— Сун-ду-чки! — почему-то в типично ельцинской манере, гнусавя, произнес Горн.
— Позвольте! — сказал я, кося под Путина, — а они не заминированы?
— Юнитор твой, а брыльянты пополам! — захохотал Горн, — давай, парень, а я посвечу!
Я раскрыл первой сундучок. Так и есть! Лежит себе мой Юнитор и отсвечивает холодной бирюзой. Горн заглянул также, в поисках сокровищ. Ну, не знаю, не знаю, уважаемый! Если считать сокровищами сотню кусков руды, несколько десятков стрел и отмычку… мелковато, для сокровищ. Во втором сундуке оказалось и того меньше — парочка заклинаний, стрелы и две отмычки. Вот и все драгоценности.
— Извини, брат! — сказал я, — можешь забрать себе все. Кроме Юнитора.
— Руду я подгребу, — каким-то извиняющимся голосом сказал Горн, — а остальное забирай себе.
Мы вышли из пещеры, когда на небе уже зажглись звезды. Наемник был как-то непривычно молчалив и задумчив.
— Куда ты сейчас? — спросил он.
— Пойду, переночую в Старом Лагере, — ответил я, — а затем снова в путь. Мне необходимо найти еще два Юнитора.
— А я тогда пойду в Новый Лагерь. Хотя это и дальше, но мне там спокойнее.
Внезапно тишину вечернего монастыря прорезал дикий рев.
— Да что еще! — с чувством произнес Наемник, — всегда вот так. Только расслабишься, а к заднице меч приставят.
— Или не меч, — предположил я, — пойдем, проверим, кто там страдает.
Страдающим оказался молоденький, едва ли не в два раза меньше обычного, тролль. Увидав нас, он заколотил себя в грудь кулаками и ринулся в атаку. Забияка! Молодой, но, тем не менее, опасный. В одиночку справиться с ним мне было бы трудновато, но вдвоем с Горном мы моментально уложили чудище, а я даже захотел снять с него шкуру.
Горн светил мне факелом и едко замечал:
— Сейчас придет его мамаша, и ты сделаешь ей подарок! Откуда он здесь взялся, ума не приложу. Давай скорее!
— Потерпи! — отвечал я, — это же такое одеяло можно сшить!
Наконец, шкура была снята, а мы поспешно покидали руины монастыря. Было уже совсем темно, и Горн едва не свалился в расщелину!
— Все из-за тебя! — огрызнулся он, когда я помог ему обрести равновесие, — и чего я такой дурак, что всегда в чужие дела суюсь!
— Значит, не было никаких сокровищ? — спросил я, хитро поглядывая на него.
— Может, и были, — отвел взгляд он, — кто его знает!
Уровень 16. О том, как Лестер хотел стать эсквайром[16]
В Старом Лагере было тепло и уютно. Совсем, как домой попал. На данное время он и был моим домом. Куда приятно вернуться после очередного прыжка в пасть дьяволу, пошутить со стражниками, угостить их добытым в бою пивом пополам с уксусом, подивиться справедливости пословицы «на халяву и…» ну, вы в курсе. Здесь меня уже узнавали издалека, привратники шутливо отдавали честь, ибо ум и совесть они потеряли задолго до попадания в Колонию.
Торус уже отправился спать, а Иоахим осмелился задать мне только один вопрос:
— Ну что, нашел сокровища?
Я гордо выпятил нижнюю челюсть.
— Задание выполнено, приобретен необходимый опыт борьбы с глорхами, раны затянулись. Что еще нужно человеку, чтобы спьяну не считать себя Богом?
— Ни-ничего! — выдавил Стражник.
— Тогда вот тебе загадка: на берегу сидят два зайца, у одного свисают уши. Так для чего они свисают?
Иоахим пожал плечами, а второй Стражник вовсю прислушивался к нашей беседе.
— Чтоб шум прибоя лучше слушать! Тундра! Все понял!
— Ага! — кивнул тот, — Марвин, а кто такие зайцы?
— Зверьки такие. Живут на Южных Островах. Похожи слегка на крысокротов, только серые и уши длинные. Деревья по ночам грызут. Вжик — нету!
Я пошел ночевать в казарму, оставив Иоахима вновь и вновь думать о разнообразии видов. Дарвин из него был хреновый, поэтому мои зайцы должны были ему мерещиться всю ночь. Хотел увидеть Торуса, но мне сказали, что у него есть своя комната в Замке. В Замок же я просто так соваться не хотел. Хотя в эпоху Средневековья считалось, что лучше угодить под разъяренный взгляд короля, чем вовсе не угодить, я придерживался диаметрально противоположной точки зрения.
