– Да, – вздохнул Йенсен с удовлетворением и обеспокоенно спросил: – Надеюсь, я вам не очень помешал?
– Опомнился… – сказал с ворчанием Сулима и крутнулся на кресле к Глебу. – Я говорил уже об атмосферном заводе?
Глеб покачал головой.
– Ну, здравствуйте! А, это я не вам говорил… Это перед вами девушка была! Вспомнил, вспомнил… Так… ага. Сейчас я вам покажу…
Сулима коснулся сенсора, и на голой стене словно прорезалось окно, распахнутое в космос, где круглился красно-оранжевый Марс в третьей четверти.
– Сейчас… На Сырте затевается «стройка века» – заложим там гигантских размеров атмосферный завод…
Планета надвигалась, растекаясь за рамки, пока темный треугольник Большого Сырта не занял весь экран.
– Вот здесь вот… – У круглого кратера Соам замигала зеленая звездочка. – Вот, видите? Это примерно на полдороге между портом «Большой Сырт» и Кордильерами Изиды… По идее, для генерации атмосферного покрова довольно и СВЧ-антенн на орбите. Лет за пятьдесят они Марс так пропарят, что давление подскочит вдвое против земного! И получится, что мы сотворим классическую бешеную атмосферу из углекислого газа, азота и водяных паров! А дышать чем? Кислорода-то в ней наберется фиг да маленько! Вот мы и организуем производство озонированного кислорода. А иначе какая колонизация может быть? Правильно? Ну, вот… – Сулима шевельнул челюстью. – Но работы там… Не знаешь, за что и хвататься. Сейчас вот сдадим объект – я имею в виду завод, потом и до этого… как бишь его… – он поднес к глазам листок, – до «жилищно-промышленного комплекса» очередь дойдет…
– Заметим, – влез в разговор Йенсен, – в первую очередь надо возводить именно жилпромкомплекс! А то понаставим времянок, и мучайся потом…
– Там много чего надо, – нетерпеливо отмахнулся Сулима. – А энергокомплекс? А климатическая станция? А агрокупола?
– Агрокупола – обязательно! – оживился Йенсен. – Вы даже представить себе не можете, до чего же красиво на плантациях: розоватое небо, оранжевый песок и фиолетовая капуста! Картинка!
Он лучезарно улыбнулся.
– Ты мне дашь договорить? – ядовито осведомился главный секретарь.
– Все, все… Молчу.
– Большое спасибо, – произнес Сулима еще более ядовито и глянул исподлобья на Жилина. – Вот, сбил меня с мысли… Кхе-кхм… Бригаду операторов-строителей мы туда уже перебросили, я имею в виду – на Соам. Мужички, видать, хозяйственные, уже там лагерь развернули – будет где остановиться. Потом мы станцию ту воякам передадим – под гарнизон, а пока… Ты что-то хотел сказать, Лассе? Давай, только в темпе…
– Буквально два слова! – заторопился Йенсен. – Всего с нами летит пятьдесят добровольцев – сорок семь парней и девушек. Заметим, что почти все они – кибернетисты, то бишь ваши подчиненные, дорогой Глеб Петрович, ваша группа… – Йенсен глянул на Сулиму и торопливо закончил: – Стартуем мы со спутника, где-то ближе к субботе, так что отдыхайте пока, гуляйте. Без вас все равно не улетим…
– Ну, я надеюсь, – слова Жилина сопровождались скользящей улыбкой.
– В общем, вы поняли, – подвел черту Сулима. Он прихлопнул ладонью по пульту и, кряхтя, выкарабкался из кресла. Поднялся и Йенсен. Упругим толчком встал Жилин.
– Транспорт, инструменты, – сказал Сулима, – это вот с него требуйте. – Он указал на Йенсена. – Ларс у нас спецуполномоченный, вот пусть где хочет, там и достает…
Ларс Юлиус благожелательно улыбнулся обоим.
– А как же! – воскликнул он. – Все по первому списку!
– Давайте закругляться, – пробурчал Сулима, – а то я сегодня вообще без обеда останусь…
– Конечно, конечно, – поспешно сказал Йенсен, – мы с Глебом уже уходим.
И они ушли.
Было начало второго. Марину главный киберинженер обнаружил на широкой скамье, в тенечке. Девушка сидела, подложив под себя ногу, и что-то горячо доказывала тучному, лысеющему аборигену.
– Здравствуйте, – сказал, подойдя, Жилин.
– Добрый день, юноша, – церемонно ответил абориген. – Что ж, весьма рад был знакомству.
