— И парень стоящий?
— Очень стоящий, с идеями, несколько изобретений сделал на заводе.
Володька погрустнел, спрятал заявление в карман.
— Так, может, тебе следует поговорить с Валентином Георгиевичем?
— Что ты?! — удивленно взглянул на него Кайменов. — Так мы все испортим. Ничего не попишешь, наука требует жертв.
— Смотри, тебе виднее…
День спустя в зале появился Шишкин. Он прогулялся по рабочим местам инженеров, пожурил вычислительницу Лидочку Чайник за неаккуратные записи в журнале, потом подошел к Кайменову. Сергей не утерпел и подошел ближе, к шкафу, стал рыться в справочниках.
— Ну, как у вас дела с “электронным…, хе-хе…” директором”, Владимир… э-э Михайлович?
— “Электронный директор” мне в план не записан, Павел Николаевич, а вот “электронного замдиректора” уже, пожалуй, можно программировать, — бодро ответил Володька.
— Ага… гм… — Шишкин слегка помрачнел, но продолжал разговор. — Очень хорошо, что у вас все так хорошо, что вы идете впереди графика. Стало быть, к Первому мая можно осуществить запуск “электронного организатора”?
— К Первому мая? — Володька с интересом посмотрел на своего начальника. — По плану первая проба намечена на конец мая! У меня еще нет многих данных…
— Но вы сами говорите, что можете программировать…, этого… замдиректора. Что ж вы, то так, то этак? На семинарах расписываете своего “электронного организатора” так, что всем кажется, будто машина уже подменяет администрацию и общественность, а на деле — в кусты? Надо дать к маю обязательно.
При упоминании о семинаре правое ухо у Володьки заалело и стало сливаться с шевелюрой.
— Значит, к Первому мая? К светлому празднику всех трудящихся?
— Да, к празднику всех трудящихся! — с достоинством ответил Шишкин.
— Чтобы звучно отрапортовать? И это после того, как вы отказались принять на работу Власюка?! — Кайменов драматическим жестом подвинул к Шишкину лист бумаги и авторучку. — В письменном виде, пожалуйста. Чтобы потом не меня упрекали, что я запорол работу.
Шишкин было заколебался, глядя на листок.
Но отступать было некуда: он сел к столу.
— Еще один удар в нашу пользу, — ликующе сказал Володька, когда Шишкин удалился из зала. — “Ведущему инженеру Кайменову В.М. Поскольку задание по разработке алгоритма “электронный организатор” выполняется успешно, считаю, что работу следует вести в более сжатые сроки. Предлагаю Вам подготовить экспериментальные программы, для машины и осуществить пробный запуск до 1 мая сего года. Начальник отдела, к.т.н. П.Шишкин”. Подпись, дата… Простая математика: если уменьшить время на работу, то она либо будет сделана в меньшем объеме, либо вовсе провалится. В такой сложной задаче, как электронная модель всего института, это не исключено. Понял, как работает?
— Да, “по-мокрому”, — сказал Малышев. — Но ведь ты не справишься до мая?
— С “электронным организатором”, конечно, нет. А с “электронным замдиректором”, кто знает? Либо я с ним, либо он со мной,
5. СЕРГЕЙ ПРОГРАММИРУЕТ УСПЕХ
В следующий понедельник на семинаре в кабинете Пантелеева исполнилось и третье предсказание модели. Обсуждали планы работ на второе полугодие. Валентин Георгиевич разругал начальника лаборатории электронных автоматов за, мелкость замыслов (“Такими поделками могут заниматься в мастерских, Валерий Семенович, а у вас под началом — исследователи!”). После сбивчивых оправданий Валерия Семеновича поднялся Шишкин.
— По нашему отделу, — весомо сказал он, — во втором, полугодии мы поставим задачу “Разработка обобщенных программ для перевозок грузов с применением комплекса машин на узловых станциях и оптовых базах”…, — и далее он, не слишком отклоняясь от высказанных Малышевым неделю назад идей, развил план работ по задаче.
Его выслушали со вниманием, а Пантелеев, блестя очками, сказал:
— О, это важная задача! Кому вы намереваетесь поручить ее, Павел Николаевич?
— Я думаю, мы поручим ее… — Шишкин повернул голову в сторону Сергея, — товарищу Малышеву. Он уже приобрел достаточный опыт в разрешении частных задач и сможет справиться с этой. Сергею… э-э… Алексеевичу надо расти. Ну, а если не осилит, поможем.
