Ласкарий вспомнил баронессу Фрилу. Дед тоже понял, что имел в виду внук.
— Но другим никогда не дано родить короля.
— Да, — ухмыльнулся Ласкарий. — Но до короля ему еще долго.
— Это только так кажется, мой мальчик. В Лоэрн скоро придет война и чем там всё закончится, могут знать только боги. Удача стала поворачиваться к нам лицом. И я надеюсь, что я в недалеком будущем увижу коронацию моего правнука.
— Дедушка, вы оговорились? Внука.
— Нет, — граф покачал головой. — Наш Френдиг — прямой потомок последнего лоэрнского короля. Он и будет коронован.
— А я? Как же я?..
— Ласкарий, ты принц — регент, пока Френдиг не подрастет.
— Как так… Но ты же всегда говорил, что я буду королем!
— Пока не родился законный претендент. Ты расстроен? Не надо печалиться, вся жизнь впереди. Главное, что корона перейдет к нашему роду.
— Но я хочу… — Ласкарий повернул голову в сторону жены и детей и с ненавистью посмотрел на маленький сверток, который держала в руках Алиция.
— Выйди, — Ласкарий приказал служанке, державшей младшую дочку. — Ее тоже забирай, а то опять орать начнет.
— Ты хочешь власти? Я тебя понимаю. У тебя будет Лоэрн, пока Френдиг не подрастет. Десять — пятнадцать лет — разве этого мало?
Внук мрачно смотрел в сторону деда.
— Но и потом, когда вся полнота власти перейдет к твоему сыну, у тебя останется наше графство. Я не думаю, что проживу еще столько. Пять, хорошо бы десять лет.
— Графство, говоришь? Это правильно.
Ласкарий подошел к ложу графа, взял одну из подушек, и толкнул деда в грудь. Когда тот обескураженный упал на ложе, Ласкарий стал душить его подушкой. Старческие руки попытались отодрать подушку от лица, но сильный и плотный юный виконт держал ее крепко. Руки деда задергались, следом за ним и все тело. Несколько конвульсий и руки разом обмякли.
— Десять лет захотел, мерзкий старикашка? Думал, я не помню, как ты на меня повышал голос? Думал, что я забыл? Старый индюк! А ты, — Ласкарий повернулся к Алиции с ужасом взиравшей на происходившее. — Ты, корова, только посмей рот открыть, оловом глотку залью! И ублюдка своего держи крепче. Королем захотели его сделать?
Ласкарий отнял подушку от лица старого графа, бросил ее обратно в изголовье и со злорадной улыбкой насладился видом убитого.
— Молчи. Графу стало плохо, он упал и умер. Поняла, корова?
— Да, господин.
— То — то же. А ты тоже молчи, если не хочешь в подвал к крысам, — обратился он к старшей дочке, крепко охватившей мать за ноги.
— Не надо, господин, я боюсь!
— Тогда молчи. Слово скажешь — пойдешь к крысам. Эй, люди! Сюда!
Дверь распахнулась, на пороге возникла фигура стражника.
— Граф умер. Зови мажордома.
В комнату скоро набилось много людей, известие о смерти старого графа быстро разлетелось по всему замку.
— Займитесь похоронами, а мне нужно отвести графиню и детей к себе в комнату.
Ласкарий с удовольствием сделал ударение на слове «графиня». Да, графиня, потому что он — граф! Да, он граф Эймуд! Ну, теперь держитесь! И в первую очередь негодяй Леватье, начальник графской стражи.
Когда Ласкарий вернулся на свою половину, там его уже дожидался баронет Лазерс.
— О, ваша светлость… ваше величество, — фаворит явно запутался, не зная, как теперь лучше обращаться к Ласкарию. — Как я рад. Вас можно поздравить?
— А дальше что?
— Дальше? Ваше величество… а что дальше?
Новый эймудский граф с сомнением рассматривал своего фаворита. Человечек, конечно, полезный в забавах и попойках, но сможет ли он сделать то, что теперь крайне необходимо? А сейчас настоятельно важно удержаться во власти.
— Хочешь стать бароном и командиром стражи?
— О ваше величество, вы очень щедры.
— Да, я такой.
— А какой замок вы мне дадите?
— Леватье, — усмехнулся Ласкарий, с удовольствием глядя на недоумевающую фигуру баронета.
— А он… куда?
— К богам.
— О, ваше величество! И скоро?
