Наконец придя в себя, Конан отпрыгнул в сторону. Как только он сделал это, струя жидкости пролетела в ночном воздухе и попала как раз на то место, где он стоял. Крошечная капелька попала на его плечо и обожгла как горящий уголь.
Конан повернулся и побежал по тому же пути, по которому он пришел сюда. Его длинные ноги сверкали в лунном свете. И снова он должен был перепрыгивать через груды битого кирпича. Его уши подсказывали ему, что слизняк совсем близко. Возможно, он уже настигает. Конан не осмеливался повернуться и посмотреть, чтобы не споткнуться о какой-нибудь кусок мрамора и не растянуться. Тогда монстр появится над ним раньше, чем он успеет снова встать на ноги.
Снова послышались звуки плевков. Конан бешено прыгнул в одну сторону, снова за ним пронеслась струя жидкости. Даже если он будет бежать впереди слизняка всю дорогу к городской стене, следующий плевок, вероятно, достигнет своей цели.
Конан свернул за угол, чтобы таким образом поставить препятствие между собой и слизняком. Он помчался узкой извилистой улицей, затем завернул еще за один угол. Он потерялся в путанице улиц, он понял это, но главное было прятаться за углами, чтобы не оставлять между собой и своим преследователем чистого пространства. Чавкающие звуки и вонь указывали на то, что тот идет по следу. Раз, когда Конан остановился перевести дыхание, он оглянулся назад и увидел, как слизняк выплывает из-за угла, из-за которого он только что выскочил.
Он бежал, виляя то в одну сторону, то в другую, в лабиринте улиц древнего города. Если он не сможет оторваться от слизняка, то возможно он просто надоест ему. Конан знал, что человек может продолжать бежать на длинные дистанции дольше, чем почти любое животное. Но слизняк казался неутомимым.
В зданиях, мимо которых он пробегал, что-то показалось ему знакомым. Он заметил, что приближается к полуразрушенному храму, который он проходил как раз перед тем, как увидел слизняка. Один быстрый взгляд, и он понял, что сможет достичь верхних этажей здания.
С груды булыжника Конан перескочил на верхушку поломанной стены. Перепрыгивая с камня на камень, он пробежал по зазубренному профилю стены до неповрежденной части, обращенной на улицу. Он оказался на крыше, как раз за рядом мраморных химер. Осторожно ступая, чтобы не обвалить полуразрушенную кровлю и огибая дыры, в которые можно было свалиться во внутренние покои, он приблизился к ним.
С улицы до него донеслись звуки и запах слизняка. Понимая, что оно потеряло след и не зная, куда свернуть дальше, создание остановилось перед входом в храм. Очень осторожно, — он не был уверен, что слизняк не видит его в лунном свете, — Конан выглянул из-за одной из статуй на улицу.
Там лежала огромная серая масса, на которой влажно поблескивала луна. Стебельки глаз вращались в одну и в другую стороны, выискивая добычу. Под ними трубки покороче двигались вперед и назад над самой землей, как бы вынюхивая след киммерийца.
Конан понял, что слизняк скоро нападет на его след. У него не было сомнений в том, что слизняк сможет проскользнуть на верх здания так же легко, как он сам сюда взобрался.
Он положил руку на химеру — кошмарное создание с человеческим телом, крыльями летучей мыши и головой рептилии, — и толкнул ее. Статуя чуть сдвинулась с легким треском.
На этот звук трубки слизняка поднялись наверх к крыше храма. Его голова закрутилась, а все тело вытянулось в одну изогнутую линию. Голова приблизилась к фронтону храма и принялась скользить вдоль одной из гигантских колонн, как раз под тем местом, где Конан стиснул оскаленный зубы.
Меч, подумал Конан, вряд ли будет полезным против такого страшилища. Как и все низшие формы жизни, оно сможет выжить, даже имея такие раны, которые могли бы уничтожить любое высшее существо.
Вверх вдоль колонны поднималась голова слизняка, его глаза на стебельках вращались вперед и назад. Если она будет двигаться с той же скоростью, то скоро голова чудища достигнет края кровли, в то время, как тело останется внизу на улице.
