Не горюй! — Продолжая поглядывать на свои экраны, мимо них протиснулся Гасымов, стараясь установить подальше от приборов какую-то антенну. — В школе тебе хорошо будет. Все вокруг такие же, даже преподаватели… Я буду часто приезжать!
Именно вот это обещание кавказца окончательно убедило и успокоило Настю. По щекам потекли крупные слезы, стараясь незаметно смахнуть их, она отвернулась к мерцающим экранам, около которых тихо переговаривались техники.
— Тетя Таня, там что-то необычное, да? Я очень страшная? Как зверь?
— Ну что ты заладила! — сморщилась Алферьева. — «Страшная», «чудовище»… Я же тебя не боюсь? Ты нормальная четырнадцатилетняя девчонка. Сейчас Артур наконец-то перестанет бегать вокруг тебя с проводами, и спустимся ужинать. Девочки хотят тебя чем-то побаловать, так что уж будь любезна, держи глаза сухими. Ничего страшного не произошло: наоборот, перед тобой открывается новая, интересная жизнь. Наверняка любой твой одноклассник готов бы был тут же с тобой поменяться.
— Угу… — кивнула Настя, опустив голову и искоса взглянула на Артура.
«Отлично, пусть почувствует, что именно Гасымов и его бригада ей ближе всех остальных наших. Мамедыч в нее просто влюбился, вот и хорошо, в обиду не даст. А тетя Таня пусть останется строгой, далекой».
— Кстати, со своими подружками сможешь переписываться. Только надо будет им чуточку соврать… Что-нибудь сочиним.
— Так это нужно быстро сделать, ведь учителя к бабушке пойдут, если я в школу ходить перестану… Ой, а Варвара Михайловна что скажет!
— Ничего особенного она не скажет, она плохо помнит, что там у вас приключилось, — Алферьева посмотрела на Артура и тот кивнул:
— Она вспомнит только, что ей вдруг стало плохо. А про то, как и от чего, она уже и забыла.
— Гипноз?.. — всхлипнула Настя.
— Вроде того… Но не совсем. А у тебя, самородочек мой, такие диапазоны! Такие возможности! — Артур Мамедович помахал перед девочкой какой-то исчерченной диаграммами бумагой и осекся. — А почему ты плачешь? Что случилось?
— Артур!.. — почти простонала Алферьева и отвернулась к окну.
— Ах, ну да, ну конечно! Ничего не бойся! Завтра мы с тобой вместе к бабушке поедем, хочешь? Хотя я помню, мне нельзя… Я в машине подожду! А ты сходишь с Сережей, скажешь, что это твой тренер новый по… — Гасымов замялся. — По… По плаванию!
— В этом городке один бассейн, но он два года не работает, — не оборачиваясь напомнила Алферьева.
— Тогда… По шахматам! Вот, скажем, что у тебя нашли талант, а ты просто бабушке не говорила, что ходишь в секцию. То есть в кружок… Или в секцию, как правильно, Таня?
— Какая разница? Ты лучше подумай — ну какой из Сергея шахматист!
— Отличный, я у него только три из пяти партий выигрываю!
— Он и в самом деле хорошо играет? — изумилась Алферьева.
— Еще как!
— Все равно не похож… Возьми лучше Чиркина.
— Не возьму, — моментально набычился Гасымов и машинально оперся на плечо Насти. — Знаешь, забери ты от меня Чиркина. Машину водить и Сергей умеет.
— У него своя задача, — покачала головой Татьяна.
— Да, а у Чиркина — своя! — съязвил Гасымов. — Приглядывать за мной…
— Я его не просила!
— Тем более забери. Вот так и решим, — засуетился Артур, — завтра мы с тобой, Настенька, к бабушке, потом сразу в школу. Там с девочками адресами обменяешься… То есть у них запишешь адреса. А Сергей к директору сходит, уж с начальниками всякими он мастер разговаривать, и документы любые всегда в кармане. Тогда, значит, все! Пошли ужинать! Настя послушно пошла за ним к дверям, из которых же выглядывала улыбающаяся Людочка. Алферьева осталась на месте, нащупывая в кармане платок.
