— Давай, попробуй, — усмехнулся Строггорн.
— Ты понимаешь, что Аолла еще слишком больна? Жить с больным человеком или здоровым — не одно и то же. Меня спасает только огромный опыт, не просто встреч по две недели раз в пять лет, а когда рядом каждый день, да с больным человеком, которому можно повредить не то что любым словом, а просто непониманием. Строггорн, это останется между нами, но у тебя ведь никогда не было длительных семейных отношений? Я понимаю, что ты бы разрешения на официальный брак к Лингану просить не пришел. Так как?
— Не было.
— И это за сто семьдесят два года твоей жизни? Ты же закоренелый холостяк, дома тебя не бывает. Как ты собираешься строить семейную жизнь, да еще с таким больным человеком, как Аолла? С ней нужно проводить много времени, а ты мотаешься между Аль-Ришадом и абсолютом. Не бываешь месяцами. Это ведь для тебя проходит всего несколько суток, а для нее будут проходить месяцы. Как это реально?
— Я сейчас меньше бываю там, — Строггорн задумался: самое печальное было в том, что Креил был прав — построить нормальную семью после стольких лет одиночества было крайне сложно.
— Когда-то я тоже решал подобную проблему. Опять-таки ты не знаешь, но меня шесть лет, еще совсем мальчиком, воспитывали в мусульманской стране, а там вполне определенное отношение к женщине — она вообще не человек, а нечто среднее между собакой и любимой лошадью.
— И как же ты смог справиться с этим?
— Просто. Влюбился и переломил себя. Это было трудно, потребовалось почти восемь лет, пока удалось создать нормальную семью, но я был молод и моя психика еще не была так сформирована, как у тебя. От больного человека нельзя потребовать, чтобы он подстраивался — это бессмысленно. Значит, вся нагрузка ляжет на тебя: придется перестроить всю свою жизнь и подчинить ее только этому. Ты это сможешь, Строггорн? — Креил грустно посмотрел на него. — Я в это не очень верю. Даже у меня, если бы я был сам здоров и не проводил много времени дома, возникли бы серьезные проблемы со временем, которое необходимо уделять Аолле. Убедил?
— Разве любовь вообще ничего не значит? — тихо спросил Строггорн.
— Конечно, значит. Ты намекаешь, что у меня с Аоллой, как очень хорошо выразился Линган, нет «полноценных отношений»? Действительно, она не может снять блоки и для нас это ненормальная ситуация. Только, тебе это будет больно услышать, Аолла уже несколько раз пыталась их снять, и я не уверен, что со временем это не получится. А любовь — это, конечно, хорошо, только ей нужен сейчас покой. Иначе ты видел, что было сегодня.
— Все, что ты сказал, Креил, абсолютно правильно, только я ведь люблю ее. — Усмехнулся Строггорн: ему было крайне тяжело выговорить это.
— Ты опять думаешь о себе, а я столько времени трачу, чтобы объяснить, что нельзя так относиться к ней. У вас ведь с первого дня так — ты ее заставляешь тем или иным способом, а она уступает. Это нельзя назвать нормальными отношениями.
— Ты не все знаешь, Креил, и превратно судишь.
— Неужели? Мы столько раз все ковырялись в ее голове, до такой степени, что уже никто не решается что-либо делать с ее мозгом, а ты говоришь — у меня превратное представление. Я исхожу из того, что видел в ее голове. Сама Аолла — человек тактичный, она о тебе не рассказывает, но достаточно того, что было сегодня. — Он помолчал, вслушиваясь в мозг Строггорна. — Жаль, я так и не убедил тебя. Самое страшное, что разрушить наши отношения ты можешь, а вот, что тебе удастся создать свои — я не верю. Я сам сообщу тебе ее решение по поводу развода, — сказал Креил. — Прошу больше ее не беспокоить, иначе скажу Лингану, что ты лезешь в наши отношения и мешаешь лечению.
Только через месяц, когда состояние Аоллы несколько стабилизировалось, Креил встретился со Строггорном. Он принял его в своем огромном кабинете, в своей клинике, в присутствии юриста. Строггорн с удивлением изучал толстый фолиант под названием «Брачный контракт». Его подготовил Креил ван Рейн, одной из его многочисленных специальностей была юриспруденция.
