– А пес его знает.
– Здесь было так хорошо при старом Штуби. Я думал, мне здесь будет просто здорово.
– Штуби был молодец. Но что же остается, Джим, кроме как заткнуться, проглотить пилюлю и надеяться, что он забудет?
– Слушай, никому ведь это не нравится. Может, если мы объединимся, он сбавит ход?
– Вряд ли. Ты единственный, у кого хватило духу высказаться. Даже я и то тебя не поддержал, хотя согласен с тобой на сто процентов.
– А если мы все напишем родителям?
– Всех не заставишь, – покачал головой Фрэнк, – а кто-нибудь еще и настучит. Тогда тебя обзовут зачинщиком бунта или как-нибудь похоже. И потом, что ты такого напишешь в письме? Чем ты докажешь, что мистер Хоу делает то, что он не вправе делать? Я знаю, что скажет мой старик.
– Ну и что он скажет?
– Он мне много раз рассказывал про школу, в которой учился на Земле, и как ему там несладко приходилось. По-моему, он даже гордится этим. Если я ему скажу, что Хоу не велел нам держать в комнате пирожные, он посмеется, и все.
– Черт, Фрэнк, ведь речь идет не о правиле насчет продуктов, а обо всем вместе.
– Ясно, ясно. Мне-то ясно. А вот попробуй объясни моему старику. Все, что мы можем рассказать – это мелочи. Нужны вещи посерьезнее, чтобы родители вмешались.
К вечеру Фрэнк утвердился в своем мнении. Слух разнесся, и у них перебывала чуть ли не вся школа. Кто приходил пожать руку Джиму, а кто просто поглядеть на чудака, у которого хватило ума восстать против авторитета, облеченного властью. При этом выяснились два обстоятельства: никому не нравилось новое руководство и предпринятые им дисциплинарные меры, и никто не желал объединяться, считая это делом пропащим.
В воскресенье Фрэнк пошел в Малый Сирт – в поселение землян, а не в соседний марсианский город.
Джим, будучи под домашним арестом, остался в комнате, делал вид, что занимается, и беседовал с Виллисом.
Фрэнк вернулся к ужину и сказал:
– Я тебе принес подарок, – и кинул Джиму маленький пакетик.
– Спасибо, друг! А что там?
– Разверни – увидишь.
Это оказалась кассета с записью нового танго, сделанной в Рио и доставленной прямо с Земли на “Альберте Эйнштейне”. Называлось танго “Quien Es la Senorita?”[ “Кто эта сеньорита?” (исл.) ].
Джим был без ума от латиноамериканской музыки, и Фрэнк вспомнил об этом.
– Ух ты! – Джим подошел к столу, вставил кассету в магнитофон и приготовился наслаждаться, но Фрэнк остановил его.
– Звонок на ужин. Давай лучше потом.
Джим неохотно согласился, зато, вернувшись, прокрутил свою музыку несколько раз, пока Фрэнк не уговорил его позаниматься.
Перед отбоем Джим еще раз поставил кассету.
В жилом коридоре стало темно и тихо, все отошли ко сну, но минут через пятнадцать “Сеньорита” зазвучала вновь. Фрэнк рывком сел в постели.
– Что за черт? Джим, да выключи ты ее!
– Я не включал, – возразил Джим. – Это, наверное, Виллис, кто же еще?
– Ну так заткни его! Придуши его. Сунь его под подушку.
Джим включил свет.
– Виллис, а, Виллис! Ну-ка, прекрати шуметь!
Виллис, похоже, даже не слышал его. Он стоял посреди комнаты, отбивал глазами такт и покачивался.
В его блестящем исполнении звучали и маримба, и хор.
Джим взял его на руки.
– Виллис! Ну заткнись, пожалуйста.
Виллис продолжал концерт.
Дверь распахнулась, и на пороге возник директор Хоу.
– Так я и думал, – торжествующе сказал он. – Совершенно не считаемся с другими людьми. Выключите магнитофон. И имейте в виду, вы не выйдете из своей комнаты весь следующий месяц.
Виллис продолжал звучать. Джим попытался прикрыть его своим телом.
– Вы что, не слышали? – спросил Хоу. – Я сказал: выключить музыку.
Он прошел к рабочему столу и рванул выключатель.
Поскольку магнитофон и так был выключен, Хоу только сломал себе ноготь. Он проглотил непедагогичное выражение и сунул палец в рот. Виллис приступил к третьему куплету. Хоу стал оглядываться.