«Нет, все хорошо, — сказала она самой себе. — Артур ее не оставит, девочки помогут первое время, потом, в школе, за Настю примутся опытные педагоги. Все получится. А природное обаяние Артура действует безотказно. Наверное, это тоже магия».
Вся компания вышла в коридор, но Гасымов вдруг вернулся к Алферьевой.
— Ты что? — не поняла она.
— Данные-то посмотри! — Артур пихнул ей в руки листы. — Посмотри, какой клад!
— Я в самолете все посмотрю.
Диаграммы имели подписи, говорящие о результатах очередного теста все того же Министерства образования. Такие бумажки можно и потерять в аэропорту, никаких подозрений они не вызовут. Для того чтобы правильно прочесть эти диаграммы, надо знать, откуда они взялись…
— Ужинать-то останешься? Там какой-то торт и вроде бы утка, — Гасымов почесал затылок: — Не помню, люблю ли я утку! Она жирная, да? Наверное, нет, не люблю. Я вина бы выпил хорошего, по такому счастливому поводу, но его тут, кажется, нет. Да и в бригаде одни спортсмены! Может, сказать Угрюмову, чтобы для меня формировал коллектив как-то по-другому, а?
— Сам скажешь, он обязательно захочет посмотреть на Анастасию. Так что в школе увидитесь. Илларион каждую сибирячку землячкой считает.
— А ты расстроена, да? — Артур наконец заметил платок в руке Алферьевой. — Как можно, Таня? Сегодня у всего Братства праздник, просто об этом знаем только мы. Или тебе ее жалко? Мне тоже жалко… — он вздохнул, моментально изменившись в лице. — Сирота… Но я тоже сирота! Я ее не брошу, я ей на каждый день рождения, на Новый год подарки дарить буду! Не грусти!
— Да я верю, верю, — улыбнулась Татьяна. — И ужинать приду немного позже.
— Ладно, только не задерживайся. — Гасымов заспешил обратно в коридор, но снова вернулся, заговорщически подмигнул: — А я знаю, отчего еще ты грустишь!
— Отчего?
— Санкции на контакт так и не пришло, да? А ты уже сама ее почти ввела в курс дела…
— Почти не считается! — погрозила ему пальцем Татьяна. — Все из-за тебя. Но уж ладно, я тебя прощаю, Настя действительно нам очень нужна. Я это не по графикам вижу, я это чувствую.
— Чувствительная ты женщина!
— А вот за свою выходку тебе придется еще ответить, Артурчик… Извини, но так вести дела нельзя. Пора гайки закрутить.
— На моей шее? — округлил глаза Гасымов. — А, пусть, ради Насти не жалко.
Он наконец ушел. Алферьева вполглаза следила за техниками, выносящими из отведенного для Насти номера свою аппаратуру. Сегодня действительно был праздник: Братство Зрячих получило еще одного мага, потенциально, может быть, сильнейшего из имеющихся сейчас у человечества. Впрочем, ни Алферьева, ни кто-либо другой в Братстве не смог бы сейчас сказать точно, какую роль эта девочка сыграет в грядущей битве. Которая развернется за весь мир.
Пока Братство лишь готовило свою армию к сражению. А сражение произойдет и в привычном физическом мире, и в глубинных слоях событийной Реальности. Поэтому требовались воины двух видов: бойцы и маги. Воины, устойчивые к магии, и маги, способные воевать. Найти быстрых, выносливых и сильных парней и девушек, так или иначе пострадавших от нелюдей, проникнувшихся к ним лютой ненавистью, было хотя и сложно, но вполне реально. Особенно на фоне возросшей в последние годы активности тварей. Конечно, желательно, чтобы кандидаты были максимально толерантны к магии, но и такие встречались, хотя реже, чем хотелось бы.