— Замечательный документ, — сказал Строггорн, прочитав. — По нему, я ей вообще не буду мужем. Это твое личное изобретение или тебе юридическая служба помогла?
— Какая разница? Я достаточно богат, чтобы оплатить это, — усмехнулся Креил. — В случае нарушения, ты меня знаешь, замучаю адвокатами.
— Неужели Линган тебе это позволит? Такую огласку?
— А мы без огласки, закрытыми заседаниями, но тебе и этого хватит. Креил улыбнулся. — Ты же видишь, я решил изменить нашу практику угрожать по каждому случаю убийством, нужно же когда-то становиться цивилизованными людьми?
— Я не знаю ее мнения по поводу всего этого. — Строггорн кивнул на фолиант.
— Оно не нужно, — вмешался адвокат. — Аолла Вандерлит больной человек, имеет только ограниченную дееспособность, а ее опекуном и, одновременно, лечащим врачом является Советник Креил ван Рейн, и чтобы получить его согласие на ваш брак, вам придется подписать это, иначе в данной ситуации достаточно, чтобы он был против вашего брака, даже не нужно отказа Совета.
— О Господи! И когда ты успел оформить опеку? По твоему последнему заявлению, Аолла была почти здорова?
— Мы подумали с Линганом и решили, что это не так. После общения с тобой ей понадобилось лечение — так что теперь у нее опять ограниченная дееспособность, — невозмутимо пояснил Креил.
— Здорово! А если я попытаюсь оспорить медицинское заключение?
— Это вам ничего не даст, — пояснил адвокат. — Я встретился с Аоллой Вандерлит, и она подтвердила, что, если бы не необходимость получить развод, ни за что бы не согласилась выйти за вас замуж.
— Понятно, значит, ты предлагаешь мне подписать, что я: «никогда не буду искать с Аоллой ван Вандерлит встреч…, никогда не буду препятствовать тем или иным способом ее интимным отношениям с другими мужчинами, вплоть до ее совместного проживания с ними… настаивать на совместном проживании, привлекая на свою сторону нашу дочь или иным способом», кроме этого. Строггорн перелистал несколько страниц. — «Принуждать в любой форме к любой форме интимных отношений, включая психическое Слияние..», что там еще, а вот: «предоставить развод по первому требованию Аоллы ван Вандерлит или ее лечащего врача — Советника Креила ван Рейна, не позднее одной недели с такого обращения безо всяких дополнительных условий…» — Он прервал чтение и посмотрел на Креила. — Если это прочесть, я просто монстр какой-то, а не любящий мужчина. Как у тебя только фантазии на такой документ хватило?
— Прецеденты с насилием у вас уже были, и я хочу, чтобы, несмотря на ваш брак, Аолла имела полную свободу. Иначе ты одними имущественными претензиями можешь тянуть с разводом десятки лет. Зачем нужно избавиться от одного такого брака, чтобы тут же получить еще худший вариант?
— Самое удивительное, Креил, я всегда считал, что знаю тебя, а теперь понял — это совсем не так.
— Конечно, не знаешь. Так соглашаешься это подписать или мы закончим разговор?
— Подпишу, — Строггорн сказал это спокойно, и у Креила сразу возникло чувство, что он что-то задумал, только не было никакой возможности вытащить это у него из головы. — Когда ты ее отпустишь на Дорн?
— Как можно дольше не отпущу, — пообещал Креил, провожая адвоката. Аолла стремится побыстрее покончить с этим браком, но еще слишком больна, чтобы я мог ее отпустить. Тебе сообщат, когда можно будет лететь, но если ты привезешь ее опять сумасшедшей, честное слово, Строггорн, я найду способ, как рассчитаться с тобой.
Прошло еще три месяца, прежде чем Креил решил, что Аолла сможет вынести регрессию и пребывание на Дорне. Он бы тянул и больше, но она стала так нервничать из-за этого, что пришлось выбирать меньшее из двух зол.
Прижавшись к Креилу, Аолла долго стояла у готового к работе гиперпространственного окна и никак не решалась уйти. Строггорн был уже в камере регрессии: он ушел на двое суток раньше, сказав, что помимо развода у него есть на Дорне и другие дела.
— Ну что, раз так боишься, отменим все? — предложил Креил, его начинало беспокоить состояние Аоллы.