— Все от тебя зависит.
— От меня?
— Ты его убьешь и заберешь его замок, титул и должность.
— А как его убить?
— Не знаю. Это твое дело. Если хочешь замок и остальное. Вызови на поединок.
— Но я не знаю… Он хорошо владеет мечом.
— Тогда зарежь ударом в спину.
— Но где я увижу его спину?
— Здесь. Он не замедлит прибежать.
— Но он вооружен. А я…
— А твои головорезы?
— Им тоже никак…
— Ты же хвастал, каких ты сильных и ловких мерзавцев нашел.
— Они могут, но Леватье… Нет, они с ним не смогут.
— Тогда не мечтай о замке.
— Но ваше величество! Ваша светлость!
— Прочь! Вон!
Ничего не могут. Помощники. Вон и рассчитывай на них. Все приходится делать самому. И старикашку придушить. И Леватье… отравить.
Через полчаса слуга сообщил, что барон Леватье желает иметь встречу с милордом королем.
— Он так и сказал: «С милордом королем»?
— Да, ваше величество. То есть не совсем. Он так подумал. — Слуги в замке уже давно боялись обращаться к юному виконту, иначе, как к его величеству.
— А что он сказал? Слово в слово. Быстрей!
— Он сказал «с милордом».
— Меня его светлостью называл?
— Нет, ваше величество.
— Ладно, зови.
Вошел мужчина крепкого сложения, в глазах которого читалась твердость и решительность.
— Милорд. Я хотел бы узнать, что произошло в покоях графа.
— Он умер.
— Я это увидел. И отчего же умер?
— От старости.
— Его светлости стало заметно лучше и ничего не предвещало такого конца. Я хотел бы переговорить с вашей женой и старшей дочкой.
— Завтра. Завтра они примут вас. Не желаете выпить, барон?
— Нет, не желаю.
— Напрасно…
— Прошу прощения, но я вынужден вас оставить.
— Нет, подождите. Нельзя же так. Нам с вами барон теперь предстоит иметь много общих дел. Ведь теперь я эймудский граф. Не так ли?
— Но вначале надо расследовать обстоятельства смерти моего графа.
— Да — да. Я не спешу с коронацией. Вначале следует со всеми почестями погрести моего любимого дедушку. Я вас прекрасно понимаю. Но прошу понять и меня. Сейчас Эймуд находится не в том положении, когда граф и его правая рука будут противостоять друг другу.
— Милорд, вы ошибаетесь. Никакого противостояния с моей стороны нет.
— Тогда почему вы стремитесь меня покинуть? Даже выпить со мной не желаете.
— Милорд, граф умер и моя прямая обязанность…
— Отказаться со мной выпить?
— Нет, милорд, я готов.
— Прекрасно! У меня есть замечательное вино из южных виноградников Лакаска. Они стоят на самой границе с Дикими землями.
— Я знаю, милорд. Это вино у меня есть.
— Но такого нет. Вот попробуйте.
Ласкарий налил из бутылки вино в два бокала. Поднял бокал, он дернул рукой, приглашая Леватье последовать своему примеру. Тот взял бокал и поднял его в ответном приветствии.
— Пробуйте и не говорите, что такое вино вы уже пили.
Начальник стражи несколькими глотками выпил ярко — красную жидкость, Ласкарий впился глазами в его лицо, желая разглядеть симптомы действия яда.
— Такое не пил. Отдает горечью. И… как — то не очень…
Леватье замер, глаза стали стекленеть, затем пустой бокал упал на пол, раздался звук битого стекла. Барон схватился за живот, рот его стал беззвучно дергаться, как будто в каких — то судорогах. Затем Леватье покачнулся, упал и замер.
— Конечно, ты такое не пил. — Ласкарий улыбнулся уголками губ. Затем взял бутылку и аккуратно перелил в нее содержимое своего бокала.
После этого он вышел из комнаты и плотно прикрыл дверь, перейдя в малый зал.
— Эй, кто там!
— Да, ваше величество, — появились сразу трое слуг.
— Зовите всю личную сотню.
Личной сотни у эймудских графов никогда не было — всего лишь полусотня, да и то состоящая из тридцати человек. Но десятерых солдат старый граф осенью отправил с Примаром в поход на Тарен. Обратно не вернулся никто. Оставшиеся двадцать гвардейцев по — прежнему назывались полусотней, хотя Ласкарию было приятней назвать их сотней. В Лоэрне — сотня, в Ларске и Каркеле — тоже, а чем он, будущий правитель королевства, хуже?
