Дэвид Дрейк
Посвящается Дженни Фейрис — замечательной женщине и заботливому члену моей большой семьи
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ АВТОРА
Читатели, которые отождествляют Селондра с Хорази, правы; перевод — мой собственный. Мой Альдебранд — не то же самое, что Макробиус, но чуть менее могущественный его аналог. «Сатурналии» Макробиуса доставили мне немало удовольствия — впрочем, заставив мой мозг изрядно поскрипеть. Я изучал историю, но мой темперамент изрядно мешал разбираться в делах древних. Мир художественной литературы для меня куда ближе и понятней, чем пыльные академические издания.
Как и ранее, главная религия Островов основана на древнешумерской.
Слова силы, voces mysticae , которыми пользуются волшебники в этой книге, связаны с заклинаниями классического периода. Сам я в них не особо верю, но они были важной составляющей религиозных верований миллионов людей — не менее разумных, чем мы с вами. Что касается лично меня, то я не пользовался никакими заклинаниями, когда писал эту книгу.
ПРОЛОГ
Валенс III, венценосный монарх Островов, поежился, несмотря на невероятно теплую ночь, когда волшебник Силийон произнес заклинания над поперечной балкой покосившихся от времени ворот. Новая луна народилась два дня назад и теперь казалась бледным серпиком. Так что единственным источником освещения служил небольшой фонарь, чьи лучи пробивались сквозь стенки из тонкой прозрачной слюды.
Жертва, приготовленная на заклание, чуть слышно вздохнула, не пробуждаясь от наркотического дурмана. Шелковый покров надежно скрывал тело девушки, но Альтапер и другие Кровавые Орлы из эскорта должно были знать, что именно король и его волшебник принесли с собой к ним в древние руины.
Кровавые Орлы молчаливы и преданны до самой смерти. Но даже сейчас Валенс видел отвращение в глазах Альтапера. Командир Орлов наблюдал, как король с Силийоном собственноручно несли тело.
Валенс фыркнул от гнева, вспомнив этот косой взгляд. Да кто он такой, Альтапер, чтобы осуждать его, короля? Солдатское дело нехитрое: убивай или умри, но вопросов не задавай. Королю чаще приходится выбирать; и разница при принятии решений между добром и злом порой совершенно неощутима.
Силийон завершил чтение заклинания — длинной цепочки слов из Древнего Свитка. Все тело колдуна покрывали татуировки, в ушах болтались длинные костяные серьги. Он поставил в круг маленький треножник, натянул расшитые серебром перчатки. Потом улыбнулся Валенсу.
Валенс подозревал, что вышитые на перчатках символы не имеют никакого смысла и обладают лишь декоративным значением — несмотря на заверения мага, будто в вышитых значках заключены темные чары.
— Ну, давай же! — прорычал он. Не очень-то королю было по душе, что этот коротышка из Далполо обращается с ним, как с равным, пользуясь связавшим их темным делом.
— Как вам будет угодно, сир, — с усмешкой произнес Силийон. Он вынул зеркало, небольшой отполированный скол зеленоватого обсидиана, из своего кожаного мешка, и с осторожностью подвесил его на серебряном крюке, укрепленном на треножнике. Валенс понятия не имел, кому и как удалось проделать отверстие в хрупкой вулканической породе, не разбив ее сколов мелкие частицы. Это всегда являлось предметом удивления окружающих. Силийон начал нараспев читать заклинания, при каждом слове взмахивая палочкой из черного дерева, привезенной из его родного Далполо:
— Хайяд пикир тазимир…
Где-то вдалеке закружился вихрь. Вот он стих, но на его месте тут же начал зарождаться новый.
— Вакуйем габийех ворзийех, — произнес маг, и губы его двигались совершенно не по-человечески, порождая эти нечеловеческие звуки. Они и предназначались не для людского уха, но для того, чтобы вызвать силы, на которых держится космос. Силы нейтральной природы — не относящиеся ни к божественным, ни к демоническим. Силы, что помогают звездам держаться на небе, а Земле испытывать смену времен года, силы, приводящие все во Вселенной в движение.
