Дисплей оживает. На нем мерцают звезды. Их заслоняют скафандры, потом в пустоту удаляются три желтые искорки. Это огоньки на шлемах троих, отправившихся к «Чайной розе». Эрону становится нехорошо: его ждет встреча с инопланетянином! Он заставляет себя успокоиться и перебирает насадки-удлинители, с помощью которых погружают приборы в люк грузового отсека. Из-за ближайшей прозрачной двери за ним наблюдают несколько лиц. Он машет им рукой. Любопытные, рассудив, что главное впереди, отходят. Эрон понимает, что предстоит долгая работа.
Постепенно коридор покидают все посторонние. Остается только бригада, обслуживающая скафандры. По обшивке корабля уже пробегает дрожь, что свидетельствует о близости «Чайной розы». Внезапно дрожь резко усиливается — сработали захваты. Дрожь исчезает. Эрон опять ежится: вот и инопланетянин.
Начинает мигать сигнал «эвакуация». Из репродукторов раздается голос Тима Брона:
– Надеть скафандры!
Космонавты возвращаются. Обслуга скафандров снует по коридору, поправляя все провода. Работать предстоит в страшной тесноте. До Эрона добираются в последнюю очередь. Облачаясь в скафандр, он снова видит за прозрачной перегородкой любопытные лица. На экранах теперь все видно гораздо лучше, но лица не пропадают. Эрон качает головой: неисправимая привычка наблюдать за всем собственными глазами.
– Посторонним покинуть зону!
Космонавты занимают позицию перед люком, ведущим в командную рубку «Чайной розы». План заключается в том, чтобы сперва открыть его и извлечь данные о жизнедеятельности организма. Жив ли он? Эрона не мучают мистические всплески интуиции. Единственное, что он сейчас чувствует, — это растущее напряжение. Он заставляет себя дышать размеренно.
– Охране — загерметизировать зону!
Перекрываются последние выходы. На Эрона смотрят с третьего по счету поста ксенобиологов. Несмотря на шлем, он узнает Лори и хмурится. Он забыл, что здесь будет и его сестра. Он приветствует ее, приподняв руку в перчатке. Хорошо было бы встать между нею и люком грузового отсека!
Герметизация произведена, охрана расставлена. Брюс Янг и еще двое приближаются к шлюзу, выходящему на люк командной рубки. Эрон поднимает голову, чтобы наблюдать за происходящим на экране. Крышка со скрежетом отъезжает в сторону. Люди заносят внутрь анализаторы паров. Люк снова задраивается. Пауза. Видя, как ксенобиологи включают свои радиостанции, Эрон догадывается, что из рубки идет комментарий, и тоже ловит соответствующий канал.
– Норма. Состав атмосферы в норме. — Помехи.
Крышка отъезжает, люди выходят из рубки, сопровождаемые чуть заметными клубами пара. Лори опять оглядывается на Эрона, и он понимает, что она хочет сказать: это воздух, которым она дышала на протяжении года.
Судя по первому впечатлению, инопланетный организм жив.
– Метаболизм регулярный, оболочка в прежнем состоянии, — звучит в наушниках голос Яна Инга. — Интенсивность биолюминесцентности — до восьмидесяти «свечей».
Восемьдесят — вот это яркость!
– Первый всплеск интенсивности произошел при стыковке с «Кентавром», второй — когда ракету отводили.
То есть примерно в то время, когда Тиг открыл контейнер — если он его открывал. Не исключено также, что стимулом послужило движение ракеты.
– Один из вентиляторов не действует, — продолжает старший ксенобиолог. — Однако остальные вентиляторы как будто обеспечивали необходимый газовый обмен. Воздушный слой у поверхности организма нуждается в постоянном обновлении — так имитируются непрерывные ветры, дующие на планете. Заметно также пульсирующее изменение внутреннего давления…
Эрон ненадолго отвлекается. Ему представляется, как он выходит на поверхность планеты и чувствует ветер — поток первобытного свежего воздуха, которым никто еще не дышал. Это создание привыкло к ветрам… Масса, похожая на стручок в четыре метра длиной — так описала его Лори. Нечто вроде большого пакета с фруктами. Пакет пролежал в грузовом отсеке целый год, не прекращая обменных процессов, пульсируя, испуская свечение — может, что-нибудь еще? Жизненные функции — это усвоение, рост, размножение. Вдруг оно размножилось, и отсек, как предрекал Коби, теперь полон чудищ, которые выскочат — или выползут — и проглотят всех людей? Эрон спохватывается, что невольно отошел от своего поста с рукоятками, и исправляет оплошность.