– Куда он у вас подключен? – гаркнул он. Не получив ответа, Хоу шагнул к Джиму и спросил: – Что вы прячете? – Оттолкнув Джима в сторону, он устремил недоверчивый и брезгливый взгляд на Виллиса. – Это еще что такое?
– Это Виллис, – прокричал, чтобы заглушить музыку, несчастный Джим.
Хоу был не так уж глуп, до него мало-помалу дошло, что музыка исходит из этого странного мехового шара.
– А что такое Виллис, можно спросить?
– Ну, это… попрыгунчик. Он обитает на Марсе. – В этот момент Виллис закончил выступление, пропев бархатным контральто “buenas noches”, и заткнулся – на время.
– Попрыгунчик? Никогда о них не слышал.
– Их мало кто видел, даже среди колонистов. Они редко встречаются.
– Не так уж редко. Это разновидность марсианского попугая, не так ли?
– О нет!
– То есть как “о нет”?
– Вовсе он не попугай. Он думает, что говорит, он мой друг!
Хоу оправился от удивления и вспомнил о цели своего визита.
– Не имеет значения. Вы читали мой приказ относительно домашних животных?
– Да, но Виллис не животное.
– Кто же он в таком случае?
– Да он просто не может быть животным. Все домашние животные – это чья-нибудь собственность, а Виллис никому не принадлежит. Он – просто Виллис.
Здесь Виллис включил следующий номер программы – то, что он слышал после последнего прослушивания танго.
– Знаешь, когда я слышу эту музыку, – сказал он голосом Джима, – я забываю даже про старого паршивца Хоу.
– А у меня он из головы не выходит, – продолжал Виллис голосом Фрэнка. – Хотел бы я набраться духу и сказать ему то же, что и ты, Джим. Знаешь, я думаю, у Хоу не все дома, то есть понастоящему. Поспорить могу, в детстве он был трусом, вот и вырос такой.
Хоу побелел. Доморощенный психоаналитик Фрэнк попал в самую точку. Он поднял руку, точно хотел ударить, и опустил ее, не зная, кого, собственно, тут надо бить. Виллис поскорей убрал отростки и сделался гладким.
– А я вам говорю, это животное, – свирепо сказал Хоу, обретя дар речи. Он схватил Виллиса и пошел к двери.
Джим закричал ему вслед: – Послушайте, мистер Хоу! Вы не можете забрать Виллиса!
– Ах, не могу, вот как? – обернулся директор. – Ложитесь спать. Утром зайдете ко мне в кабинет.
– Если вы тронете Виллиса хоть пальцем, я… я…
– Что ты? Никто твое сокровище не тронет. Сейчас же в постель, не то получишь как следует. – Хоу повернулся и ушел, не посмотрев, как выполняется его приказание.
Джим застыл, не сводя глаз с закрытой двери, по его щекам текли слезы, рыдания бессильного гнева сотрясали его. Фрэнк подошел и положил руку ему на плечо.
– Джим, Джим, не надо так. Ты ведь слышал, он обещал не трогать Виллиса. Ложись в постель, а утром все уладишь. В самом худшем случае придется отправить Виллиса домой.
Джим отмахнулся.
– Не позволяй ему бесить тебя, Джим, – настаивал Фрэнк. – Если ты разозлишься, то сделаешь какую-нибудь глупость, и тогда ты у него в руках.
– Я уже разозлился.
– Знаю, оно и понятно. Но тебе надо остыть и подумат головой. Он тебя караулил, сам видишь. Что бы он ни говорил и ни делал, ты должен сохранять спокойствие и не поддаваться, а то он доведет тебя до беды.
– Пожалуй, ты прав.
– Я знаю, что я прав. Так и док бы сказал. А теперь ложись спать.
Но ни один из них не смог как следует заснуть в эту ночь. Под утро Джиму приснился кошмар, будто Хоу – марсианин-отшельник, а он, Джим, пытается развернуть его по своему разумению.
К завтраку на доске появилось свеженькое объявление:
С сего дня личное оружие надлежит хранить исключительно на складе.
Ученик, ведавший его хранением, освобождается от своих обязанностей. Оружие будет выдаваться директором только в том случае, если ученик выходит за пределы школы и поселения. Ношение оружия в местах, не посещаемых марсианской фауной, не допускается.
М. Хоу, директор.
– Не понял, – сказал Джим по прочтении. – К чему такая волокита? К тому же у большинства из нас есть лицензии.