Солнце, символ света и жизни, и Малкар, символ тьмы и смерти, контролируют все сущее. Но как может жалкий и ничтожный человек понимать столь высокие материи?
— Архедама фохензе псеуза ретра…
Полуразрушенный дворец, где сейчас находились Валенс и маг, принадлежал Тиранам Вэллиса, отцу, сыну и внуку, носившим одно и то же имя: Элдрадус. При помощи магии все трое правили островом Орнифол в течение семидесяти лет после крушения Старой Империи, павшей после восстания островной знати. После правления Тиранов Орнифол начал подниматься из разрухи и варварства, и теперь, по крайней мере, Герцоги Орнифола носили гордое имя королей Островов.
Первый Элдрадус выстроил свой дворец в нескольких милях от ныне существующего порта Вэлиса. Его последователи вернули столицу и место силы в город, и с тех пор вот уже девять веков старый дворец тиранов разрушался в запустении. Сквозь каменные стены проросли стволы деревьев, крыши обвалились, когда сгнили поддерживавшие их балки.
Девять веков… А подземный зал в центре дворцового комплекса был еще старше.
— Трекситфе амразарара эфоискере… — вещал Силийон. На полированной поверхности двигались тени; но сам треножник почему-то не отражался в зеркале.
Тираны Вэллиса выстроили свой дворец на месте еще более древних построек в центре многовекового леса. Еще до Элдрадусов все деревья там были вырублены, а почва расчищена под посадки. И никто — кроме самого мага — не знал, что там, в глубине, скрываются остатки строений из черного базальта невообразимой древности.
Это помещение могло быть гробницей или хранилищем, а может быть, даже частью канализационной системы тех, прежних времен. В потолке было отверстие, как будто глаз.
— Тоумисон кат плаутон! — закончил чтение Силийон, выкрикнув последние слова что было сил. Сам космос, казалось, сопротивлялся тому, чтобы он мог выговорить заклинание: язык едва поворачивался, горло невыносимо жгло.
Обсидиановое зеркало задрожало от смеха чудовища.
— Приветствую вас, люди, — произнес глубокий раскатистый голос прямо в голове Валенса. — Вы принесли мне еды? — чудовище снова засмеялось. Улыбка Силийона окаменела. Лицо Валенса тоже застыло, словно маска. Валенс ненавидел себя за то, что сейчас происходило. Но королева не оставляла ему выбора.
Зеленые глубины зеркала ожили и заклубились туманом, но даже теперь Валенс ничего не мог в них разглядеть до тех пор, пока далполанин не подошел к королю с зеркалом, где сверкал волшебный образ. Валенс освещал факелом окружающие стены крепости, сильно пострадавшие от времени.
Факел выпал из рук, но на полпути к полу внезапно исчез, как будто его никогда и не было. Валенс подумал, что их с Силийоном жертва принята, но взглянуть и убедиться в этом наверняка не решился. — Четверо из тех, кого преследовала королева, ускользнули от нее, — заговорило чудовище без всякого перехода. — Двое людей и двое полулюдей из Хафта. Я могу доставить их сюда.
Валенс опустился на корточки, ибо ноги его предательски задрожали.
— Как их зовут? — спросил он.
— Что мне за дело до людских имен, — проворчало чудовище. У короля словно заложило уши, и жуткий голос звучал прямо в сознании. — На вкус все людишки одинаковы, как их ни величай!
Туман в обсидиановом зеркале рассеялся. Показалась клиновидная голова, напоминающая змеиную. Валенс инстинктивно отшатнулся, прекрасно зная, что это всего лишь отражение в камне. Иногда оно принимало облик змеи, иногда — жуткого зверя — собаки или медведя, а может — собакоголовой обезьяны.
Порой же Валенс мог разглядеть лишь бесформенную массу.
Чудовище издало страшный утробный смех; змеиная голова втянулась обратно. Его явно забавлял страх короля.
