— Это несчастный случай, — заученно начал оправдываться Клод.
Она оборвала его:
— Я тебя умоляю, не надо. Я-то знаю, что к чему. Я была там. Это убийство. Ты столкнул меня с лодки, дорогой, а затем держал мою голову под водой, пока я не захлебнулась.
Если до сих пор Клод пытался уяснить, действительно ли это призрак Альвины, то теперь его больше волновало, для чего этот призрак появился здесь. И одновременно с любопытством подступил колючий холодок страха.
— Я клянусь тебе, Альвина…
— Дорогой, я знаю — это убийство, и там, откуда я пришла, все знают, что это убийство. Лишь те, кого убили, возвращаются в виде призраков. Разве ты этого не знал?
— Нет.
Она откинула голову и рассмеялась. Это был обычный, серебристо-звенящий Альвинин смех. Момо счастливо откликнулась на него тявканьем.
— Наверно, ты не убил бы меня, если бы знал об этом?
Клод решил, что лучше вести разговор честно и открыто. Выбирать не приходилось.
— Звучит пугающе, — произнес он.
Альвина прошла по комнате и села на уголок кровати. Он заметил, что она была совершенно невесомой, и кровать не прогнулась под ней.
— Бедный, бедный, Клод. Я вовсе не хотела напугать тебя. Но, как я уже говорила, убитые обладают привилегией возвращаться, и я не устояла перед соблазном.
Ее мягкая манера обращения частично вернула ему мужество.
— Зачем ты пришла, Альвина?
— Мы расстались так неожиданно, дорогой. У нас даже не было времени обсудить дела.
— Какие дела?
— Ну, например, как поступить с Момо.
При упоминании о ней собака завиляла хвостом.
— Клод, дорогой, я знаю, у тебя были причины ненавидеть меня, но я надеюсь, что это чувство не распространится немаленькое невинное существо.
Вспомнив свой разговор с Момо, который состоялся всего несколько минут назад, Клод виновато зарделся.
— Момо никогда не будет счастлива без тебя, Альвина, — уклончиво ответил он.
— Она может стать счастливой, если ты постараешься. Я знаю, что вы всегда были врагами, но это вина не Момо, а твоя, Клод. Обещай, что ты постараешься подружиться с ней. Обещай, что ты позаботишься о ней. Ведь она осиротела благодаря тебе. Так ты обещаешь?
Клод ухватился за возможность легко отделаться от Альвины.
— Я обещаю, я торжественно обещаю, — выпалил он.
— Спасибо, Клод, — слова ее благодарности прозвучали вполне искренне.
Они немного помолчали. Глаза Альвины-призрака смотрели на Клода почти с нежностью. Он постарался ответить взаимностью, но нашел ситуацию слегка неестественной.
— Итак, это все, что ты хотела? Поскольку мы договорились насчет собаки, мне кажется, твоя душа обрела покой и согласие и…
Клод прервал свою неуклюжую речь. Он, конечно, хотел сказать, что призраки — даже явно дружелюбные — нервируют его, и он бы предпочел, чтобы она вернулась в свою подводную могилу и осталась там навсегда. Правда, сказать так было бы невежливым и, возможно, — он все еще не был уверен в ее отношении к нему — не совсем безопасным.
— Ты очень мил, Клод, — сказала она. — И я чувствую себя намного лучше, зная, что о Момо позаботятся. Я так благодарна тебе.
Если она была столь вежлива и нежна, и если с ней можно было так легко поладить, то Клод мог и себе позволить быть порядочным.
— Послушай, Альвина, мне жаль…
Она наклонилась к нему поближе и неодобрительно нахмурила брови:
— Нет, нет, дорогой, не говори так. У тебя нет никаких причин сожалеть. Я заслужила свое.
— Ты считаешь? — сюрприз следовал за сюрпризом.
— Да. Я заслужила смерть. Я была просто ужасной женой для тебя.
— Я бы не сказал, Альвина.
— Но это так. Я превратилась в настоящую ведьму. Я не понимала этого, пока жила, но сейчас я ясно осознаю это. Я была эгоистична, упряма и вздорна. Я всегда хотела сделать по-своему и устраивала сцены, когда не добивалась этого. А хуже всего то, что я недостаточно любила. Неужели ты хоть в чем-то не согласен с моим маленьким перечнем недостатков, дорогой?
— Ну, да…
— Поэтому ты вполне прав в том, что со мной сделал. Не так ли?
