Клаус Нойманн
Пролог
Четверг, 13 сентября 2012, вечер
— Какова ирония судьбы, полковник! При демократах чуть ли не голодали, но со службы не ушли. При черных полковниках были в опале, но хотя бы при деле. Пришли социалисты, и вы записаны в пособники кровавого режима! Не надоело Вам? Двадцать лет жизни потрачено на службу и что в результате? Убогая квартирка, развод, и копеечное жалование. В других обстоятельствах Ваши заслуги были бы оценены по достоинству. Вы бы стали уважаемым и состоятельным человеком. Соглашайтесь, полковник! Вторых шансов судьба не дает. Подумайте, и соглашайтесь!
Глава 1. Нулевой пациент
Пятница, 14 сентября 2012, вечер
«Ну что за страна», — думал Коля, сбрасывая скорость перед очередным поворотом, — «денег от нефтянки приходит немерено, ракеты в космос летают чуть ли не каждый день, а нормальные дороги ну никак построить не можем.»
Такие мысли посещали Колю каждую пятницу, когда он ездил из Москвы в Орел после очередной рабочей недели. И каждый раз он собирался на следующей неделе точно оставить машину в Москве и добираться «Южным экспрессом» или рейсовым дирижаблем. Однако, и экспресс и дирижабль были заполнены такими же, как и он, орловскими москвичами, и Коле проще и привычнее было постоять в пробке на выезде из Москвы, благо, Колина «Победа IV» была вполне комфортна.
Участок кривой дороги, прозванный местными автомобилистами «тещиным языком», наконец-то закончился. Коля прибавил газ. Мощный четырехлитровый дизельный движок «Победы» заурчал громче, и тяжелая обтекаемая машина начала ускоряться по прямой.
Лампы автомобильного приемника подсвечивали салон теплым желтым светом. Коля покрутил рукоятки и настроился на одну из трех городских станций. Из динамиков полился гулкий, басовитый даб. «Сойдет», — решил Коля, — «Хорошо, что не блатняк». Орловские станции не отличались какой-то определенной направленностью, на одной волне с равной вероятностью можно было услышать как оголтелую попсу, или то, что в последнее время стали называть «русским шансоном», хотя к шансону это не имело вообще никакого отношения, так и, например, приличный джаз.
Неторопливый даб наполнял салон «Победы», за окном сгущались сумерки, и лес по обеим сторонам дороги становился просто темным фоном. Коля поднял рычажок включения фар.
Вдалеке, за лесом уже была видна упиравшаяся высоко в небо причальная башня Сталепрокатной высотки — величественного здания-квартала, выстроенного в советское время рядом с заводом. От самого сталепрокатного после развала СССР живыми остались от силы два цеха, и высотка, помимо чисто утилитарных функций места, где живут люди, стала еще и памятником промышленному гиганту, благодаря которому была построена.
Почти дома. Коля жил в Покровской высотке, которая была хоть старше и меньше Сталепрокатной, но зато находилась в центре города, была более комфортной, и имела просто шикарный вид на Оку и городской парк на противоположном берегу из половины окон. Покровскую высотку населяла в основном творческая и техническая интеллигенция, к которой относились и Колины родители, оба инженеры. Бытие определяет сознание, поэтому вполне естественно, что Коля пошел по их стопам и стал инженером-конструктором.
И Коле нравилась его профессия, несмотря на все издержки, которые возникли после бардака девяностых-нулевых. В российской глубинке практически не осталось ни предприятий, ни проектных институтов, научная база была здорово подорвана, а найти работу вчерашнему выпускнику было просто нереально. К счастью, на поднимающейся волне социалистического ренессанса государство стало по мере сил возрождать институты и КБ, и одновременно крупные тресты стали открывать собственные подразделения. Проблема была в том, что все эти центры технической мысли были сосредоточены в нескольких городах-миллионниках, поэтому Коле, как и многим другим, приходилось всю неделю жить и работать в Москве, и лишь на выходные приезжать домой.
Да, проектировать узлы двигателей было вовсе не просто, это была реальная работа, в отличие от тех же продажников, или раздолбаев из отдела маркетинга, которые периодически ставили в тупик весь конструкторский состав компании своими фантастическими требованиями. Коля разделял распространенное мнение, что два случайно выбранных инженера из его группы вполне смогли бы заменить существующий отдел маркетинга. Ну, уж вреда от них, безусловно, было бы меньше.
