— Прыгай! — яростно сверкнули глаза Ханаан-дэя. Роксана поняла: в третий раз он просить не будет.
И тогда девушка решилась. Что-то кричал Леон, пытаясь ее остановить, но она его не слушала.
Забравшись на перила, огораживающие балкон, девушка оттолкнулась что было сил и взмыла над головами людей.
Роксане не хватило всего чуть-чуть, чтобы уцепиться за решетку, на которой сидел кочевник. И рухнула бы она вниз, в одно мгновенье затоптанная сотнями обезумевших людей, но в последний момент в ее запястье намертво вцепилась железная рука Ханаан-дэя.
Не гнулись от запоздалого страха ноги, пока Роксана выбиралась на балкон. Окинув взглядом то расстояние, которое ей пришлось только что преодолеть, она задохнулась от ужаса.
Кочевник не стал задерживаться. Он уже открывал окно, ведущее в комнату, когда девушка, пользуясь его подсказкой, оседлала железную решетку. Юбка задралась до бедра, обнажив исцарапанные колени.
— Прыгай! — крикнула она Леону. Ей показалось, что с каждым уходящим мгновеньем расстояние между домами увеличивается.
Леон стоял, прижавшись к стене и смотрел на нее. Белое лицо, искаженное гримасой страха выражало что угодно, только не решимость прыгать.
— Прыгай! Ты сможешь! Давай! Ну же!
Она кричала, а парень продолжал стоять у стены, глядя на нее остановившимся взглядом и отрицательно мотал головой.
— Он не прыгнет, — услышала она и обернулась.
В глазах Ханаан-дэя отражались далекие огни. Он вдруг показался девушке совершенно другим человеком, а не тем, кому она прислуживала без малого два месяца.
— Иди без него.
И трижды послушалась бы его, но умоляющие глаза Леона, тянувшиеся к ней через улицу, связали их незримой нитью, будто поставили преграду между ними — побежденными и кочевником — победителем.
— Я без него не пойду. Иди, — коротко сказала она и обернулась к Леону.
Однако без всякого предупреждения была в один миг низвергнута с пьедестала. Тяжелая хозяйская рука отодвинула ее в сторону. Не успела она возразить, как на ее месте возник кочевник.
На этот раз Леон сопротивляться не стал. Постояв на карнизе некоторое время, он оттолкнулся от надежной опоры и раненной птицей полетел через улицу. То ли он и не ставил перед собой конечную цель уцепиться за ограду, то ли действительно не хватило сил. Так или иначе, если бы кочевник не поймал его в воздухе, перегнувшись через перила, он рухнул бы вниз. К тому же, Роксане ни за что бы не удержать парня, бившегося в судороге от пережитого ужаса.
Они снова забрались на крышу и бежали, бежали. Роксане некогда было задаваться вопросом, почему кочевник поступал таким неправильным образом. Она послушно следовала за ним, с каждым шагом набираясь храбрости для того, чтобы обратиться к нему с вопросом. Помощь, оказанная Леону, явилась последней каплей.
— Что случилось? Ты знаешь? — прямо в спину, на которой ураганный ветер рвал рубаху крикнула она.
Прошло немало времени прежде чем он обернулся и бросил сквозь зубы.
— Черный демон…
Роксана споткнулась о поднятую ветром черепицу. Ответ не внес ясности, лишь добавил множество новых вопросов. Спрашивать она не стала. "Черный демон" — все же лучше, чем ничего.
— Какой черный демон? — переспросил Леон, перекрикивая ветер. Девушка промолчала. Ему надо, пусть сам и спросит у кочевника. Если осмелится.
Они обходили площадь по кругу, перебираясь над узкими улочками, давно превращенными в гигантскую мясорубку, где в общем потоке под копытами лошадей, колесами повозок гибли люди. Впереди маячила крепостная стена, окружавшая город со всех сторон. Вопреки всему, мышеловке суждено было захлопнуться раньше, чем призрачная надежда сменилась реальной.
Ветер, стремительно набиравший силу, гнал волну пожара, отрезая обезумившим людям путь к спасению. Кочевник прибавил ходу, и девушка, стараясь не отставать, следовала за ним. С каждым уходящим мгновением шаг — в который давно перешел быстрый бег — давался ей с большим трудом.