Вскоре в зал один за другим стали входить его гвардейцы. Его! Вот и их командир, барон Арадис. Всегда почтительный, но не более того. Ладно, пусть живет. Пока пусть живет.
— Я, граф Эймуд, принял решение увеличить жалование моей личной сотне до одного золотого в месяц.
Гвардейцы радостно зашумели, не забывая кланяться их новому сюзерену.
— Я намерен увеличить вашу численность до ста гвардейцев. Каждый из вас станет или десятником или его замом. Самые верные получат быстрое и лучшее повышение. Теперь меня должны постоянно охранять не меньше десяти человек. Не всем я пришелся по душе. Уже один из негодяев посмел поднять на меня, вашего графа и будущего короля Лоэрна, преступную руку. Надо еще разобраться, кто его купил. Пургес или Ксандр. Я разберусь.
— Милорд, а что с покушавшимся? — спросил барон Арадис. — Преступника передали в руки милорда Леватье?
— Это и был Леватье. Он хотел меня отравить. Негодяй пришел с отравленным вином. Все просил выпить с ним в честь нового графа. Я отказывался, но он был очень настойчив. Пришлось согласиться. Но я сразу заподозрил неладное. И когда он отвернулся, поменял бокалы. Теперь вы должны быть очень бдительны.
Отпустив половину солдат, а другой наказав не отлучаться от его дверей, Ласкарий вызвал казначея.
— А, вот и ты, жалкий червяк! — Эймудский казначей аристократом не был, а дворянское звание получил от старого графа после того, как зарекомендовал себя с самой лучшей стороны.
— Но ваша светлость…почему?
— Последние годы денег в казне не стало. Воруешь?
— Как можно, ваша светлость!
— Почему в казне нет денег? Отвечай!
— Я готов принести все книги с расчетами. Все честно.
— Честно? А вот палач узнает, честно или нет.
— Ваше величество!
— Уже «ваше величество»… Ну — ну. Принеси мне из хранилища двести золотых. И быстро давай!
— Но там нет таких денег. Их почти нет. В казне всего пятьдесят три золотых. Это то, что удалось сэкономить, пока ваш дедушка болел.
— Пятьдесят три, говоришь? Неси пятьдесят три. Солдат, проводи его, проследи, чтобы вернулся обратно.
Пятьдесят три монеты! Всего! И это ничтожество — казначея старикашка граф всегда хвалил. Дескать, если не он, то денег в казне было бы в несколько раз меньше. Дескать, делает золотые монеты прямо из воздуха. Золотая голова. Ну — ну, посмотрим, какая у него голова. Велю палачу срезать у него кожу на голове вместе с волосами. Может и в самом деле, под волосами у казначея золото?
Ласкарий остался доволен своей шуткой. Если этот умелец, действительно, такой ловкий, вот пусть и покажет, как он умеет доставать деньги из воздуха. А не сможет — вечером будет не скучно. Велю палачу не торопиться. Казначея надо нового, чтобы деньги умел делать. Может быть, Лазерса? А что? Тогда он хорошо продал Фрилу, а затем сбагрил кучу девиц с будущими бастардами. Или казначеем того работорговца? Заодно ему эту корову Алицию продать. Интересно, за сколько возьмет девчонок этот хаммиец? И Френдига туда же. Ишь — королем хотят сделать. Нет, всех в Хаммий, а он найдет себе новую жену, чьи дети не будут претендовать на его лоэрнскую корону.
Проклятье! Как же он забыл, что пока Лоэрн не взят, придется терпеть эту корову? Ведь без нее у него нет прав на корону. И мальчишку продавать нельзя по той же причине. Проклятье!
Ближе к вечеру Ласкарий велел позвать Лазерса — тот все время просидел перед входом в его покои, боясь отлучиться на минуту. К тому времени казначей, принесший жалкие крохи денег, уже сидел в темнице, под охраной нового командира стражников. Ему Ласкарий прямо заявил, что или он будет не задумываясь выполнять все его приказы, или последует за Леватье. И кивнул в сторону гвардейцев, без которых он побоялся остаться один.
Золотые монеты горкой лежали на столе, и Лазерз жадно впился в них глазами. Это и понятно: таких денег он никогда не видел. Даже в лучшие времена у Ласкария столько денег никогда не было, а для Лазерса и золотой — большие деньги.