Школьники, как правило, и так хранили оружие на складе, но кладовщик из учеников контролировал только тех, кому еще предстояло получить лицензию.
– Знаешь, что я думаю? – поразмыслив, сказал Фрэнк.
– Ну что?
– Это он тебя боится.
– Меня? Почему?
– Из-за вчерашнего. Ты был готов его убить, и он это видел. По-моему, он решил вырвать у тебя зубы. А на нас, прочих, ему наплевать, сохраним мы оружие или нет.
– Ты правда так думаешь? Хм… может, и к лучшему, что наши пистолеты сейчас при нас.
– Весь вопрос в том, как тебе быть дальше.
Джим задумался.
– Я не собираюсь сдавать оружие. Отец бы этого не одобрил, я уверен. И потом, у меня лицензия, я не обязан этого делать. Я выбил необходимое количество очков, прошел психологические тесты и принес присягу, я имею такое же право носить оружие, как и он.
– Ладно, я за. Но лучше бы найти какую-нибудь лазейку перед тем, как ты пойдешь к нему.
Лазейка нашлась за завтраком в лице Смайта. Фрэнк вполголоса посовещался с Джимом, и после еды они зазвали Смайта к себе.
– Слушай, Смитти, – начал Джим, – ты у нас парень оборотистый, так ведь?
– Допустим. И что же?
– Читал сегодняшнее объявление?
– Кто ж его не читал? Все уже бурчат по этому поводу.
– Ты будешь сдавать свой пистолет?
– Он у меня и так на складе. Зачем он мне сдался здесь? Мне мозгов хватает.
– Значит, тебя не будут вызывать по поводу сдачи, Теперь допустим, что тебе дали на хранение два пакета. Ты их не разворачиваешь и не знаешь, что в них. Как потвоему, сможешь ты поместить их в надежное, понастоящему надежное место так, чтобы выдать по первому требованию?
– Подразумевается, что я не должен никому говорить про эти… э-э… пакеты?
– Ясное дело. Никому.
– Хм… такая услуга будет дорого стоить.
– Сколько?
– Я не могу с вас взять меньше двух кредиток в неделю.
– Дорого, – отрезал Фрэнк.
– Ну, для друзей -единовременно восемь кредиток до конца года.
– Все равно дорого.
– Шесть кредиток – последняя цена, За риск надо платить.
– По рукам, – сказал Джим, не дав Фрэнку торговаться дальше.
Смайт ушел со свертками, а Джим отправился к директору.
Глава 5
У МАЛЕНЬКИХ КУВШИНЧИКОВ БОЛЬШИЕ УШКИ
Директор продержал Джима полчаса, прежде чем принять. Войдя наконец в кабинет, Джим заметил, что у Хоу чрезвычайно довольный вид. Директор поднял глаза.
– Да? Вы хотели меня видеть?
– Вы велели мне прийти, сэр.
– Вот как? Минутку, как ваша фамилия?
“Он распрекрасно знает, как моя фамилия, – злобно подумал Джим, – хочет, чтобы я вспылил”. Он вспомнил, как Фрэнк наказывал ему держать себя в руках, и спокойно ответил:
– Джеймс Марло, сэр.
– А, да. Итак, Марло, зачем вы хотели меня видеть?
– Вы сказали, чтобы я пришел. Насчет Виллиса.
– Виллис? Ах да, марсианин круглоголовый, – Хоу улыбнулся одними губами. – Любопытный экземпляр.
И замолчал. Пауза длилась так долго, что Джим начал понимать: директор вынуждает его сделать первый шаг.
Джим уже примирился с мыслью, что больше не сможет держать Виллиса в школе, и сказал:
– Я хочу его взять, чтобы отнести в город и отослать домой.
Улыбка Хоу стала шире.
– Ах, вот как! Как же вы собираетесь это сделать, если вам запрещено покидать школу в ближайшие тридцать дней?
У Джима в ушах звучал предостерегающий голос Фрэнка.
– Я попрошу кого-нибудь, сэр, сегодня же. Можно мне взять Виллиса?
Хоу откинулся на спинку стула и сплел пальцы на животе.
– Вы затронули интереснейшую тему, Марло. Ночью вы говорили, что это существо не является животным.
– Да, – с недоумением сказал Джим.
– Вы настаивали на этом. Вы говорили, что он не ваша собственность, а ваш друг. Это верно?
Джим заколебался. Он чуял, что здесь западня, но не знал какая.