Поэтому я немного поворочался на своем жестком спартанском ложе и, убедившись в отсутствии сна, вышел к костру. Там собрались несколько стражников, кузнец Стоун и здоровяк Скорпио. Они пили пиво, закусывали отрезаемыми от жареной туши падальщика кусками мяса, вели неторопливую беседу.
— Здорово! — сказал я, отрезая от туши кусок килограмма на полтора.
— Не спится? — поинтересовался Скорпио.
— Нет! — честно признался я, — как только закрою глаза — передо мной оскаленные пасти глорхов. Насмотрелся за сегодня.
— Чур, меня! — отмахнулся Скорпио, — не к ночи вспоминать об этих тварях. Я тебя спросить хотел: ты будешь у меня учиться еще? Имей в виду, я — единственный человек в Колонии, кто обучает обращению с арбалетом. Даже из Болотного Лагеря приходят учиться, но лишь по рекомендательному письму Кор Ангара.
— Руда кончилась? — прямо спросил я.
— Ты дьявол! — отшатнулся Стражник, — откуда ты узнал?
Я мысленно посмеялся, а затем перестал, потому что объяснить этому летчику-арбалетчику теорию причинно-следственных связей не мог. Пока.
— На Арене проиграл?
— Скатти проболтался! — догадался Скорпио, — а я-то думаю, откуда ты узнал!
Смешно, ей-богу, как будто здесь имеется трактир или публичный дом! Где еще может потратить деньги Стражник, умеренно пьющий и жрущий, и за пределы лагеря не выходящий?
— Короче, Скорпио, плачу триста кусков — и ты меня учишь прямо сейчас. Идет?
— Давай утром!
— Пожалуйста! Учишь меня прямо сейчас, а руду получаешь утром!
— Не, ты все-таки дьявол! Хитрый дьявол! А давай так: ты мне сейчас платишь триста кусков, а утром я тебя учу!
Я хмыкнул:
— Тебя ночью прирежут, а кто меня утром учить будет? Да не блядней ты так! Шутка. Короче, условие понял?
— Ладно, пес с тобой! Пойдем на стрельбище, но предупреждаю — там ни бельмеса не видно. Темно, как в заднице у сверчка.
— Скорпио! У меня есть полсотни факелов — этого, надеюсь, хватит?
— Даже и останется. Ну что, идем?
Перво-наперво, Скорпио продемонстрировал мне стойку продвинутого арбалетчика: опора на левое колено, приклад уперт в плечо, правая нога согнута и пружинисто расслаблена. Глаза в поисках цели. Грудь дышит ровно, палец на спусковом крючке ходит мягко, без рывков.
Два часа он ходил вокруг меня. Поправлял, концентрировал, обращал внимание на мелочи. Одним словом, отрабатывал триста кусков руды. Когда у врат Замка произошла смена караула, он вздохнул и сказал:
— Ну, вот и все. На прощание тебе хочу сказать, что нет предела совершенству. Быть может, это звучит слегка непонятно, но когда ты выпустишь свои первые пять тысяч стрел, ты меня поймешь. Успехов тебе!
Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись довольные. Я стал более искусным стрелком, а он приобрел право на неделю изысканного питания. Если, конечно, опять не пойдет на Арену. Со спокойной душой я отыскал в казарме свободную койку, улегся на нее и моментально уснул. Сны в Старом Лагере весьма отличаются от снов на болоте, но все равно, наши сны всего лишь представляют попытки души вырваться в иную Реальность.
В эту ночь я был в минском зоопарке, хотя прекрасно знал, что там нету никакого зоопарка. Зверинец есть, Ботанический сад есть, а вот зоопарка нет. Так вот. Гуляю я по этому зоопарку, а в клетках и вольерах содержится фауна моего нынешнего мира. Я брожу между клеток и читаю надписи: «мракорис обыкновенный; среда обитания — Миртана, Варрант; разведение в домашних условиях нежелательно». Тут же пионеры кормят с рук глорхов, а те приветливо машут хвостами посетителям. Луркеры содержатся вместе с нильскими крокодилами, а для болотожоров воссоздан специальный уголок. Там они и живут вместе с шершнями. Однако, сколько я не бродил по этому зоопарку, я так и не нашел ни одного орка.
В гневе я забежал в здание администрации, вошел в кабинет директора зоопарка, а из кресла на меня глянул исподлобья самый что ни на есть настоящий орк.
— Какие проблемы? — спросил он, — это мой сундучок.
— Какой сундучок! — спросил я, наполовину проснувшись.