— Альвина!
— Все верно, Клод. Все совершенно верно. Я заслужила, чтобы меня убили.
— Ну… это…
— Это правда. И я хотела сказать тебе ее, дорогой. Мои слова идут от сердца. Я полностью прощаю тебя.
Он недоверчиво посмотрел на нее. И вновь ощутил в себе как бы легкое покалывание. Не от зарождающегося страха, как прежде. Тогда отчего? Он не был вполне уверен… Но когда к тебе так великодушны и терпимы, возникает необъяснимое и странное ощущение.
— Э-э… Альвина…
Но она исчезла. Жалобно поскуливая, Момо без устали бегала по комнате от стены к стене, выискивая того, кого уже здесь не было.
— Убери от меня эту собаку, — брезгливо сказала Элиза и тряхнула головой. Темные пушистые волосы растеклись по плечам. Сегодня на ней были лиловые тореадорские брючки. Держа руки на бедрах, она загораживала проход.
— Мой ангел, — выдавил Клод Криспин, — это собака моей жены.
— Я знаю, — в голосе Элизы слышалось раздражение, — но я не люблю собак, а твою бывшую жену я любила еще меньше.
— Ангел, я не мог оставить собаку одну в доме. Я должен заботиться о ней.
— С какой стати? — в глазах Элизы вспыхнули искры. — Почему бы тебе просто не избавиться от нее?
— Я обещал…
— Что ты обещал?
— После того, как жена умерла, я дал себе своего рода обещание. Это было наименьшее, что я мог сделать. В конце концов, я кое-чем обязан ей. Постарайся понять, ангел. Не будь жестокой. Мы добились своего, ты же знаешь. Больше не будет никаких помех. Я свободен. Лишь мы вдвоем…
— Втроем, — поправила она. — Ты, я и собака.
— Но разве мы не в лучшем положении, чем раньше? Пожалуйста, впусти меня, ангел.
Какое-то время она колебалась, презрительно рассматривая его в упор. Затем резко повернулась и отошла, освободив проход. Он проскользнул внутрь, держа Момо на привязи, и закрыл за собой дверь.
Приглашение войти не осчастливило Момо. Она улеглась на самом пороге, укоризненно наблюдая за Клодом и угрюмо ворча. Клод, не обращая на собаку внимания, последовал за Элизой и присел на диван на некотором удалении от нее.
— Ты хорошо погулял, прежде чем прийти ко мне, — злобно сказала Элиза.
— Ангел, пришлось сдерживаться. Я вдовец. И мне полагается быть в трауре. Я объяснял тебе.
— Не появляться целых три месяца! К чему столько тянуть?
— Возможно, я был излишне осмотрителен.
— Более чем осмотрителен!
— Прости меня, ангел, — он хотел обнять ее, но она увернулась. — Я разрывался между сдержанностью и страстью, прошу, поверь мне.
— И сдержанность победила.
— Да, но сейчас все позади. Давай наверстаем упущенное.
— Я не в настроении, Клод.
— Элиза, я прошел через ужасные муки ради тебя. Я сильно рисковал. Мне кажется, ты должна понять и простить мою осторожность в таком деле.
— Я ничего не прощаю. Тебе следует усвоить, что ты не должен играть моими чувствами, Клод Криспин. Ты не должен бросать меня на целых три месяца.
Резкая речь Элизы была неожиданно прервана пронзительным лаем Момо. Расстроенный Клод глянул на собаку и увидел, что она стала в стойку, глаза ее блестели, хвост ходил из стороны в сторону. А в кресле напротив сидела Альвина.
— Так это та женщина, из-за которой ты убил меня, Клод? — спросила она.
— Альвина! — выдохнул он.
— Ты назвал меня Альвиной? — Элизу передернуло от возмущения.
— Дорогой, она не видит меня, — пояснила Альвина, — поэтому не заставляй ее думать, что ты сошел сума и разговариваешь с тем, кого здесь нет. Я буду вести себя очень тихо. Продолжай заниматься своими делами.
— Клод, что с тобой? — допытывалась Элиза.
— Ничего. Мне кажется, я просто немного огорчен.
— Она очень привлекательна, Клод, — прокомментировала Альвина. — Гораздо привлекательнее меня. К тому же другого типа. Возбуждающая и романтичная.