Хуже было с магами. Их рождалось больше, чем 15—20 лет назад, но как же медленно все менялось. А события в мире развивались совсем не лучшим образом, их будто уверенно направляла чья-то невидимая рука. Нечеловеческая рука. Времени оставалось все меньше, а для воплощения в жизнь плана под названием «Немезида» или «Наш ответ Чемберлену», как именовали операцию российские Зрячие, сил пока не хватало. Сил м знаний. И если теоретически в изучении природы магических процессов специалисты Братства, возможно, даже опережали нелюдей, то в силе и опыте… А кто еще может осуществить проверку сделанных теоретических разработок, кроме тех, кто сам управляет необходимыми энергетическим состояниями? Насте предстоят годы учебы. И не только для ума — ее душе тоже предстоит кое-чему научиться. Научиться ненавидеть нелюдей. И себя… Ведь она тоже нелюдь своего рода. И, хотя это и гнусно, при формировании программ «привязывания» будущих магов к Братству психологами такие вещи также учитывались. Оружие должно быть контролируемым!
На организм Насти тоже будет оказываться определенное воздействие. Не солгали ли они ей, сказав, что никаких «опытов» больше не будет? К сожалению, за столетия, прошедшие со времен Святейшей Инквизиции, магов рождалось совсем немного, традиции утрачены, да и требования с тех пор сильно возросли…
Многое приходится делать лишь на основании теоретических выводов да изучения немногих сохранившихся до наших дней настоящих древних манускриптов и артефактов. Зачастую фактически методом проб и ошибок. Некоторую информацию, содержащуюся в средневековых манускриптах в иносказательной форме, так и не удалось расшифровать полностью. А в ряде случаев даже и расшифрованные тексты не удавалось однозначно интерпретировать!
«Только бы мы сумели тебя сохранить и вырастить, Настенька. Тебя и всех остальных, — подумала Алферьева. — Сумели и успели!»
Глава 4
ДРУЗЬЯ ПОЗНАЮТСЯ В БЕДЕ
(Реконструкция. За четыре с половиной года до Момента Великого Изменения)
1
В тот вечер Джон Гиллан покинул свой офис почти на два часа позднее обычного — засиделся у компьютера, раз за разом раскладывая пасьянсы. О чем он думал при этом или чего дожидался, осталось неизвестным, а осмелившийся шутливо намекнуть на неурочное время охранник Рикардо нарвался на жестокую отповедь.
— Чтоб ты сдох, сын шлюхи! — почти беззлобно буркнул охранник, вернулся в свое кресло и закрыл глаза. Днем Рикардо трудился на двух работах, чтобы три его младших брата смогли тоже однажды приехать в Нью-Йорк, поэтому ночью мексиканцу просто необходимо было выспаться. По этой причине он не слышал, как, войдя в лифт, Джон Гиллан удивленно произнес:
— Привет, Мартин! Как ты тут оказался?
— Да вот… — Очень высокий, дородный господин как-то даже виновато развел руками. — Подумал, что поскольку мы еще не договорили… И решил заглянуть — вдруг ты еще не ушел?
— Места другого нет? — фыркнул Гиллан, сразу нахмурившись. — Я адвокат…
— А я — строитель! Скажу тебе по секрету, — Мартин нагнулся к самому уху невысокого собеседника, — у меня даже есть кое-какие дела с мафией! Да, да! Так что обращайся, если захочешь кого-нибудь обуть в бетон и отправить прогуляться по дну. Какого-нибудь прокурора из тех, что мешают тебе в суде. Эти сицилийцы, представь, тоже не любят прокуроров!
— Что за чушь ты несешь?! — Джон оттолкнул его.
— А ты?! «Я адвокат»! Джон, это дело серьезнее, чем все процессы мира, даже если бы у тебя в клиентах вдруг оказался сам Билл Клинтон.
— Тише!.. Прекрати, пожалуйста, свои шуточки. Гиллан чего-то испугался, отвернулся к дверям.
Лифт наконец доставил обоих на первый этаж, и, пройдя по пустынному холлу, они покинули небоскреб. В огромном здании, где нашлось место и для маленького офиса Гиллана, хватало светящихся окон, и он оглянулся на них, казалось, с тоской.
