Пламен Митрев, Андрей Белянин
Уходи, человек из бухты,
Твой тесный корабль
Возит камни
И лютую смерть.
Мы пугали детей тобой,
Не знающим страха.
Наши воины
Пали.
Топоров двуручных
Стальная твердь
Сокрушала дубы,
Чтобы мир
Положить на плаху.
Уходи!
От святого креста
На холодный курган.
Сквозь солёный туман
Во владения Одина.
На его корабле будешь
Вечно доволен и пьян.
Упокоит твой прах
Белоснежная родина.
(Из рукописей монаха Бернарда Губерта)
ГЛАВА 1
Да, юты жестоки, им только дай повод… Ну а викинги? Мы чё, хуже, что ли?!
За могучей спиной истекающего кровью защитника собрались жёны, абсолютно голые. Почему голые? Ответ прост: кольчугу попробуй купи, а нагота отвлекает противника бесплатно. Старый трюк состоял в том — и на это делалась главная ставка, — чтобы сыграть на верованиях. Валькирии — свирепые прекрасные девы — являлись умирающим воинам, чтобы указать путь до Вальгаллы или Фолькванга. Только к умирающим! Намёк понят?
Даны смутились, кто-то даже испугался и бросил оружие. Нашёлся недоумок, который зарылся в снег с криками: «Нет меня! Нет меня! В упор не вижу голых тётенек…»
Прекрасные на вид, соблазнительные помощницы Одина неспешно достали луки, нацелили стрелы и в один залп молча отправили врагов навстречу настоящим валькириям. Вот так вот, ютские захватчики, выкусили?!
Торн опустил молот и осмотрелся — сработало. Ладно, женщины приберутся, а сейчас надо помочь парням на другом конце селения — там страшно орали и ругались именами младших богов…
— Торн! Рея и Порн шли к святилищу Одина и попали в засаду! — выкрикнул кто-то из женщин.
Тяп, твою мать, Один Одноглазый!
Тесная тропинка круто брала вверх. Мастер ковки подков и мечей, невзирая на рану, понёсся вверх, как разъярённый тур. Его братья викинги как раз возвращались с победной песней и, заметив разломанные ворота, на секунду впали в полное отупение. А увидев кузнеца, с рёвом бросились следом, ведь это был сам Торн! Ему не было равных ни на тингах, ни в боевых походах, ни на славном пиру. Но русобородый герой быстро скрылся из виду, не дожидаясь подмоги. С этим делом он намеревался разобраться исключительно в одиночку.
Давайте, пока мы пытаемся за ним угнаться, выясним, кто такие Рея и Порн, а также почему кузнецу приспичило их спасать…
* * *
За несколько лет до этих событий, возвращаясь в долину, норвежцы нашли француза. Человек лежал в глубоком овраге без сознания, синий от побоев. Спасибо Стригу Меченому, этот глазастый тип первым заметил лежащего как труп незнакомца. Мужчину привели в чувство, а тот, разлепив веки, сразу забредил:
И я свирел в свою свирель,
И мир хотел в свою хотель.
Мне послушные свивались звезды в
плавный кружеток.
Я свирел в свою свирель, выполняя
мира рок[2].
Стриг пожал плечами и приготовился перерезать несчастному горло, как полному психу. Ну их, сперва несут невесть чего, а потом ещё и кусаться начнут…
Но почему-то Айфон Бешеный Пёс, молодой широкоплечий конунг, приказал оставить французу жизнь. Раненого положили на носилки, дотащили до селения и передали заклинателю по имени Порн. Знахарь выследил в астральном теле больного организованную группировку злых духов, вступил в напряжённые переговоры и умудрился обменять жизнь бедняги на колоду карт эротического содержания.
Злые духи увлеклись игрой в очко, долго шумели, а потом всё-таки ушли под ритмичный стук в бубен. Ну в смысле ещё и Порну фингал поставили. Обычное дело, духи — они такие…
Прошло несколько недель, прежде чем Сезар Велазен, как представился француз, заговорил на ломаном, но понятном норвежском.
Айфон созвал тинг, чтобы выслушать Сезара и решить его судьбу. Собрание неоправданно затянулось. Мужчина в течение десяти дней рассказывал запутанную историю собственной жизни — о семейной вражде, коварстве и смерти[3].
Люди слушали про интриги, судилища, дуэли… Удивлялись, как можно скрывать и накапливать злобу, прикрываясь улыбками и вежливостью. Таить кровные обиды. Сыпать яд исподтишка, невзирая на личности. Тайком совать врагу тонкий стилет в бок во время менуэта. Обманом завлекать девушку в постель, лишь с тем чтобы поговорить по душам.