– Масса постоянна, векторы активности стабильные, — заключает Ян.
Значит, оно не размножалось, а просто «отдыхало». Может, мыслило? Эрон задается вопросом, совпадают ли пики биолюминесцентности с какими-нибудь явлениями на «Кентавре». С какими именно? «Встречами» с Тигом, кошмарами? Он призывает себя оставить подобную блажь, хотя внутренний голос напоминает, что колонисты в Новой Англии тоже не усматривали связи между океанскими течениями и зимними температурами, в противном случае они бы не…
Он задумался и пропустил начало совещания по поводу того, стоит ли вскрывать заваренный Лори внутренний переход. Решено не делать этого, а подойти к люку грузового отсека с внешней стороны.
Те, кому поручено орудовать приборами на штырях-удлинителях, берут их в руки. Провода исполняют неторопливый змеиный танец. Брюс и старший техник открывают грузовой шлюз. Через него на корабль поставлялось оборудование, транспорт, летательный аппарат и генератор. Заслонка бесшумно отъезжает, подпуская обоих к отверстию. Эрон видит на экране, как они открывают люк корабля. На этот раз обходится без выбросов пара. За двумя фигурами в скафандрах угадывается контейнер, внутри которого находится инопланетный организм. К работе подключаются люди с приборами: они просовывают в люк свои щупы, как бронтозавры — шеи. Эрон косится на другой экран, демонстрирующий коридор, и чувствует страх, как будто опустился в океанскую впадину.
«Мы, — размышляет он, — это мельчайшие крупицы жизни, оказавшиеся за много миллионов миль от места, породившего нас, и зависшие в черной пустоте; мы со всеми предосторожностями готовимся к встрече с иной формой жизни. Все мы до невозможного несовершенны, и тем не менее мы живы. Все это невероятно и смехотворно: горы приборов, неуклюжие приматы в скафандрах, крайняя осмотрительность, кропотливость, торжественность! Ян Инг, Брюс Янг, Йелластон, Тим Брон, Бустаменте, Элис Берримен, Коби, Кавабата, моя святоша-сестра, бедняга Фрэнк Фой, безмозглый Эрон Кей — поток лиц, заполнивший его сознание… Каждый заперт в собственном представлении о действительности. И все же… Что если мы и вправду спасаем род человеческий, что если нам уготован настоящий рай?»
Он снова смотрит на главный экран и видит спины вошедших в ракету и открывающих контейнер людей. Люди с приборами загораживают обзор. Эрон отворачивается и находит глазами Йелластона и Тима Брона. Рука капитана неподвижно лежит на пульте. Видимо, это пульт управления эвакуацией: стоит нажать кнопку — и произойдет откачка воздуха, в коридоре в считанные минуты возникнет вакуум. То же самое произойдет с контейнером — если его, конечно, откроют. К Эрону возвращается уверенность. Он проверяет собственный пульт управления и в очередной раз возвращается на штатную позицию, которую незаметно для себя покинул.
В наушниках раздаются недовольные возгласы и кряхтение. Видимо, контейнер по-прежнему трудно открыть… Один из людей с приборами бросает свой щуп и заходит внутрь, за ним следует другой. Что происходит?
На экране не видно ничего, кроме спин. В отсеке уже вся космическая команда… Вспышка света, молния, бросающая на фигуры людей синий отблеск, странный светящийся розовый фон… Уж не пожар ли? У Эрона отчаянно колотится сердце. Зачем они там толпятся, почему не отойдут и не пустят в ход приборы на щупах? Розовые вспышки, загораживаемые неуклюжими силуэтами, следуют одна за другой. Видимо, они не просто приоткрыли контейнер, а распахнули его настежь. Уж не стремится ли эта дрянь наружу?
– Закройте и отойдите! — кричит он в собственный микрофон, однако канал связи забит оглушительным треском. Все кидаются к люку, что очень опасно.
– Капитан! — вопит Эрон, но напрасно. Рука Йелластона по-прежнему лежит на пульте. Все космонавты набились в отсек, лезут в контейнер. Розовая вспышка озаряет коридор и опять меркнет.