— Нет, полечу, все равно изведусь. — Она беспомощно посмотрела на него и, повернувшись, шагнула в Окно.
Камера регрессии приняла ее, и Аолла легла в ванну. Для Строггорна пришлось сделать еще одну камеру, потому что они проходили регрессию неодновременно. На этот раз ей было очень тяжело, тело с трудом трансформировалось, хотя предположить, что она всего за три года забыла, как это делается, было невозможно.
Через пять суток она, наконец, закончила регрессию. Дорн с беспокойством смотрел на нее, встречая у камеры перехода. Аолла с трудом вылетела, сразу опустившись на пол сферы. Крылья совсем плохо слушались, и она пожалела, что так поторопилась с прилетом.
— Ты мне не нравишься, девочка. — Дорн приземлился рядом с ней. Креил ван Рейн, беспокоившийся, что регрессия идет так долго, дважды за эти сутки связывался с ним. Сейчас возникла еще одна проблема: до дома Аоллы было чуть больше двух часов лета, это если лететь нормально, но для нее сейчас это было непреодолимым расстоянием. — Ты согласишься, чтобы я отнес тебя домой? — Про охранников Дорн даже не заикался, помня об эффективном «лечении», которому подвергли Аоллу. Она посмотрела на его тело с шевелящимися присосками и вдруг с ужасом поняла, что никогда и ни за что не позволит прикоснуться к своему телу этим существам — такое отвращение у нее вызвала одна мысль об этом. Дорн со страхом вслушивался в ее мозг. Возникновение подобного рода эмоций являлось одной из самых серьезных проблем при общении разных цивилизаций. Слишком редко их представители могли спокойно относиться к совершенно другому облику разумных существ. — Раз ты не хочешь, чтобы я нес тебя, как же ты попадешь домой? — спросил Дорн, подумав, что надо бы сразу ее отправить назад, только Аолла была не в состоянии пройти регрессию еще раз безо всякого отдыха.
— Я побуду здесь, если ты не возражаешь, — попросила она.
— Здесь негде отдохнуть, это же специальное место для гиперпространственной связи, оно именно поэтому и отдалено от городов, растерянно ответил Дорн.
В этот момент Аолла уловила телепатему, которая показалась ей знакомой: золото, с ореолом огня, но понять, кому она принадлежала, не могла. Упала огромная тень, Аоллу удивило, что же это за дорнец таких больших размеров, который почти закрыл проем. Мужчина с золотыми сияющими крыльями около двадцати пяти метров в размахе (больше, чем у Дорна), на которых не отражались эмоции, с удивительными серыми глазами, плавно приземлился перед Аоллой, внимательно вглядываясь в нее.
— Сударыня, а на моих крыльях вы не согласитесь лететь? — раздался знакомый мыслеголос в ее голове. Аолла все разглядывала этого мужчину, не понимая, кто этот дорнец, к которому сразу возникло такое чувство доверия, словно они были давно знакомы.
— Советник, — вмешался Дорн. — Вы не должны были с ней видеться до свадьбы. — В его крыльях сквозило уважение и, что поразило Аоллу, легкий страх.
— Господи, Строггорн, неужели это ты? — Она никак не могла поверить в это. Незнакомое чувство пронзило ее. Сразу почувствовав это, Дорн что-то быстро и недоступно для нее сказал Строггорну, и тот так же быстро ответил. — Это нечестно, — возмутилась Аолла, — говорить так, чтобы я не слышала!
— Это чисто мужской разговор. — Строггорн смеялся, поняв, что в таком образе не вызывает у Аоллы никакого неприятия. — Так что, девочка, полетим? Только имей в виду, мои присоски еще длиннее, чем у Дорна, не испугаешься? Он опять смеялся. Аолла разозлилась — было совершенно очевидно, что Строггорн, по своей обычной привычке, влез в ее голову.
— Ты же знаешь, что здесь я тебя не боюсь. Да и что ты мне можешь еще сделать плохого в моей жизни?
Теперь уже и Дорн смеялся. Он быстро спросил у Строггорна, ругаются ли они так же на Земле, на что тот ответил, что на Земле их отношения еще хуже, потому что у Аоллы, как это у нее обычно бывает, уже есть еще один муж, хотя она все никак не разведется с первым. Дорн удивленно приподнял крылья, сказав, что ему никогда не понять отношений между земными мужчиной и женщиной.