— Хочешь еще бумажки поперебирать? — Мартин повысил голос и теперь не походил на добряка.
— Что тебе от меня нужно?! — почти закричал Гиллан. — Я уже ответил, и совершенно незачем приходить ко мне и…
— Джон! — Толстяк схватил Гиллана за отвороты пальто и притянул к себе — Джон, неужели ты не понимаешь, как все это важно? Не для них! Для нас И для аспидов тоже в конечном счете. Для тебя, для меня… Назревает катастрофа, ты не можешь этого не чувствовать, как какой-то Младший!
— Какой-то? — хмыкнул Гиллан, ничуть не испугавшись такого обращения. — Днем ты о них иначе отзывался, просто любитель животных был… Вот что Мартин, если это действительно так важно — по твоему мнению! — то ты знаешь, к кому идти. А грязные игры…
— Джон!
— Грязные игры с грязной расой до добра не доведут. Все, что я могу для тебя и твоих друзей сделать… — Гиллан посмотрел вверх и наморщил лоб, будто принимая мучительное решение. — Да, уж ладно, по старой дружбе.
— Что? — без особой надежды спросил Мартин и поправил пальто на Гиллане.
— Я никому не доложу. Вот и все. Забыли? Ведь ты этого боишься, чудак, за этим и пришел! — адвокат погрозил приятелю пальцем. — Ну как ты мог меня заподозрить, Мартин? Как насчет поехать ко мне, выпить пивка?
Толстяк поежился, хотя вечер выдался довольно теплым.
— Спасибо, Джон, не сегодня. Я должен…
— Пойти и трахнуть какую-нибудь сучку из Младших, — кивнул Гиллан. — Все понимаю. Но и ты пойми: она довела тебя до опасной черты, эта незнакомка. И… В общем, если тебе вдруг тяжело, я, как друг, могу убить ее сам. Потом сочтемся, возьмешь из моего ресурса, прямо в этом году.
— Я… Ладно, я, пожалуй, пойду… — Мартин будто постарел на несколько лет. — Свяжусь с тобой завтра.
— Только обязательно! — Джон похлопал его по плечу, встав для этого на цыпочки. — А всю ту чушь, которую мне наплел днем, — забудь. Да, проблема имеется, но выходить на контакт с каким-то их Братством не наше дело. И чем оно может кончиться, ты подумал?
— До завтра…
— Счастливо!
Мартин снял шляпу и трижды провел по своей густой шевелюре, рука его чуть заметно подрагивала. Гиллан этого не видел, быстро пошагал к стоянке. Он разрумянился от быстрой ходьбы, глаза заблестели, будто адвокат и правда решил только что для себя что-то важное. Но что именно — так никто и не узнал. Прямо за углом Гиллан едва не налетел на огромного негра.
— Простите… — прикоснувшись пальцами к полям шляпы, Гиллан хотел обойти здоровяка, но дорогу ему заступил второй. — В чем дело?
Вместо ответа один из негров потряс облупленной кружкой, в которой зазвенела мелочь.
— Ох… — адвокат сморщился. — Черным братьям в помощь, да? На дозу собираете?
Негр опять потряс кружку, но его приятель чуточку отодвинул в сторону одну ногу. Он не любил вот таких парней, которые ведут себя не так, как им положено. Разве в придачу к дорогим пальто не выдают в магазинах покладистый характер, разве в кармане не отложена парочка купюр на такой случай?
— Взять бы вас всех, ублюдков, и отправить подметать улицы… Младшие… Скоты вы, а не Младшие.
— Что он сказал? — Негр с кружкой посмотрел на товарища.
Тот, прежде чем ответить, поплотнее натянул на лицо капюшон балахона.
— Мне кажется, Салтан, он просто псих.
— Псих? А я ни хрена не люблю психов в своем квартале, — не согласился быть осторожным Салтан. — Слышишь, парень? Это мой квартал. И ты…