Викинги недоумённо пожимали плечами. В долине недовольство устраняли подзатыльником, боем до первой крови или Вальгаллы, исходя из тяжести оскорбления, красоты женщины, количества и качества добычи. Любой — будь то вождь или сопливый мальчуган — считал открытый поединок нормой. По этой (не только, но в основном) причине мужчин насчитывалось едва ли не вдвое меньше женщин.
Возвращаясь домой из набегов, воины проверяли хозяйство, занимались любовью с белокурыми жёнами, подругами, рабынями и соседками, а в паузах между занятиями пытались дуть в краденые волынки. Правда, что до волынок, то (в отличие от рабынь и соседок) многие взрывались. Не викинги — инструменты… Лёгкие норвежца вдвое объёмнее лёгких шотландца. А женщины ВСЕ успешно беременели, и дети считались общими!
С такими гигантами секса и воинской доблести могли соревноваться лишь богатыри Гардарики. Но те редко заплывали в мрачные скальные фьорды. Во-первых, своих красоток полно, во-вторых, краденые волынки — они на любителя. Славные мужчины-гардариканцы предпочитали балалайки…
В Долине Зверя обходились без рабов, исходя из принципа «новая кровь — для продолжения рода». В холодных землях, перемешанных с камнем, как изюм с рисом, пленнику-мужчине ненавязчиво предлагали создать семью. В случае отказа — купание в горячем гейзере (последнее в жизни).
Соглашались! Кто откажется от высокой стройной блондинки с бюстом четвёртого размера? Ныряние в кипяток не альтернатива.
Айфон одобрил женитьбу француза. Ещё один полноправный член — плохо ли?
Но стоило Сезару встать на ноги и оглядеться в поисках свободной женщины, как Стриг Меченый заявил о правах на амулет — единственная ценная вещь, висевшая на тощей шее спасённого.
— За то, что я нашёл тебя и не убил! — ухмыляясь, пояснил викинг.
Велазен спрятал украшение под рубаху и прижал ладонями. Естественно, что недоумевающий Стриг вызвал Сезара на поединок. Для викинга такая жадность была просто непонятна…
Хотя все понимали: какой там, к орку, поединок? Чистой воды убийство! И совершит его Стриг — шестифутовая масса, владеющая оружием, как шлюха Гудрид из кабака «Кроткий медведь» языком. А тонконогий француз… хоть и не развалина, но, кроме смелости, как считали, ничем похвалиться не мог. Сезар хромал, Стриг — скакал по камушкам, Сезар любовался небом, Стриг — чесал ниже поясницы, Сезар взвешивал слова, Стриг — свежее мясо[4].
Сезар нырнул в палатку Порна, чтобы взять одну ржавую вещицу, полученную заклинателем от цыган в оплату за ночлег. Это был лёгкий французский меч.
И вот уже морально готовый к бою викинг, как выразилась бы та же Гудрид, «принарядился». Тут наколенник, тут лямочка, там шлем с рогами, тут круглый щит в половину неба — загляденье! Он весь лоснился и улыбался, наслаждаясь собственной мощью. Златокудрые волоокие красотки светились от восторга! Но, увы, бой закончился, етить викинга под заднюю косичку, слишком быстро…
Сезар дохромал до круга и спокойно принял атаку. Нырнул под удар противника и единственным движением меча проткнул его насмерть. Огромный, замечательный, сильный, красивый Стриг рухнул и не встал…
— Это потому, что сегодня среда — день Одина, — объяснил заклинатель удивлённым зрителям. — Посудите сами, люди, разве нужен нашему богу дохляк-иноверец? Конечно нет! Он забрал единственного и лучшего бойца. Это большая честь…
Люди понимающе вздохнули и вывели в круг Хельгеду — Стригову жену. Забирай, мол, чужестранец, — право победителя, хоть ты и не лучший.
С того дня француз стал членом племени и семейным человеком. Он оказался хорошим воином и супругом. Гудрид из «Кроткого медведя» завистливо говорила про таких «не мой типаж», после чего у неё резко портилось настроение.
Мсье обучил мужчин колющим приёмам боя прямым мечом, пристрастился к крепкому мёду, полюбил жену со всеми вытекающими, и в ответ она родила дочь. Девочке дали нетрадиционное для Скандинавии имя — Рея. Маленькая, худенькая Рея отличалась особенной воздушной красотой, неземным шармом и грацией, напоминая изящную лесную фиалку. А по мнению того же заклинателя, и саму богиню Фрейю…