– Здесь сок и кое-что из еды, – сказал опять же шепотом и добавил едва слышно: – Если что понадобится, до наступления комендантского часа… заходите. – И хозяин многозначительно подмигнул, давая понять, что это небольшой аванс, за остальное придется платить натурой.
Белка не сказал ни да ни нет. Как назло в холодильнике у нее было сейчас хоть шаром покати. Надо было как-то перебиться день-два, пока не выдадут карточки и не начнется скудная и размеренная жизнь военного времени. Однако, кроме этого досадного случая, ничто не напоминало о введении чрезвычайного положения: римляне соблюдали спокойствие, никто никуда не спешил, только многоголосица включенных на полную мощность информационных каналов казалась странной в их обычно тихом районе. Из-за угла медленно выехала наземная машина вигилов, возле Белки машина остановилась, выглянул молодой вигил в защитном шлеме с поднятым щитком:
– Нет никаких претензий, домна?
– Все нормально, – ответила Белка.
– Если что, вызывайте нас, вигилы не спят. – Он козырнул ей, потом, на мгновение скрывшись в окошке, выглянул вновь и протянул упаковку пищевых таблеток. – Вигилы не спят, домна. Мы никому не позволим безобразничать!
Белка улыбнулась, почувствовала, что на глаза сами собой навернулись слезы. Какая-то дурацкая мелочь, и вот, плачет… Она хотела открыть коробку, чтобы отдарить молодого вигила, но тот запротестовал:
– Нет-нет, домна! Ничего не нужно. Считайте, что вы сделали ответный подарок. Вигилы не спят!
И машина умчалась.
Девушка жила на верхнем этаже инсулы, дом был крайним в районе, окна крошечной квартирки выходили на сады Лукулла, кроны деревьев достигали пятого этажа, а с лоджии шестого Белка по утрам и вечерам любовалась садами.
Белка поднялась к себе на внешнем лифте, вывалила содержимое пакета на стол. Хозяин оказался не слишком щедр: два литра сока в пленочном пузыре, упаковка печенья с перцем, несколько листков колбасы, два крупных апельсина. И все. Добавив к дарам лавочника презент вигила, можно было просуществовать дня три. Оставалось надеяться, что власти не будут тянуть с карточками. Во всяком случае, орущий в соседней квартире информканал сообщал каждый час, что на каждую платежную карточку поступит теперь нормативный коэффициент покупок, и через тридцать часов карточки разблокируют.
Белка проверила электричество и водопровод. Все работало. Можно надеяться, что последние три месяца жизни она проведет в относительном комфорте. А, учитывая введение карточной системы, сохранит фигуру идеальной. Хотя какая разница – умирать толстой или худой? Хотя в Древнем Риме считалось, что умирать надо свободным, и потому, по обычаю, любимых рабов перед смертью отпускали на свободу, не скупясь платить при этом специальный налог на освобождение. Налог на свободу – смерть?
Да, умирать надо красивым и свободным… А жить?
Белка налила себе стакан сока и вышла на лоджию.
– Белка, ты у себя? – донеслось снизу.
Это Аглая, подружка-студентка, с которой они расстались на лестнице Палатина.
– Не уверена, но вроде бы, – отозвалась Белка.
– Ну как, повеселилась?
– Вроде того.
– Не слышу радости в голосе.
– А ты, похоже, счастлива.
– Угу.
Белка перегнулась через перила.
Аглая, тоже держась за решетку, выглядывала. В свободной руке у нее развевалось нечто оранжево-желтое. Похожее на языки пламени. И еще на розы, что расцветают в июне возле их дома. Белка еще увидит их цветение.
– Слушай, сегодня вечеринка в универе. Пойдем! – Аглая взмахнула платьем как знаменем.
– Даже не знаю.
– Спускайся, поболтаем!
– Сока хочешь?
– Не откажусь.
Белка прихватила пакет сока, отперла решетку и спустилась по лестнице к подружке.
Маленькая квартирка вечной студентки была завалена тряпьем. Часть коробок еще даже не была распакована.
– Я, как только пошли слухи об этом страшилище на орбите, кинулась на рынок, ну и накупила тряпок, все креды истратила, а у меня там было тысяч сорок.