Да и помимо взаимодействия с продажами и маркетингом проблем на работе было предостаточно, поэтому Коля для себя твердо решил, что работа — работой, а выходные — только его, и только для отдыха. Вот и в эту субботу он планировал хорошенько выспаться, потом сходить в спортклуб, а вечером встретиться с одной интересной девочкой, и посмотреть, что из этого получится.
Дорога тем временем становилась светлее и светлее, под сиянием ламп частых фонарных столбов. Коля въехал в Орел. Справа возвышался величавый, ярко освещенный мощными прожекторами величавый утёс Сталепрокатной высотки, к огромным подземным гаражам которого вели четыре полосы, ответвлявшиеся от главной дороги. Коля ехал прямо по Московскому шоссе, переходящему в Московскую же улицу, мимо рекламных щитов, мерцающего неона, миллиона маленьких магазинчиков и кафешек, открытых в бывших цехах Текмаша и Завода Медведева, мимо полупрозрачного искрящегося блестящего монстра Стеклокомбината и красноватой гранитной Железнодорожной высотки, мимо недавно открытых магазинов с претензией на элитарность и тридцатиэтажек старой постройки, пока, наконец, не увидел съезд направо к Покровской высотке.
«Уфф! Всё! Дома!». Коля опустил рычажок поворотника.
* * *
— Эй, слышь, пацан, иди сюда! — резкий окрик заставил Петю вздрогнуть, отразился от высоких стен коридора-улицы, и ушел вдаль, чтобы раствориться в мешанине звуков вечернего проспект-коридора.
Петя посмотрел по сторонам со слабой надеждой, что в этот раз кричат не ему, но в широком коридоре кроме него и двух взрослых ребят на противоположной стороне никого не было.
— Да ты, ты! Иди сюда, дело есть — уточнил один из них, невысокий, крепко сбитый пролетарий с початой бутылкой пива в руке. Зеленый спортивный костюм крепыша удачно дополнялся до блеска начищенными ботинками и кепочкой-уточкой, которая прикрывала бритый затылок. Его молчаливый компаньон был чуть выше и тоньше. Такие же блестящие ботинки, спортивный костюм глубокого синего цвета и кепка-восьмиклинка показывали, что высокий обладает не менее выраженным чувством стиля.
Опять они! Петю словно обдало жаркой волной, сердце часто заколотилось. На несколько секунд он, казалось, застрял, будто задумавшись, хотя никаких мыслей у него в голове не было. Потом медленно поправил большую сумку на плече, и обреченно пошаркал в сторону парней. Бежать было себе дороже, в этом Петя убедился еще год назад, когда его неудачная попытка удрать закончилась в коридорном мусоросборнике.
— Чего вам, ребята? — заканючил Петя, подходя ближе.
— Да ничё, — крепыш ухмыльнулся, — ты в этом месяце на этот… ну… вывоз мусора скидывался?
— Какой вывоз? Квитанции же приходят… — Петя начал думать, что, может быть, в этот раз пронесет, Крепыш что-то не в ударе.
— Какие квитанции, ботан? — Крепыш обернулся к высокому, — Сёма, не, ну ты видел?
Сёма пожал плечами. Он не вполне понимал пристрастие своего кореша к каким-то хитрым вопросам, и мудреным ходам. Лично Сёма любил обычный пацанский отжим, ну там продать камень, или взять у лошка денег «до завтра». Ну, или что-то такое же простое и действенное.
Однако, денежный вопрос занимал Сёму никак не меньше, и пришлось подыграть товарищу:
— Да он лошара, Сеня, чё он понимает вообще?
— На Луне у нас базы есть? — спросил Сеня, и сам же ответил — Есть! Они там мусорят? Мусорят! Мусор с луны вывозить надо? Надо! А ты еще не скинулся. Давай пятёрку!
— Но… У меня нет, — ответил Петя. Он уже привык, выходя из дома, брать с собой ровно столько, чтобы на обратном пути денег у него не оставалось.