Малышев, хоть и предвидел подобный поворот дела, не ожидал, что его оберут так просто и нагло. Он ошеломленно посмотрел на сидящих: вокруг были ясные глаза, спокойные умные лица, очки, шевелюры, лысины… Совершенно естественно, что кандидат наук Павел Николаевич Шишкин, начальник отдела, — автор этой далеко идущей научной идеи, а он, инженер Малышев, лишь исполнитель, которому надо расти. Так и должно быть. Странно, если было бы иначе. А он теперь, как гаршинская лягушка, если крикнет: “Это я!”, то шлепнется в лужу.
Сергей взглянул на Кайменова — тот сидел молча, только смотрел на Шишкина упорным взглядом.
А Пантелеев хрипловатым честным голосом благодарит Шишкина и других выступавших, просит не тянуть с оформлением планов.
Семинар кончился.
Кайменов и Малышев остались в кабинете. Пантелеев, который сразу после окончания семинара взялся прикидывать на доске какие-то расчеты, вопросительно посмотрел на них.
— Валентин Георгиевич, — сказал Кайменов, — я боюсь показаться вам однообразным, но распечатайте, пожалуйста, наш пакет номер четыре.
— А, эта ваша тайна! — Академик коротко усмехнулся, положил мелок, достал из сейфа пакет, протянул его Володьке. — Прошу вас.
Кайменов сломал печать, вынул из пакета листик.
— Прочтите, пожалуйста.
— “10–15 апреля П.Н.Шишкин изложит замысел о разработке обобщенного алгоритма составления оптимальных графиков и оптимальных маршрутов перевозок всех грузов…” и так далее. — Валентин Георгиевич опустил бумажку, посмотрел на программистов. — Все правильно, ценная идея. Ну, так что?
— Как что? — ошеломленно переспросил Кайменов. — Вы обратили внимание на дату?
— Обратил. Ваша бумага написана шестого апреля, сегодня пятнадцатое. Тоже правильно. Естественно, что человек сначала придумывает идею, а потом высказывает ее. Странно, если бы было наоборот.
— Дело в том, что эту идею высказал и предложил Павлу Николаевичу Сергей Малышев, — выпалил Кайменов.
— Вот как? — Пантелеев с интересом посмотрел на Малышева. Тот молчал, опустив голову. — Гм… Павел Николаевич, вы и товарищ Малышев работаете вместе, не так ли? Естественно, что вы обмениваетесь взглядами на работу; формулируете проблемы, высказываете идеи. Бывает, что идея приходит в голову сразу нескольким исследователям, бывает, что она носится в воздухе… Зачем же из всего этого устраивать драму? — Академик начал злиться и с нетерпением поглядывал на доску. — И потом, Владимир Михайлович, если вы знали, что не Шишкин, а э… э… товарищ Малышев является автором этой идеи, почему вы на семинаре не сказали об этом? Почему вы сочли более удобным… как это вы сами выражались? — “капать” мне об этом конфиденциальным образом?
Кайменов беспомощно взглянул на него: такого удара он не ждал.
— Извините, Валентин Георгиевич, — не выдержал Сергей. — Мы не хотели… лично я никаких претензий к Павлу Николаевичу не предъявляю. Пойдем, Володя!
— Одну секунду, — остановил инженеров Пантелеев. — Послушайте, вы, я вижу, затеяли какую-то игру… вероятно, с привлечением кибернетики. Я не считаю себя вправе вмешиваться, так как понимаю, что у вас могут возникать идеи и не по темплану института. Что ж, каждый исследователь имеет право на свободный поиск… Но коль скоро вы избрали меня… гм… посредником или, вернее сказать, “почтовым ящиком” в вашей игре, то я хотел бы надеяться, что она не сводится к интригам. Нет ничего отвратительнее интриг. Ничто так не иссушает мозг, как интриги… — И академик еще пять минут говорил на эту тему.
Когда Малышев и Кайменов выходили из кабинета, щеки их горели от унижения.
— Не унывай, Сережка, — Володька положил ему руку на плечо. — Мы с ним все равно рассчитаемся в самом прямом смысле слова. Давай сегодня вечером засядем, а?
Малышев двинул плечом, чтобы сбросить руку, но ничего не успел сказать: навстречу по лестнице поднимался Шишкин.
“…Хватит исканий, достаточно прекраснодушия! Вон оно как повернулось. Шишкина голой математикой не возьмешь… И Кайменов тоже — хорош товарищ! Видно, все останется, как есть, нечего играть в бирюльки с машиной…” Малышев сидел один в зале у пульта “Молнии”; сквозняк от воздуходувок шевелил пряди на его голове.
…Мчат поезда по блестящим рельсам, ревут автовозы на поворотах дорог, плывут пароходы по рекам и морям. Они везут грузы: пшеницу, уголь, станки, руду, ткани, игрушки, яблоки. На сортировочных горках и перевалочных базах электронные машины переводят стрелки, командуют автопогрузчиками, зажигают на диспетчерских табло схемы наилучших маршрутов: без заторов и простоев. Со временем автоматизируют транспорт: шоферы, машинисты, диспетчеры и кондукторы займутся другими делами.