— Что, нравится? Леватье не смог убить.
— Но ваше величество!
— Молчи. А я убил. И замок его теперь мой. Кому отдать, еще не знаю. Что молчишь?
— Но вы велели молчать, ваше величество.
— Видел, сколько денег? Но этого мало. Мне нужно много больше. Придумаешь, где взять денег, может быть, что — нибудь тебе сделаю.
— Ваше величество, теперь можно снова бастардами торговать, раз старого графа нет.
— Это я и сам знаю.
— Объявить самых богатых аристократов и торговцев изменниками и всё у них отобрать.
— Вот как? А что, сгодится! Но это я и сам знал. Давай другое.
— Продавать дворянские звания и рыцарские титулы, как было в Каркеле. Очень выгодно!
— Да, точно. Действительно… только я и сам об этом додумался. Не считай своего короля глупее себя!
— Что вы, ваше величество, как я смею.
— Тогда продолжай.
— Если вы отберете у изменников замки, то можете их продать. За очень большие деньги. Триста золотых! За замок!
— Сколько? Это ты врешь! Кто же заплатит?
— Ваше величество. Прежний каркельский граф продавал рыцарские титулы за сто золотых, выделяя только землю. Замки они сами себе должны построить. А тут баронство, да еще с уже готовым замком! Триста — это мало. Пятьсот!
— Сколько? Кто же заплатит?
— Заплатят, ваше величество. Есть очень богатые люди. За баронский замок — заплатят.
— Отлично! Вот это хорошая мысль тебе пришла в голову. Нам обоим пришла. Ну, а еще?
— Крестьян, что на землях отобранных замков, продать.
— Баронский замок будет без крестьян?
— Не каждому нужны крестьяне. Некоторым — только титул, да замок в придачу. Кому нужны крестьяне — за них отдельная плата. Еще сто золотых.
— Очень хорошо. А еще?
— Ваше величество! — взмолился Лазерс.
— Больше ничего не придумать?
— Ничего, ваше величество!
— А как насчет того, чтобы продать мою корову с детьми?
— Прекрасная мысль, мой король. Просто гениально!
— Гениально, говоришь? Подумай своей тупой башкой: а как мне претендовать на Лоэрн? Все права только через эту корову.
— Ваше величество, а кто узнает, что Алицию и детей продали в Хаммий? Никто. Вместо них покажете других, на время взятых.
— Хм. Надо подумать.
— А еще, мой король, можно крестьян у соседей брать. Не все в замки успеют сбежать. Вспомните, как много пленных было полтора года назад, когда ваш батюшка, ой, простите, когда вы повели войска на Снури.
— А потом я проиграл сражение?
— Ну, что вы, ваше величество! Сражение вел ваш отец, а вы в это время возвращались домой после тяжелого ранения. Если бы не подосланный врагом убийца, то вы возглавили бы войско и разгромили врага.
— Продавать пленных крестьян в Хаммий?
— Да, мой король!
— Тогда цены настоящей не будет. Особенно за тех, кто стар и тех, кто совсем мал. Хотя, постой! Знаю я, кто купит много живого товара и за хорошую цену.
— Вы, как всегда, гениальны!
— Ты же не знаешь, что я придумал, а говоришь, что гениален.
— Я знаю, что вы придумали нечто особенное.
— Подлиза. Продавать надо жрецам. Любой, что старик, что сильный мужчина, что карапуз, что юная красавица, все без разницы.
— Ваше величество, за юных девственниц они платят много.
— Знаю. Дорого покупают. За остальных раньше платили жалкие крохи, но теперь дают хорошую цену. Магия требует подпитки. Скоро весна, это быдло выедет на поля. Там и будем брать.
— А где, ваше величество? В Снури или Сейкуре?
— Снури надо разорить.
— А граф Ксандр?
— Дед сказал, что по весне он пойдет на Лоэрн. Он на Лоэрн, а я на Снури…
В разгар весны шеститысячное Сашкино войско вышло в поход. Шли по каркельским землям на запад. Уже при подходе к границе с Лоэрном, вечером в ларско — каркельский лагерь прискакал гонец со свежими сообщениями. Такие гонцы посылались из Каркела регулярно. Главной новостью было известие от Фурбега, снурского графа. Тот сообщал, что его южную границу перешел военный отряд из Эймуда.