— А если найду??? — угрожающе поинтересовался крепыш. Петя не нашел, что ответить, да и не успел бы, потому что Сёме все это надоело.
— А ну дай сюда, — Сёма выхватил сумку из рук Пети, — Чё несешь?
— Ну, ребята, — высоким голосом протянул Петя, — ну там же нет ничего.
Сёма уже успел расстегнуть молнию на сумке, и начал её обшаривать.
— Это чё у тебя тут? — спросил он, вытаскивая помятую футболку. Сеня, почувствовав, что инициатива от него ускользает, практически не глядя засунул руку в сумку, схватил что-то, и с удивлением уставился на носки у себя в руке. Носки были ношенные, причем совсем недавно.
— Фууу, совсем чмошник что ли? — воскликнул Сеня, и брезгливо кинул носки назад.
— Это же просто форма, ну отдайте… — жалобно попросил Петя.
— Хы! Глянь, Сёма, спортсмэн! — Сеня расплылся в глумливой ухмылке. — Чё, ботан, футбол гоняешь?
«Ну всё!», — пронеслась мысль у Пети, — «Попал!». Врать Петя не умел, а говорить правду не хотелось.
— Чё притух, спортсмэн? — проявил любопытство Сёма. — Куда ходишь?
— В качалку… — пробормотал Петя.
Сеня, который на свою беду отхлебнул в этот момент пива, издал клокочущий звук, пиво брызнуло у него изо рта и потекло из носа, настолько внезапным оказался приступ смеха. Сёма, заржавший было над Петей, увидел конфуз, произошедший с товарищем, и развеселился ещё сильнее.
Друзья загибались от хохота, а Петя стоял в некой растерянности.
— Вали отсюда, качок! — сквозь смех выдавил из себя Сёма. Сеня кинул сумку в Петю, и снова захохотал, пытаясь одновременно вытереть пиво с лица.
— Шварцнегер, на! — прокомментировал Сёма, вызвав новый приступ хохота.
Петя не стал задерживаться, подхватил сумку и быстрым шагом направился в сторону дома. На этот раз пронесло.
Петя не вполне понял, что так развеселило его вечных преследователей. Как и многие люди, он воспринимал себя совсем иначе, чем окружающие. Высокий, сутулый, тощий подросток в своих фантазиях видел себя зловещим ученым, окруженным аурой превосходства над обывателями. В реальной жизни Петя не блистал ни талантом, ни знаниями, и в школе считался не то твердым троечником, не то хорошистом «с натяжкой». Каких-то ярких увлечений тоже не имел. В общем, Петя был «никаким», что не мешало ему считать себя гением, чей звездный час вот-вот настанет.
Даже решение пойти в спортзал он принял лишь через несколько лет регулярных унижений, и то, во многом, под давлением отца. Отец не уставал рассказывать сыну о необходимости тренировок тела и духа, но так как большую часть времени он проводил на службе, воспитанию сына он не мог уделять достаточного внимания.
«Подождите, гады», — думал Петя, идя домой, — «Вот встретимся через месяц…»
* * *
День у Маши не задался с утра. Сначала не завелась машина. Казалось бы, что может случиться с «мерином» четвертого года выпуска, однако, он тупо не завелся. Пришлось подниматься из гаража назад в квартиру, звонить в сервис, и ждать пока приедут ремонтники. Взглянув под капот, мастер — очень симпатичный паренек, кстати — сказал, что надо везти машину в сервис, и вызывал эвакуатор. Эвакуатор приехал только к обеду, а машину на замену пригнали и того позже, часам к четырем. Естественно, все планы на день сорвались.
Маша сидела на диванчике перед огромным, 51 сантиметр по диагонали, почти плоским экраном телевизора, пила вкусный фруктовый чай из изящной китайской фарфоровой чашечки, и смотрела местные новости. Ничего нового, как обычно, не происходило. Председатель областного совета ездил по колхозам и поздравлял с намолотом очередного миллиона тонн. Председатель городского совета проводил очередные совещания о подготовке коммунальных служб к зиме, а в очередном «элитном бутике» проходила очередная распродажа. Событие никак не заслуживало упоминания в новостях, однако сюжет длился минут семь и был просто перенасыщен информацией.