Ветер крепчал. Черепица дыбилась, ломалась на части и неслась прочь. Острые осколки били по голым ногам, оставляя сочившиеся кровью порезы. Тучи пепла поднимались в воздух, застилая небо.
Наступил момент, когда ветер не позволил Роксане сделать ни шага. Уцепившись за трубу дымохода она стояла и смотрела кочевнику в спину. Он упрямо продвигался вперед.
Будто поставив себе целью смести с крыш все живое, ураганный порыв ветра подхватил какого-то человека, только ступившего на карниз, и понес. Напрасно пытался вопящий от ужаса человек зацепиться за что-нибудь. Ветер тащил его по крыше, разжимая скрюченные пальцы. Потом поднял, закружил в воздухе и швырнул вниз.
Кочевник обернулся и что-то прокричал Девушка его не услышала: ветер рвал слова на части и относил прочь. Она только смотрела на него, понимая, что судорожно вдавленные в каменную трещину пальцы можно было оторвать лишь вместе с руками.
Сплошная стена огня, как ножом срезанная ветром, разгоралась вновь. Низкое гудение вдруг заглушило рев ветра. Шпиль башни, стоявшей на площади не выдержал напора. Он медленно накренилась — мгновенье ничего не происходило — и глубокая трещина оторвала его от пьедестала. Он рухнул на площадь, погребая под обломками десятки людей.
Остервенело, как на старинного врага, ураганный ветер обрушился на башню. Он крошил камни как сухую прошлогоднюю лепешку, поднимал обломки в воздух, баюкал их в огромных ладонях и натешившись, швырял вниз на головы людей.
Под сорванной ветром черепицей обнажилось деревянное перекрытие. Ветхое, черное от времени дерево продержалось недолго. Разрытыми могилами темнели в крышах дыры. Кочевник исчез в образовавшемся провале, крикнув что-то напоследок. И понимала Роксана: все, что от нее требуется, это разжать скрюченные пальцы и катиться к проему — авось удастся не пронестись мимо! Однако как ни пыталась заставить себя, все без толку.
Мимо, отчаянно воя, прокатился Леон, прямо к провалу. Какая-то сила — или Ханаан-дэй? — сдернула его с крыши и он исчез.
Роксана совсем уж было решилась последовать примеру Леона, стиснула зубы и…
И тогда девушка увидела того демона, о котором говорил кочевник. Вернее, ту.
В дымном мареве, на месте упавшей башни парило существо. Огромная темнокожая женщина, раз в пять выше обычного человека, с белыми змеями волос, трепетавшими на ветру. Колыхался воздух у ее ног, лишая дома привычных очертаний. Наливались призрачным светом белые змеи. Черная демоница неслась над городом, уничтожая все живое на своем пути.
А на ее пути, намертво вцепившись в чудом уцелевший дымоход, в хаосе из песка и пепла, вжавшись в камень сидела Роксана. Она видела перед собой гладкое обнаженное тело, которого боялся коснуться ветер, кроваво-красные огромные когти, белые змеи волос — каждая в рост человека.
На миг затихший ветер с утроенной силой накинулся на девушку, оторвал от трубы, покатил по крыше. Доска деревянного перекрытия сломалась как щепка, вздыбилась и накрыла Роксану с головой.
7
Когда-то — помнят не только старики, но и люди помоложе — последняя воля умирающего становилась Истиной. Незадолго до кончины у постели собиралась вся семья, чтобы выслушать то, с чем придется жить. За мгновенье до смерти на умирающего снисходило Озарение и он изрекал Истину — чаще близким родственникам. Пожелать мог чего угодно — от здоровья и богатства до призрачной жизни под личиной Отверженного. В те времена говорилось: против Истины не пойдешь. Нравится — не нравится, а встанешь назавтра — все исполнилось. Каждый знал, выслушивая Истину: жизнь твоя меняется, и не всегда в лучшую сторону. Военное лихолетье что-то сдвинуло в привычном порядке вещей. Озарение все реже приходило к людям перед смертью и об Истине больше десятка лет никто и не слышал.
Память принесла Роксане именно это сравнение, когда расступились перед ней белые клубы света и она увидела себя у стены, выложенной белым камнем.