— Их имена — Гаррик ор-Рейзе и Шарина ос-Рейзе, — сообщило чудовище. — Мужчина — потомок короля Лоркана, завоевавшего трон Малкара, королева полагает, что обладание этим троном принесет ей власть над космосом. Полулюди же — Кэшел ор-Кенсет и Илна ос-Кенсет. Их отец был человеком, а мать — эльфийкой. Я приведу их сюда, и они освободят меня.
— Я распоряжусь, чтобы их арестовали, как только они… — заговорил Валенс. Потом осекся. — Как можно скорее.
Он хотел сказать: «Достигнут границ моих владений». Но о каких владениях Валенса III могла идти сейчас речь?
Ясное дело, не об Островах целиком. Никто не мог считать себя владыкой Островов с тех пор, как тысячелетия назад пала старая империя. Двадцать лет назад, когда Валенс занял трон после смерти дяди, он мог хотя бы считаться правителем Орнифола. Теперь же, когда приспешники королевы используют магию, чтобы уничтожать его подданных, воля Валенса может распространяться и беспрекословно выполняться лишь в границах этих стен. И даже здесь он не может считать себя в безопасности.
Королева не оставила ему выбора. Во имя собственного спасения и в интересах королевства ему приходится становиться союзником чудовища.
— Как тебе будет угодно, — проговорил голос. — У мужчины, кстати, больше прав на трон, чем у тебя. Но все, что ты должен сделать — это накормить меня. Я, пожалуй, продолжу.
В зеркале отразилось лицо мага, скривившееся в гримасу. Может быть, он тоже сожалел о заплаченной за союзничество цене?.
Веревка туго стягивала тело жертвы. Двое мужчин проворно опустили девушку, ощущая, как тело легонько покачивается. Жертва опустилась на пол.
Мужчины переглянулись. Валенс кивнул и отступил назад. Силийон ослабил веревки и быстро убрал треножник.
Они удалились весьма поспешно; стражники ждали их с лошадьми. Кровавые Орлы замерли в ожидании. Лица их были е холодны и невозмутимы, как сталь их доспехов.
— Ваше величество, — обратился к Валенсу Альтапер, помогая королю сесть на коня.
Из руин за их спиной раздался ужасный крик. Никто из мужчин не двинулся с места и не пошевелился. Крик эхом отозвался в ночи. Командир Кровавых Орлов отвернулся и сплюнул. Потом снова посмотрел на короля.
И лицо его при этом ничего не выражало.
2-й день четвертого месяца (Цапли)
Гаррик ор-Рейзе перегнулся через балконные перила, существующие лишь в его воображении, наблюдая, как в это же самое время его бренная плоть практикуется в фехтовании в саду. Он не спал, но сознание отделилось от тела. В этом состоянии он встретил дух своего предка, умершего тысячи лет назад, и заговорил с ним.
Гаррик жестом указал туда, где сам же замер со шпагой в руках.
— Это так же утомительно, как поле пахать, — заявил он. — У тебя сложение воина, парень, — заявил король Карус. Он многообещающе усмехнулся. — Мне, по крайней мере, всегда говорили об этом, и мои злейшие враги никогда не отрицали моего искусства обращаться с мечом. Но для того, чтобы достичь настоящего успеха, ты должен тренироваться до тех пор, пока это не станет для тебя рефлексом.
Он отвернулся, будто бы любуясь облаками в синем небе.
— Конечно, ты всегда можешь просто-напросто позволить мне войти в твое тело, когда это требуется, и особенно не усердствовать, — добавил он.
Алые розы покачивали головками. Когда Гаррик был в таком состоянии, им всегда владело чувство, будто за окоемом ничего более не существует: поверни он голову достаточно быстро — и увидит всего лишь туман вместо стен здания, на балконе которого сейчас стоял.
Гаррик усмехнулся, глядя на короля, делая вид, будто не заметил насмешливых ноток в голосе человека, жившего не одно тысячелетие назад.
— Мой отец не так меня воспитал, чтобы я пренебрегал своими обязанностями и прятался за чужими спинами. Да и не по душе мне поручать кому-то работу, с которой я в состоянии справиться сам.
Карус рассмеялся.