— Знаешь, Элиза, — сказал Клод, поспешно вставая с дивана, — мне лучше уйти домой. Я себя плохо чувствую.
— Уйти домой? Ты только появился, и я не видела тебя три месяца.
Альвина шумно вздохнула:
— Она очень требовательна, Клод. Я полагаю, это делает женщин более желанными. Ах, если бы я была такой!
— Элиза, — смущенно пробормотал Клод, — может, в другой раз…
— Клод, или ты останешься здесь, или между нами все кончено.
— Но ты не хочешь видеть меня, Элиза. Ты сердишься.
— Да, сержусь. И буду сердиться до тех пор, пока ты не извинишься.
— Хорошо, я приношу свои извинения.
— Так-то лучше.
— Значит, я прощен?
— На это потребуется некоторое время. Ты должен помириться со мной. Я сидела и ждала тебя здесь долгих три месяцу, поэтому ты должен восполнить этот пробел.
— Да, она очень требовательна, — повторила Альвина. — Именно это делает ее интересной?
— Это не делает ее интересной! — закричал Клод.
— Клод, — взвизгнула Элиза, — не кричи на меня! К тому же, я не понимаю, о чем ты говоришь.
Она встала и сердито посмотрела на него:
— Ты не показываешься в течение трех месяцев. Затем являешься без приемлемого объяснения и несешь чушь.
— Ангел…
— Не называй меня ангелом!
— Ты желаешь подарков, Элиза? Что я могу сделать для тебя? Только скажи. Я хочу начать с того места, на котором мы остановились. Я через многое прошел. Ты знаешь, что я совершил.
— Ничего подобного! Я ничего не знаю, Клод. Не пытайся впутать меня в свои дела.
— Но ты такой же участник, как я!
— Э, нет! Это твоя идея, и ты осуществил ее один.
— Но ты одобрила, ангел. Ты хотела, чтобы я сделал это.
— Клод, если ты пришел сказать мне, что я так же виновата, как ты, тогда уходи.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и выбежала в спальню, хлопнув дверью. Клод так и остался стоять с раскрытым ртом посреди гостиной, а Момо радостно пролаяла.
— Бедная девочка, — проронила Альвина. — Она чувствует свою вину. Это выводит ее из равновесия. Не сомневаюсь, что обычно она себя так не ведет. Передай ей, что я простила не только тебя, но и ее.
Клод тяжело и устало опустился на диван.
— Спасибо, Альвина. Это верх порядочности с твоей стороны.
— Безусловно, впечатление, которое я составила о ней, неверное.
— Боюсь, что верное, — нахмурившись, признался Клод. — Она упряма, вздорна и невероятно эгоистична.
— Но, дорогой, теми же недостатками страдала и я. Как бы я хотела чем-нибудь помочь! Плохо, что призраки посещают только своих убийц, а Элиза, строго говоря, даже не сообщница. Но мне хочется поговорить с ней и поделиться тем, чему я научилась. Потому что, по сути, она должна быть очень хорошей девушкой. Когда ты собираешься жениться, Клод?
— Жениться? — это слово заставило его вздрогнуть.
— Ты ведь собирался жениться на ней?
— Ну да, она всегда настаивала на этом. Конечно, выдвигая свои условия. Правда, сейчас я не знаю ее условий.
— Это делает ее таинственной, дорогой. А таинственность так привлекательна.
— Альвина, — в волнении он поднялся с дивана, — ты что, пытаешься поддержать меня?
— Дорогой, — в голосе призрака слышалось увещевание, — мое убийство далось тебе ценой больших переживаний. Я думаю, ты должен получить свое вознаграждение. И если Элиза — то, чего ты желаешь, то я хочу, чтобы ты ее получил. Видишь ли, Клод, твои интересы все еще близки моему сердцу. И я должна признаться…
— В чем?
— Мне кажется, ты назвал бы это слабой стрункой.
— Твоя откровенность говорит о великодушии.
— Боюсь, что нет, — мягко возразила она. — Иногда, Клод, у меня возникает эгоистичное желание повторить все сначала. Если бы я могла воплотиться в женщину и вернуться к тебе, я уверена, что гораздо лучше исполнила бы свою роль и не заставила тебя страдать.
Он почувствовал ужасное смущение, почувствовал, что должен что-то сказать или сделать. Бедная Альвина… Слова застряли в горле.
Она посмотрела ему в глаза и прошептала:
— Будь все проклято! Я сейчас запл