Конан понял, что ему надо делать. Он бросился к химере. С невероятным усилием он опрокинул ее через край крыши. Вместо грохота, с которым такая груда мрамора могла бы рухнуть на мостовую, раздался такой звук, как будто она упала в вязкую мокрую массу. Затем послышался глухой стук: это передняя часть слизняка упала на землю.
Когда Конан рискнул выглянуть из-за парапета, он увидел, что статуя погрузилась в тело слизняка. Огромная серая масса корчилась и извивалась как червяк на крючке рыбака. Удар хвоста заставил задрожать весь фронтон храма, где-то внутри с грохотом обвалились несколько камней. Конан подумал, выдержит ли все сооружение, или обвалится, похоронив его под обломками.
— Тебя слишком много! — прорычал киммериец.
Он прошел вдоль ряда химер, пока не нашел еще одну, которая шаталась и была над телом слизняка. И эта свалилась, как в раздавленную массу. Третья пролетела мимо и грохнулась на мостовую. Когда он приподнял четвертую, меньшую статую он приподнял, его мускулы затрещали от напряжения. Он швырнул ее в корчащуюся голову.
Когда конвульсии животного начали медленно затихать, Конан для уверенности сбросил еще две химеры. Дождавшись, когда тело слизняка перестало корчиться, он спрыгнул на улицу. Осторожно он приблизился к громадной зловонной туше, держа меч наготове. Наконец, собрав все свое мужество, он вонзил меч в колышущуюся плоть. На влажной серой коже показалась черная жидкость и с журчанием потекла на землю. Хотя отдельные части чудовища еще подавали какие-то признаки жизни, слизняк был мертв.
Конан все еще бешено рубил серую массу, как вдруг раздался голос, который заставил его обернуться.
— На этот раз ты от меня не уйдешь!
Это был Нестор с мечом в руке с окровавленной повязкой на голове. Гундерец остановился, увидев слизняка.
— Митра! Что это?
— Это привидение Ларши, — сказал Конан на заморийском с акцентом варвара. — Оно гналось за мной полгорода, пока я не убил его.
И так как Нестор недоверчиво смотрел, Конан продолжил:
— Почему ты здесь? Сколько раз мне тебя надо убить, чтобы ты наконец умер?
— Ты сейчас увидишь, какой я мертвый, — скрежетнул зубами Нестор, выхватывая меч.
— Что случилось с твоими солдатами?
— Они погибли под камнями, которые ты приготовил для нас. Они мертвы, как скоро будешь и…
— Посмотри, глупец, — сказал Конан. — Зачем тратить силы на удары мечей, когда здесь больше богатства, чем мы вдвоем сможем унести, если легенды не врут. Ты умеешь драться, почему бы тебе не присоединиться ко мне в поисках сокровищ Ларши?
— Я должен выполнить свой долг и отмстить за своих людей! Защищайся, пес, варвар!
— Клянусь Кромом, я буду драться, если ты так хочешь, — зарычал Конан, выхватывая меч. — Но подумай! Если ты вернешься в Шадизар, они распнут тебя за то, что ты потерял свой отряд, даже если ты захватишь с собой мою голову, хоть я не думаю, что так случится. Но если хотя бы десятая часть историй — правда, твоя доля добычи будет больше, чем ты бы заработал наемником за сотню лет!
Нестор опустил клинок и сделал шаг назад. Он молча стоял, глубоко задумавшись. Конан добавил:
— Между прочим, ты никогда не сделаешь настоящих бойцов из этих заморийских трусов.
Гундерец вздохнул и вложил меч в ножны.
— Ты прав, будь ты проклят! До тех пока это рискованное предприятие не закончится, мы будем сражаться спина к спине, а потом добычу поделим поровну. Идет?
Он протянул руку.
— Договорились! — сказал Конан, тоже вкладывая меч в ножны и пожимая руку Нестора. — Если нам придется разделиться, давай встретимся у фонтана Нинуса.
Королевский дворец Ларши стоял в центре города, посреди широкой площади. Это сооружение не рассыпалось со временем и по одной простой причине. Оно было вырезано из цельной скалы или каменного холма, который когда-то нарушил плоскость равнины, на которой стояла Ларша. Конструкция здания была так продумана до мелочей, что только при внимательном изучении становилось ясно, что это не обычное здание, составленное из отдельных частей. Линии, выгравированные на черной базальтовой поверхности, имитировали соединения между строительными блоками.
