На улице вечерело. Подъехавшие полицейские патрульные машины сменили те, что дежурили у входа в гостиницу с утра. Вспыхнули фонари уличного освещения.
Олланд вернулся к столу и снова сел в кресло.
«К июлю война перетекла в фазу регулярных бессмысленных убийств. Политики, подогревавшие толпу в самом начале конфликта, в поисках компромисса идут на незначительные уступки, но это не приносит никакого результата. И ашаты, и имлины обвиняют своих лидеров в тайных переговорах с врагами нации и даже в якобы уже полученных за уступки должностях и взятках. Другими словами, лидеры продали свой народ. Но это не значит, что и народ продал свою душу. И пока тысячи смертей друзей и близких остались неотомщенными, говорить о мире рано. Око за око, зуб за зуб.
Полицейские патрули, последние полгода формировавшиеся в основном по этническим признакам (ашаты и имлины отказывались работать в паре друг с другом) и прикрывавшие преступления своих соплеменников, снова становятся смешанными. Но время упущено».
Герхард включил видеофон и набрал брюссельский номер.
— Здравствуйте, господин Коссо.
— Здравствуйте, Герхард. Как у вас дела?
— Как сажа бела.
— Не понял.
— Это старая русская поговорка.
— Не слышал. Сегодня в Пешковеце снова взорвали автобус?
— Девять человек погибли, семеро получили ранения. Среди погибших есть дети.
— Законы войны не имеют ничего общего с нормальной психикой, но когда из-за споров взрослых страдают дети, это ужасно.
— Война здесь ни при чем, господин Коссо.
Повисла пауза. И не потому, что Герхард не решался произнести слово
— Жаль, что не удалось спасти документы, — сказал Олланд и посмотрел на догоравший микроавтобус.
— А может, оно и к лучшему. Доказать вы все равно ничего не сможете, вас же убить могут запросто. А без документов вы не так опасны. Болтайте на здоровье. Мало ли на свете болтунов.
Через двадцать минут в компании взвода морской пехоты Герхард Олланд улетал из Пешковеца на русском вертолете, а у его ног лежали два десантника, которые погибли, защищая его от наемных убийц. Именно убийц. Потому что солдат имеет право отказаться от выполнения заведомо преступного приказа. Герхард Олланд был не солдатом вражеской армии, а наблюдателем. Наблюдателем, посланным на войну. Пусть на маленькую. Войны, как известно, не начинаются сами по себе. Войны всегда кто-то начинает…