– Ты серьезно?
– Ну да… теперь все равно они мне не нужны, да и пропали бы. А так хоть душу отвела.
– Когда ты все это будешь носить? – Белка окинула критическим взглядом Аглаину добычу.
– Орк! В самом деле, зачем мне столько? Хочешь, что-нибудь подарю? У нас же один размер.
– Я возьму брюки и блузку, – решила Белка.
– Обе пары, если хочешь! – Аглая покатилась со смеху. – Я лично в универ больше ни ногой. Только вечером, на вечеринки. На пляж, на пляж, на пляж! Так что купальники я тебе не отдам. Знаешь, в происходящем есть своя прелесть – не придется решать, какую профессию выбрать.
Аглая третий год подряд не могла определиться, какое занятие ей по душе, и маялась на первом курсе. Ну что ж, теперь она так навсегда и останется первокурсницей.
– Эх, если бы я знала перед праздником, что так получится, истратила бы все креды и… – Аглая вздохнула. – Так, где ты была, расскажи?
– Да так, немного покатались.
– И все? – изумилась Аглая.
– Ну да.
– Бедненькая. Так поедешь на вечеринку в универ? Повеселимся!
– А давай! Я только душ приму…
Схватив пакеты с одеждой, Белка помчалась к себе.
– Ого! Наш специалист с добычей! Успела побывать на рынке после того, как тебя выпустили! – Сулла сидел за столиком на лоджии и допивал единственный оставшийся пакет сока. Загорелый, в белом летнем костюме, он выглядел как щеголь, собравшийся на прогулку.
Белка растерялась: меньше всего она ожидала, что странное знакомство с патрицием продлится после «вакханалии» на боевой станции. Но если честно, то появлению Суллы она несказанно обрадовалась: одному в такое время быть попросту опасно, несмотря на то что «вигилы не спят!»
– Отличный вид, – Сулла оглядел зеленое великолепие внизу. – Никогда не думал, что в центре Города можно найти такой роскошный чердачок. Какие у тебя планы?
– На сегодняшний вечер?
– На оставшуюся жизнь, милочка.
– Если честно, не знаю. Наверное, правительство мне предложит…
– Ерунда. Предложат рыть убежища, чтобы чем-то занять население и отрабатывать нехитрую кормежку. – Он сделал значительную паузу, громко прохрустел печеньем и спросил: – Не хочешь покинуть планету?
– Но это невозможно, – пожала плечами Белка. – Зачем же говорить…
– Для большинства – да, – оборвал ее Сулла. – Но я отправляюсь в сверхсекретную экспедицию на Крайнюю Фулу. И мне нужен специалист по окраинным мирам. Предлагаю кандидатуру Деборы Кальв. В последний раз она неплохо справилась.
Белка могла бы подумать, что Сулла блефует, стараясь произвести на девушку впечатление, если бы не недавнее путешествие на боевую станцию и странная «вакханалия», во время которой Белка все время просидела подсоединившись к сети Галанета и выискивая нужную информацию.
Два поцелуя по дороге на станцию и один – во время прощания не в счет.
– Вам наверняка нужен самый лучший специалист, – предположила Белка.
– Мне все равно. Все, что нужно знать про этот окраинный мир, я и так знаю. Ты будешь мне помогать, рыскать по Галанету. Справишься.
– Но, возможно, какой-нибудь профессор…
– Милая моя, зачем мне в экспедицию усатый профессор? Сама посуди! Уж если мне разрешили покинуть планету, то никаких профессоров, даже самых-самых я с собой не повезу.
– Значит, мы будем любовниками? – догадалась Белка.
– А ты сомневалась? Или ты собиралась оставшиеся три месяца жизни поститься?
– Думаете, все так безнадежно? – Происходящее казалось Белке розыгрышем.
Мир вокруг блистал как прежде: теплый весенний вечер, отчаянное щебетание птиц в саду, закатный свет на оранжевой стене дома, и только громкий голос комментатора за стеной вносил диссонанс в идиллическую картинку.
– Я уверена, что мы найдем решение, – без всякой уверенности в голосе произнесла Белка.
– Ну так ищи! Что я тебе и предлагаю! – воскликнул Сулла. – Сидеть на заднице и надеяться, что кто-то сделает что-то за тебя – самое глупое занятие на свете.
