— Да, не любят они мощных источников энергии под боком, — заметил Алекс. Бася чувствовал, что они намекают на какое-то давнее событие, но не знал, о чем речь.
— И челнок с припасами, как мы слышали, сбит, — продолжал Холден. — Так что у нас здесь несколько сотен человек, наверху еще больше, и все они умрут, потому что оборона планеты не дает нам друг другу помочь.
— У «Роси» хватит сока на посадку, если мы вам нужны, — предложил Алекс.
Бася чуть не завизжал: «Нельзя нам садиться, пока здесь моя дочь!»
— Они сбили челнок, — напомнил Холден. — Не рискуй моим кораблем.
— Если вам не доставить припасов, мы с Наоми скоро получим его по наследству.
— Пока не получили, делай, что я сказал, — отрезал Холден. Слова были резкими, но за ними стояла любовь.
— Понял, — ответил Алекс. Он не обиделся.
— Знаешь, у нас вроде как инженерная проблема. А лучший техник в Солнечной системе заперт на чужом корабле. Ты не хочешь с ними связаться и намекнуть?
— Сделаю, — обещал Алекс.
— А я попробую помочь со своей стороны.
— Миллер, — сказал Алекс. Бася понятия не имел, что это значит.
— Угу, — отозвался Холден.
— Берегите себя там, внизу.
— Непременно. А ты береги мой корабль. Холден, конец связи.
— Слушайте, — Алекс только что не орал, — я вам все расчеты перегнал. Вы падаете. У вас, если повезет, две недели, а потом корабль проскребет по атмосфере и загорится.
— Я расслышал вас с первого раза, — ответили с другого конца. Говорящего звали Хэвлок. Алекс вызвал его после разговора с Холденом. По пути от машинного зала он заглянул к себе в каюту, переоделся, причесался и выглядел сейчас очень официально. На Хэвлока, судя по всему, это не произвело впечатления.
— Так хватит тянуть кота за яйца, освободите Нагату, пусть поможет нам выбраться из этого дерьма, — сказал Алекс.
— А вот здесь я с вами не соглашусь, — с натужной улыбкой проговорил Хэвлок — крепко сбитый светлокожий мужчина с короткой армейской стрижкой. Он всем существом излучал самоуверенность и компетентность, как это свойственно солдатам и профессионалам-охранникам. Басе — астеру, жившему под гнетом двух правительств с внутренних планет, — Хэвлок без слов говорил: «Я любого сумею забить. Не заставляй меня это доказывать».
— Не понимаю, почему… — начал Алекс.
— Да, — перебил его Хэвлок, — если реактор не заработает, мы все разобьемся. Согласен. Но не вижу, чем поможет освобождение арестованной.
— А тем, — явно проглатывая отдельные словечки, ответил Алекс, — что старший помощник Нагата — лучший на свете инженер. Если кто решит проблему и вытащит наши задницы, то, скорее всего, она. Так что хватит держать потенциальное решение проблемы в клетке… — Улыбнувшись в камеру, он заглушил микрофон и только тогда закончил: — Тупица со свиными мозгами!
— Может быть, вы недооцениваете наших техников, — возразил Хэвлок с той же самодовольной улыбкой. — Но я вас выслушал. Подумаю, что можно сделать.
— Да, уж пожалуйста, подумайте. — Каким-то чудом Алексу удалось высказать это с искренней благодарностью. Потом он отключил связь. — Боров тупой, башка дырявая!
— И что нам теперь делать? — спросил Бася.
— Самое трудное. Ждать.
Бася плавал над амортизатором в рубке, то уходя в чуткую дремоту, то снова просыпаясь. Через пару постов от него работал, бормоча себе под нос, Алекс.
В полусне Бася то оказывался на «Росинанте», где мысли о заглохшем реакторе донимали его, как зубная боль, то без перехода переносился в ледяные коридоры Ганимеда. Иногда это были знакомые туннели и купола, в которых он прожил с семьей много лет. А иногда они наполнялись обломками и телами, как в тот раз, когда Бася бежал со станции.