«Еще у уборщицы интервью возьмите» — подумала Маша, увидев на экране хозяйку бутика, Ольку. Они были знакомы. В свое время вместе работали в одном модельном агентстве. Маша тогда встречалась с Игорем — лидером лужковских, а Ольке посчастливилось захомутать сынка быстро растущего партийного бонзы. Разумеется, Олькин муж занимался бизнесом, его дела шли в гору, и бутик он приобрел, чтобы жене было чем заняться.
«Ну какая дура тебе поверит?» — думала Маша, — «У вас там такое же китайское барахло, как и везде.»
Сама Маша покупала шмотки в Италии и Испании. Вот только на последний шоппинг она ездила уже довольно давно, тогда еще оставались деньги Игоря. Сейчас же Маша активно искала себе обеспеченного друга, зарабатывая на жизнь секретарем в «Орелэлектротресте», и периодически участвуя в съемках и показах в агентстве. Правда, предложения от агентства поступали все реже, ведь Маше было двадцать пять, и выдерживать конкуренцию с пятнадцатилетними модельками становилось сложнее.
Однако, Маша выдерживала, и выдерживала на отлично. Она прекрасно понимала, что её главный актив, внешность, со временем лучше не становится, поэтому поддерживать её надо сейчас, и не экономить. Регулярные посещения салона красоты и фитнес-клуба, правильное питание, дорогая косметика съедали большую часть Машиного бюджета.
Но, в целом, жить было можно, на спа и фитнес денег хватало, а поклонники периодически радовали подарками. Не настолько дорогими, чтобы можно было их рассматривать в качестве кандидатов в спутники жизни, но и не настолько дешевыми, чтобы прекращать отношения.
К сожалению, того самого, идеального мужчины, образ которого Маша выстроила еще в четырнадцать, ни среди поклонников, ни в кругу знакомых не было. Состоятельные мужчины, как правило, были женаты, а в роли любовницы Маша себя не видела. Мужчины со средним достатком были менее интересны, к тому же в каждом из них на поверку находилась куча минусов: от курения и пивного животика, до дурацких увлечений и неумения правильно вести себя с девушкой. Представители же «золотой молодежи» казались Маше пустыми прожигателями жизни. Впрочем, золотым мальчикам Маша тоже не подходила. Кому нужна двадцатипятилетняя девица с претензиями, когда стоит только свистнуть, и появится сотня готовых раздвинуть ноги тёлочек помоложе.
«Ну что за день сегодня такой…», — вздохнула Маша, выключая телевизор. Лучше уж сегодня вообще ничего не делать. Парикмахерскую и маникюр легко можно перенести на первую половину завтрашнего дня, а вечером — фитнес и спа.
Определившись с планами, Маша налила новую чашку чая, и уютно расположилась на диванчике с новым номером модного журнала, мечтая о следующей поездке в Милан или Барселону, в сопровождении непременно богатого и чертовски обаятельного мужчины.
* * *
Суббота, 15 сентября 2012, утро.
Жорик Дирижабль сидел за прилавком в своем магазине с гордым названием «Арнольд». Хотя, магазином это можно было назвать с большой натяжкой, так, угол с витринами на нижнем торговом этаже Южной высотки.
В Южной изначально жили военные и гэбисты из соседней части войск связи. Потом город отдал под рынок два этажа культбыта. К причальной башне регулярно стали подходить грузовые дирижабли. Администрация расконсервировала и привела в порядок вместительные служебные грузовые лифты. В высотке сразу же начали селиться торговцы. С ростом популярности рынка их становилось всё больше, и сейчас население Южной по большей части состояло из торгового люда вперемешку с действующими и отставными военными.
Жорик, как легко догадаться, относился к торговцам. Дирижаблем его нарекли за необъятных размеров живот и задницу. При росте метр семьдесят восемь Жорик весил под сто шестьдесят кило — последствия злоупотребления метаном в молодости. Причем, Жориковы сто шестьдесят были вовсе не мышечной массой, а огромным, расплывающимся жировым комом. Возможно, именно поэтому дела у магазина «Арнольд» шли из рук вон плохо. Ну кто в здравом уме станет покупать спортивное питание у настолько неспортивного продавца?