– Разойтись! Все по своим местам! — Голос Йелластона перекрывает помехи. За сим наступает тишина. Эрон обнаруживает, что на него напирают. Он оказался среди ксенобиологов. За прозрачным щитком шлема он видит лицо часового — фотографа Акина. Оба смущаются и возвращаются на свои места.
– Все по местам! Доклад бригады вскрытия.
Эрон чувствует, что каждое движение дается ему с трудом. Его обуревает желание снять шлем, в котором он вот-вот задохнется.
– Старший, вы меня слышите? Выводите своих людей.
На экране видно беспорядочное шараханье, потом следуют одна за другой разноцветные вспышки. Нет ли раненых? Из шлюза медленно появляется человек.
– Что происходит, старший? Почему у вас откинут шлем?
Эрон не верит своим глазам: старший техник выходит в коридор с открытым забралом. Что происходит? Уж не захватил ли остальных инопланетянин? Старший вскидывает руку и жестом показывает, что все в порядке. Канал связи между скафандрами по-прежнему не функционирует. За старшим из ракеты выбираются остальные. Их спины озарены странным светом, бросающим розовый отблеск на весь коридор; шлемы открыты. Впрочем, на них тоже как будто не повлияло то, что произошло внутри. Что же там случилось?
На экране — дверь контейнера; внутри Эрон не может различить ничего, кроме светящегося прямоугольника. Прямоугольник то ли колеблется, то ли раздувается, от него исходит то розовое, то желтое, то лиловое свечение. Это красиво, это гипнотизирует. Он соображает, что контейнер следовало бы закрыть. Эрон заставляет себя оглянуться и видит Йелластона: рука лежит на пульте. Значит, все в порядке, ничего страшного пока не произошло.
– Закройте шлемы, прежде чем я включу герметизацию! — командует капитан.
Старший команды медленно опускает забрало. Его примеру следуют остальные. Их движения замедленны и нескоординированы. Один спотыкается о прибор… Эрон хмурится. У него самого путаются мысли. Почему они не действуют по программе, почему не сделают что-нибудь с биолюминесцентностью? Впрочем, все, видимо, в порядке, раз Йелластон спокойно наблюдает за происходящим…
Кто-то едва не сбивает его с ног. Он моргает, восстанавливает равновесие, оглядывается. Господи, он опять оказался не там, где надо. Весь коридор сгрудился у люка и таращится на восхитительное свечение. Даже охрана покинула свои посты. До Эрона доходит, что творится недопустимое. Все дело в свете: это его влияние! «Закройте люк!» — мысленно умоляет он остальных, возвращаясь на свой пост. Его движения затруднены, словно он бредет в воде. Ему надо добраться до кнопки тревоги. Непонятно, как он очутился так далеко от нее. За прозрачными дверями не счесть лиц. Трапы тоже запружены людьми, следящими за событиями в коридоре. Сюда сбежался весь экипаж. Что происходит? Что с ними творится?
Его пронзает леденящий страх. Он нащупывает кнопку и бросается на нее всем телом, борясь с невидимой глазу могучей волной, волокущей его назад. Его так и подмывает откинуть забрало и ринуться навстречу зареву. Люди вокруг дружно поднимают щитки. Он узнает острый нос Яна Инга.
– Всем отойти от люка! — звучит приказ Йелластона, но Ян Инг, как нарочно, бросается вперед, расталкивая всех на своем пути.
– Остановитесь! — надрывается Эрон в бесполезный микрофон. Рука непроизвольно вскрывает шлем, ноги несут его следом за Ингом. Уши наполняются голосами и шумами. Он забирается на какое-то возвышение и оглядывается в поисках Йелластона. Тот по-прежнему на месте и как будто ведет изнурительную борьбу с Тимом Броном, который пытается убрать руку капитана с кнопки. Свечение полностью скрыто тугой пробкой из тел, заткнувшей люк. Эрон понимает, что происходящее — результат воздействия организма в контейнере, и испытывает ни с чем не сравнимый ужас. Ему кажется, что у него сейчас лопнет голова. Одновременно он сердится на тех, кто перекрыл свет. Конец! Непонятно: конец им или волшебному свету…
Он сталкивается с кем-то нос к носу, чувствует, что его тянут за руку, видит перед собой разгоревшееся лицо Лори. Ее шлем куда-то подевался.