– Но почему вы решили, что ответ там, на этой забытой всеми планете?! – запротестовала Белка.
– Это тайна! – Сулла поднес палец к губам.
– Тебе подсказали это предки?
– Может быть. Всегда надо помнить, что на Лации тихие голоса предков звучат так же громко, как выкрики живых.
Он бесцеремонно схватил Белку за руку, усадил на колени и поцеловал.
– Крошка, я уговариваю тебя уже лишних три минуты.
– Нас могут увидеть… – Впрочем, Белка не слишком сопротивлялась.
– Ерунда, звереныш, сегодня вечером Венериным удовольствиям предаются все на этой планете – от семи до семидесяти. Отныне приличия отменяются.
– Неужели три месяца вакханалий? – недоверчиво хмыкнула Белка, отвечая на поцелуй наглеца-ухажера.
– Лаций ждет три месяца рытья убежищ днем и три месяца самых буйных Венериных удовольствий ночью. А когда мы вернемся с победой, на этой планете народится столько бастардов, появится столько неучтенных малышей, наделенных генетической памятью, что сенат сойдет с ума, это я тебе обещаю.
– Но ведь у патрициев есть принципы…
– Были, дорогая. В этот вечер от них все отказываются. Как я.
– Разве у тебя были какие-то принципы? – не поверила Белка.
– Конечно! Я дал себе слово – не предаваться Венериным удовольствиям на Лации. И вот именно сейчас, в эту минуту, я свой зарок нарушаю.
– Я могу позвать на помощь… вызвать вигилов… – пролепетала Белка между поцелуями.
– Нет, звереныш, ты никого не позовешь.
* * *
– Ваши полномочия, – консульский курьер протянул Марку запечатанную коробку с управляющей голограммой.
Пурпурный фон, римские золотые орлы на всех гранях. Ну, вот и все. Четыре дня суеты, ругани, бессонницы позади, эсминец подготовлен, список экспедиции утвержден. Корвин небрежным жестом сгреб со стола бумаги, инфокапсулы и пентаценовые планшетки. Что не успели сделать, уже не успели навсегда. Корвину остался последний вечер, который он мог провести дома с женой. Утром его ждали на военной базе.
Напоследок Марк связался с ведомством Герода:
– Удалось установить…
– Ты насчет неопознанного объекта? – перебил его префект космической разведки.
– Насчет неопознанного корабля.
– Это не нер и не колесничий.
– Чужой?
– Не исключено.
– А что-нибудь наверняка ты можешь сказать?
– Могу. Его затянуло в гипер, как и других. Кроме единственного анимала, который успел сбежать.
Корвин отключил связь. Негусто, мягко говоря. Герод подтвердил лишь то, что Марк и так знал с того момента, как посмотрел запись.
В кабинет префекта заглянул Флакк, заметил пурпурный кубик на внезапно опустевшем столе.
– Все? – спросил легат. – Ты уже его распечатал?
– Распечатаю завтра на космодроме перед отлетом. А ты не уходи, присаживайся, – Корвин указал на кресло, куда свалилась часть бумаг. – Для космического легионера окраинные миры – почти родные места. Ты ведь когда-то бывал в этом секторе?
– Много лет назад, – Флакк уселся в кресло, смахнув бумаги дальше – под стол.
– Удивительно, что на такой неприветливой планете вообще появились поселенцы – вдали от обжитых звездных систем, не связанные ни с кем торговыми и военными союзами.
Флакк в ответ лишь пожал плечами: что ж тут странного! Было время, когда человечество надеялось заселить всю Галактику, захватить каждую планету, даже если это лишенный жизни и атмосферы булыжник. Людям казалось – им по плечу любую мертвечину превратить в цветущий сад. Никто не считался ни с затраченными силами, ни с расстояниями. Кому-то повезло, и их поселения оказались рядом со Звездным экспрессом. А чья-то планета превратилась в Крайнюю Фулу, то бишь край света. Просто так вышло, и все. Захиревшая колония медленно погружалась во мрак отчаяния. Замкнувшись, она старалась отгородиться от остального мира: успешные и богатые миры вызывали только ненависть. Мизантропия – что-то вроде наркотика, помогает, чтобы заглушить грызущее душу отчаяние, забыть о собственном бессилии. Нередко подобные настроения культивируются местными властями. Обреченные миры вдруг начинают яростно ненавидеть метрополию и погружаются в бесполезные мечты о ее гибели. Бесполезные? Похоже, в этот раз мечты изгоев могли неожиданно сбыться.