— Мало того, что мою кровать занял, так еще и в сундук не влезть! — ответил мне кто-то недовольным голосом, — ладно, дрыхни уж здесь, а я в другом месте прилягу.
Я тотчас все понял и убрал ноги. Оказывается, я улегся в казарме на чужую кровать, и свесил с нее сапоги. В это время вернулся хозяин и попытался влезть в свой сундук. В полумраке казармы было видно, как Стражник прячет в сундук мешочек с рудой и желтенькую бутылочку с эликсиром силы. Точно такую, как мне некоторое время назад давал Риордиан. Я прикрыл глаза и продолжал из-под век наблюдать за Стражником. Он закрыл сундук на ключ и вышел в другую дверь. Там находилось еще одно спальное помещение.
Интересно! Эликсир этот — весьма полезная в хозяйстве вещь. С этими мыслями я перевернулся на другой бок и снова уснул. Уже без снов. Так как спать я улегся очень поздно, то и проснулся тоже поздно. Время было уже обеденное, а в казарме никого не было. Мысль об эликсире сразу же завладела мной. Она не давала мне покоя. Я принялся тотчас объясняться со своей совестью, Инносом, Аданосом. А также Кришной и Рамой — аватарами моего любимого бога Вишну.
Закончились эти объяснения тем, что эликсирчик я таки слямзил, оставив для компенсации нетронутой руду. Ну нафига этот эликсир простому Стражнику, если максимум опасности для них — клюв шального падальщика! Успокоив таким образом свою совесть, я отправился к Снафу на завтрак. Толстяк в этот раз сготовил не традиционный рис, а сварил хорошую мясную похлебку. По всей вероятности, кое-что из последней поставки попало и к нему, поэтому похлебка получилась на загляденье. Я обнаружил в тарелке сорго, лавровый лист и корни сельдерея. По крайней мере, счел их таковыми.
На выходе у Южных Ворот меня встретил Шакал.
— Снова в путь? — ухмыльнулся он. Ложе его огромного арбалета при ходьбе сильно колотило по спине, но с такими доспехами он вряд ли что-то чувствовал.
— Да вот, есть одно дельце, — неопределенно ответил я.
— Кое-кому не нравится, что ты манкируешь своими обязанностями! — нахмурился Стражник.
— Тогда пусть этот кое-кто не жрет мясо, которое я таскаю в лагерь, и не пьет пиво. Его я тоже приношу немало. А насчет манкирования — поговори с Гомезом. Думаешь, зря мне эти доспехи выдали?
— Да знаю я, что ты герой! — поморщился Шакал, — но ребята недовольны.
— Чем они недовольны?
— Они караулы топчут, а ты вроде, как вольный стрелок…
Я взял Шакала за ремень и притянул к себе.
— Я намедни предлагал одному из караульных поменяться со мной. Дал задание, предложил даже гонорар в тысячу кусков руды. Думаешь, он согласился? А может, ты хочешь мне помочь?
— Мне и на моем месте неплохо, — ответил он, — я тебя просто предупредил. Дальше думай сам.
Я сплюнул и заторопился наружу. Героев любит простой народ, но ненавидят сослуживцы. Ну и пошли они все! Будут мне указывать, что делать, с кем спать, что есть и как служить! У меня не найдено еще два Юнитора, так что мне не до них.
Как только Старый Лагерь скрылся из виду, я достал и выпил эликсир силы. Снова по моим кровеносным сосудам пронесся могучий вихрь, я едва не подпрыгнул от ощущений и застонал от удовольствия. Это лучше, чем экстаз! Это круче… это круче, чем наркотик! Хотя я из наркотиков пробовал лишь различные вариации смесей болотника, но это было круче. Уже тем, что не вызывает привыкания.
Развернув карту, я мысленно прикинул свои координаты. Значит так! Нужно идти к подвесному мосту, а затем свернуть направо. Кстати, Горн предупредил меня, что в этой области могут встретиться псы-кровососы. Это такие твари, ростом с лошадь, а клыки, как у глорхов. Шкура не снимается — они покрыты тонкой чешуей, от которой отскакивают слабо пущенные стрелы. Пущенные сильнее, рикошетят в том случае, если пытаются войти в поджарое тело по касательной.