– Идем, Эрон. Вместе!
Природная недоверчивость помогает ему опомниться. Одной рукой он хватает сестру за плечо, другой цепляется за рабочий столик. Лори! Она заодно с этой нечистью. Он знал это с самого начала, он всегда подозревал, что она вынашивает какой-то безумный план. Его долг — положить конец этому, умертвить существо. Где заветная кнопка? До нее опять слишком далеко…
– Капитан! — вопит он во все горло, сражаясь с Лори и одновременно умудряясь сообразить: в их распоряжении останется пара минут, чтобы унести ноги… — Действуйте! Откачивайте воздух!
– Нет, Эрн! Такая красота! Не бойся! — восторженно восклицает Лори.
– Убейте его! — снова надрывается он, но в общем гвалте тонет любой призыв. Лори дергает его руку, словно решила вырвать ее с мясом. От ее неистовости ему делается еще страшнее.
– Что это такое? — Он хватает ее за ремень и трясет. — Что ты делаешь?
– Пора, Эрн! Время пришло! Идем! Там столько народу…
Он делает попытку ухватить ее покрепче и слышит позади металлический скрежет. Все кончено. Впрочем, он начинает усматривать в ее словах некий смысл. Народу слишком много, поэтому чрезвычайно важно оказаться там еще до того, как неведомая сила будет без остатка истрачена на других. Как смеют они загораживать волшебный свет? Лори уже завладела его рукой и тащит его к людской массе в жерле люка.
– Вот увидишь, все пройдет, боль исчезнет… Эрн, дорогой, мы будем вместе…
Красота проникает Эрону в душу и побеждает страх. Там, внутри, находится кульминация всех человеческих желаний, колдовской фонтан счастья, чаша Грааля, оживший свет! Он замечает щелку и пытается протиснуться в нее вместе с Лори, но его зажимают, придавливают к стене. Народ все прибывает. Эрон ведет отчаянное сражение, чтобы не отдать завоеванную позицию и не выпустить Лори, смутно сознавая, что ему знакомы все противники: впавшая в экстаз Алстрем, рассвирепевший Кавабата… Он ныряет под чью-то руку, в тот же момент получает сокрушительный удар в спину и валится под какую-то установку, так и не выпустив руку Лори.
– Скорее, Эрн, скорее!
Кто-то едва не наступает на него. Это ударивший его Бустаменте. Все они примчались сюда, чтобы урвать частичку волшебства! Эрон звереет и опять бросается в бой, но его преследует неудача: он запутывается в кабелях и вновь падает.
– Вставай, Эрн! — Лори немилосердно теребит его. Но к нему возвращается спокойствие, хотя он отчаянно пытается высвободить угодившую в ловушку ногу. Экран над ним показывает две маленькие сражающиеся фигурки — Йелластона и Тима Брона, сбросивших шлемы.
Тим пытается убежать, но Йелластон обрушивает на него сзади два сжатых кулака, после чего переступает через поверженного противника и уходит из поля видимости камеры.
Эрон обреченно понимает, что зову манящего розового свечения не в силах противостоять никто. Оно призвало их, и они пошли. Эрон тоже должен идти… Он хмурится и крутит головой. Часть его сознания противится этой тяге, этому сводящему с ума вожделению. Когда он лежит на полу, способность сопротивляться возрастает. Возможно, экраном служит нагромождение приборов и клубок кабелей. Лори пытается его распутать, но тщетно. Он тянет ее к себе.
– Что с ними, Лор? Что случилось с… — Он не может вспомнить, как зовут командира-китайца. — Что стало с твоей командой?
– Перемена… — Она задыхается. — Слияние, исцеление. Возвращение к самим себе. Ты сам все увидишь. Скорее! Разве ты не чувствуешь, Эрн?
– Но… — Он отчетливо ощущает эту тягу, ему тоже хочется мчаться навстречу раю, но этим его ощущения не исчерпываются. В голове по-прежнему жив призрак доктора Эрона Кея, призывающий опомниться. Лори уже готова тащить его волоком, но он отбивается, боясь сдвинуться с места. Коридор опустел, только в отдалении, у шлюза, слышны неразборчивые голоса. Нет ни криков, ни признаков паники.