Он тяжело поднялся, опираясь на трость, и откланялся.
– Интересный дядечка, – задумчиво произнесла Марина, провожая глазами уходившего аборигена. – Мы с ним как-то очень быстро разговорились. Слово за слово, и перескочили на тему Бога… (Жилин застонал.) Да не стони ты! Никуда он меня не завлекал и агитировать даже не пытался. Просто спросил: «Вы верите в Бога?» Ну, я честно призналась, что нет, не верю. И тогда он говорит: «А во что же вы в таком случае верите?» Представляешь?!
– И что ты ему сказала? – с интересом спросил Жилин.
– Ну а что я ему скажу? «В светлое будущее» сказала.
– А дядечка что?
– А дядечка ехидно так: «В коммунизм, что ли?» – «А хоть бы и так», говорю.
– Ну и правильно… – лениво проговорил Жилин и сел, вытянув ноги. – Только в будущее и стоит верить. Оно по крайней мере не подведет.
– И ты тоже веришь? – с любопытством спросила Марина.
– Когда как, – усмехнулся Жилин. – А вообще-то я предпочитаю не верить, а знать. Я даже в Деда Мороза не верил, когда был маленький…
– Ну, это ты переборщил. Хотя… Знаешь, кого я сейчас вспомнила? Йенсена.
– Спецуполномоченного?
– Ага… Как-то… да вот буквально на днях у нас зашел разговор, и он сказал, что Бога придумали из страха. А правда, ведь очень страшно знать, что вот ты умрешь, и все, тебя не станет. Вообще ничего не станет! Гораздо же приятней верить, что твоя душа бессмертна… Вера – убежище для нищих духом. Это Йенсен так выразился…
– Кстати, он тебе привет передавал.
– Да? Ой, у меня всё из головы вылетело! С этим дядечкой еще… Ну что? Можно тебя поздравить?
– Можно, – улыбнулся Жилин. – Даже нужно. Зачислили главным киберинженером.
– Нет… серьезно?! – изумилась Марина. – Ой, какой ты молодец!
– А як же… Ясно дело.
– А давай устроим праздник! – загорелась Марина.
– Давай… Дай я тебя лучше потискаю! – Жилин крепко обнял запищавшую девушку и потискал.
– Раздавишь! Пусти!
Глеб ослабил кольцо объятий и снисходительно улыбнулся:
– Малышня ты моя…
Он обвил рукой Маринину талию и, сощурившись, оглядел широкую и шумную Яневу. Прозрачные сотовые здания перемежались литопластовыми доминами в «державном» стиле, с громадными стеклами овальных окон и плавными изгибами объемов, уходящих ввысь. Над улицей, залитой стереопластиком, вздымались ажурные мостики, нависали эстакады; вскипали и сбегали пышной зеленью воздушные парки.
– Все равно не поверю, – медленно сказал Жилин, – пока не стартуем…
– Как-то даже не верится, правда? – оживилась Марина. – Пройдет какой-то день, ну два, и мы полетим! В космос! Представляешь?!
Не найдя слов для выражения, она запищала, шаловливо мутузя Глеба. Глеб весело захохотал. Драгоценное чувство сродненности, не знаемое дотоле, затеплилось в нем, умягчая твердое сердце.
– Ты сейчас куда? – спросил Жилин.
– Да не знаю… Хочу по распределителям пройтись. Взять чего-нибудь в дорогу – переодеться, там, вкусненького чего-нибудь… Слушай, надо завтра к Юлии Францевне слетать.
– Это твоя учительница?
– Ага. И мамулечку мою я давно уже не видела… О! А давай завтра вместе слетаем? Давай?
– Давай… – рассеянно сказал Жилин.
Его вниманием завладели прохожие. Кто-то из них всегда занят делом, а кто-то только и знает, что гулять, взыскуя «гарантированного минимума благ». Интересно, можно их распознать или нет? Должны же они хоть как-то различаться? А как? Вон тот огромный, грузный мужичина в белой паре – он кто? Работник или неработающий? «Трудовик» или «жрун»? Нянчится с ним Фонд изобилия или у мужичины просто обеденный перерыв? А во-он те молодые парни в «Пифагорах» и рубашках навыпуск – работают они? Или им интереснее развлекаться? Как тут скажешь? У них же на лбу не написано… Люди как люди.
Прямо через улицу, напротив отеля «Хольмгард», четыре длинноногие девчонки окружили дюжего полицейского и в четыре голоса исполняют гимн… Молодая мамочка кормит грудью своего «крохотулечку» и сердито отчитывает робота-няню… Две курбатенькие домохозяйки с жаром обсуждают достоинства нового рецепта… Обычные люди. Господин Великий Новгород. «Кто против Бога и Великого Новгорода?!»