Я добрался до подвесного моста, за которым находились земли «Кладбища орков» и свернул направо. Здесь почва имела небольшой уклон вверх. Там, вдалеке, громоздились скалы, а совсем недалеко от меня сновали несколько ящеров. Мне бы пройти мимо, да они меня уже узрели. Качая хвостами, несколько особей бросились ко мне. Ясное дело, не для того, чтобы попросить папироску — издалека мои брюки казались и впрямь полосатыми — а для того, чтобы отгрызть мне все лишнее. Глупые пресмыкающиеся! Был на Земле такой фильм «Спортлото 82». Там у путников не было консервного ножа, чтобы вскрыть банку кильки, так не помогли никакие ухищрения. Вот и мои доспехи представляли собой непроницаемую для зубов ящеров оболочку. Жаль, что я не могу втягивать голову в панцирь, подобно черепахе — поизгалялся бы над дурачьем.
Защищая только голову, я играючи разобрался с ящерами, затем пошел и разобрался с теми, кто вовсе не собирался на меня нападать; выдрал когти. Обернулся и глянул вверх — солнце было еще только на середине неба. Мои сегодняшние надежды вполне могли сбыться. Взвалив на плечи почти невесомый магический рюкзак, я легко пошел в гору. Так! Вдоль скал справа можно пройти еще немного вверх по тропинке, но уж больно мне не нравится звук, доносящийся оттуда. Я аккуратно взял в руки арбалет и натянул стрелу. Эх, мне бы такой арбалет, как у Шакала! А то — тоже мне, деляга! Это навроде того, как ППСникам легкие полевые орудия давать!
Ладно, будем живы, мы этот вопрос разъясним. Пока же я подымался вверх по тропинке, стараясь не шуметь. Ну у этих безухих тварей слух был, как у акустика на подлодке. Не успел я взобраться на плато, как на меня бросился доселе невиданный зверь. Светлая голова, как у панды, темные круги под глазами (словно от постоянных пьянок), а вот остальное я рассмотреть не успел. Палец нажал на спусковой крючок сам. Взвизгнув, кровосос побежал обратно, делая громадные прыжки по несколько метров длиной.
Я уж подумал, что наткнулся на первый благоразумный вид хищников, но тут из-за скалы вновь показался мой противник. Совершая точно такие же громадные прыжки, он во всю прыть несся на меня. Пришлось вогнать в него две стрелы, и только тогда кровосос захрипел и дал дуба. Пользуясь моментом, я рассмотрел его. Великолепный экземпляр растянулся в предсмертной судороге, вытянув передние лапы вперед, а задние — назад. Этак он повыше уже упоминавшегося Майкла Джордана будет! Великолепный зверь! И настолько же опасный. Изо рта торчат тридцатисантиметровые клыки, которыми кровосос, вне всякого сомнения, прокусил бы мои совершенные доспехи, как Му-му грелку. Я долго мучился, но все же вырвал оба клыка и спрятал их в рюкзаке.
После поднялся на плато и обнаружил, что дальше оно спускается немного вниз, а неподалеку от меня делает стойку еще один кровосос. Не таясь больше, я выхватил арбалет и принялся стрелять. И впрямь, те стрелы, что входили в тело кровососа под прямым углом, поражали его. Но если угол превышал десять-пятнадцать процентов, арбалетные болты отскакивали от его шкуры, точно от заколдованных доспехов какого-нибудь Черного рыцаря. Какая удача, что я в эту ночь не пожалел ни трехсот кусков руды, ни времени для сна. Искусство мое в обращении с арбалетом возросло очень сильно, и я этому был только рад.
Пройдя дальше, стало ясно, что дальше можно идти в двух направлениях: прямо — где вдалеке виднелась какая-то грандиозная постройка, и направо — там гордо прохаживалось еще несколько кровососов. Как говаривал Владимир Винокур: «Что они жрут здесь?», ведь на голой каменистой равнине не растет ровным счетом ни хрена, а придурки типа меня забредают крайне редко.
На этом перекрестке мне вдруг вспомнились слова Горна:
— Не люблю оставлять после себя неисследованные места. Как бы нам не нанесли удар в спину! — говаривал он, и я ощутил то же самое.
Кто знает, что там, по ту сторону моста… а если этих кровососов оставить за своей спиной, то ни о чем хорошем думать не будешь. Сделав такой вывод, мне ничего не оставалось, как осаждать кровососов по всем неписанным правилам местного охотничьего искусства. Неписанным, потому что вряд ли здесь кто охотился на кровососов — и правила эти пришлось мне собственноручно изобретать. К счастью, нагромоздившиеся справа скалы создавали нечто вроде возвышения, высотой метра в два — два с половиной. Сделав несколько неудачных попыток, я все-таки на них взобрался. Оказалось, что над нижним плато нависает еще одно — на котором я сейчас и находился, а снующие кровососы были предо мной, как на ладони.