Осторожно ступая, Конан и Нестор вглядывались в темные внутренние покои.
— Нам понадобится свет, — сказал Нестор. — Я не хочу столкнуться еще с одним слизняком в темноте.
— Я не чувствую запах еще одного слизняка, — сказал Конан, — но сокровище должно иметь других охранников.
Он повернулся и срубил молодую сосну, пробившуюся сквозь мостовую. Затем он срезал с нее ветки и разрубил их на мелкие части. Нарезав кучку стружек, он с помощью кремня и стали поджег ее. Потом он расщепил концы двух поленьев и зажег их. Смолистое дерево загорелось сразу и сильно. Он отдал один из факелов Нестору, и каждый из них засунул половину оставшихся за пояс. Затем, держа мечи наготове, они снова приблизились к дворцу.
Внутри сводчатого коридора мерцающее желтое пламя факелов отражалось от полированных стен из черного камня, но под ногами лежал толстый слой пыли. Несколько летучий мышей, висевших на кусках каменной резьбы над головой, со злобным писком сорвались со своих мест и прошелестели в темноту.
Они прошли между статуями ужасного вида, поставленными в ниши. По сторонам открывались темные залы. Они прошли тронный зал. Сам трон, вырезанный из того же черного камня, что и остальное здание, все еще стоял. Остальные стулья и диваны, сделанные из дерева, рассыпались в пыль, оставив на полу разбросанные в беспорядке гвозди, металлический орнамент и полудрагоценные камни.
— Должно быть, он стоял не занятым тысячи лет, — прошептал Нестор.
Они прошли несколько палат, которые, наверное, были личными апартаментами короля, но из-за отсутствие бренной обстановки ничего нельзя было сказать точно. Наконец они оказались перед дверью. Конан поднес к ней факел.
Это была крепкая дверь, вставленная в каменной арке и составленная из двух массивных створок, скрепленных вместе двумя скобами из позеленевшей меди. Конан ткнул в дверь мечом. Лезвие легко вошло, вниз посыпались пыльные куски, бледные в свете факелов.
— Она прогнила, — прорычал Нестор, ударяя ногой в дверь. Его ботинок вошел в дерево так же легко, как перед этим меч Конана. Медная арматура повалилась на пол с глухим лязгом.
В одно мгновение они расколотили прогнившие створки в облако пыли. Они нагнулись, вставив свои факелы в открывшийся проем. Свет, отражаясь от серебра, золота и драгоценных камней, мигал им.
Нестор рванулся в проем, но выскочил так внезапно, что стукнул Конана.
— Там внутри люди! — зашипел он.
— Посмотрим, — Конан просунул голову в проем, посмотрел влево, вправо. — Они мертвы. Пошли!
Войдя, они всматривались в темноту, пока факелы не догорели и им не пришлось зажигать новые. Вокруг в комнате семь гигантских воинов, каждый по меньшей мере семи футов роста, развалились на стульях. Их головы были откинуты на спинки стульев, а рты были раскрыты. Их одежды были одеяниями давно прошедших лет: медные шлемы и медные кольчуги позеленели от времени. Из кожа была коричневой и выглядела восковой, как у мумий, а седые бороды свисали до пояса. Медные пики и алебарды были прислонены к стене за ними или лежали на полу.
В центре комнаты высился алтарь из черного базальта, как и весь дворец. Возле алтаря на полу лежали ящики с сокровищами. Дерево ящиков сгнило, ящики раскрылись, и сверкающая куча драгоценностей вывалилась на пол.
Конан подошел ближе к одному из неподвижных воинов и дотронулся до его ноги концом меча. Тело оставалось неподвижным. Он пробормотал:
— Древние, должно быть сделали из них мумий. Мне говорили, что так делают с мертвыми жрецы в Стигии.
Нестор напряженно смотрел на семь неподвижных фигур. Казалось, мигающее пламя факелов не в силах отогнать густую темноту к стенам и потолку комнаты.
Глыба черного камня посреди комнаты доставала до пояса. На плоской полированной крышке, инкрустированной тонкими полосками слоновой кости, был вырезан рисунок из пересекающихся кругов и треугольников. Все вместе составляло семиконечную звезду. Место между линиями было покрыто какими-то символами, которые Конан не смог узнать. Он мог читать по-заморийски и красиво писать, поверхностно знал гирканский и коринфский, но эти знаки были ему незнакомы.