— Тебе мог достаться худший отец, чем Рейзе, — воскликнул он. — Но лучший — вряд ли…
Он перевел взгляд на фигуру внизу. Тело Гаррика ловко управлялось с мечом. Люди, охранявшие резиденцию мастера Латиаса, богатого купца, давшего приют Гаррику и его друзьям в Эрдине, наблюдали за упражнениями с одобрением и профессиональным интересом.
— Правая нога у тебя — ведущая, — жестом указал Карус на тело своего потомка. — Однажды сообразительный противник заметит, что нога начинает движение мгновением раньше, нежели рука с мечом. А в следующий момент ты обнаружишь острие его меча у своей груди, прежде чем твой собственный придет на выручку.
— Я устал, — произнес Гаррик. — То есть, я хочу сказать, мое тело устало.
Карус улыбнулся, но в его серых глазах блеснула сталь.
— Это ты только думаешь, что устал, парень, — мягко проговорил он. — Когда столкнешься с настоящим противником — вот тогда и поймешь, что за штука — усталость.
— Извини, — пробормотал Гаррик. Но, даже извинившись, он все еще ощущал неловкость. Оправдывается, вместо того, чтобы внимательно слушать все, что ему говорят. Он усмехнулся. — Когда жнешь, используешь примерно те же группы мышц, однако пшеница никогда не пытается ответить ударом на удар. Буду тренироваться, пока не достигну совершенства.
Выражение лица короля смягчилось, он снова рассмеялся.
— А как же, конечно, — воскликнул он. — И вся сила, которую ты сейчас вложишь в удары, сослужит тебе неплохую службу в настоящем деле.
Двое на балконе грез были так похожи, что всякий признал бы их родство. Карусу было лет сорок, когда магия поглотила его корабль. Король отличался широкими плечами, длинными руками и ногами, а двигался столь грациозно, что чайки, парящие над волнами, могли ему позавидовать.
Гаррику через месяц должно было стукнуть восемнадцать. Он уже набрал неплохой рост и силу, но по сравнению с могучим королем выглядел долговязым подростком. Оба отличались здоровым загаром и выправкой, на какую только может рассчитывать человек, ведущий активный образ жизни. Гаррик был босиком, в шерстяной тунике и штанах — костюме крестьянина из Хафта. На Карусе синий бархатный камзол и замшевые бриджи, высокие сапоги из красной кожи.
Голову короля венчал золотой обруч — диадема Королей Островов. Она утонула вместе с ним тысячелетия назад.
— Быть королем Островов означает намного больше, чем умение владеть мечом, — заметил Карус. Водрузив локти на перила балкона, он опустил подбородок на скрещенные пальцы Он повернулся и посмотрел на Гаррика.
— Одна из причин, почему я потерпел неудачу и позволил королевству погибнуть, состояла в том, что я всегда старался решить проблему в первую очередь при помощи меча. Но меч тебе тоже нужен, когда ты король.
— Но я не король! — в замешательстве ответил Гаррик. — Я просто…
А кем он был на самом деле? Юношей из Хафта, ставшего захолустьем с тех пор, как пало Старое Королевство. Крестьянином, которого отец выучил читать и восхищаться древней поэзией. Отец его, Рейзе, был человеком образованным, прежде служившим при королевском дворе в Вэллисе, а впоследствии — секретарем у графини Хафтской в Каркозе.
Крестьянин, который сумеет встретиться и сразиться с магом, вознамерившимся призвать себе на службу великое зло. Юноша, в чьей голове жил дух его предка, последнего и величайшего короля Островов, какого только знали в мире.
— Да, я не король, — неловко пробормотал Гаррик.
— Но будешь им, — заявил Карус, в чьем тоне звучала непоколебимая уверенность, столь же мощная, как и удар его легендарного меча. — И не потому, что в твоих жилах течет моя кровь, позволяющая нам с тобой разговаривать, сынок. Ты станешь Королем Островов, потому что тебе по плечу эта работа. Если нет — тогда крах цивилизации, с которым столкнулся в свое время я, покажется детской забавой. И тогда этот мир окажется залитым кровью, охваченным убийствами и эпидемиями, — до тех пор, пока в живых будет оставаться хотя бы один человек.