Математические машины станут сердцем в кровеносной системе страны.
И это будет не его подвиг, если даже совершит его он. “Под руководством кандидата наук Павла Николаевича Шишкина в Институте вычислительной техники создан алгоритм… разрабо…” — взахлеб начнут писать газеты. А об исполнителях кто пишет!
Сергей представил себе монументально-самодовольное лицо Шишкина на газетной странице, и ему стало невыносимо тошно.
…В этот час Павел Николаевич Шишкин торопливо шел среди молчаливых домов и деревьев, облитых серо-зеленым лунным светом. Он допоздна задержался в институте, чтобы не встретиться с Малышевым и Кайменовым, и теперь клял себя. Тогда, на семинаре, Малышев смотрел на него тяжелым взглядом, а этот бандит Кайменов даже бросил выразительным движением губ беззвучное слово. Павел Николаевич убедил себя, что не понял этого слова.
Но в душу закрались сомнение и тоска. И потом на лестнице: “Мы с ним рассчитаемся… давай засядем сегодня…” Что они задумали?
В переулке застучали шаги. Шишкин теперь едва не бежал, и луна прыгала за ним над крышами.
Павел Николаевич давно, еще в вузе, смекнул, что наука — это такое занятие, где каждый разбирается лишь в том, что делает сам. Он быстро освоил нехитрый алгоритм получения степени: статьи, написанные руководимыми им дипломниками, диссертация, составленная из их работ, экзамены, сдаваемые хорошим знакомым, “двадцать минут позора” на защите… Оказавшись в институте, Павел Николаевич чутьем уловил круг тех дел и обязанностей, выполняя которые можно считаться крепким работником, даже преуспевать. С ним считались, его уважали — и он стал проникаться уважением к себе.
И все-таки страх не оставлял его никогда. Каждая новая идея, новый человек, новые дела заставляли его настораживаться. Он пугался всего непонятного и боялся, как бы другие не заметили, что он не понимает. Когда Валентин Георгиевич с увлечением рассказывал ему свои новые замыслы, он порой замирал от ужаса: а вдруг тот оборвет речь и гневно закричит: “Слушайте, что вы киваете? Я разыгрываю вас, плету чепуху!..” Он боялся выдвигать идеи: а вдруг идея окажется не такой? Он боялся и не выдвигать идей: а вдруг заметят, что у него их нет? И он уставал от этих страхов, как другие устают от непосильной работы…
А сейчас Павла Николаевича пугали непроницаемо черные тени домов и киосков, сырые запахи из подворотен. “Они ничем не докажут, все права на моей стороне, — горячо убеждал он себя весь день. — Но если они вправду где-то засядут… Их двое, они молоды и сильны, они злы. Особенно этот Кайменов, такой на все пойдет…” До дома оставалось еще несколько кварталов.
Улица была тиха и пустынна. “Неужели они хотят меня избить?!” — думал Павел Николаевич, обходя тени. Мысль о том, что его — интеллигентного, еще не старого и нравящегося женщинам — будут бить, была унизительна и ужасна.
Сергей Малышев стоял у окна, смотрел на луну.
“Что ж, видно, сам о себе не позаботишься — никто не станет стараться. Работу я, конечно, все равно выполнять буду: дело есть дело. Но и себя забывать не стоит, а то ходить мне всю жизнь в исполнителях при Шишкине… А что, если?.. Черт побери, как я раньше не догадался! Хожу около машин, всякие погрузки-перевозки решаю, Шишкина на утеху Володьке помогаю моделировать — а для себя?!” Малышев был инженер — свежая техническая идея сразу вернула ему ясность мысли и хорошее настроение. “Кто сказал, что на машине можно моделировать ситуации лишь для Шишкина? Почему бы не запрограммировать цели и стремления С. А. Малышева?” Он включил на прогрев “М-117”, нашел в столе Кайменова бумаги, по которым они кодировали информацию, сел к столу. “Итак, дополнение к ситуации: я согласен быть исполнителем при Шишкине, не буду вычитать его числа, но хочу… что я хочу? Первое: кандидатскую степень. Второе: квартиру… А что?” Он покосился на игру оранжевых огоньков на пульте машины. “Для тебя, сударыня, создан прекрасный зал с кондиционированием — надо же подумать и о себе!” Машина приобрела опыт и теперь не перебирала, как раньше, все варианты: лента с решением выскочила через минуту. Малышев пробежал глазами по числам, сгруппированным около адресов 01, 03 и 04, коротко усмехнулся: — Что ж, это можно было понять и так…