Строггорн подставил спину, и Аолла забралась на нее. Некоторое время он ждал, внимательно вслушиваясь, а потом осторожно, но сильно прижал присосками к себе, сразу взмахнув своими огромными крыльями и набирая высоту. Прекрасная планета расстилалась под ними, проплывали города, но Аолла не видела этого. Она так устала, что сейчас мерное покачивание быстро успокоило ее и погрузило в глубокий сон. Но и во сне ее несло на своих золотых крыльях удивительное существо с Дорна, и на этот раз Строггорну, который, конечно же, видел ее сон, не было никакой необходимости прерывать его.
Осторожно положив так и не проснувшуюся Аоллу на огромную натянутую сеть в ее сфере, он еще долго любовался ее телом, до конца не понимая, как у него, человека, может вызывать подобные эмоции вид существа с другой планеты, а потом спокойно покинул ее дом.
Над плато собралось огромное количество дорнцев. Их крылья были расцвечены всеми цветами радуги ради такого случая — всем было интересно присутствовать на свадьбе Аоллы и Строггорна. Строггорн, поражавший всех своими размерами и золотом крыльев, воспринимая их немое восхищение, вспомнил, какой вызвал страх своим видом, появившись первый раз на Дорне, и если по поводу Аоллы могли быть сомнения, что она существо Многомерности, то к нему сразу установилось подобающее этому виду существ во Вселенной уважение и скрытый страх. Ни для кого не было секретом, каким чудовищным могуществом обычно обладали Варды, развившиеся до третьего уровня сложности: и одной способности к регрессии было бы уже достаточно, а если к ней добавлялась способность мгновенного перемещения в пространстве — это уже поражало воображение. Аоллы еще не было, и Дорн подлетел к Строггорну совсем близко. Его заинтриговал еще один ее муж. Трудно было представить существо, решившееся пойти против Советника Строггорна и отбить женщину, которую, как все знали, он так любил.
— Можно нескромный вопрос? — У Президента была большая скорость мыслепередачи, превосходящая скорость Строггорна, и практически никто не мог понять их слишком быструю речь.
— Хотите спросить, кто у меня ее отбил?
— Сложно представить, кто мог решиться на это, но я догадываюсь. Один человек с Земли очень о ней беспокоится…
— Правильно, так и есть: Советник Креил ван Рейн.
— Он всегда к ней хорошо относился, наверное, это Креил ван Рейн ее лечил? — уточнил Дорн.
— Я не считаю, что это у него получилось. Аолла до сих пор больна, сердито заметил Строггорн.
— Не соглашусь с вами, — вежливо сказал Дорн. — Я ее оперировал и удивляюсь, что достигнут такой колоссальный прогресс в лечении Аоллы. Мне интересно была ли повторная операция?
— Не было, это слишком опасно.
— Прошлый раз ее с огромным трудом удалось уговорить, наверняка, псевдореальность не прошла даром для ее мозга. Так?
— Есть ряд зависимостей, которые не удалось снять…
— Одна из них должна быть после нашего обезболивания боль-возбуждение. Я должен извиниться. Когда мы подняли архивы, выяснилось, что этот метод никогда не применялся к незамужним женщинам, единственно по причине возникновения такой зависимости. Иногда даже на протяжении столетий не удавалось избавить их от последствий, это рано или поздно приводило к гибели из-за психического дискомфорта. Поэтому я и удивляюсь, как удалось привести психику Аоллы к такому хорошему состоянию. А вот, что она сменила мужа — неудивительно. Уш-ш-ш использовал последний раз ваш пси-облик, чтобы уговорить ее снять блоки, значит, на Земле Аолла должна к вам испытывать страх и отвращение, подсознательно боясь, что это не вы.
— Никогда бы не подумал, что существо с другой планеты может все так хорошо понимать, — удивился Строггорн.
— Эти проблемы общие для телепатических цивилизаций. — Дорн вгляделся вдаль, невеста запаздывала. — Все-таки воздействие на мозг Аоллы было, не может быть такого прогресса в лечении без прямого вмешательства в психику. Я обязательно уточню у Креила ван Рейна, как ему это удается делать. Я не слышал о таком методе.