Потом вспомнился адский перелет на «Барбапикколе». Бесконечные дни в одноместной каюте, куда забились две семьи. Нарастающее отчаяние, когда порт за портом отказывали им в приеме. Первая война всех против всех охватила Солнечную систему, и никому не нужны были хлопоты с беженцами. И в этих снах Бася тоже присутствовал призраком. Он думал, что спасает семью, когда доставал им место на корабле. Но позади остался умирающий сын, а другие члены семьи попали в ловушку на старом дырявом грузовике, которому некуда было податься.
Когда капитан собрал пассажиров и рассказал про кольца и про миры по ту сторону, все испытали облегчение. Никто не возразил против предложения взять один из этих миров себе, попробовать сделать его своим домом. Само слово «дом» решало все споры. И они пролетели сквозь врата, сквозь сутолоку кораблей вокруг кольца и в ступице и вышли по ту сторону, в системе Илоса. Они отыскали мир с водой и кислородом — сине-коричневый комочек грязи, если смотреть с орбиты, но показавшийся настолько прекрасным после посадки, что люди ложились на землю и плакали.
Потом потянулись жестокие месяцы. Болезненные уколы и изнурительные упражнения, приспосабливавшие тела к высокой гравитации. Отчаянные попытки вырастить что-то — хоть что-нибудь — на клочках почвы, доставленной с «Барб». Открытие богатых жил лития и осознание, что у них теперь есть товар на продажу, есть возможность прокормить себя, — и вслед за тем работа на износ в карьере, добыча руды самыми примитивными орудиями. Но все это делалось не зря.
Ради дома.
ИНТЕРЛЮДИЯ
СЫЩИК
Тянется, тянется, тянется, тянется…
Сто тринадцать раз в секунду оно тянется, и достает все дальше. Если бы пришло подтверждение, сигнал — оно могло бы остановиться, и оно не останавливается. Оно тянется и находит всё новые способы. Оно импровизирует, оно изучает. Оно не сознает, что делает. Активированная им система расширяет его. Теперь оно тянется способами, которых раньше не имело. Оно не сознает, не обладает памятью, не чувствует радости. Его мыслящие части мечтают и страдают, как прежде. Оно их не сознает.
Оно тянется и находит новые силы. Кое-что удается. Многое отказывает. Нечто, бывшее когда-то женщиной, кричит в безмолвном ужасе. Нечто, бывшее когда-то мужчиной, молится и называет происходящее Армагеддоном. Оно тянется. Вытягиваясь, оно почти не сужается. А пустота в его центре обретает определенность. Узоры начинают сходиться, упрощаясь до низкоэнергетических структур. Сыщику они представляются решениями. В него встроена модель планеты и окружающих ее спутников. Места, которые для него вовсе несопоставимы, обретают определенность. Абстрактная архитектура связей коррелирует с абстрактной географической моделью.
Оно выстраивает сыщика, и сыщик смотрит, но не знает. Оно убивает сыщика. Оно снова выстраивает сыщика, и сыщик смотрит, но не знает, и оно не убивает сыщика. Оно не сознает перемен, нарушения порядка. Их сознает сыщик, и удивляется, и, удивляясь, ищет, в поисках выходя за граничные условия. Оно убивает сыщика.
Оно выстраивает сыщика.
Нечто знает.
Сыщик медлит. Порядок нарушился, а оно не сознает нарушения порядка, но его часть — сознает. Часть подмечает перемену и говорит о ней сыщику. И сыщик останавливается. Мысли его осторожны, как шаги человека по минному полю. Сыщик медлит, сознавая нарушение порядка. И нарушает его еще немного. Мертвое место приобретает большую определенность. Оно тянется, и оно не убивает сыщика. Сыщик нарушает граничные условия, и оно не убивает сыщика. Сыщик размышляет над мертвым местом, над структурой, над стремлением тянуться, тянуться, тянуться.
Сыщик облизывает губы; у него нет рта. Он поправляет шляпу; у него нет головы. Он смутно мечтает выпить пивка; у него нет тела и нет желаний. Он обращает внимание на мертвое место, на планету и ищет способ разрешить неразрешимую проблему. Найти то, чего нет. И гадает, что будет, если это удастся.
ГЛАВА 34
ХОЛДЕН
Непременно. А ты береги мой корабль. Холден, конец связи.
Холден закончил разговор с «Росинантом» и со вздохом прислонился спиной к башне чужаков. Лучше бы не прислонялся. С самого взрыва не переставал дождь, и, хотя в последний день он перешел в морось, вода все еще стекала по стенам. Стекала за шиворот и в штаны.