– Куда пойдем? – спросил Жилин, озираясь,
– Давай сначала к Торгу, – решила Марина, – а там видно будет…
Глава 3
ОЛЬВИОПОЛЬ, НОВОРОССИЙСКОГО ОКРУГА
Оборвав тонкое зудение, в нарамник открытого «гепарда» воткнулась анестезирующая игла. Лида непонимающе уставилась на дрожащий кончик, похлопала глазами на Антона, потом быстро оглянулась.
– Шлемники!
Сзади их догоняли трое на размалеванных электрокарах. Вся компания была в круглых тускло-серебристых шлемах из спектролита, и вид у них был и зловещий, и комичный одновременно.
– Вы что, – закричала девушка, оборачиваясь, – совсем уже сдурели?!
– Да ляг ты! – грубовато прикрикнул Антон.
Лида даже не стала задираться – опрокинув спинку сиденья, она вытянулась, оголяя пупок. И тут же в рулевую дугу впилась еще одна игла. Девушка облизнула внезапно пересохшие губы и, сморщив носик, глянула вверх. Антон привстал, сжимая в одной руке парализатор, другой держась за раму. Волосы у него были выкрашены в черный и зеленый, как то и подобало простецу, и рваным вымпелом трепались у щеки. «Костлявый, длинный и худой. Он покорил воображенье своею дивной высотой…» – вспомнила она терцину, записанную Антоном в ее альбом. Да нет, не такой уж он и худой… Вон щеки какие наел!
Антон торопливо щелкнул ползунком ограничителя, сдвинул вперед муфту фокусировки, чтобы сузить луч. Три горячих выхлопа слились в один.
Шлемники не то что смыться – даже сообразить ничего толком не успели. Вздрагивая никнущими телами, роняя плоские анестезаторы, они сползали с сидений, заваливались и обвисали на ремнях. У одного из усыпленных сорвался шлем, и давно не мытые цветоволосы встопорщились радужными лохмами.
Виктория была полная. Электрокары, расцвеченные рубиновыми огнями, уныло потянулись на обочину.
– Все уже? – обеспокоенно-нетерпеливо воззвала Лида, Она чуть приподнялась, чтобы видеть экран заднего вида, и мягкий животик рывком потужел. – С ними ничего не будет?
– Очухаются… – Антон здорово перетрусил, но, унимая нервы, храбрился. – Напугали тебя?
– Да, – жалобно сказала Лида.
Антон неуверенно обхватил ее длинными, костистыми руками.
– Кошмар какой-то! – сказала она. – Меня до сих пор трясет всю!
– Да плюнь ты на них! – обронил Антон, радуясь, что девушка не размыкает его объятий. – Ребята пошли не с той карты…
Лида прыснула, ткнувшись губами в кулачок.
– Что я такого смешного сказал?! – спросил Антон оскорбленно и отдернул руки.
– Ты только не обижайся, – сказала девушка, крепясь, – но у тебя это так лихо получилось… Прямо вылитый Тагвелл Гейтсби!
– Да при чем тут Гейтсби? – с обидой сказал Антон. – Говоришь, сама не знаешь что…
– А кому ж еще вы все подражаете? – фыркнула девушка с пренебрежением. – Да еще так старательно! Что простецы, что роддеры, что эти… как их там… караканары. «Он начал с черной двойки, – передразнила Лида звезду стереоэкрана, – а я пошел тузом, прямо в переносицу!»
Антон с вызовом и осудительно посмотрел на нее.
– Да уж, можно подумать!..
– Можно… – вздохнула девушка. – Ладно, давай не будем об этом, а то опять поругаемся…
Насупясь, Антон отключил киберводителя и взялся за руль. «Нашел что сказать! – ругал он себя. – Тоже мне ганфайтер выискался…»
Перевалило за полдень. Припекало. Старенький атомокар бодро катился под голубо-седым, облитым небом Прибужья. Мчал меж бывших полей, а ныне степи, разгороженной буйными лесополосами. Тянул вдоль неширокого шоссе, обсаженного яблонями. Перемахивал глубокие балки по гудящим мостам. Когда они миновали коттеджи Подгородной, навстречу им промчался, подвывая сиреной, черно-белый квадратный атомокар с надписью на дверце: «ПОЛИЦИЯ».
– Наверное, за теми, – сказала Лида, – «в черных шляпах».
– Наверное… – говорить Антону сейчас не хотелось. Как-то муторно было.