– Ну и что же?
– Говорили вы это или нет? Отвечайте.
– Ну, говорил.
Хоу подался вперед.
– Тогда на каком основании вы требуете от меня вернуть вам это существо? У вас на него нет никаких прав.
– Но… – Джим не находил слов. Его запутали, обошли хитрыми речами, он не знал, как ответить. – Разве так можно? – выпалил он.
– Вам он тоже не принадлежит. Вы не имеете права держать его под замком.
Хоу медленно соединил кончики пальцев.
– Этот вопрос требует рассмотрения. Хотя вы и отказались от своих прав на это существо, оно тем не менее может являться собственностью. В таком случае, поскольку оно было обнаружено на территории школы, я могу оформить его как школьное имущество – лабораторный экземпляр.
– Но нельзя же так! Это нечестно! Если он кому-нибудь принадлежит, то он мой. Вы не имеете права…
– Молчать! – Джим умолк, и Хоу продолжал уже спокойнее: Вы забываете, что по отношению к вам я нахожусь in loco parentis [ На правах отца (лат.). ]. Все ваши права представляю я, как если бы был вашим отцом. Что касается судьбы марсианского существа, я рассмотрю этот вопрос… сегодня я как раз собираюсь к генеральному резиденту. В свое время вам сообщат о результате.
Латинская фраза сбила Джима с толку, как и было задумано, но он ухватился за другие слова Хоу:
– Вот я и расскажу все своему отцу. Вам это так не пройдет.
– Угрозы? – скорбно улыбнулся Хоу. – Не трудитесь просить у меня ключ от телефонной будки, нечего школьнику звонить родителям каждый раз, когда я велю ему вытереть нос. Продиктуйте отцу письмо и представьте мне на прослушивание, прежде чем отправить. – Он встал. – Это все. Можете идти.
Фрэнк ждал Джима.
– Крови не видать, – объявил он при виде друга. – Ну как дела?
– Ах он, такой-сякой!
– Плохо, значит?
– Фрэнк, он не отдает Виллиса.
– Хочет, чтобы ты отправил его домой? Но ты ведь к этому приготовился.
– Не в том дело. Он его вообще не отдает. Наплел мне с три короба, но суть в том, что он его забрал и теперь не отдаст. – У Джима был такой вид, будто он вот-вот разревется. – Бедненький Виллис, ты же знаешь, как он всего боится. Фрэнк, что делать?
– Не понимаю, – медленно ответил Фрэнк. – Как же он может забрать Виллиса себе? Виллис твой.
– Говорю тебе, он нагородил с три короба, но смысл такой. Как мне отобрать Виллиса? Фрэнк, я обязательно должен его отобрать.
Фрэнк не ответил. Расстроенный Джим посмотрел вокруг и в первый раз обратил внимание на комнату.
– Что тут было? – спросил он. – Что за погром?
– А-а. Я не успел тебе сказать. Пока тебя не было, приспешники Хоу произвели у нас обыск.
– Да ну?
– Пистолеты искали. Я прикинулся дурачком.
– Обыск, значит? – Джим принял какое-то решение. – Пойду к Смайту. – И направился к двери.
– Эй, погоди, зачем тебе Смитти?
Джим оглянулся с постаревшим лицом.
– Возьму пистолет и пойду отбирать Виллиса.
– Джим! Ты рехнулся!
Джим, не отвечая, шел дальше.
Фрэнк подставил ему ногу, повалил и, уложив на обе лопатки, завернул ему правую руку за спину, – Полежи-ка, пока не успокоишься.
– Пусти.
– У тебя в голове есть что-нибудь? Ладно, – продолжал Фрэнк, не получив ответа, – я могу так сидеть хоть до скончания века. Дай мне знать, когда уймешься. – Джим начал вырываться, но Фрэнк скрутил ему руку так, что он взвыл и сдался. – Вот так-то лучше, – сказал Фрэнк. – Теперь слушай меня: ты славный парень, Джим, но с придурью. Ну возьмешь ты пистолет и напугаешь старика Хоу так, что он выплюнет Виллиса обратно, а дальше что? Знаешь, сколько Виллис пробудет у тебя? Ровно столько времени, сколько Хоу будет дозваниваться до полиции. Тебя посадят, а Виллиса снова отберут, и ты его больше не увидишь, не говоря уж о том, сколько горя это принесет твоим родителям.
Последовало продолжительное молчание. Наконец Джим сказал: – Ладно, пусти.