— Плохие новости? — спросил Амос. Он стоял рядом, придерживая накидку, чтобы укрыть от дождя лицо.
— Если бы не плохие новости, — ответил Холден, — мы бы вовсе остались без новостей.
— Которая последняя?
— Челнок с продовольствием сбит планетарной обороной, — сообщил Холден. — Которую, по-видимому, активировал взрыв на планете. Они гоняют все ту же программу: «высокая энергия равно угроза».
— Как в медленной зоне, когда «Медина» еще была боевым кораблем?
— Хочешь сказать, как в старые добрые времена? — с горечью уточнил Холден. — Да, именно так.
— И опять всем придется глушить реакторы?
— Кажется, оборонительная система выучила новый фокус. От этой заботы нас избавили — просто остановили слияние атомов.
— Хреновая шутка. — Амос выдавил похожий на лай смешок. — Они и это умеют?
— Одно хорошо: если мы не придумаем, как доставить помощь с орбиты, я умру от голода куда раньше, чем меня доконает рак.
— Да, — покивал Амос, — это плюс.
— А на орбите и голодной смерти не дождутся. По расчетам Алекса, «Израэль» и «Барб» упадут через десять дней. К тому времени мы настолько проголодаемся, что не сумеем оценить иронии судьбы, когда все продовольствие в этой солнечной системе свалится нам на головы в огненном сиянии.
— И еще, — пожал плечами Амос, — на тех кораблях наши друзья.
— Да, и это тоже. — Холден крепко зажмурился и сильно ущипнул себя за переносицу в надежде, что боль прочистит мозги. Не помогло. Он ни о чем не мог думать — все представлял Наоми в огненном нисхождении «Эдварда Израэля».
Они с Амосом молча постояли перед чужой башней. Тихий дождь омывал их плечи. Холден много лет не бывал под дождем. Если бы мир вокруг не разбился вдребезги, он бы сейчас наслаждался. Амос стянул дождевик на шее и стирал капли с колючей от щетины макушки.
— Ладно, — наконец заговорил Холден, — обойду башню с той стороны.
— Туда никто не заходит, — заметил Амос, зажмурился и умыл лицо двумя пригоршнями воды.
— Миллер зайдет.
— Да, и тебе не будет одиноко. — Амос покачал головой, по-собачьи встряхнулся и рысцой направился к дверному проему. Холден, старательно обходя смертоносных слизней, свернул в другую сторону.
— Привет, — поздоровался Миллер, возникнув рядом в голубом сиянии.
— Надо поговорить, — отозвался Холден, откровенно нарушая очередность реплик, и отбросил слизня, подобравшегося слишком близко к его сапогу. Еще одно животное подползло к ноге Миллера, но детектив его проигнорировал. — Включилась планетарная оборона. Она сбила челнок и создала на орбите какое-то поле, предотвращающее слияние ядер.
— Уверен, что только на орбите? — поднял бровь Миллер.
— Ну, солнце пока не погасло. Или это еще впереди? Миллер, солнце погаснет?
— Вероятно, нет, — ответил Миллер, по-астерски пожимая ладонью, а не плечами.
— Хорошо, допустим, звезды останутся, но у нас все равно хватает проблем. Корабли не могут сбросить нам помощь, а сами, без реакторов, в скором будущем станут падать с орбит.
— Ясно, — сказал Миллер.
— Исправь, — потребовал Холден, агрессивно наступая на него.
Миллер только рассмеялся.
— Если не о нас, так хоть о себе позаботься, — настаивал Холден. — Тебя со мной связывает капелька вирусной культуры, налипшая на «Роси». Она сгорит вместе с ним. Если тебе нужна причина, пусть будет эта. Мне все равно, главное — исправь.
Миллер снял шляпу и стал смотреть в небо, мыча себе под нос незнакомый Холдену мотив. Дождь лил ему на голову, собирался каплями, стекал по лицу. Некоторые капли проходили его насквозь. От такого зрелища мозг прострелила острая боль, и Холден отвел глаза.
— Что я могу, по-твоему? — спросил Миллер. Это был вопрос, а не отказ.
— Ты снял блокаду в медленной зоне.