В любом случае его больше заинтересовало то, что находилось на крышке алтаря. В каждом углу звезды, мигая в красноватом свете факелов, лежало по огромному зеленому камню, большему, чем куриное яйцо. В центре рисунка стояла зеленая статуэтка змеи с поднятой головой, вырезанная из нефрита.
Конан поднес факел ближе к сверкающим камням.
— Я хочу это, — проворчал он. — Ты можешь брать все остальное.
— Ну нет, — отозвался Нестор. — Они ценнее, чем все сокровища в этой комнате вместе взятые. Я их возьму!
В комнате повисло напряжение, и свободные руки мужчин потянулись к рукояткам мечей. Мгновение они стояли пристально глядя друг на друга. Потом Нестор сказал:
— Давай поделим их, как мы и договаривались.
— Ты не разделишь семь на два, — сказал Конан. — Давай бросим монету. Тот, кто выиграет, забирает семь камней, второй забирает все остальное. Так тебе подходит?
Конан взял монету из кучи, где когда-то стояли ящики. Хотя он приобрел достаточно познаний в монетах, совершенствуясь как вор, эта была совершенно ему незнакома. На одной стороне было лицо, но чье — человека, демона или совы, он не смог бы сказать. Другая сторона была покрыта знаками, похожими на те, что были на алтаре.
Конан показал монету Нестору. Два охотника за сокровищами одобрительно хмыкнули. Конан подбросил монету в воздух, поймал ее и шлепнул ее на левую ладонь. Он протянул ладонь, не показывая монету, Нестору.
— Голова, — сказал гундерец.
Конан открыл ладонь. Нестор посмотрел и прорычал:
— Пусть проклятие Иштар падет на эту вещь! Ты выиграл. Подержи мой факел.
Конан, настороже в ожидании любого предательского движения, взял факел. Но Нестор только лишь развязал завязки плаща и расстелил его на пыльном полу. Он принялся собирать пригоршнями золото и драгоценные камни из куч на полу и ссыпать на плащ.
— Не нагрузи себя так тяжело, что не сможешь бежать, — сказал Конан.
— Мы еще из этого всего не выпутались, а обратная дорога в Шадизар далека.
— Я справлюсь, — ответил Нестор.
Он собрал вместе углы плаща, перекинул импровизированный мешок через плечо и протянул руку за факелом.
Конан вернул ему факел и шагнул к алтарю. Один за другим он брал огромные зеленые драгоценные камни и бросал их в кожаную сумку, которая висела у него за плечами.
Когда все семь камней были сняты с алтаря, Конан остановился, глядя на нефритовую змейку.
— За нее дадут хорошие деньги, — сказал он, схватил статуэтку и бросил ее туда же в сумку.
— Почему ты не возьмешь золота и драгоценностей из тех, что остались?
— спросил Нестор. — Я все равно больше не унесу.
— Ты забрал лучшие, — ответил Конан. — Кроме того, мне больше ничего не нужно. Парень, да за это я смогу купить королевство! Ну, по крайней мере, графство наверняка, и столько вина, сколько смогу выпить, и женщин…
Звук заставил их обернуться. Дикими глазами они уставились на то, что происходило. Вдоль стен семь мумифицированных воинов оживали. Их головы поднялись, рты закрылись и воздух со свистом наполнил их древние высохшие легкие. Их суставы скрипели, как ржавые дверные петли, когда они взяли в руки свои пики и алебарды и поднялись на ноги.
— Бежим! — возопил Нестор, бросив свой факел в ближайшего гиганта и выхватив меч.
Факел ударил гиганта в грудь, упал на пол и погас. У Конана были свободны обе руки, и он выхватил меч, не выпуская из рук факела. Его свет слабо мерцал на зелени древнего медного оружия. Гиганты окружали воров.
Конан отразил удар алебарды и отбросил от себя пику. Между ним и выходом Нестор дрался с гигантом, который вознамерился преградить им путь к бегству. Гундерец парировал удар и нанес свирепый удар с размаха в бедро врага. Лезвие вошло в тело мумии, но ненамного, словно он рубил прочное дерево. Гигант покачнулся, и Нестор бросился на другого. Острие пики скользнуло по его кирасе.