По улице Лассаля он не поехал, а свернул налево, на круговую до Третьей Мельницы. Показались сады Ольвиополя и ярусно-ступенчатые здания на левом, увальном берегу Южного Буга. Волнистыми террасами спускались они к узкому песчаному пляжу. Показался островок ниже старого железнодорожного моста, гранитные скалы по правому убережью, кручи глинистых, заросших бурьяном оврагов и чистенькие домики Голты. Показалась беленая церквушка в Богополе, выглянули из-за парка серые колонны и серебристые купола земской управы – бывшей резиденции архимандрита.
– Выходи за меня замуж, – бухнул Антон. И замертвел. Однако девушка и не подумала ехидничать. Она долго молчала, потом вздохнула.
– Тебе нужна другая женщина, Антон, – молвила она, – не такая, как я…
– Я хочу быть с тобой!
Девушка покачала головой:
– Мы с тобой слишком разные. Пойми меня… Ты простец, тебе ничего не нужно – с этим я уже смирилась. Но жить с клиентом Фонда изобилия я не стану. Просто не смогу! Вот ты представь себе: поженились мы. Кончаю я свой университет – учиться я ведь не брошу! – устраиваюсь на работу… И что? Приятно мне будет возвращаться с работы домой и видеть, как ты валяешься на диване, уткнувшись в эсвэ? Как ты думаешь? А так оно и будет! – Лида опять вздохнула, отчего ее маленькая, крепкая грудь поднялась и снова опустилась. – Ты не злись, пожалуйста, но… уж слишком ты привык получать все даром, бесплатно. Бесплатные столовки, бесплатные квартиры, бесплатные машины! Проезд дармовой! В виртуалку– за так! Тряпки – за спасибо! Правильно! Зачем же ему еще и работать?! Лучше он будет сидеть целыми днями и ничего не делать! Ну, не так, скажешь?!
Антон вякнул что-то в свою защиту, но Лида остановила его нетерпеливым жестом.
– Пойми, – сказала она проникновенно, – я же женщина! Я хочу видеть рядом с собой мужчину-работника! Добытчика! Хочу почувствовать себя слабой и ведомой, а с тобой у меня все получится наоборот, шиворот-навыворот! Это я буду кормильцем, а ты будешь за мной, как за каменной стеной! Вот радости!
– Ну, устроюсь я куда-нибудь… – поскучнел Антон и включил нейтрализаторы.
– Да не надо мне твоих одолжений! Мне это, что ли, нужно?
«А кому ж еще?» – чуть не ляпнул Антон, но вовремя прикусил язык.
– Ты совсем уже обленился! – кипятилась Лида. – И ничего тебе неинтересно даже! Ой, да что с тобой говорить!.. Если человек работает, если он что-то делает руками или головой, то от него хоть какая-то польза есть, значит, и смысл появляется! А как иначе? Бесполезное – бессмысленно! Как ты этого никак понять не можешь?!
Лида посмотрела на надутого Антона и отвернулась.
– Ты уже съездил к учителю Строеву? – спросила она ровным голосом.
– Что толку ездить? – буркнул Антон. Он начинал злиться.
– Вот видишь… Ты даже этого не захотел сделать. А ведь я тебя просила… У учителя большие связи, он мог бы тебя устроить на работу, а может быть, даже и в Патруль. Хоть там из тебя человека бы сделали! И учился бы, и служил, и работал! А то нашел себе оправдание – раз большинство не работает, так и он не будет! Вот тебе разве не стыдно, что и ты в нахлебниках? Здоровый парень, вроде и руки откуда надо растут – ну чего б не работать?!
«Гепард» вильнул.
– Да замучили вы меня уже с этой работой! – резко сказал Антон. – «Бесполезное – бессмысленно»! – передразнил он Лиду. – Можно подумать, работа твоя сейчас вообще что-то значит!
– Да, значит!
– Да ни черта она не значит! – грубо отрезал Антон, чувствуя напряжение и тягостную дрожь, и какую-то злую сладость, пугающую и томительную. – Кому это теперь вообще надо, если и без работы вполне можно прожить? Ну какой, вообще, смысл зарабатывать на то, что можно взять и так, даром?! Скажи мне? С работы она будет возвращаться! – фыркнул он. – Откуда возвращаться, господи? Из другой комнаты? Или ты не знаешь, как сейчас работают? Будешь ты с девяти до трех дома просиживать, уставившись в монитор, а я рядышком, на диване, уставившись в эсвэ – ну и какая разница?! Я так целый год, как дурак, проторчал за терминалом – хватит с меня!