Царило безмолвие. От нечего делать девушка пошла вдоль стены, бессмысленно касаясь рукой гладких, омытых дождями трещин. Было тихо, тепло и ни одного знакомого источника света: светились белые камни мостовой, кладка разрушенных стен и силуэты башен, уцелевшими шпилями тянувшиеся ввысь.
На круглой площади, на бордюре у мертвого фонтана, запорошенного первым снегом, сидел демон. Концы кожистых крыльев утопали в снегу. Смуглая кожа светилась в темноте.
Веки дрогнули и огромные васильковые глаза уставились на Роксану.
Под впечатлением неподвижного взгляда, девушка села на бордюр, ограждающий чашу фонтана. Босые пятки погрузились в снег, но она не чувствовала холода.
— Зачем ты пришел, я тебя не звала, — ей было трудно говорить.
— Я не могу по-другому, — тихий голос был подобен рассыпчатому снегу, шуршащему под ногами. — Мы связаны.
— Я не хочу. Иди к себе. Я тебя отпускаю.
— Теперь нельзя. Мы связаны Договором.
— Все, что связано, может быть развязано, — веско сказала она и без боязни встретила неподвижный взгляд васильковых глаз. — В крайнем случае — разрублено. Разве не так?
— Не так.
— Ты врешь. Людям нельзя верить, а уж демонам… К тому же это глупость — демон и человек не могут жить в одном теле.
— Сейчас не могут, — согласился он. — А раньше могли.
Его равнодушный взгляд скользнул вниз и зацепился за снег у ее босых ног.
— Никогда не могли, — упрямо сказала она. — Ты врешь.
— Раньше. Как давно — я не знаю. Для меня нет времени. Здесь, в Белом городе жили Повелители демонов. Они знали тайный обряд. Своей кровью они взывали к Иному миру. На Зов откликались те, кого вы зовете демонами. Потом было просто: кто сильнее — тот и прав. Если побеждал демон…
— Если, — фыркнула она. — Всегда!
— …то владел оболочкой человеческого тела. Если Повелитель — между ними заключался Договор и демон становился его слугой. Выполнял приказы и умирал вместе с господином. Одна жизнь на двоих.
— Как интересно! — съязвила Роксана. — И где же он таился? В голове? В душе? Вы же не можете жить в нашем мире, а иначе здесь давно жили бы одни демоны!
— Я и сейчас не живу в вашем мире. Мы заключили Договор — я назвал тебе свое имя. Ты — мой проводник, если хочешь — моя дверь. И впускаешь меня, когда захочешь. Все очень просто. Ты называешь имя, появляюсь я и выполняю твой приказ. Чем больше силы требует его исполнение — тем больше боли ты испытываешь.
— Действительно, как все просто! — она улыбнулась. — А вскоре окажется, что боль непереносима, а слугу, как собаку нужно кормить. Вот я и окажусь той костью, которую ты выешь изнутри… И не надейся.
— Если бы я был сильнее, я убил бы тебя там, в темном зале, — васильковые глаза холодны как лед. — И вселился бы в твою личину, и пожил бы, сколько смог, пока не сгорело бы твое тело на костре. Вы думаете, что таким образом убиваете демона, но это далеко не так. Вернее, не всегда так. Слабый — погибает. Сильный демон отправляется назад, в Иной мир. Так что для нас визит сюда — развлечение. Когда… охотишься, когда вонзаешь когти в живую человеческую плоть, понимаешь, насколько хрупка та оболочка, без которой тебе не обойтись. Это… дает остроту.
— И много у тебя было таких развлечений?
— Ты хочешь знать ответ? — он склонил голову набок.
— Нет, — эхом отозвалась она, — я не хочу знать ответа.
Потому что ответ она прочитала в его глазах, страшных, как цветочная поляна перед грозой.
— Так что же, — она злорадно улыбнулась, — не получилось у тебя развлечение в этот раз?
— Не получилось, — легко согласился он. Крылья раскрылись, поймав порыв воздуха. — Твоя кровь слишком сильна. Раньше я считал себя всесильным.
— Мягко стелешь, демон, жестко будет спать. Теперь говори, а я послушаю, как мы сможем разойтись? Мне не нужны слуги. Боюсь, мне нечем тебя кормить.
— Меня кормит ваш мир. Когда я прихожу сюда… благодаря тебе. Вы, люди, не замечаете сколько здесь еды, — огромные глаза полыхнули синим пламенем. — Только она вам ни к чему. Вы не умеете ею пользоваться.