– И как обычно Лаций поступает с такими мирами, как Крайняя Фула? – поинтересовался Корвин.
– Есть два решения, и оба простые, – Флакк позволил себе улыбнуться. – Случай первый: если планета представляет для Лация интерес, мы высаживаем на ее поверхности космический десант, захватываем главные базы, после чего нейтрализуем правящую верхушку.
– Убиваем? – уточнил Корвин. – Это же незаконно.
– Нейтрализуем. Поступаем по обстоятельствам. Чаще всего – стираем полностью память. После этого в течение двух-трех недель наводим порядок и сажаем своего корректора. Потом планете возвращается самоуправление. Есть отработанная процедура, обычно срабатывает.
– Правовая сторона этой акции – введение чрезвычайного положения на территории колонии, не так ли?
– Именно.
– А если планета не интересует Лаций?
– Тогда мы прерываем контакт. Обычно демонтируем направленную дальнюю связь, чтобы не расходовать зря энергию и средства. Для колонии наступают года изоляции и борьбы за выживание.
Марк внутренне содрогнулся. Это походило на заключение в одиночке. Только в одиночку сажали целую планету.
– Что обычно происходит с такими мирами?
– Они деградируют и погибают довольно быстро. Но некоторым удается существовать в полудиком состоянии десятки лет. Однако назад в содружество Звездного экспресса вернуться никому не удалось.
– Значит, с этой Крайней Фулой именно так и поступили?
– Они сами выбрали свой путь, отказавшись от патроната и от помощи.
– Винят во всем Лаций, – предположил Марк. – Я бы сказал даже – ненавидят.
– Ну да, нас встретят без особой радости после периода изоляции. Правда, у них сохранилась направленная дальняя связь. Возможно, они не пустили к себе спасателей, чтобы не лишиться передатчика. Но с другой стороны, энергию для него все это время колонисты добывали сами, значит, не хотели полностью утратить контакт с метрополией. На что-то надеялись. Это надо учесть. Скорее всего, разбираться в этих нюансах у нас не будет времени, будем действовать силой. Им волей-неволей придется нас принять.
– Других планов действия нет? – Марку не нравилась перспектива захвата колонии. Он не любил агрессию и ненавидел порабощение. Все, что корнями уходило к слову «раб», вызывало в нем ярость. Даже если подобные действия оправдывались целесообразностью.
– У нас есть еще законсервированная база на соседней планете. Условия там еще хуже, чем на Крайней Фуле, – минус сто двадцать средняя температура и почти полное отсутствие атмосферы, но использовать этот мертвый булыжник под базу можно, – продолжал свой обстоятельный рассказ Флакк.
– Будем иметь в виду этот вариант.
– Я бы предпочел силовую акцию. Сенат ввел чрезвычайное положение в метрополии и на всех колониях. Мы можем попросту их уничтожить.
В ответ Марк лишь молча кивнул, давая понять, что принял слова легата к сведению.
Наступила тягостная пауза.
– Как поживает юная супруга? – спросил Флакк. – Понимаю, теперь мало у кого веселое настроение. Разве что наркотики и вино…
– Она держится нормально, – отрезал Марк. – Ты же знаешь, у нас остался лишь сегодняшний вечер и ночь, – Марк вдруг понял, что говорит какие-то плоские стандартные фразы. Никто из предков не мог ему подсказать, как вести себя в нынешней ситуации, никто из них не переживал такое.
– Как отнеслась Верджи к тому, что ты улетаешь?
Марк нахмурился:
– Давай лучше поговорим об утечке информации. Я дал поручение префекту Главку задействовать группу экспертов и выяснить, кто слил в Галанет секретные данные о хронобомбе.
– Меня уже допросили, – сказал Флакк.
– Ты кого-то подозреваешь?
– Нет… Разве что твой Сулла решил напоследок повеселиться.