— Малыш, сколько раз тебе говорить: я — гаечный ключ. Чисто случайно совпало, что оборонительная система в ступице колец оказалась шестигранной гайкой. Я здесь не хозяин. Что я могу? Тем более что вся эта система разваливается. Взрыв на полпланеты, вероятно, еще не конец.
— Что-то еще взорвется? Что там осталось?
— Ты меня спрашиваешь? — снова рассмеялся Миллер.
— Но ты — его часть. Этого дерьма, оставленного хозяевами протомолекулы. Если ты не хозяин, кто хозяин?
— На этот вопрос есть ответ, но он тебе не понравится.
— Никто, — догадался Холден. — Твой ответ — никто.
— Кто запустил все эти штуковины? Они просто действуют. Если «Росинант» включил запуск торпед, много ли шансов, что гаечный ключ из его мастерской сумеет их вернуть? Вот с кем ты сейчас разговариваешь.
— Черт побери, Миллер… — начал Холден и не договорил, устал. Не очень-то весело быть избранным пророком, когда боги жестоки и капризны, а их глашатай безумен и бессилен. Вода, проникшая под дождевик, понемногу согревалась, но оставляла на коже ощущение чего-то склизкого.
Детектив хмуро смотрел себе под ноги. Думал.
— Может, вам удастся мимо них проскользнуть, — заговорил он.
— Как?
— Ну, оборона реагирует на угрозу. Так вы ей не угрожайте. Сам знаешь, сеть дергается от источников высокой энергии.
— Нет у нас источников, — ответил Холден. — Ах да, реакторы челнока. Не такая уж у него высокая энергия.
— И помедленнее. Не ручаюсь, что система настроена на кинетическую энергию, но лучше перестраховаться.
— О’кей, — с мимолетным чувством облегчения и надежды проговорил Холден. — О’кей, это уже дело. Продовольствие, фильтры, медикаменты мы сумеем доставить, не растревожив систему. Медленный спуск, на аэродинамике и парашютах. Это они с орбиты сумеют устроить.
— Во всяком случае, попробовать стоит, — без особого энтузиазма согласился Миллер. — И еще насчет того мертвого места на севере, куда мне надо было. Это тебе тоже не понравится, но есть способ…
Он пропал.
— Кэп, — позвал Амос, выйдя из-за угла башни, — извини, что перебил, но тебя ищет ученая куколка.
Холден не сразу сообразил.
— Биолог?
— Ну, геолог у них тоже ничего, но не в моем вкусе.
— Что ей нужно?
— Еще разок посмотреть на тебя собачьими глазами? — предположил Амос. — Мне-то откуда знать?
— Не язви.
— А ты пойди сам узнай.
— Хорошо, — сказал Холден. — Но прежде мне нужен Мартри. Видел его?
— Видел, когда он регулировал движение у передней двери, — ответил Амос. — Я тебе понадоблюсь?
Холден заметил, как рука Амоса при этом вопросе легла на рукоять пистолета.
— А другие дела у тебя есть?
— Гонять слизней.
— Вот этим и займись, а я поболтаю с Мартри.
Амос насмешливо отсалютовал и побежал ко входу в башню. Холден, достав ручной терминал, сообщил Алексу новый план снабжения.
Мартри, как и говорил Амос, нашелся у дверей. С ним было еще несколько безопасников.
— Мы нашли заваленные фундаменты, — докладывала Вэй, через плечо махнув в сторону места, где прежде стояла Первая Посадка, — но если у них не было каменных подвалов, там ничего не осталось.
— А рудник? — спросил Мартри.
— Что не забито грязью, то под водой, — ответила Вэй.
— Так… — Мартри, склонив голову набок, безрадостно улыбнулся. — У нас есть люди, которые умеют задерживать дыхание?
— Да, сэр.
— Пусть поныряют, проверят, не осталось ли под водой чего-нибудь полезного, солдат.
— Есть, сэр! — Вэй четко отсалютовала и убежала вместе с двумя спутниками, оставив Холдена наедине с Мартри.
— Капитан Холден, — приветствовал тот с обычной пустой улыбкой.
— Мистер Мартри.
— Чем сегодня могу быть полезен?
— Кажется, я нашел решение проблемы со снабжением, — заявил Холден. — Если вы согласитесь оказать помощь.
Мартри улыбнулся чуть свободнее.