— Это второй вопрос. Давай к первому.
— Какой смысл повторять сказанное? За время разговора ничего не изменилось. Мы живем, связанные Договором и умрем вместе. Последователи колдунов полагают — мне нечего от тебя скрывать — что убив тебя на тайном обряде, можно заполучить меня в качестве награды, но это не так. Я не могу служить тому, кто слабее меня. Можно не рассчитать силу и убить хозяина, — углы белых губ потянулись в стороны, изображая улыбку.
— Но ты же хвалился, что можешь всё.
— Всё, что придет в твою голову, кроме…
— Я так и знала! В каждом "всё" есть свое "кроме"! Говори свое "кроме", чтоб я знала.
— … кроме времени. Я не люблю время. Вы называете нас бездушными тварями, а на самом деле все вы — ничто перед безжалостностью времени. Ты можешь договориться с демоном. Время не внимает доводам. Все вы игрушки в его руках, вот почему оно меняет вас так быстро — человеческий век недолог. Я не подчиняюсь законам времени. Я — волен над собой сам. Хочу — живу, хочу — уйду в небытие. Я могу всё… Только зови меня.
— Жизнь и оборотную сторону имеет. Сегодня я тебя зову, завтра — ты меня. Так говорила моя мать.
— Твоя мать, — он прислушался к чему-то, чего она слышать не могла. — Да. Человек умер, и человек жив. Забавно.
Она преувеличенно закивала головой. Рука сама собой потянулась к снегу, чтобы зажать его в кулак.
— Так говоришь, не осталось больше Повелителей демонов?
— Не осталось. Последний живет в твоей крови.
Она не стала бросать на него удивленного взгляда — перебьется.
— Это хорошо, что не осталось. Мало вы нам, людям, горя доставили, так еще чтобы я… своей рукой…
— Поверь мне, Повелительница — по сравнению с тем, что вы доставили друг другу…
— Демон — мудрец! Очень интересно. То, что ты утверждаешь, будто от тебя нельзя избавиться — еще не значит, что так оно есть на самом деле.
Пошел снег. Белые хлопья падали в чашу фонтана, заполняя ее доверху. Снег касался смуглой кожи демона и обращался в серый пепел, легко уносимый ветром.
— Нужно отыскать человека, который не забыл, как проводится тайный обряд, — не обращая внимания на демона заговорила она. — Как пришел ты сюда — так отсюда и уйдешь. Вот хотя бы здесь, — Роксана развела руками. — Надо только знать, чего искать. И отправишься ты в свой мир, демон, несолоно хлебавши…
Демон поднялся и один взмах крыльев приблизил его вплотную к Роксане. Вместо доказательства силы, он вдруг опустился перед ней колени и долго смотрел в глаза. Хотя от собачьей преданности его отделяло то, что отделяет небо от земли. Демон изучал ее. То, что для него не существовало времени, еще не значило, что времени не было и для нее.
— Чего ты хочешь? — не выдержала она.
В васильковых глазах дрожали искры. Вздувшаяся вена синим червяком поползла от виска вниз.
— Я могу сказать тебе, чего я не хочу, — налетевший порыв ветра подхватил тихие слова. — Я не хочу умирать… вместе с тобой.
Девушка кивнула головой. Не в знак согласия, а просто дала понять, что слышала. Ей невмоготу было видеть огромные васильковые глаза, в которых не было ничего человеческого.
Потом она поднялась, перешагнула через бордюр и пошла по мостовой, покрытой снегом. Белые хлопья касались обнаженной кожи, скользили и успокаивали.
В Белом городе по-прежнему царило безмолвие. Роксана пересекла площадь и лишь тогда обернулась — никого не было у заброшенного фонтана.
На мостовой, где она только что прошла, лежало нетронутое белое полотно: за ней не тянулась цепочка следов.
* * *
Под самым потолком светилась дыра. Ночные звезды гасли и лоскут неба терял темный цвет.
Роксана долго лежала с открытыми глазами, добиваясь того, чтобы размытое пятно в вышине стало тем, чем было: огромной дырой в потолке сквозь которую пробивался неяркий свет. Тела она не чувствовала. Лишь дыхание, поднимающее грудь указывало на то, что от нее не осталась только одна голова.